Воздух

Тысячи бегут по разрушенным улицам, на их лицах страх и ужас от расползающейся за спинами войны. Воздух полон яда, от разрывающихся снарядов закладывает уши, и где-то в подсознании у Аллена щелкает затвор предохранителя. Револьвер к виску – и выстрел решит множество проблем. Обожженная плоть в ноздри. Тело изломанной марионеткой: пустые глаза на половину лица, серые и немного печальные, ярко-алые губы на бледной коже – бельмо. Тонкие, сжатые в линию, выражажающие недовольство до последнего вздоха. Аллен печально улыбается: видение, возникшее минуту назад, растворяется легкой дымкой грусти. Он собирает отросшие волосы в хвост, ища взглядом заколку. По-девчачьи смешную, с огромными вишенками неестественно алого цвета. Уолкер любит вишни, может есть их тоннами, и от них у него постоянно ярко-алые губы. Он облизывает их, в горле пересохло; стакан с водой стоит всего в нескольких метрах от него, но слишком лениво двигаться. Потягивается, мышцы отдают непривычной болью от нахождения в неудобной позе. Музыка льется по комнате, выгоняя из квартиры тишину. Она окутала хрупкий мирок плотной паутиной; черная вдова ждет новую жертву. Мелодия немного тихая в начале, непривычный для него стиль, но отражающая всю самую суть. Аллен закрывает глаза и начинает видеть картины, еще не сошедшие с руки художника и не коснувшиеся белого холста. Аллен любит, когда сильные руки плотным кольцом сжимаются вокруг тела. Полное чувство спокойствия и умиротворения охватывает с ног до головы, он дышит полной грудью; сладкая истома внизу живота похожа на касание крыльев бабочек. Их тысячи, они готовы вырваться на свободу и украсить собой окружающий мир. Стоит только протянуть руку – она сядет, совсем не страшась, взмахнет своими бирюзовыми крыльями и пошевелит усиками. Уолкер аккуратно поднесет ладонь ближе, чтобы стоящий позади человек смог увидеть эту красоту. Он слышит смешок, объятья становятся сильнее, и немного жестких светлых волос касаются нежные губы. Аллен знает, что они именно такие: изящные, всегда искривлены в легкой усмешке – их обладатель постоянно недоверчиво взирает на мир сквозь очки в роговой оправе; теплые, когда касаются озябшей кожи. От этого Уолкер будто бы парит в невесомости, оторванный от мира всего лишь робким прикосновением. Аллен тянется к ним сам, они на вкус, как вишни: сладкие, мягкие, и он готов пить этот нектар вечно. Сердце бьется ровно. Счастливо касается грудной клетки, незримо связано с одним, принадлежащим другому человеку. Когда Аллен открывает глаза – песня заканчивается – о ноги трется рыжий кот, что привязался к нему на прошлой неделе у лавки мясника на соседней улице. Кот просит покормить его, и Аллен, улыбаясь уже искренне и радостно, поднимает его на руки. - Пойдем, обжора, - шепчет он, целуя мягкую короткую шерстку. Животное мурчит, распластавшись на нем, как на собственной подушке, выделенной Уолкером сразу же, как порог однокомнатной квартиры переступил этот пушистик. – Покормим тебя. Аллен не успевает сделать и шаг, когда сильные руки обхватывают и притягивают к себе. Мурашки по коже, когда любимые губы касаются шеи, обхватывают мочку и слегка прикусывают. Ярким взрывом и оглушающим ударом куда-то в сердце звучит шепот. - А меня покормить? Аллен оборачивается и прижимается к губам со вкусом вишни.