***
- Хирума! – Антон попытался поймать его за руку, но Сена вырвался. – Йоичи! Он слетел со ступеней училища и бросился за ним по аллее перед корпусом. Такеровский сжалился над Сеной и остановил Хируму за плечо, кивая на парнишку. - Ты бы с ним хотя бы попрощался. Вы же вместе летали, - легкий упрек из уст Геннадия подействовал даже на Хируму. Арсений бросился к нему, и Йоичи пришлось его ловить. Хирума так и знал, что все кончится слезами. - Как, уходишь на фронт? Почему?! Куда? - Потому что война, идиот, - Хирума терпеть не мог прощаний, особенно таких. Сена был младше его на год. Сколько-то часов они налетали вместе, слишком мало, чтобы переживать. Они даже не были друзьями, но Хирума понимал, что так считает только он сам. И говорить правду Сене Йоичи не собирался. Он даже себе говорить ее не собирался. Он уходил. Вот и все. Ему тоже хотелось бы остаться в учебке, хотя бы еще ненадолго. Пойти на войну летчиком, а не обычным солдатом. Вряд ли ему даже удастся попасть в артиллерию. Стрелять из гаубицы было бы интересней, хотя, выдали бы оружие вообще, вот было бы неплохо, а то, возможно, придется отбирать у врага. Хирума погладил товарища по голове. Сейчас он казался себе таким взрослым и умным, а Сена – таким ребенком. - Рано плачешь, я еще не умер. - Боюсь, когда умрешь, я плакать не смогу, - выдавил Сена. – Куда ты уходишь? Куда тебя направили? Какой фронт? Какая дивизия? Он вцепился в куртку Хирумы, пытаясь поймать взгляд последнего. Йоичи знал, куда его направят, но озвучивать не собирался. Это то место, где он должен будет сразу отбросить копытца. Уж очень не любили всяких полукровок в советском руководстве. Возможно, будь он где-нибудь на Дальнем Востоке, ему бы дали поработать шпионом. Но тут он относился к разряду неблагонадежных и совершенно ненужных. Немецкий он знал чуть лучше Сены, а вероятность появления здесь японцев была близка к нулю. Сказать, что Хирума всегда был белой вороной, – ничего не сказать. Хорошо хоть Ген и Кирилл поручились за него. Собственно, поэтому их тоже забрали на фронт раньше, чем должны были. Отвечаешь за свои слова? Отвечай до конца. Тоже верно. Йоичи усмехнулся. - Не знаю. Куда получится. Хватит глупых вопросов, креветка. У тебя сейчас обеденное время, потом полеты. Учись, а мы пока будем родину защищать. - Вы… идете в разные войска? На разные участки? – Сена не собирался так просто отставать, но Антон потянул его за плечи. - Оставь. Они просто уходят первыми, - парень - одногодка с Арсением, тоже наивный донельзя, но розовых очков никогда не носил. - Но он мой напарник! – возмутился Сена. Это действительно было так. Часы, проведенные в небе, когда голосом пытаешься перекричать урчание мотора, чтобы помочь Сене советом, стоили немало. Там, в небесах, была свобода. От всего. От чужих предрассудков в том числе. - Он должен летать, а не быть в каком-нибудь стрелковом батальоне! – Хирума остро чувствовал обиду товарища. - Я хочу в артиллерию, - усмехнулся Йоичи. – Прости, Сенка. Не всегда бывает, как тебе хочется. Остынь, малявка, как пойму, где буду, напишу тебе письмо. Авось дойдет. Хирума развернулся было, а потом подумал, что совершает ошибку, поэтому снова повернулся к нему: - И не вздумай протягивать свой длинный язык и искать правду! Поздно, упрямые карие глаза уже уставились на него. Если эта малявка попадет в стройбат, ее там точно быстро пустят в расход. Хирума же собирался выжить несмотря ни на что и еще походить по немецким мостовым. Йоичи был уверен, что отец Гена сильно вмешался в происходящее, так что стройбат самому Хируме не грозил. Но то, что на фронте есть проблемы с вооружением, любому сопляку было ясно. А вот Сена - это другое. Старший сын Ильюшина* из самой, что ни на есть, благополучной семьи. Но это отнюдь не значило, что это ему как-то поможет, если он будет пытаться совать свой нос, куда не надо. - Следи за ним, Антон! – потребовал Хирума. - Я лучше поручу это Маше*, - пробормотал Антон. Вот уж действительно, если Арсений что-то решил, управу на него найти почти невозможно. Поэтому Хирума сжал плечи Сены, заглянул в карие глаза. Тот попытался перехватить руки и упрямо напыжился. - Если действительно хочешь помочь… Сена навострил уши. - Стань асом, Сена. Станешь превосходным летчиком - у нас будет больше шансов победить в этой войне. Пойми, Сена. Это война. И если мы проиграем, у нас не останется дома, нашей земли. Это больше, чем три человека, которые пошли воевать чуть раньше. Арсению трудно было с этим спорить. Он и не собирался. Скорее злился на себя, что не может сейчас собрать вещички и пойти следом. Эта трусость раздражала, а Хирума предлагал такой логичный выход. - Стань асом. Может, ты спасешь этим не одну шкуру, а куда больше. Пойми уже, неважно, что будет с нами. Мы должны защитить, во что бы то ни стало. Они наступают, а мы отступаем. Знаешь, оборона это не по мне. Мы должны атаковать. Верно? А кто окажется на острие атаки? Лишь те, кто не думают о себе, а думают о тех, кого защищают. Сена разжал свои руки. Приложив руку к фуражке, он холодно уставился на Хируму. - Обещаю, я тебя не подведу. Йоичи тоже отдал честь, прощаясь. Знал, что креветка будет крепиться до последнего, а потом все равно заплачет. Уже беззвучно слезы скользнут по еще детским щекам, но он выдохнет, попытавшись снова успокоиться. У Арсения было одно превосходное качество: когда казалось, что выхода уже нет, он всегда этот выход находил. Выводил машину из штопора, укладывал на крыло в последний из возможных воздушных потоков. Небо меняло его, делая из наивного подростка летчика с превосходной реакцией и чутьем. Пока еще молодого, неопытного и необстрелянного, но Хирума знал, что у Сены отменный потенциал и разбрасываться им ни в коем случае нельзя. Вполне возможно, что отец его захочет, чтобы сын испытывал самолеты. Что ж, его можно понять. У летчика-испытателя и то больше шансов выжить, чем у обычного летчика. Хируме это было неважно. Главное, чтобы этот парень оставался в небе. Небо было его настоящим домом, его миром. И Йоичи мог его понять. Ген сжал его плечо, встряхивая и протягивая сигарету. С Геннадием Такеровским они выросли вместе. Ген на полном серьезе считал Хируму братом. - Что сказал твой отец? – поинтересовался Кирилл. Хируме тоже было любопытно, но он курил – наслаждался и молчал. - Нас с тобой в 29-ю армию, артиллерийский расчет. Хируму в 31-ю армию, стрелковая дивизия. Кирилл почесал затылок. - Мне бы в танковую. Ребята усмехнулись. Кирилл так и не понял, что никто из них не мог выбирать. - Калининский фронт… - прошептал Йоичи, выпуская изо рта колечко дыма. – Кажется, я догадываюсь, что задумала Ставка. Ген усмехнулся. - Ты умеешь летать на истребителе. Не думаю, что… - Летчиков обычно больше, чем машин, - усмехнулся Хирума. Сказал – отрезал. Ему не хотелось продолжать эту тему. В конце концов, стрелял он тоже более чем отлично.***
Метель. Хирума пританцовывает на перроне. Настроение почему-то на редкость хорошее. Будто они едут не на фронт, а так, погулять за город. Холод. Он всю жизнь прожил в Ярославле, поэтому никогда не думал о русской земле, как иностранец, он никогда им не был. Он здесь родился, здесь собирался и умереть, правда, не от вражеской пули. Это Хируму как-то совсем не устраивало. Лучше уж от своей. Ген с усмешкой наблюдает за ним, а потом подзывает обоих друзей к себе. Обнявшись на прощание, потому что поезд, который разделит их, уже с шумом приближается, они положили руки друг другу на плечи, шапки-ушанки сбились, и пару секунд ребята просто молчат. - Ну что… - предложил Хирума. – Кто больше фашистов перебьет? - Ха! Точно! – тут же согласился Геннадий. – А еще, мы вернемся домой все трое. - Вернемся, - уверенно ответили ему два голоса. Под рев поезда, они вопят что-то нецензурное и расцепляют руки. Никто не прощается. Они хотели, чтобы не было больно на сердце. Было. - Ген… - Такеровский уже залезает в поезд, а Кирилл еще стоит на перроне. - А? - Я хочу пойти с Хирумой. - Я тоже, - Ген тяжело сглотнул. – Но военкомат решил. Давай исполнять. Примерно в одном направлении. Один и тот же фронт. Но разные задачи, хоть и цель одна. И обязательно подцель: снова встретиться.