У мести нежные руки

Сидящий перед Дисциплинарным Комитетом взлохмаченный парень угрюмо уставился на Узумаки. Приготовившись выслушать решение по своему делу. Только что он попробовал произнести яркую речь в свое оправдание, но его слова о том, что Председатель просто-напросто вымещает на нём их давние разборки, никто слушать не стал. Поэтому, когда Узумаки начал говорить, Ходзуки Суйгецу приготовился к худшему исходу. И не ошибся. – Исходя из того, что Суйгецу-кун любит делать то, что запрещено Уставом нашей школы именно в туалетных помещениях школы, я предлагаю отработку ста двадцати часов полезного труда именно там же, то есть в туалетах. И Узумаки Наруто, сияя небесно-голубыми, с некоторых пор очень счастливыми глазами, мило улыбнулся, ловя ненавидящий взгляд фиолетовых. Суйгецу с трудом сохранил самообладание, хотя внутри всё кипело. Но, когда его окружили друзья и мимо прошёл тот, кого он ненавидел так, как и мог ненавидеть четырнадцатилетний пацан, Ходзуки, наконец,прорвало. Вцепившись в услужливо протянутую кем-то сигарету, он злобно прорычал, выплёвывая слова, одно за другим, пока не выплеснул свою ненависть всю до капли: – Он что, думает, самый умный, что ли?! Бля, когда до этого укурка Председателем был Гаара-кун, говорят, и я охотно верю, было по-другому. У Гаары-куна был характер жестокого деспота, и тогда все наказания, что исходили от него, были логичны. А этот! Суйгецу злобно сплюнул и свирепо договорил: – У него глаза, такие … Как будто он пытается достучаться до тебя, что-то объяснить ... Вот что я ненавижу больше всего в людях! Когда они пытаются сделать тебя лучше, не обращая внимания на то дерьмо, каким ты и являешься! Какого черта он полез ко мне в душу?! За это ненавижу, и за это буду мстить! – Хех, Суйгецу, лезть на рожон в твоей манере, – примирительно пожал плечами довольно рослый парень, хотя четырнадцатилетка Ходзуки был, как и все в компании, не самого маленького роста. А парень продолжал: – Оставь свару при себе, каким бы удобным ни был Собаку но Гаара, не он тут теперь всем заправляет, и не он тебе только что вынес приговор. С которым, кстати, согласились абсолютно все! Так что остынь, твои возражения как вроде плевать против ветра ... – Ты слишком добр! – А ты ... – А я говорю, что отомщу. – И как же? – неожиданно заинтересовался громила. Суйгецу сощурил глаза и зло ухмыльнулся. – Самым действенным способом! Я уже говорил, что разглядел в Узумаки Наруто черту пытаться делать людей лучше? Хах, тогда Я ударю по самому больному месту этого ...хм, «Миротворца»! И да, плевать, что он старшеклассник! Не надо провоцировать тех, кто младше! Может статься, в нас заложен, куда больший потенциал! Так-то, брат Дюого! Я устрою Узумаки Наруто «внеплановое дисциплинарное взыскание», и не факт, что его сто двадцать часов отработки будут более действенны, чем мои! Дюого запустил руку в свою лохматую рыже-коричневую шевелюру и со смаком почесался. Прокрутил в голове всю ту «белиберду», что только что изложил Суйгецу и озадаченно уточнил: –Так ты решил надрать задницу Узумаки Наруто? Пойти против «Сильных мира сего»?!Ты, часом, с дуба не рухнул, дружище?!! – Очнись, Дю, – ласково помахал перед глазами друга Ходзуки,– Мы ведь тут не во второсортной школе паримся, улавливаешь? Значит, между мной и Наруто-куном разница всего-навсего та, что его выбрали в Дисциплинарный. А ты помнишь, когда это было, чтобы я оставлял без внимания обиду?! – И что ты сделаешь? – Дюого продолжал недоумевать. Как хулиган, он был за, но как уяснивший устои школы, начал сомневаться. Суйгецу рассмеялся: – Я же объяснил, я просто подожду и нанесу удар. Такой, какой мне покажется необходимым. У тебя, кажется, есть знакомый хакер? – А ... ну да, – мозги Дюого хоть и со скрипом, но начали шевелиться. А он уже принялся паниковать. Он-то всё же был против открытого выступления против Дисциплинарного Совета в лице Узумаки-куна! Суйгецу взял аккуратно парня за лацканы сидящего на том мешковато пиджака, притянул к себе и нежно пропел, пристально глядя тому в глаза: – Скажи-ка ему ... Пусть взломает базу и добудет мне всю информацию по школе. Не только по Наруто, но и про весь его класс. Печёнкой чую, Наруто с кем-то близок более, чем с остальными, поэтому неплохо вооружиться инфой. Ну, а вы ... последите за Узумаки, может, наблюдая, и выявите эти ... хм ... связи. Тогда соединим информацию хакера и ваши наблюдения, и я пойму, что делать дальше. Откуда бить. Сдаётся, и на солнце бывают пятна! *** Наруто дал Саске передышку. В самом прямом смысле этого слова. После того, что он узнал за такое короткое время, особенно после небезызвестного разговора с Итачи-саном, он начал воплощать в жизнь свой маленький план. Который он, втайне, назвал: «Возвращение Саске». Для него – для его восприятия, то есть, как подведение некоего итога, Учиха Саске ... Он всё еще был в том подвале. С той фотографии ... Где куда-то поверх объектива снимавшего смотрел маленький испуганный мальчик. Ещё невинный. Возможно, ещё не изнасилованный. Но. Уже в ошейнике, в цепях и на коленях. После поцелуя. Наруто приподнялся и навис над Саске, опираясь о слегка согнутые в локтях руки. Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть, чтобы дать подмятому под себя парню возможность осознать, что это действительно так. Наруто его поцеловал. Особенным поцелуем ... После которого может быть нечто иное, нечто запретное … если говорить термином ханжей. А уж кем-кем, а ханжой Узумаки не был. Не собирался. Да и Саске не собирался позволить. Ловя чуть хриплое дыхание Саске, он качнул бедрами, задевая – намеренно, блять! – пах Учихи и заметил: – Всё, что было до этого, было десертом, так не пора ли приступить к основному блюду, нэ? На секунду в тёмных глазах мелькнула паника и лицо приняло затравленное выражение. Потом Саске тихо-тихо, так, что пришлось прислушаться, уточнил: – Нно ... Ммы ведь ... пара? Узумаки терпеливо подавил раздражение. Именно в эту минуту он готов был услышать что угодно, но только не что-нибудь в духе недавно услышанного: « … Разрешите ...». Разрешите что? Меня поиметь?! Бляяяять ... До этого ещё есть время! «И будь я трижды проклят, – горячо поклялся самому себе Наруто, – если я упущу хоть что-то!». Он наклонился, делая вид, что не услышал вопроса, легко поймал жаркие губы Саске в свои, поцеловал, медленно, тягуче, так, чтобы Саске запомнил вкус его губ, запомнил и смирился с этим. Что он, Узумаки Наруто, имеет на него все права. А когда всё-таки придёт время … – Ты сам пригласил меня, забыл? Он с удовольствием наблюдал, как на лице Саске отражается понимание ... и растерянность ... вкупе с восхитительной краской стыда. Вспомнил. Понял. Осознал. А теперь надо, чтобы принял. Саске неожиданно запротестовал: – Но ты здесь потому, что Итачи пригласил! Не я!! – А ты не отказался! – мгновенно, с удовольствием,парировал Наруто. Смущённый Саске попробовал выползти из-под блондина, и неожиданно увидел, что, во время всех этих манипуляций, домашняя рубашка сползла с плеч. Наверное, если бы это был не Саске. Наверное, если бы это была рядовая ситуация с рядовой девчонкой ... хотя бы из группы болельщиц спортивной команды ... Наруто не стал бы заморачиваться. Что в нём было – это то, что он всегда брал то, что хотел. И что навязывали. Но Саске ... Это было другое. И самое главное – поклявшись себе вытащить его, Наруто, прежде всего, решил показать «измученной твари» обратную сторону Ада. В котором эта тварь пребывала всё это время. … Узумаки запомнил только прерывистое дыхание и совершенно безумные глаза Саске. То, как он спокойно закрыл его одеялом и произнес обыденно, будто так, констатировал нечто несущественное: – Ты выглядишь неважно, что при твоей хрупкой конституции немудрено. А если мы с Итачи-саном хотим тебя увидеть в понедельник в школе, тебе надо хорошенько выспаться. Так что будем считать, я тебя проведал. Да, вот тут тесты. Держи! И ушёл. Прекрасно зная, что это – первый шаг. Пробный камень. Маленькая хитрость. Незримая ловушка. Путы. Названий сколько угодно, но то, что они с Учихой теперь точно связаны, это Наруто понял со всей очевидностью. Он открыл «Рабочие записи», всмотрелся: – Ебать-колотить … – прошептал, кусая ноготь большого пальца, – Чёрт ... Вот не знаю, что делать ... То ли благодарить ... То ли проклинать ... Но ... но, сука, блять ... Парадокс был в том, что ничего изменить уже было нельзя. И Наруто это понимал, как никто другой. А потому, вступая на этот путь, путь к Учихе, он отступать и не думал. … – Эй, Узумаки! Задумавшись, Наруто чуть было не прошел мимо Хьюги. Хьюга, шутя, толкнул его в плечо: – Хули не слышишь? Зазнался? Говорят, ты приструнил банду Ходзуки? – Пустая, бесполезная, болтовня! – поморщился Наруто, – Будто не знаешь ... Я, как Председатель Дисциплинарного ... – Да ладно! – отмахнулся Неджи, – Главное не это. Летний фестиваль ... Ты как? Хината-чан загорелась идеей, они с девчонками уже придумали тему. – И? – Что-то вроде ... Я и моя пара, – хмыкнул Неджи. Наруто поморщился, постоял с минуту и вдруг загорелся. Для того, что он задумал, более подходящего случая было трудно себе представить. И он испытал страшное желание найти Хинату и расцеловать в обе щёки, и только красочное представление того, как это будет выглядеть со стороны, удержало его от этого порыва. – Я и моя пара? – единственное, что позволил себе Наруто, это усмехнуться. – Узумаки, – приподнял бровь Хьюга,– Ты меня уже пугаешь! – Председатель Дисциплинарного Совета и обязан пугать, – мило заулыбался Наруто «во все тридцать два», – можешь передать сестре, что я очень доволен её выдумкой! Оставив недоуменного Хьюгу размышлять на тему « ... А что такого я сказал?!», Наруто быстро пошел прочь. Ему во что бы то ни стало, надо было разыскать Саске. Хоть Учиха и индивидуалист, и ни с кем не общается, но мало ли ... А Наруто не хотел, чтобы Учиха сбежал раньше времени. Ещё рано. Он быстро шёл, оглядываясь по сторонам, попутно заглядывая во все кабинеты. Беспрерывно вспоминая ... После поцелуя и за месяц до «фестиваля». Наруто был из тех людей, что, как говорится: «сказал-сделал». Постепенно, шаг за шагом, он приучал Саске к мысли, что они действительно «встречаются». Не абстрактно, так, когда он впервые озвучил эту мысль, а на самом деле. Реально. Ведь вначале он не понимал многого. А теперь ... пересматривал, переоценивал. Понял главное: внутри Саске сидит человек, сжавшийся в тугой комочек, и кричит от боли. От ужаса. От страха. Всё для этого человечка было одним сплошным страхом. Наруто связывал это с тем, что пережил Саске два года назад. Конечно, если не испытаешь сам ... Но хотя бы всё то, что он узнал, помогло. Хотя бы отчасти. Никто ведь не знает, что, порой начиная разбирать, ты невольно открываешь «Ящик Пандоры». Но ведь вся штука в том, что людям это свойственно и не знать. – Ты так и будешь меня спрашивать, можно ли то, можно ли се? Саске изо всех сил показывал, что ничего такого странного в его «можно» нет, и качал головой: – Ты ведь ... Актив, значит ... Главный? И мило краснел. Наруто понимал, что это – очередное увиливание от ответа, но, поскольку ему в какой-то степени было выгодно, делал вид, что верил. – Иногда мне кажется, что ты меня боишься, знаешь, до дрожи, как если бы я был хищным зверем, а ты маленьким ребёнком, внезапно оказавшимся вблизи. Я прав? Саске реагировал всегда одинаково. Взгляд леденел, Наруто казалось тогда, что, наверное, и всё его тело делалось ледяным, и, заикаясь, то и дело, срываясь, шептал одни и те же слова, как оправдание: – Ннет ... Мы же пара. И только спустя много времени до Наруто дошло, что Саске не шептал. Спазмы сжимали и горло тоже, и он просто физически не мог говорить громче. И тоже спустя очень много времени ... Наруто окончательно всё понял. Что Саске видит кое-кого другого. Будто за спиной улыбчивого, синеглазого блондина, раскованного Узумаки-куна, стоит ... кто-то другой. … Наруто вынырнул из воспоминаний. Да что за нафиг, вот, скажите пожалуйста, где носит этого невозможного теме?! Он раздражённо прищелкнул пальцами рук. Что бы он ни думал, что бы ни собирался предпринять, одно он знал точно. Что он волнуется за этого парня. В силу того, что их уже связало и чему ещё предстоит связать. – Да что за ... чёрт! Наруто едва не споткнулся. Он никогда не был приверженцем мистики. Но ... Пожалуй, то, что называлось одним словом «Саске», кардинально изменило всё. Всё. И безоговорочно. А тот, благодаря кому вся эта хуйня и случилась ... Стоял напротив, будто так и должно было быть. Ни о чём не подозревая. Просто стоял ... Застигнутый врасплох ... а потому такой безмятежный. Учиха Саске. Просто ... Любимый Саске.