1
— Мистер Старк, а вы знаете, что такое ноуфеллы? Все шло прекрасно ровно до того момента, когда этот вопрос был озвучен. С Харрингтоном все получилось настолько гладко, насколько это в принципе было возможно. Бедолага бывший учитель отключился от одного удара и Старку даже не пришлось расчехлять шприцы с потенциально опасным содержимым. Сказался, видимо, перегруженный суматохой рабочий график и легкий алкогольный душок, который Тони почувствовал, когда усаживал бессознательного охранника в кресло. С Питером хоть и возникли определенные… сложности (Тони упрямо не хотел признаваться себе в том, что он ошибся с выбором напарника. Каждый портачит с дозой лекарств. Пусть даже и в три раза. Это — случайность), обойти настоящую катастрофу стороной тоже получилось. Несмотря на то, что Паркер спустя некоторое время стал совсем непредсказуемым в своей серотониновой эйфории, все же смог послушно ускользнуть от второго охранника через черный выход, откуда Тони уволок его в машину. Питер долго не мог угомониться, и то и дело мешал Старку принять экстренные меры: взахлеб рассказывал о своем детстве, заупрямился и решил пойти вместе с Тони в аптеку за лекарствами (которые Пятница услужливо подобрала и даже подделала электронный рецепт). Когда Тони вернулся к машине с бумажным пакетом, полным антиэпилектиков и серотониновых регуляторов, Питер стоял неподалеку и разглядывал что-то в темноте, расчесывая руки. Пришлось возвращаться в аптеку и, под подозрительным взглядом фармацевта, покупать еще и бинты. Раны на руках Питера выглядели просто отвратительно. Тони не мог сложить в голове картину того, какими он запомнил руки с тем, какими они были сейчас. Вывод напрашивался сам за себя: увечья Питер себе нанес новые. Или ему их нанесли, как говорил об этом сам Паркер. А после всех происшествий, под действием новой порции лекарств в крови, он просто забился в угол пассажирского сидения, пялился в окно и что-то пел себе под нос, пока Тони думал, где бы им двоим переночевать. Потому что на предложение о возвращении в квартиру Питера, он устроил истерику. И что он теперь поет? Это «Мерцай, мерцай, звёздочка»? У Тони мурашки шли по коже от этих четырех, абсолютно не мелодичных в исполнении Питера, строчек, которые повторялись снова и снова, пока он не замолк и не задал этот злосчастный вопрос. Временами казалось, что он менял текст на свой лад. — Нет, я не знаю. — О «ноуфеллах» Тони слышал впервые. По старой привычке он отдал запрос на поиск информации Пятнице, но та не нашла вообще ничего, кроме личных страничек на фейсбуке с созвучными именами и какого-то андеграундного исполнителя на YouTube. — Вот как, — бесцветно ответил Питер и продолжил тихо напевать. У Тони спину бросило в холод. Он мазнул взглядом по Питеру и уставился на дорогу, обманчиво-лениво наблюдая за тем, как скользит по приборной панели свет от уличных фонарей. — Но вы уже сталкивались с ними, ведь так? — в свете тусклого уличного освещения и неонового мерцания голограмм пятницы, взгляд Питера словно вновь начал приобретать блеск. — О, как я раньше не догадался! Вы… Питер выпрямился и всем торсом повернулся к Тони. Его широко распахнутые глаза метались туда-сюда по лицу Старка. — Замолчи. — Тони вцепился в руль похолодевшими руками, а по телу начала расползаться липкая мелкая дрожь. Чего он так испугался? Питер нахмурился и затряс головой. Его вьющаяся грязная челка упала на вспотевший лоб и Питер нервно ее смахнул. — Вы еще не слышите их, не так ли? Но уже видели их. И вы не на самой первой стадии. Неужели существует вторая? Боже мой, мистер Старк, мне так жаль, я… — ЗАМОЛЧИ! Тони охрип от собственного крика и вздрогнул от того, насколько громким он получился. — Если ты сейчас же не замолчишь, я высажу тебя прямо на автостраде, ясно тебе? Но Питер его словно бы не услышал. — Их семь. Ну, стадий, я имею в виду. — Его голос становился все громче и быстрее, а речь возвращала себе сбивчивость и нечеткость. — Всего семь стадий. На первой вы их замечаете. На второй… я не знаю, что происходит на второй, у меня ее не было. Я даже не думал, что она существует. На третьей — будете слышать. На четвертой они смогут дотронуться до вас. Тони слушал Питера в оцепенении. Он машинально следил за дорогой, но практически не шевелился. У него словно больше не было сил заткнуть парня, словно он стал заложником его гипнотической речи. Он слушал и внимал каждому его слову, словно мозг пытался запомнить все, что с ним, Тони, в скором времени может произойти. — Они будут причинять боль, они питаются этим. Они питаются страхом, ощущением безнадежности. И тем, что незараженные не видят и не чувствуют их присутствия. Все думают, что вы чокнутый, но это не так. Вы их слышите, видите, чувствуете, они говорят голосами близких вам людей, они заставляют вас быть от близких как можно дальше. Они заразны, они так сильно заразны, мистер Старк. Хотя я и не знаю, почему Чед не подцепил их, ведь он единственный с кем я общался и мне так жаль что я заразил вас, мне очень очень жаль, мне… С каждым новым предложением слова Питера становилось все сложнее разобрать, но он упрямо продолжал что-то сбивчиво говорить и рассказывать. У Тони голова закружилась от паники, от того, что он не мог разобрать все. — Что дальше? — не своим, сдавленным и сиплым голосом выдавил Тони из горла. — Вы о чем? — глаза Питера на мгновение обрели ясность. — Что происходит на пятой стадии? Питер замолчал и уставился вниз перед собой. Спустя минуту тишины Тони не выдержал. — Питер! — Я не знаю. Машина замерла на красном свете светофора, который придал бледной коже Питера еще более нездоровый оттенок. Тони повернулся к нему и уставился обезумевшим взглядом. — Что значит «я не знаю»? — То и значит. Я не знаю. — Ты же сказал, что стадий семь. Откуда у тебя эта информация? — Я не знаю. — Тогда почему ты решил, что их семь? — Я не знаю. — Что черт возьми такое эти твои «ноуфеллы»? — Я не знаю. Приборную панель озарил зеленый свет светофора, но он казался таким мерклым, неправильным. Словно мерцание, которое излучал чистый экстремис в лабораторных баках. Голограммы Пятницы покрылись рябью. Тони перевел взгляд на них и почувствовал себя также, как в ту ночь на стоянке, когда омерзительная гипнотическая тьма рассеялась — словно снова глотнул воздуха. — Тогда какого мать твою черта ты морочишь мне всем этим голову? Питер больше не ответил. Ответила Пятница: — Серотониновый синдром предполагает появление бредовых идей и мыслей. Настоятельно рекомендую как можно быстрее добраться до конечной точки назначения и уложить Питера спать для лучшего эффекта принятых препаратов. Хостел подтвердил бронь на отдельную комнату. — Уложить спать, может колыбельную еще спеть? — за раздражением в голосе Тони старательно скрывал невероятный ужас от произошедшего диалога. По другую сторону машины Питер снова уткнулся в стекло и запел свое «Мерцай, мерцай, звёздочка».2
Едва волоча ноги от навалившейся усталости и действия лекарств, Питер добрался до хостеловской кровати. Стоило Тони ослабить хватку, благодаря которой Паркер-то в принципе и стоял в вертикальном положении, он просто рухнул на пыльное колючее покрывало. Питер нашел остаток сил чтобы приподняться и лечь нормально, отплевался от поднявшейся в воздух пыли и задремал. Тони смог выдохнуть с облегчением и опустился на соседнюю кровать. Раскрыл перед собой голограммы, выкрутил яркость на максимум, не беспокоясь о том, что свет может разбудить Питера, и попытался поискать информацию. О злосчастных ноуфеллах, об обстановке в городе, о погоде. О чем угодно, лишь бы забить голову не прибегая к спиртному. Пятница в ответ лишь несколько раз вывела ошибку «504 Gateway Time-out» и сообщила, что доступ в сеть вновь заблокирован. Тони обреченно выдохнул и развалился поперек своей кровати. «В пекло ноуфеллов и в пекло этот злосчастный город», — решил Старк. Он не станет сравнивать свои «симптомы» с бредом Питера. Все, что ему нужно — просто как можно быстрее избавиться от экстремиса и вернуться в Нью Йорк. Если уж на то пошло — он к чертям собачьим заморозит всю разработку и гори «светлое и яркое будущее» синим пламенем, если ценой ему — собственный рассудок. В противном случае уж точно получается, что ноуфеллы заразны, если находясь рядом с психом вроде Питера, он и сам постепенно сходит с ума. От разглядывания потолка его отвлек шорох. Приподнявшись, Тони увидел, что Питер сидит на кровати, выпрямившись по струнке и смотрит на него не моргая. — В чем дело? — На седьмой стадии человек исчезает, мистер Старк. От него не остается ничего, поэтому стадий семь. — И куда же он девается? — со смешком спросил Тони. Питер не ответил. Он просидел не шевелясь и не моргая еще некоторое время, а после лег и крепко заснул.Twinkle, twinkle, Mr. Stark, Oh, you wonder what we are! Till around the world so dark, Twinkle, twinkle, Mr. Stark!