Холодные камни Арнора (13) Мертвый против мертвецов

«Неспокойно» и «непонятно» – эти два слова погнали Хэлгона на юг в начале октября. Передал через вестовых, что уходит «к Дольну или даже южнее, пока сам не знаю», и неспешно пошел. Когда охотишься на смутную тревогу – торопиться нельзя. Золотое великолепие лесов, прозрачно-оранжевые папоротники и царственные мухоморы под ними, горделивый рев оленей и бег косуль по пожелтевшим лугам, полнозвездное ночное небо, с которого срывалась то одна, то другая искра, узоры туманов, прекрасных в сиянии полной луны, – всё это сейчас волновало нолдора не больше, чем какого-нибудь хоббитского фермера, который смотрит на небо только чтобы узнать, не будет ли завтра дождя. Хэлгона интересовали ненастья иного рода. Вспоминалась Амон-Сул. Поражение, гибель башни, как сейчас ощущалась черная воля назгула, ударившая в нее… прошлое не из приятных. Но хуже всего было другое: та ночь, тот разговор, который веками изгонял из памяти, и был уверен, что изгнал, заставил себя никогда больше не думать об этом, но снова и снова он – как живой, и идет рядом, и говорит… неважно, что именно говорит, но не те жестокие слова, что в ту ночь, потому что за столько веков всё изменилось, потому что сейчас разведчик нужен лорду не меньше, чем лорд разведчику. Потом это чувство ослабело, и Хэлгон несколько дней шел «в одиночестве». А в новолуние накатило опять. Следопыт пересек Седонну высоко по течению (настоящие дожди еще не начались, и это было несложно), решив войти в Дольн с севера. Он был твердо уверен, что там его ждут ответы на пока незаданные вопросы. Устроившись на ночь в распадке между холмов, он кормил с руки небольшой костер: не для тепла или ужина, а просто так. Сон не шел, но хотелось отдохнуть. Впереди ждали неприятности, и не в нолдорских обычаях томить их долгим ожиданием. Что-то произошло. Что-то скверное происходило прямо сейчас, и стоило спешить, возможно даже не дожидаясь рассвета. Элронд наверняка знает, но захочет ли он делиться знанием? «Захочет, – уверенно сказал внутренний голос. – Когда речь идет о судьбе Средиземья, даже Элронд будет разумен». Но даже если Элронд не станет говорить с нолдором, есть Глорфиндэль, и он… «Знает даже лучше своего властителя». Что же всё-таки произошло? Отчего вспоминается Амон-Сул? «Оттого что назгулы. Здесь. Вся девятка. Скачут по дорогам». Быть внутренним голосом это не могло никак. И то, что он говорил, никак не может быть… «Может, Хэлгон. Сейчас такое время, когда может быть всё». – Кто ты? «Неужели ты не узнаешь?» – Этого не может… «Это я, Хэлгон». – Покажись! В голосе слышится усмешка: «Ты стал требователен, следопыт Пустоземья». – Мой лорд, ты сам запретил мне… «Века изменили нас обоих, Хэлгон. Мертвые тоже способны меняться». Костерок обмяк и почти погас, и в темноте облачной ночи стали хорошо видны серебристые очертания призрака. Хэлгон вскочил, преклонил колено: – Мой лорд. «Встань и слушай. Назгулы здесь. Недалеко от Дольна, я видел их. Иди на юг, поторопись. Я буду ждать тебя там. Ты мне нужен». Изумленное «да, мой лорд» кануло в пустоту: Келегорм исчез. У мироздания есть дурацкая привычка: оставаться внешне прежним, хотя изменилось всё. Назгулы скачут по дорогам, лорд вернулся к жизни и переступает через собственные приказы, но что за дело небу, деревьям, траве до того, что мертвые – наши и ненаши – толпой явились в мир живых? Это ведь только в сказках говорится: «Мир изменился, я чувствую это в траве, земле и воздухе». Хотя, может, те, кто из сказок, так и вправду чувствуют. И уж конечно ни одной травинке нет дела до того, что у тебя внутри всё обрывается, проваливается в какую-то пустоту, и ты не знаешь, не имеешь ни малейшего понятия не только о том, что с тобой будет завтра, но и не ответить на простейший из вопросов: кто я? Кто я? – если лорд вернулся. Кто я? – если я нужен ему. Я больше не следопыт Арнора – раз здесь мой лорд. Но я больше и не его дружинник, потому что… Потому что – и всё тут. Мир, в котором ты жил две тысячи лет, рухнул. Не в пламени драконов, не от мощи Валар. От простых слов «Иди на юг. Ты мне нужен». Разнесен до основанья. На юге ждет новый мир. Рядом с Дольном притаилось и ждет – его, Хэлгона, личное мироздание. Бегом туда. «Наконец-то». А чего ты ждал от лорда? Сердечных приветствий? Много он разговаривал с тобой за всю Первую эпоху? За Третью – и то сказал больше. «Ты знаешь тайные тропы в Дольн». Это не вопрос, отвечать не надо. «Ступай к Элронду и скажи ему: назгулы повержены, но не уничтожены. Они вернутся. И ему понадобится разведчик, способный следить за ними в Незримом мире. Им буду я». Губы не желают слушаться. Губы не могут сложиться в те три коротеньких звука, которые ты пытаешься вытолкнуть из них. Но ты должен. Обязан. – Нет. Стальной взгляд лорда становится живым: наглое солнце вдруг растопило вечный лед. Не гнев, не возмущение – беспредельное удивление: «Нет?» Теперь будет проще. Теперь надо говорить… ты не умеешь с ним говорить, ты умеешь только повиноваться, но ничего, ты быстро учишься, на войне всему учатся быстро, а ты на войне который век… – Нет, мой лорд. Элронд не примет помощи от тебя. Никогда. А я буду наихудшим из гонцов. Оттаявший было взгляд вновь становится ледяным. Стальным. «Хэлгон. Ты отвык за эти века. Я не спрашивал тебя. Я велел тебе пойти к Элронду». – Мой лорд, бесполезно… Бесполезно сейчас пытаться объяснить ему. Он не услышит. Он прикажет снова – и ты пойдешь. Чтобы точно так же тебя потом не услышал Элронд. Кем они приходятся друг другу, если считать через Тургона? – Владыка на совете. Совет – это хорошо. На совете могут посоветовать не упрямиться. Глорфиндэль же здесь? И маг… – Передайте владыке: я с поручением к нему. «Пусть войдет». А прикажи тебе лорд прыгнуть в огненную пропасть, ты бы прыгнул? Ну вперед, аглонский дружинник. На кого надеешься? На Глорфиндэля? На Гэндальфа? На удачу? На то, что Дагор Дагорат настанет прямо сейчас и тебе не придется выполнять приказ лорда? Не настала. Ладно. В лоб эту крепость не взять, лоб тут высокий и венценосный, мы попробуем обходным маневром… – Владыка Элронд! В этот суровый час я послан тем, кто готов предложить тебе свою помощь. Заинтересовался. Идем дальше. – Он славит твою победу над назгулами… …в Нан-Дунгорфебе было проще! – … но велит передать, что Призраки Кольца не уничтожены. – Это нам известно. Говоришь холодно, но – говоришь. Добрый признак. Может, и получится. – Они вернутся, рано или поздно, как возвращались всегда. Глорфиндэль хмурится, кивает. Хорошо. – И, чтобы предотвратить их новый удар, вам понадобится разведчик, способный выследить назгулов в Незримом мире. Переглядываются, зашептались. Сколько их тут! Гэлдор от Кирдана, кто-то из Лесных, а прочих впервые вижу. Что ж, чем больше – тем лучше. Не могут же они все нас ненавидеть. – Я послан тем, кто способен выследить назгулов, еще не обретших тело. Я послан тем, кому открыты все тропы Незримого мира. Гэндальф хмурится… нехорошо хмурится. Почему? – Я послан тем, кто предлагает тебе союз в дни этой войны. Н-ну? – Слова твои разумны, Хэлгон, а союзникам мы рады всегда. Тем более таким могущественным. Кто же этот новый друг, нам неведомый? Манвэ, Варда, Эру Единый… – Мой лорд. Келегорм, сын Феанора. Он мертв, но ныне вернулся. – Кто?! Лицо Элронда побелело от гнева, и незачем слушать то, что он выкрикивает. Но еще остается надежда на… Кашляет. Глубоко, надсадно кашляет, просто поверишь, что впрямь он старик и кашель у него настоящий. И эльфы замолчали, и владыку угомонил. Вот оно – искусство кашлять на советах!.. Ну же, маг! – О владыка Элронд, ты прав. Что?! – Против назгулов нет союзника хуже, чем мертвый Келегорм, сын Феанора. В голосе Элронда больше нет гнева. Ледяное презрение: – Ты слышал это? Так и передай своему лорду. Келегорм ждал его у того же холма, где они расстались. «Почему не пошел в Дольн со мной? – мелькнула мысль. ¬– Не пришлось бы сейчас ему рассказывать». Рассказывать не пришлось. Мрачное лицо Хэлгона и опущенные плечи были вполне красноречивы. «Почему?» Хэлгон сделал неопределенный знак рукой: дескать, ты сам всё понимаешь – Дориат, Арверниэн… Отвернулся, стал смотреть на запад, за Бруинен, где холмы медленно повышались к Троллиному нагорью. «Но он должен понимать..!» Следопыт с трудом подавил желание ответить резкостью. Не так он представлял себе возвращение лорда… Если честно – не представлял никак, и всё же. – Не он, мой лорд. Если хочешь – договаривайся с кем угодно, посылай меня к кому угодно – только не к Элронду. Он никогда не простит мне Арверниэна. Тебе тоже, хоть ты был мертв тогда. «И что ты предложишь?» И тут из-за склона послышалось недовольное кряхтение и перед нолдорами предстал Гэндальф собственной персоной. – Глупцы! – заявил маг вместо приветствия. – Глупцы, чей народ по великой ошибке называется «мудрыми»! «Ты пришел сюда бранить нас?» – невозмутимо поинтересовался Келегорм. – Я пришел сюда, сын Феанора, чтобы поведать тебе, как пользоваться тем предметом, на котором ты когда-то носил шлем! – маг резко выдохнул и уселся на поваленный ствол сосны. Келегорм, сложив на груди руки, молчал. – Хэлгон! Напомни своему лорду, что ты знаешь о силе назгулов. «Если ты о гибели Амон-Сул, я был там». – Ах, «я там был и сам всё видел»! Так почему же ты сейчас собрался один на девятерых?! «Потому что их сила истаяла. Потому что трое назгулов бежало перед Глорфиндэлем. Потому что Элронд с легкостью развоплотил их всех». – И ты поверил в это?! «То есть? Назгулы развоплощены, я твердо знаю». – Ты поверил в силу Элронда? Он, конечно, правнук Тингола и Мелиан, вашими стараниями об этом сегодня вспомнили все и первым он сам, но и сама Мелиан не смогла бы в одиночку справиться с Девяткой. «Тогда кто это сделал?» – Это сделал Элронд и помог Глорфиндэль, – неспешно отвечал маг. – Но сказки о победе – для хоббитов. А вам следует понять, что они сделали. «Я слушаю тебя». Келегорм присел на тот же ствол, Хэлгон опустился на землю. – Что ты знаешь о Кольце? «Ты имеешь в виду его историю?» – На историю у нас уже нет времени. День сегодняшний и завтрашний – только этим нам жить теперь. «Знаю, что сейчас оно в Дольне. Знаю, что назгулы преследовали малыша, который его нес». – Наконец-то я слышу разумное слово. Келегорм недоуменно поднял бровь. – Ты сказал «преследовали». Все полагают, что назгулы хотели отнять Кольцо. «Не скажу, что я следил за ними неотступно, но до встречи малышей с Глорфиндэлем...» – И даже после встречи с ним они могли бы это сделать. Если бы это было их целью. «Тогда что происходит?» – Вот! – Гэндальф распрямил спину и одобрительно посмотрел на лорда нолдор, – вот те слова, с коих следовало начинать! – Прошу простить, – подал голос Хэлгон, – но раз решено начать с начала, то объясните, что с Кольцом? Я только сегодня вернулся с севера, я не… – Тебе объяснит твой лорд. У нас нет времени на долгие разговоры, – нахмурился маг. – Враг хитер, но его коварство – не единственная опасность, которая нам грозит. Нолдоры молча кивнули, готовые слушать не перебивая. Маг достал трубку, закурил. – Все полагают, что Саурон хочет вернуть Кольцо. И это правда, но лишь отчасти, – он выпустил замысловатую струю дыма. – Чем дольше я думаю о том, как хоббиты добирались в Дольн, тем яснее мне видится: Враг не спешит с возвращением своего сокровища. И те глупости, которые ты чуть не наделал, сын Феанора, тому подтверждение. «Ты сказал, у нас мало времени». Маг выпустил новую струю дыма, сделав вид, что не услышал замечания. – Назгулы пугали хоббитов, и отступали раз за разом. Они не помешали Кольцу придти в Дольн, и сейчас там превосходное собрание сильнейших и мудрейших, напуганных как наши маленькие друзья. И если я скажу, что мне не страшно, не верьте. Он сделал еще затяжку. – И каждый из нас думает одно и то же: «Кольцо – великая сила, оно у нас, его стоит обратить против Врага». На мгновение эта мысль приходит в каждое сердце. На мгновение… Он выдохнул дым, выколотил трубку о бревно. «Ну, не в каждое», – усмехнулся Келегорм. – Ты поддался Кольцу больше всех нас, сын Феанора! – гневно возразил маг. – Конечно, ты не хочешь им завладеть: для этого, видишь ли, нужен п-а-л-е-ц. А лучше и остальные части тела! Но твое стремление бежать спасать мир, забыв о том, насколько опасны твои враги, бежать прямиком в пасть к Саурону, – что это если не призыв Кольца?! «Думаю, здесь ты ошибаешься, но об этом после. Расскажи про назгулов. Ведь их сила действительно уменьшилась!» – Верно. Жаль, здесь не было Хэлгона: он мог бы сравнить сегодняшнего Короля-Чародея с тем, против кого он сражался века назад. – Он и вправду настолько ослаб? – спросил следопыт. «Во много раз, – отвечал Келегорм. – Я, быть может, и совершил ошибку, но не ослеп». – Тогда скажи мне, о прозорливый лорд нолдор, – Гэндальф приподнял лохматую бровь, – в чем сила Короля-Чародея? «В кольце». – Ну?? – требовательно проговорил маг. «Ты хочешь сказать, – медленно отвечал Неистовый, – что назгулы сейчас были без колец? Но зачем?» – Затем, что ты им поверил. И думаю, не только ты. Келегорм встал, прошелся по поляне. Остановился перед магом. Поклонился. «Ты спас мне жизнь». – Не жизнь, – вздохнул Гэндальф. – Будь ты живой, у тебя осталось бы бегство в смерть… А окажись Элронд чуть сговорчивее и выйди ты один против Девяти в незримом мире… «…участь Финрода показалась бы мне сладкой». – Ты не был целью Саурона… «…но такой трофей его бы порадовал. Да». – Мой лорд, – тихо сказал Хэлгон, – помнишь, ты говорил мне после Амон-Сул. Почти этими же словами… Келегорм опустил голову: «Мне следовало послушаться тебя, а не гневаться на дерзость. Гэндальф прав: я действительно глупец». – Пусть тебя утешит, сын Феанора, что твоя ошибка продиктована волей Кольца. «А вот здесь я с тобой не соглашусь! – вскинулся нолдор. – Могущество Кольца велико, не спорю, и я ринулся в битву, забыв собственные слова, возможно, повинуясь его воле. Но то, что я поверил уловке назгулов… это непростительная ошибка, и в ней виновно не Кольцо. Виновен я сам». – О нолдоры, нолдоры… – вздохнул маг. – Всегда и всему наперекор, всё и вся делать самому. Даже ошибки. «О маги, маги… – язвительно отвечал Неистовый. – Видеть во всем волю Врага и слуг его, считая нас лишь живыми куклами под Вражьей волей!» – Я не считаю так, сын Феанора, – очень серьезно начал Гэндальф, но продолжить ему не дали: Хэлгон резко вздохнул, не смея иначе перебить спор, донельзя несвоевременный. Маг посмотрел на него из-под кустистых бровей, одобрительно кивнул. – Я здесь не затем, чтобы рассказывать тебе о назгулах, сын Феанора. Я пришел исполнить твою просьбу. «Мою просьбу?» – Твое желание, если мысль о просьбе тебе претит. «Но какое?» – Ты ведь хочешь принять участие в этой войне? «Ты спрашиваешь!» – Я не спрашиваю. Я отправляю вас. «Куда?» – глаза Келегорма сверкнули, Хэлгон напрягся. – Подальше от Саурона и его слуг. Туда, где вам не встретить назгулов. Против врага, который, как и ты, сын Феанора, не захотел принять смерть. Но, в отличие от тебя, предпочел обзавестись… – Нежить Тирн-Гортада… – выдохнул, понимая, Хэлгон. – Да, – Гэндальф внимательно смотрел на них. – Веками они были почти безопасны, но Кольцо подняло и их. Судя по рассказам хоббитов, одно из этих существ даже попыталось провести какой-то обряд, едва ли понимая, что и зачем делает. «Значит, нежить Холмов Мертвых…» – медленно проговорил Келегорм. – Не думай, что тебе достаётся слишком легкий противник, лорд нолдор. Кольцо пробудило многие силы в этом мире, а спросонья любой будет зол и голоден. – А там рядом Брыль, – думал вслух Хэлгон. – Именно. Я тревожусь за лучший в Средиземье трактир… – Ты тревожишься просто за людей, – возразил следопыт. Маг промолчал. Лишь глаза блеснули. «Позволь спросить, почему именно мы? Я не отказываюсь, я хочу понять. Думаю, в Дольне и в Лориэне найдется немало эльдар, способных уничтожить эту мерзость ». – А я не хочу, – Гэндальф подался вперед, – чтобы вы их уничтожали. «Но тогда с чем ты посылаешь нас?» – Не дайте им выйти из курганов. Заприте их там. Келегорм хмурился, не понимая. – Почему именно вы, спрашиваешь ты, лорд Аглона. Потому что против мертвых я предпочту послать погибших. Вы оба проявили силу там, где они пали жертвой слабости. «О какой силе ты говоришь? Это Хэлгон прошел через Мандос, я туда идти не намерен!» – От страха ли? «Нет!» Гэндальф жестом остановил готовую разразиться тираду: – Скажи мне, лорд Аглона, чего больше всего хочет мертвый, не желающий смириться со смертью? «Тела…» – выдохнул нолдор. – А ты? «Я… я хотел тела, я безумно хотел его… Хэлгон знает, как сильно и мучительно было мое желание. – (Следопыт кивнул.) – Я хотел его ради самых благих целей. Но моя жизнь и моя смерть научили меня, к чему приводит убийство ради благой цели. А захват тела – хуже убийства. И я сказал себе: эту черту я не переступлю. Из упрямства, из гордости, просто потому, что я так решил». – Хэлгон, – сощурился маг, – тебе не чудится нечто знакомое в этих словах твоего лорда? Следопыт медленно несколько раз кивнул: – У меня в Мандосе было иначе, но… то – у меня. Гэндальф одобрительно хмурился. «Что вы оба хотите сказать?!» – Мой лорд, возможно, я ошибаюсь, но сейчас мне кажется, что власть Намо простирается гораздо дальше, чем мы о ней думаем. – Дальше, дальше, молчун! ¬– негромко проговорил Гэндальф. Что имел в виду: «говори дальше» или ..? – Для меня Мандос был сначала искуплением, а потом – освобождением от прожитого. С тобой произошло нечто подобное… «И что теперь?..» – И теперь у нас – война! ¬– Гэндальф внезапно снова стал тем рассерженным магом, каким пришел к ним. – Поговорить о Мандосе у вас будут месяцы. Долгие скучные месяцы на Холмах. «Ладно, перейдем к делам сегодняшним. Что ты знаешь об этих тварях и чего ты хочешь от нас?» – Я знаю немногое… – маг заново набил трубку. – Уже никому не понять, кем они были до первого захваченного тела. Не узнать нам, и какая причина привела первое из этих существ в курган. В одном я уверен: однажды в этот курган спустился обыкновенный грабитель… «И сам стал добычей, – кивнул Келегорм. – И так пошло из века в век. И привлекло других бесплотных, как коршуны слетаются на падаль. Только эти слетались на живое – которое быстро становилось мертвым». Маг, весьма довольный, что всё так хорошо объясняют за него, выпустил несколько колечек дыма. – Всё так. Захваченное тело разлагается во много раз медленнее трупа, но слишком быстро для духа, живущего в нем. – Он снова выпустил дым. – И тогда умертвие звало нового грабителя. Случайный путник вдруг начинал думать о древних сокровищах –¬ и всё сначала. «Это понятно. Чем они опасны сейчас – тоже ясно. Но почему ты не хочешь, чтобы мы их убили?» – Я бы хотел этого, сын Феанора. Только ни у тебя, ни у Хэлгона не достанет на это сил. Лишить их тела вы можете легко. Но подумайте, оба: что сейчас натворит такое существо, оставшись без привычной плоти и изгнанное из почти родной могилы? – В лучшем случае, захватит тело какого-нибудь крестьянина, – мрачно ответил Хэлгон. – В худшем, доберется развоплощенным до Саурона и вот тогда… «До Саурона вряд ли. А вот до назгула…» – До чего приятно говорить с умными нолдорами! – Гэндальф выпустил очередную порцию дымных колечек. – Ведь всё понимают, когда подумают. Келегорм уже не обращал внимания на эти колкости: «Ты прав, у нас действительно очень мало времени. Раз эти твари пробудились, они могут затянуть к себе новую жертву. Хэлгон, пойдем». – Подождите, – вдруг сказал следопыт. – Гэндальф, по-твоему, сколько времени нам сторожить их? – Я хотел бы и сам это знать, – проговорил маг. – Тогда прошу простить, что беспокою Мудрого… Гэндальф изумленно приподнял бровь. – …но нашему отряду, как они ни мал, нужен провиант. «У тебя, что, пустой мешок?» – нахмурился Келегорм. – Конечно, нет! Но еду на несколько месяцев я собой не ношу. А отлучиться с курганов в Брыль смогу вряд ли. Впереди зима, впереди март. – Хорошо, хорошо, – маг с нарочитым раздражением выколотил трубку о бревно. – Не думал я, что нолдоры такие любители покушать! Я пришлю вам кого-нибудь с запасом сухарей. Или ты, Хэлгон, предпочитаешь иные блюда? – О нет, сухари, приправленные твоими остротами, это княжий пир. – Ха! Ххха!! Ахх-ха!! Гэндальф хохотал самозабвенно, до слез на глазах, раскачиваясь как дерево в бурю. Доверчивая белка, за время разговора подобравшаяся совсем близко, в ужасе метнулась по дереву. Келегорм смеялся молча, Хэлгон прятал улыбку. – Своими остротами приправишь, нолдо! – выговорил маг, отдышавшись. – Вкуснее выйдет. Следопыт поклонился, принимая похвалу. Маг встал. – Очень надеюсь, что посылаю вас скучать. Оч-чень. Но всё может случиться… Келегорм ответил спокойно: «Твари не выйдут из могил. И не затянут себе жертвы». – Верю. Верю! «Только один вопрос. Ты мог бы послать одного Хэлгона, думаю, он справился бы. Почему ты предложил это мне?» – А ты подумай об этом на досуге, сын Феанора. Досуга у тебя будет мно-ого… «Опять ругаешься…» – Не сердись на ворчливого старика, – отвечал Гэндальф с неожиданной мягкостью в голосе. – Ты страшно напугал меня, когда собрался на назгулов. «Но что тебе за дело до одного упрямого нолдора?» – Догадайся. Маг кивнул, давая понять воинам, что разговор окончен.