У мести нежные руки

Саске прижался спиной к Наруто, продолжая говорить. Ему почему-то было важно говорить, возможно, это был предрассудок, или остатки так до конца и не вытравленного чувства неловкости, но Саске ещё не был готов к подобному. А потому предпочёл укрыться в объятиях любимых рук, чтобы чувствовать поддержку. Потому что, тоже подсознательно, но он всё ещё боялся увидеть в синих, любимых глазах презрение. — Мне стыдно, что я не смог разобраться, кт̀о передо мной. Возможно, он и есть результат «генной инженерии», или какой-то там мутации, или вообще эксперимента, мне всё равно. Всё равно, потому что я вижу итог всему этому. То, что я оказался недальновидным. Кажется, на вежливом сленге это звучит так? А попросту говоря, я, блять, облажался ... блять! — Ну не ругайся, Саааске … — Наруто произнёс любимое имя, нарочно протягивая гласные, и крепче прижал к себе упрямца: — Я говорил, и буду говорить практически одно и то же. Я люблю тебя, раз, мне плевать на твои психологические заморочки, пока они не сильно досаждают тебе, это два. Ну и три, это то, дурачок ... ещё раз повторюсь ... Он несильно встряхнул оцепеневшего парня и, резко развернув к себе лицом, отчётливо повторил: — Я.Тебя.Люблю. — Но ... но …н ... — Чт̀о тут непонятного?! Наруто слегка придавил плечи замеревшего Саске, и вовлек того в длинный поцелуй, закончившийся тем, что оба упали на расстеленную на траве куртку. Если у Учихи и были какие-то одному ему понятные сомнения, то затуманенный от вожделения взгляд Узумаки сказал всё красноречивее чего бы то ни было. Любого недосказанного слова. Любого действия. Кроме вот этого: не давая Саске отстраниться, Наруто принялся расстёгивать одежду того, не прерывая зрительного контакта, и не переставая целовать каждый обнажающийся участок кожи. Нежной, белой кожи, холодной, как мрамор. Горячей, как снег под обжигающими лучами солнца. — А .. ааах! Саске выгнулся, и забился под Наруто, отвечая на каждый толчок, крепче сжимая ногами бока трудящегося над ним парня, и позволяя тому входить глубже и резче. Наруто вёл Саске к пику наслаждения, внимательно следя за каждой эмоцией, каждым вскриком того. Он знал, что для Саске секс по-прежнему был болезненным актом; глаза Саске выдавали его с головой. И хотя Саске молил о продолжении, и хрипло стонал «ещё, ещё!», Наруто знал, что практически все крики Саске — это крики боли. Он не знал, что делать с этим. Каждый раз, когда между ними случался секс, Саске льнул к нему и говорил, что лучшего секса он и не знал, а когда Наруто пытался поймать Учиху на несоответствии, тот смеялся и отвечал, что это ничего не значит, для него, Учихи, каждый раз с Узумаки как первый и лучший. И каждый раз … *Флэшбэк* Худощавый, гибкий, Учиха буквально плавился в умелых руках Узумаки, который, сжимая податливое тело, ни на секунду не переставал пронзать того, меняя углы проникновения, но так, что каждый раз, каждая фрикция попадала по простате, и от этого Саске вскрикивал от наслаждения. Так думал Наруто. Пока случайно не увидел, к̀ак Саске идёт после секса. Всё получилось случайно. Обычно они лежали, прижимаясь, друг к другу и Наруто, в общем-то, ничего и не замечал. А тут ... он просто выскочил из комнаты, чтобы ответить на звонок. Он ждал этого звонка, должен был позвонить отец. И вернулся практически сразу. И увидел ... Саске тоже встал с постели, и шёл к брошенному халату, держась за бок, как будто поддерживая себя, еле переставляя ноги, по которым потекла бело-красная жидкость. — Почему ты промолчал?! Я же тебя порвал?!! *Конец Флэшбэка* Они тогда едва не разругались, что называется, «насмерть». Наруто здорово разозлился, ведь он хотел быть для Саске всем, и искренне не понимал, к̀ак Саске может умалчивать то, что ему некомфортно. К тому же Узумаки полагал, то, что было с Саске, это прошлое, и он, Наруто, об этом прекрасно осведомлён, и принимает всё до последней секунды. А раз так, значит, тайн не должно быть. — Если это твоя психологическая проблема, — орал Наруто, нависая над Саске, которого он буквально вдавил в кровать, — мы её решим раз и навсегда, как всё, что уже решено! Во всяком случае, я так считал, пока ты своим враньем не послал всё, и меня в том числе, на хер! А если дело в тупой физиологии, то и тут всё решаемо! В конце концов, можно свести половой контакт к минимуму ... Я обещаю потерпеть. ... Саске тогда чуть не дал ему в морду. В самом, что ни на есть прямом смысле этого слова. И только сегодня, сегодня, когда парни сидели вот так, прижимаясь телами, друг к дружке, и любуясь на цветущую сакуру, Наруто, наконец, разобрался в причине своих терзаний. Он слишком был зациклен на Саске. Боялся за него не только в эмоциональном плане, но и боялся причинить ему боль. Хотя бы чуть больше той, что тот уж̀е вынес. — Глупо, правда? — Ты о чем? — недоумённо повернулся к Наруто Саске. Наруто вздохнул: — Трахать парня и агнестить, не больно ли тому, кто снизу, как думаешь? Саске зафыркал: — Я тут распинаюсь перед ним, — сердито начал, было, он, но примолк. Наруто напряжённо ждал продолжения. — Просто ... надо мной очень долго издевались, и я зажимаюсь, когда меня берут. Вот так вот. Но, поскольку это секс с тобой ... Знаешь, мне удается преодолевать себя. Во всяком случае, я очень стараюсь. — Ты ... — Поцелуй меня, — неожиданно застенчиво попросил Саске, — мне действительно это важно и нужно. Я действительно переживал, что перепутал тебя ... С этим. — Саске! Наруто притянул Учиху поближе: — Ты, и в самом деле, как ребенок. Только ребенок всё время ждет одобрения своим поступкам! Прервав себя на полуслове, Наруто сделал то, о чем его просил Учиха. И, когда оторвался от губ брюнета, ласково улыбнулся и, убрав волосы брюнета со щеки, шепнул как-то чувственно, низким голосом, сбивающимся от нахлынувших чувств: — Твои губы пахнут сакурой ... знаешь это, Учиха? *** Высокий блондин с длинной челкой, закрывающей глаз, закончил щёлкать, и аккуратно убрал фотоаппарат в кожаный футляр. Усмехнулся, небрежно вешая объектив на плечо: — Кьюби-саме это понравится, ага. … Наруто шёл по улице и улыбался. Он сам не знал, чему, но у него было такое отличное настроение после того незабываемого «пикника имени Учихи Саске», что он, наверное, улыбался беспрерывно. Когда Саске выходил из машины Наруто, у него был такой затраханный, и одновременно удовлетворенный вид, что Наруто показалось, что всё между ними окончательно встало на свои места. Они, наконец, поговорили откровенно, и во всем разобрались. Во всём. И что более всего радовало Наруто, так это то, что, в конце концов, после долгого, изматывающего секс-марафона, им удалось сделать невозможное. Поистине Чудо с большой буквы. Саске перестал зажиматься, и в их последний раз признался, что, если он и будет шататься, когда Узумаки отвезёт его домой, то только от избытка секса. Не от боли. — Ну да ... — добродушно проворчал блондин, — не ты ли меня уверял, что заниматься сексом также естественно, как дышать? Да-да, Саске изменился и в этом тоже! Если ранее он немного сжимался, то теперь всё и в самом деле изменилось. Теперь это был Саске, Саске-обычный-парень. Его, Наруто, парень. Узумаки усмехнулся, и полез в карман холщовой сумки. Надо же позвонить этому добе, узнать, как он там, как … Телефон мигнул и завибрировал. Целую минуту Наруто смотрел на высвечивающийся незнакомый номер, прежде чем решился ответить. Он сам не знал, почему, но он не хотел отвечать. Как будто от того, ответит он или нет, зависело многое в его жизни и, главное, жизни Саске. Как будто с этим звонком надвигалось что-то тёмное, то, что напомнит им обоим, что испортить радость — проще простого. И когда он поднёс серебристую панель к уху, он понял, почему было так тревожно. Так невероятно паршиво. — Слушаю! — Наруто-кун ... — голос был вкрадчив и вежлив, ну просто патока, а не голос, но Наруто сразу понял, что это нарочитая вежливость. Он напрягся и остановился, обводя улицу медленным взглядом, пытаясь оценить, далеко ли говорящий, и тут же раздался смех, подтвердивший и укрепивший его подозрения. — Слушаю, — повторил он, стараясь говорить как можно более спокойно, хотя внутри всё закипело от злобы. Он догадался, кт̀о это. Снова смех и голос, ставший более резким и менее вежливым: — Вам, молодой человек, не объясняли, что брать чужое нехорошо? Стиснув аппарат, так, что пальцы побелели, Наруто процедил: — Если ты о Саске, то напрасно. — Это почему же? И, кстати, ценю то, что т̀ы сразу перешел на «т̀ы». Мы же всё-таки, кажется, родня! Ну, правда, непонятно какая, и получилось всё как-то фантастично, но всё-равно родные люди. Не так ли? — «Ты», потому что я считаю тебя редкостной сволочью, — холодно произнес Наруто, —, а с такими я не веду себя вежливо. — Ахах, ко всему прочему т̀ы ещё и невежливый мальчик! Наруто закрыл глаза, и старательно посчитал до десяти. Потом продолжил: — Бесполезно тратить время на дискуссию, поэтому, может, сразу скажешь, какого дьявола тебе от меня надо?! — Скажу, — голос стал хрипл и груб, — и поэтому повторю ещё раз, если т̀ы притворяешься тупым. Брать чужое нехорошо. И да, я это говорю о Саске. Он мой. Он несвободен. Он мой двуногий пес. Моя ручная сука. И, кстати, на его обучение я потратил много времени и денег, так что это дорогостоящая сука. И ты не должен питать иллюзии на этот счет. Вот поэтому я и говорю, что брать чужие вещи плохо. Сечёшь? — Саске, прежде всего, личность. И у нас с ним свои планы. И т̀ы в них не включен. — А я вот так не считаю. И думаю, что буду отпускать Саске и брать себе столько, сколько считаю нужным. Надеюсь, он смирился с этим, а то в последний раз он вёл себя плохо, поэтому я рассердился и выбросил его вон. Но потом пораскинул мозгами и решил, что зря я так разбрасываюсь тем, что мне принадлежит. Пожалуй, пока он ещё имеет ценность для меня, поэтому я ещё раз терпеливо уточню, и прошу тебя тщательно взвесить каждое слово своего ответа. Повторяю для «особо одаренных»: только наша общая грязная кровь Намикадзе удерживает меня оттого, чтобы вышибить тебе мозги практически сразу. Повторяю медленно. Итак. Ты оставишь всё, как есть, и не притронешься к Саске. Бросишь его. — Да? — Да. Наруто ещё раз осторожно оглядел улицу и замер. Обострившееся чувство опасности шептало, нет, просто било по ушам в тщетно сдерживаемом крике. Опасно! Беги!! Но Наруто вдруг ясно осознал как то, что он обречён, так и то, что он не будет врать. А потому он спокойно ответил: — Пошёл на хуй. И, не дожидаясь ответа, захлопнул крышку сотового, засунул в карман, и поднял голову вверх. В эти последние минуты ... ему хотелось видеть только чистое, спокойное небо. Только его. Если у них с Саске совершенная любовь, то она и должна закончиться только там. На небе. А потом он скорее почувствовал, чем увидел, удар в плечо, крик: — Наруто!! И погрузился во тьму. И последнее, что промелькнуло перед ним, как вспышка, это улыбка Саске. Он стоял, в белом костюме, и улыбался ему, что-то говоря. — Наруто. Он с трудом открыл глаза. Удивляясь, где он и что с ним. Ааа ... Ну да, Саске. — Ты в белом, Саске? — Наруто!!! Саске, не обращая внимания на то, что накинутый на его плечи халат почти соскользнул на пол, бросился к Наруто: — Наруто!!!! — Осторожнее, Саске. В поле зрения Наруто попал отец, и потому, как хмурился Минато-сан, Узумаки догадался, что только положение тяжелораненого спасает его от довольно неприятного разговора. А ещё Саске. Такой открытый, такой … Одним словом, Наруто решил максимально воспользоваться своим положением. С трудом, сохранив серьёзность, когда тут же вошедшие медсёстры мягко указали Минато-сану, что пришедший в себя молодой Намикадзе еще очень слаб. — У него фамилия матери, — нахмурился Минато, расшифровавший отпрыска на раз-два, — а она была очень деятельной натурой, и вообще никогда не болела, а значит ... — А значит, Минато-сан, вы всё выясните потом! Наруто с удовольствием захихикал, но, повернувшись, увидел нахмуренного Учиху, и тут же забеспокоился: — Саске? — Твой отец мне рассказал всё. — Что именно? — Про твою беспечность! То, что ты всё знал, чт̀о это за человек, и даже не подумал ... — Саске ... Ты за меня беспокоишься? Кстати, ты не в курсе, что ... Наруто умышленно перевёл разговор. Он хотел знать. И хотел услышать подтверждение своим догадкам. — За нами следили. По поручению Итачи и твоего отца. Который и организовал всю эту операцию. Наруто внимательно наблюдал, как бледнеет Саске, пока с трудом излагает то, что он хотел услышать. Но Наруто это не беспокоило. Он знал — на каком-то подсознательном уровне, как тогда, за несколько минут до выстрела, знал, что он под прицелом, знал, что это всё подобно вскрытию нарыва. Гадко, болезненно, но поправимо. Единственное, что он боялся, это одно ... Услышать … — Их застрелили, Наруто. Обоих. Наруто откинулся на подушки. Только тут осознав, к̀ак был напряжен, пока ждал окончания речи. Даа .. Он боялся именно этого. Что ублюдок останется жив. — Иди сюда, Саске, — негромко попросил он, и открыл глаза, когда перестала кружиться голова после столь ошеломительной новости. Оказывается, от радости тоже можно слегка обалдеть. Саске поднял брови: — Что? — Иди сюда, — Наруто похлопал рукой около себя, учитывая, что он был весь опутан проводами, это было затруднительно, но он мужественно всё преодолел: — Я понимаю, что вижу перед собой очень целеустремленную личность, что собирается многое сделать для пользы обществу, после того, как эта самая личность с блеском окончит «Сэики» и всё такое. Но сейчас я хочу поцеловать эту личность. Я, конечно, мог бы наплевать на все эти грёбаные провода, но … Но, поскольку мне предстоит объяснение с отцом, не хотелось бы усугублять список своих прегрешений. Так что, вот я и прошу ... Ну, а то, что я хочу сделать с ... — Наруто, недоумок! Глаза Саске были подозрительно влажны, но то, что он сказал, для Наруто было слаще музыки. И то, к̀ак он это сказал. Как, в самом деле, самодостаточная личность. Наруто почувствовал, как его начинает распирать гордость. Значит, значит, Саске не окончательно сломлен, а может статься, это слово скоро вообще уйдет из их лексикона. Их с Саске …  И, наверное, хоть немного, но есть и его заслуга в этом. — Саске ... ... Он всё-таки рванулся вверх и, невзирая больше ни на что, повалил Учиху на кровать, и сделал то, о чём мечтал с первой же минуты, как пришел в себя: накрыл его губы своими губами, и принялся целовать, целовать ... А всё остальное ... Потом. У них ведь куча времени! Целая жизнь …