Порнодраббл

— Ты проспорил, — Бэкхён проводит языком по губам. — Никто тебя за язык не тянул. Кёнсу в ярости. За язык его действительно не тянули, Кёнсу был абсолютно уверен в своей правоте, настолько, что сказал, что отсосет Бэкхёну, не задумываясь. Удача — стервозная шлюха. И сегодня она явно на стороне Бэкхёна. Кёнсу ненавидит Бэкхёна, сегодняшний день и удачу в принципе, она и раньше-то ему ничего не дарила, но вот так спиной повернулась в первый раз. — Может, тебе еще и подставиться? — Мне чужого не надо, — Бэкхён треплет его по щеке, задерживается пальцем на губах. — На колени. — Пошел ты! — Какой строптивый, — взгляд Бэкхёна почти нежный. — Оближи. — Его палец обводит губы, подушечка скользит между ними, но не раскрывает. Приятно и немного щекотно, Кёнсу понравилось бы, если бы не Бэкхён. Кёнсу смотрит прямо в глаза и молчит, прекрасно зная, что будет, стоит ему открыть рот. — Давай же, ну. Начнем с малого и будем двигаться постепенно. Или ты хочешь, чтобы я тебе сразу в рот кончил? У тебя таланта не хватит, — Бэкхён так и поглаживает его губы, мстительно прибавляя.— Детка. У Кёнсу от злости темнеет в глазах, он фыркает и почти огрызается, когда Бэкхён пользуется моментом и целует его. Недолго, но крепко, его язык проходится по всему рту, оглаживает язык Кёнсу и скользит по губам изнутри, Кёнсу ни за что не признается, что его возбуждает так. Быстро, страстно, по-хозяйски, зная, что Кёнсу и от секса так не всегда заводится. Не со всеми. Бэкхён временами читает его как раскрытую книгу, за одно это Кёнсу хочется оттрахать его до звездочек перед глазами. Кёнсу привык быть сверху всегда и во всем, это будет не секс, а демонстрация иерархии. Хотя, признаться, с прошлого раза о сексе с Бэкхёном он думает, и даже не о том, где тот всему научился, а что умеет и как приятно будет кончить внутрь. И сколько раз. Под Бэкхёна Кёнсу ложиться не собирается, и не ляжет, что бы там ни было, хоть для спасения жизни, это дело принципа. Кёнсу старается не думать, что как раз на принципах Бэкхён его и поймал. — Что, уже встает? — издевательски спрашивает Кёнсу, мечтая перестать чувствовать движения языка Бэкхёна. Губы горят, хочется продолжения. — Хочу запомнить твой вкус — ну, ты знаешь, до, — усмехается Бэкхён и давит на плечо. Кёнсу послушно встает на колени. На самом деле ни черта не послушно, хочется убить эту сволочь, убить, трахнуть и стереть все воспоминания, такого унижения Кёнсу никогда не испытывал, никто не заставлял его делать что-то настолько против воли, да ни у кого и не вышло бы, но во всей этой отвратительной, непристойной, обжигающей стыдом ситуации есть что-то восхитительно возбуждающее, и на одну позорную секунду Кёнсу поддается и наслаждается тем, каково это — подчиняться Бэкхёну. Кёнсу в жизни ни у кого не брал. Бэкхён смотрит на него сверху вниз без улыбки, знает, что насмешку Кёнсу сейчас не простит, и прижимает его лицо к паху. Несильно, просто, чтобы Кёнсу понял, что его ждет. Кёнсу автоматически поворачивает голову и трется о член другой щекой. Омерзительно, но у него тоже встает, даже быстрее, чем у Бэкхёна, у того не висит, но до почти болезненного напряжения Кёнсу ему еще далеко. — Да у тебя совсем крошка, — фыркает Кёнсу, чтобы скрыть возбуждение и страх. Кёнсу бы никогда Бэкхёну не отсосал, это сомнению не подлежит, но сейчас он не по собственной воле действует, кто бы его осудил? — Значит, справишься, — Бэкхён мстительно вжимает его голову в пах и пару раз вполне определенно двигается. — Мне уж-же почти нравится.. Кёнсу кусает сквозь джинсы, но ткань слишком плотная, зубы скользят, доставляя Бэкхёну удовольствие, он не отпускает и почти трахает Кёнсу непозволительно долго. В это время Кёнсу его искренне ненавидит, его и свой член, потому что в этой пошлости нет и не может быть ничего возбуждающего. — Давай, детка, постарайся, — Бэкхён, наконец, убирает руку с его затылка, и Кёнсу снова может дышать, внутренности скручивает противоречивыми чувствами, хочется откусить ему член и просто хочется. Что угодно. Если бы Кёнсу следил за своим языком, он бы сейчас не стоял на коленях. Бэкхён расстегивает пуговицу на джинсах и садится. Обычный серый стул для посетителей, невзрачный ковролин на полу, спасибо, что хоть дверь в этом кабинете запирается, Кёнсу совсем не хочется, чтобы их увидели. Только если наоборот. Кёнсу тянется вперед и хватает собачку зубами, ведет головой вниз, джинсы расстегиваются под сдавленный вздох Бэкхёна. Кёнсу раздвигает его ноги, устраивается, гладит бедра с внутренней стороны, заставляет сползти вниз. Бэкхёну это не то чтобы нравится, особенно правая рука, трогающая его пониже яиц. — Заткнись, — Кёнсу нутром чувствует его протест, от этого провоцировать еще приятнее. Когда-нибудь Кёнсу отымеет его так, как он того заслуживает, несколько раз подряд, принципиально не выходя и не заботясь о чужом удовольствии. Хотя Бэкхёну не привыкать быть снизу, он уверен. Мысль о Бэкхёне под ним, вынужденном самому доставлять себе удовольствие, немного примиряет его с реальностью. Кёнсу сглатывает и губами касается Бэкхёна через трусы. Ткань теплая, чуть влажная, фиолетового цвета, Бэкхён сверху тяжело дышит, и Кёнсу прихватывает еще раз. — Смотрю, ты готовился. — Тебя не устраивает мой выбор? — Бэкхён убирает волосы с его лица, Кёнсу знает, что это не от заботы, а чтобы лучше видеть. — Что ты, разве я могу возражать. — Твои губы созданы для минета, — Бэкхён гладит его по щеке и почти не улыбается. — Не могу упустить шанс. Кёнсу поворачивает голову и целует ладонь, от неожиданности Бэкхён отдергивает руку. — Держи их при себе. Изучать ртом член Бэкхёна через трусы интересно и значительно более безопасно. Кёнсу вполне уверен в своих навыках и в том, что Бэкхён начнет над ними смеяться. — Если я кончу в трусы, не считается, — предупреждает Бэкхён. — Твои губы на моем члене, Кёнсу-я, мой член на твоем языке. Кёнсу просовывает руки под его бедра и стаскивает джинсы Бэкхёна с задницы, вместе с фиолетовыми трусами, Бэкхён почти лежит на стуле, и теперь его задницу можно мять безнаказанно. Джинсы болтаются где-то на щиколотках, пальцы Кёнсу сжимают крепкие ягодицы, а губы по-прежнему касаются члена через ткань. Спереди Бэкхёна все еще прикрывают трусы. Кёнсу ощупью находит головку встающего члена, проводит ей между сжатых губ, вырывая у Бэкхёна что-то похожее на стон, медленно размыкает и обхватывает ими головку, двигается вниз-вверх. Не так противно, как могло бы быть. Бэкхён сдавлено чертыхается. Кёнсу прихватывает ткань зубами и тянет вниз, Бэкхён стонет в голос, резинка трется о член, Кёнсу не решается помогать себе руками. — О, Кёнсу, ты просто космос, — шипит Бэкхён. — Прям галактика, — мрачно говорит Кёнсу, спуская трусы к джинсам. — Оставь Галактику. Твой рот, Кёнсу, твои блядские губы, скольких ты уже осчастливил? — Ты в самом деле думаешь, что я скажу? У Бэкхёна стоит, ровный, красивый, чуть загибается влево. Кёнсу не думал про член «красивый», даже про свой, про свой так тем более, но у Бэкхёна красивый. Длинный, бронзовый, перевитый венами, с темно-розовой головкой. Кёнсу толкает Бэкхёна в колено — тот садится ровнее и расставляет ноги — задерживает дыхание и мучительно медленно приближает к члену лицо. Почему-то только сейчас он понимает, что все по-настоящему. Что ему придется обхватить губами эту темно-розовую головку, собирая на них смазку, и сосать как чертов леденец в детстве, осторожно и помогая себе языком, пропустить дальше в горло, терпеть, пока Бэкхён не кончит, и заставить его сказать, что минет засчитан. От понимания тянет в паху. — Да возьми уже… Именно в этот момент Кёнсу решает, что пора, и касается головки языком. Самым кончиком, совсем легко, только чтобы почувствовать, каково это. И еще раз, чуть дольше. И еще. Головка скользкая, горьковатая и соленая на вкус, гладкая, Кёнсу чувствует, как язык проскальзывает туда, где рождается вкус. — Блядь! — Бэкхён давится ругательством и вцепляется в стул обеими руками. — Бля-я-я-ядь… Кёнсу отвечает поцелуем в головку. Бэкхён откидывается на стуле и встряхивает головой несколько раз, мышцы напрягаются, Кёнсу изучает рельеф, не отрывая губ, и как-то пропускает, куда Бэкхён тянется и зачем, а вот пальцы в своих волосах чувствует. — Руки убрал, — рычит Кёнсу. — Соси. — Еще не начали, а ты кончаешь? — Кончу — возьмешь второй раз. — Руки! Бэкхён берется второй за член и красноречиво покачивает. Кёнсу выпрямляется и смотрит Бэкхёну в глаза, тот приставляет к сомкнутым губам головку и чуть надавливает. Кёнсу почему-то вдруг нравится чувствовать ее губами. Похоже на поцелуй. Он приоткрывает губы, ощущая, как она проскальзывает и ложится на язык, во рту сразу становится горько и вязко, Кёнсу сглатывает выступившую смазку, обхватывая член сразу за головкой, и поворачивает голову, губы трутся о горячую нежную кожу. — Вот та-а-ак, — Бэкхён скалится и довольно стонет. — Еще, — Кёнсу повторяет. — Еще, — и снова, — еще, — и снова, — еще-е… Не так уж и трудно, в общем-то, только шея устает да челюсть затекает, член изо рта Кёнсу так и не выпустил. Его губы на члене Бэкхёна, его член на языке Кёнсу — что-то в этом есть, определенно. Даже не хочется дрочить себе, заставлять Бэкхёна стонать и беспомощно сыпать ругательствами куда приятнее. А Бэкхён стонет, громко, хрипловато, дергает его волосы, трахает и стонет в такт, Кёнсу бы убил того, что час назад сказал бы, что ему такое понравится. Но вот нравится, до сведенных яиц нравится, и власть над Бэкхёном, который черта с два сам кончит, и власть Бэкхёна, и собственная пассивность, когда Кёнсу позволяет насаживать себя на член, тормозя губами где-то на середине, и горячая, гладкая, скользкая, слаще любого леденца головка, касающаяся горла. Кёнсу втягивает член в рот медленно, и так же медленно выпускает, смыкает губы, стоит только головке выйти полностью, но не отпускает, разрешая Бэкхёну толчком раздвигать их и снова попадать внутрь, и понимает, почему это называется «сосать». И почему Бэкхён ловил каждое движение, когда Кёнсу кончал, это ни с чем не сравнимое чувство обладания чужим оргазмом, оно кружит голову и заставляет стонать самому. Бэкхён ускоряется, вцепляется в волосы, заставляя подстроиться под его ритм, выдыхает что-то неразборчиво и кончает ему в рот, не позволяя отстраниться. Кёнсу приходится часть проглотить, сперма мерзкая на вкус, он сразу вспоминает, почему его бывшая девушка по выходным брать наотрез отказывалась. От алкоголя не только голова наутро болит. Он дотягивается до корзины для бумаг и сплевывает остальное, то, что не на подбородке и губах. — Тебе идет, — Кёнсу оборачивается, Бэкхён лениво улыбается, сохраняя видеозапись, и делает несколько фотографий. — Всегда хотел увидеть твои губы в моей сперме. — Наклоняется и целует. Кёнсу почти не отвечает, потому что челюсть устала, а губы опухли, и потому что Бэкхёну хватит на сегодня, и потому что в штанах совсем тесно, и, пожалуй, потому, что так Бэкхён лучше старается. И потому, что Бэкхён в очередной раз приводит его в ярость. — Если кто-то увидит, я тебя расчленю. — Если кто-то это увидит, я сам его расчленю, живым, — обещает Бэкхён. Только Кёнсу говорит про запись, а Бэкхён… — Понравился мой член, да? В следующий раз можешь просто попросить.