Холодные камни Арнора (14) Белые стрелы

Дорога по Зеленопутью к Тарбаду ложилась под ноги, как это говорится у людей, скатертью. Сентябрьские дни были солнечными, ночи – холодными и звездными, Хэлгон шел легкой размашистой походкой, напевая дорожные песни или вспоминая забавные случаи, которые его лорд с интересом слушал. Келегорм держался в незримом мире, но его присутствие следопыт чувствовал постоянно: они шли вдвоем. У Хэлгона мелькнуло подозрение, что он шагает слишком быстро для Келегорма, – всё-таки сын Феанора привык к коню. Эту мысль арнорец загнал поглубже: еще услышит лорд, обидится… Настроение у обоих было отличное: позади – победа, впереди – долгожданный отряд и новая битва, новая победа, солнце светит, воздух чист и бодр, дорога спокойна. Встречные торговцы уважительно и с опаской глядели на обгонявшего их телеги одинокого воина в плаще с низко опущенным капюшоном и не пытались зазвать в охрану: было слишком ясно, что этот путник сильно торопится. И, разумеется, не было ни малейшей возможности догадаться, что это – два эльфа, а не один человек. Полтора эльфа, если быть точным. После моста Тарбада с дорогой пришлось проститься. Нолдорам предстоял путь на восток, вдоль Гландуина до его верховий, где можно найти брод и перебраться в Эрегион. Стоило поторопиться: один сильный дождь – и Гландуин станет непреодолим для пешего. Придется подниматься к его истокам… а это серьезный крюк. Хэлгон почти не спал последние дни, и не только спешка была тому причиной. Дунгарский край – место неприятное, и хотя для разбойников одинокий путник – добыча не из лучших, но тому, кто зол от поражения, сойдет и такая. Хэлгон же сейчас менее всего хотел схватки. Поэтому он предпочитал идти ночью, днем выбирал тропы, где его не увидят, а когда Келегорм сказал «Спи, я посторожу», в кои-то веки не возразил лорду. Конечно, не пристало сыну Феанора охранять сон своего дружинника, но еще меньше пристало дружиннику спорить, когда лорд прав. Укромная ложбина и пара часов сна после ночного перехода – сна, спокойного как в доме Элронда. Даже спокойнее. Ведь на страже лорд. В предгорьях они пересекли Гландуин и вступили в Эрегион. Хэлгон выбрал лощину поуютнее, они расположились и стали ждать Гэндальфа с эльфами. «Они рядом, – холодным тоном сказал Келегорм, возникая перед следопытом. – Собирайся, идем». – Что случилось?! Ответ Неистового был краток: «Элронд и Келеборн». – И всё?! Лорд дернул углом рта: зачем задавать бессмысленные вопросы. «Не требовать, а просить, значит? Ну, пойдем просить…» Умирающая луна еще не взошла, и в черноте ночи эльфийский лагерь казался спящим. Призраками белели расседланные кони, стражи не видно (и это не значит, что ее нет), у неяркого костра, завернувшись в плащи, спят хоббиты. И четыре неподвижные фигуры, словно изваяния из древних времен, – одна с посохом, две при мечах. «Не требовать, но просить». Да проще, как Маэдрос, в огненную пропасть броситься. Впрочем, покончить с собой всегда проще. И что, можно говорить напрямую, без Хэлгона? Они увидят? Ну, двое – родичи, хотят они того или нет. Они увидят. Гэндальф видит. Келеборн… разберемся. «Не требовать, но просить…» Ты же никогда не боялся. Вперед! «Гэндальф. Владыка Келеборн. Владыка Элронд. Сестра». Короткий учтивый поклон. – Мы приветствуем тебя, Келегорм Охотник. Спасибо за это «мы», Гэндальф. – Мы знаем, как вы славно справились с тварями Холмов Мертвых, – продолжал маг. «Тогда вы знаете, что мы еще не справились с ними. Они обессилели и не выберутся сейчас из гробниц, но они живы. И раз так – они опасны. Не сейчас – так через век или два. Не этому поколению людей, так следующему. Их необходимо уничтожить». – Уничтожь, – холодно сказал Элронд. – Ты же великий охотник. Неистовый сейчас впервые видел потомка Тургона и всматривался в его лицо. Похож на предка, но черты тоньше, изящнее… кровь Лучиэни? Совершенно не вспомнить ее лица: тогда было не до внешности дочери Тингола, а потом забылось… Племянничек, в лень считать каком поколении. Считает себя вправе разговаривать со старшим родичем сидя. Мы ненавидели Финголфина не меньше, чем ты – меня, но мы в его присутствии вставали! «Не требовать, но просить…» Не требовать. «Владыка Элронд, тебе знаком Тирн-Гортад. Ты знаешь, сколько там гробниц. Я не могу биться одновременно на севере и на юге. Даже вместе с Хэлгоном. Здесь необходим отряд». – И ты полагаешь, я дам тебе его? «Я прошу об этом». ¬– Когда я сочту… если я сочту, что твари Тирн-Гортада опасны, я приму решение, как их уничтожить. – Подождите! – не вытерпел Хэлгон. – Владыка Элронд, мой лорд, Первая Эпоха давно закончилась! Здесь не Арверниэн! – Здесь не Арверниэн, – холодно произнес Элронд, вкладывая в эти слова ему одному понятный смысл. – Владыка Элронд, ненавидь нас как хочешь, но ты же мудр, ты же понимаешь: этих тварей надо уничтожить сейчас. Это нельзя откладывать… Элронд собрался отвечать, но его внезапно опередил спокойный тон Келеборна: – И почему это нельзя откладывать? Не насмешка, не возражение. Самый обычный вопрос. – А почему ты уничтожил Дол Гулдур сразу, как только пал Саурон? Почему не отложил это на два-три века? Владыка Лориэна ответил легким наклоном головы, удивленный тем, что дружинник говорит без позволения лорда и в таком тоне. Хэлгон почувствовал неловкость, прикусил губу. Н-да, это не князья Артэдайна… Заговорил Неистовый: «Скажи ему, мы знаем, что он открыл Кольцо Воды…» – Я слышу тебя, сын Феанора. Ты можешь говорить со мной напрямую. Выяснять, почему Келеборн видит его, хотя видит первый раз, – было некогда. Не нужен посредник – и отлично. «Владыка Келеборн, ты знаешь, как сейчас меняется мир. Ты знаешь, как сейчас, когда прошлое еще не умерло, а новое еще не родилось, когда всё шатко и неопределенно – как сейчас удесятеряется каждый удар по силам Врага». – Или по темным силам, не им сотворенным, – кивнул повелитель синдар. «Сейчас мы можем уничтожить этих тварей легко и быстро». – Ты говоришь мне «мы»? – приподнял бровь Келеборн. Сын Феанора закусил губу. Потом вскинул голову и посмотрел синдару прямо в глаза: «Владыка Келеборн, между нами столько крови, что мне никогда не искупить этого. Но Хэлгон прав: сейчас не Первая Эпоха. И хотя у тебя есть право на гнев…» – Право на гнев… – медленно произнес Келеборн, словно пробуя эти слова на вкус. Он встал, прошелся по поляне, взглянул на поднимающийся над лесом узкий серп луны. Вернулся к собеседникам. Проговорил, взглянув на Элронда: – Вы, Королевский дом нолдор, полагаете гнев – чем-то вроде драгоценности, владеть которой имеете право лишь вы и те избранные, кого вы сочтете достойными этого. Мы же, синдары, считаем гнев сродни болезни… которой, увы, можно заразиться и страдать от нее долго и тяжело, но от которой мы рано или поздно излечимся. Ибо искусство наслаждаться своей болезнью нам недоступно. Он обвел собеседников спокойным взглядом. – Сколько воинов тебе надо, сын Феанора? На следующий день он говорил Келегорму: – Не всё так просто, как кажется в свете луны. Уничтожить уже мертвое – не так просто… «Я знаю». – … и не каждый из тех воинов, что сейчас с нами, достаточно силен, чтобы помочь тебе. Неистовый кивнул, не перебивая. – И ты должен понимать, что не каждый… «Я понимаю, – резко выдохнул тот, – что мне нужны не нандорские лучники, а уцелевшие синдар Дориата. И я понимаю, что именно они не захотят идти со мной». – Иные – не захотят. А иные – напротив. Келеборн чуть улыбнулся: – Не суди о нас по Элронду, хоть он и сын Эльвинг. «Я сужу о вас по Белегу». – А. Припоминаю. Ведь вы хорошо знали друг друга. – Владыка Лориэна задумчиво смотрел вдаль. – Но Куталион всегда казался мне слишком… пылким. Возможно, это вас и сблизило. И несомненно, это погубило его. Он обернулся к мертвому нолдору: – Итак, я не могу отдать моим воинам приказ пойти с тобой. Не тревожься: недостатка в добровольцах у тебя не будет. Но для этого вам с Хэлгоном придется отправиться с нами в Лориэн. Келегорм молча кивнул, соглашаясь и благодаря. Еще несколько дней владыки эльдар провели в долгих беседах. Нолдоры едва смогли переброситься парой слов с Гэндальфом, который принял их благодарности, но мыслями был явно далеко. Брондор, синдар с юным лицом и таким взглядом, что сразу ясно было – дориатец, пригласил Хэлгона в их лагерь, и следопыт не стал отказываться. Келегорма лориэнские эльфы или не замечали, или делали вид, что не замечают. Это упрощало многое. Галадриэль тоже решительно не видела двоюродного брата, но Неистового, похоже, это не интересовало. Он здесь не ради нее. Когда эльдар Лориэна, по им одним заметному приказу, стали сворачивать лагерь, к нолдорам подошел Келеборн. Или, точнее сказать, подошел к Келегорму. Владыка Золотого Леса смотрел сквозь Хэлгона – так, словно это следопыт, а не его лорд был призраком. – Наш путь лежит через Карадрас, – коротко поклонившись, Келеборн перешел сразу к делу. – А Красный Рог не любит ни гномов, ни эльфов. Чтобы перейти благополучно, мы должны быть незаметны. «Я могу пройти тропами Незримого мира и ждать вас с той стороны, – пожал плечами мертвый нолдор. – Вот Хэлгона вам придется взять с собой. Но он – следопыт, он…» – Нет, – бесстрастно перебил Владыка Лориэна, – я хочу, чтобы ты пошел с нами. «Почему?» Не возражение. Только вопрос. В ответ – скользящий взгляд куда-то вдаль. Как же любят синдары говорить, не глядя на собеседника! – Столько веков мы были врагами… Самыми страшными из врагов – врагами-родичами. Сейчас нам обоим стоит поучиться доверию. «И открытости?» – чуть улыбнулся Неистовый. – И открытости, – неспешно кивнул Келеборн. – Иначе ты откроешь нас Карадрасу, вольно или невольно. «Ты хочешь проверить, можно ли мне доверять? – прищурился нолдор. – Или… ты хочешь проверить, сможешь ли мне доверять?» Лицо короля спокойно, голос звучит равнодушно: – Я хочу, чтобы ты пошел с нами через Карадрас, сын Феанора. Чуть кивнув, он идет прочь. Келегорму лишь остается поклониться его царственной спине. Н-да, поговори с этим синдаром… Племянничек Тингола, или кто он там ему. Синдары легко и быстро выстроились по четыре всадника в ряд – с той непринужденностью, которая дается лишь годами и веками действий сообща. Первой ехала Галадриэль. Келеборн, к удивлению нолдор, – замыкающим. Кивнул им: подойдите. – Твой Хэлгон не отстанет? – холодно поинтересовался Король. «Ты мог бы спросить у него, он стоит рядом! – рвалось с языка. Вместо этого Неистовый ответил: – Он следопыт Арнора и пешим не отстанет от всадника, идущего рысью». – Хорошо. Но если он будет уставать, пусть возьмется за чье-нибудь стремя. Келегорм понял, что не в силах сдержать резкости в ответ, и поэтому лишь молча кивнул. Искоса взглянул на Хэлгона. Тот сейчас полностью оправдывал свое имя. Его лицо казалось высеченным из древнего камня, высеченным не резцом, а веками гроз и бурь. И что за дело скале до слов какого-то эльфа? Пусть говорит. Посвист ветерка, не более. Он почувствовал взгляд лорда и улыбнулся в ответ: только глазами, незаметно прочим. Всё хорошо. Это только слова. Нам нужен отряд, и мы его получим. Хэлгон никогда не был в этой части Мглистых гор и поначалу с интересом смотрел по сторонам: не любоваться красотами, а запоминать дорогу, боковые ущелья, спуск к воде… вон, водопадик какой хороший, наверняка вода там вкусная. Потом ему стало не до окрестностей. Пришло странное ощущение… тумана? Но день был и оставался солнечным, небо – ясным, воздух – сухим, откуда взяться туману? Следопыт с вопросом посмотрел на своего лорда – тот с интересом щурился, видимо, ощущал то же самое. Обернулся на Келеборна, коня которого чуть опережал… и едва не остановился от удивления. Всё, что доселе ему казалось бесстрастностью Владыки Дориа… то есть Лориэна, было бурей эмоций по сравнению с этим. Его лицо выражало ничего. Именно так. Ничто. Полное отсутствие. Нет радостей и обид. Нет побед и поражений. Нет мыслей и желаний. Нет дома и дороги. Нет эльфов и коней. Есть только – ничего. «Поучиться бы у него этому! Оч-чень на севере пригодится…» И Хэлгон раскрыл свое сердце этому ощущению. Учиться проще всего – перенимая. И всего три дня пути – целых три дня пути! – на то, чтобы прикоснуться к искусству, которое некогда открыла Келеборну сама майэ Мелиан. Шли до темноты. Тропа сузилась – две лошади в ряд, но оставалась по-прежнему удобной. Глубоко внизу гремел поток, с их стороны скала была почти отвесной, другой склон – ну, Хэлгон бы поднялся, если б понадобилось. Пятнами чернели по склонам невысокие сосны с длинными пушистыми иглами, можжевельник сплетал затейливые узоры из своих веток и корней – не одного эльфийского мастера вдохновили эти нерукотворные орнаменты. Выступ скалы, нависший над дорогой, был заметен издалека. Место ночевки. Ни кони, ни эльфы не нуждались в отдыхе, но – с темнотой не поспоришь. Никакого костра. Горсть овса лошадям, пара глотков из фляги самому – есть не хочется, и не стоит есть перед подъемом на перевал. Спать не хочется, хочется выйти из-под скалы под звезды, вдохнуть полной грудью воздух этих гор, гор, не доставшихся ни Саурону, ни Королю-Чародею, хочется… и нельзя. Надо изображать жабу под камнем. Или нечто более прекрасное, но не менее скрытое. Келеборн сидит на валуне у самого края нависшей скалы. Лицо всё то же. Прячет их. Хэлгон привычным усилием воли приказал себе уснуть: на вопрос «что делать, когда нельзя ничего делать?» у следопыта ответ один. Вид с седловины был… наверное, красивым. Даже наверняка. Но воля Ти… Келеборна ощутимо давила на них, не позволяя прорваться собственным чувствам. Ведь их здесь нет. А значит, некому любоваться и розовато-серыми скалами, и вереницей малых вершин вдали, и снежными шапками Келебдила и Фануидола, некому восхищаться этой горделивой волей и беспредельной мощью гор, некому, я сказал! Некому. Иди чуть впереди королевского коня и не думай ни о чем. Самое большее – думай о чарах сокрытия. Келегорм никогда – ни в жизни, ни после – не был в настолько ужасном месте. В Арде, конечно, есть места и пострашнее Карадраса, но Неистовый избегал их. А здесь… Келеборн хочет, чтобы мертвый нолдор прошел этот путь – что ж, он пройдет. …кости хрустят под ногами. Это неправда, нет костей, как нет и ног, все тела давно смыты в пропасть, давно истлели и рассыпались в прах, но память, память о десятках и сотнях жертв Карадраса Жестокого – память остается в этих камнях. Тропа не всегда была такой удобной: гномы Мории постарались. Эльфы Эрегиона помогли – и не камни бить. Эльфы договаривались с горами. Это спасло много жизней – но не все. …камень, который казался частью скалы, отрывается, и летит, и увлекает за собой обвал, и… и всё. Нет гномьих мастеров. Хотя они хорошо знали, как отличить надежный камень от опасного. Тропой пользовались многие – слишком удобна. Такая светлая уверенность: Карадрас схватит не меня. Гном-одиночка. Куда ты шел – в Железные холмы? Или в Эребор? И решил обогнуть Эрин Ласгален с юга. Конечно, иметь дело с Трандуилом… а нет, тогда еще с Орофером не стоит, а гора – она кажется своей, с ней мастер договорится всегда. Не всегда. Группа гномов. Камнепад. Не на войну шли, без шлемов… Отряд эльфов. Из Ривенделла в Лориэн? Селевый поток, внезапно. Бедняги. Одинокий эльф. Два гнома. Опять одиночка. Отряд… …когда же кончится эта дорога?! Келеборн, не знаю, зачем ты меня заставил пройти здесь, но это жестоко. Еще одна ночевка – и медленный, трудный спуск. Хэлгон чувствовал, что магия, скрывавшая их, слабеет. Вряд ли Келеборн устал, скорее просто не стоит тратить силы там, где опасность миновала. Почти миновала. Странный белый проем неподалеку от тропы привлек внимание нолдора. На глубину более пяти сотен футов уходили скалы – узкой, почти прямой воронкой. Каменное дно было едва видно. Гваннарим. Пропавшее озеро. Не только эльфов и гномов пожирал Карадрас. К исходу третьего дня они вышли из-под власти Красного Рога. «Гелурим! Гелурим!» – раздались радостные кличи. Уже можно не таиться. Гелурим их ждало и звало отдохнуть. Бирюзовой голубизной соперничающее с небом, небольшое, но немыслимо глубокое, оно не баловало их ни тенью, ни даже водой для лошадей – вкус воды в нем был странен и Хэлгону живо напомнил ту кровь гор, что он некогда пил в Ангмаре. И всё же Озеро Небесной Голубизны казалась эльдарам сейчас прекраснейшим местом во всей Арде. Оно означало, что Карадрас пройден. Оно означало, что все живы. Оно означало отдых. Поставили шатер для владык. Пустили лошадей пастись на скудной прибрежной траве. «Щедрое озеро», – усмехнулся Келегорм, присаживаясь на камень у самой воды. Говорить о чем угодно, лишь бы стряхнуть с себя ощущение тех смертей. – Чем же? – следопыт опустился на траву у его ног. «Посмотри, сколько ручьев в него впадает. А? Ни одного… А вытекает Келебрант, не самая маленькая из рек». – Где? Никакой реки здесь не было. «Ниже. Они хитрые, под землей дружат». – Откуда ты знаешь? «Чувствую. Прислушайся – и почувствуешь сам». – Странные здесь озера, – кивнул Хэлгон. – У меня из головы не идет то, Пропавшее. «Не надо о Пропавшем!» – жестко перебил Келегорм. Ну вот, а так хорошо говорили об озерах и реках… – Мой лорд, а через Гриву Рохана нам слишком долго возвращаться? Не хотел бы я идти обратно через Карадрас. «Хэлгон, – Келегорм откинулся назад, совсем как живой подставляя лицо влажному ветерку, – ты за эти века делал многое из того, что хотел бы делать?» Эльфы собирались отдыхать до завтра, не меньше. Хэлгон не без оснований полагал, что действительно отдохнуть нужно лишь не показывающемуся из шатра Келеборну, а остальные просто ждут его. Неистовый тоже выглядел странно уставшим и не говорил о причинах. Ну и пусть отдыхают. Келеборн, Келегорм… того и гляди, оговоришься. Хочет лорд остаться один – да пожалуйста. Хэлгон ушел бродить по окрестностям. Не столько осматриваться, сколько из любопытства. И еще – стряхнуть досаду. Один тебя в упор не видит, как будто ты призрак. Другой с тобой не разговаривает, как будто ты не друг. Понятно, что Карадрас – противник суровый, но сказать, в чем дело, можно?! Короче, гуляем. Для изучения складок местности – и вообще… Горный камень сменился мощеной дорогой. Разбитой, занесенной песком и разъеденной упорной травой, но – дорогой. Строили гномы – массивные плиты, руны кертара на придорожных камнях. То есть это мы у Мории? Следопыт спешно пошел вверх по тракту. И остановился в восторге и почтении, когда увидел Морийские Врата. Самих ворот не было уже очень, очень давно. Резьба гигантского портала, вдвое выше ворот, безжалостно разбита, особенно внизу. Похоже, орки намеренно скалывали ее. И, конечно, больше всего досталось двадцатифутовым барельефам гномов-стражей, на треть выступавшим из скалы: правый вовсе лишился ног, только глубокий скол камня вместо них, у левого одна нога уцелела до колена, зато сильно повреждено лицо и борода: явно били из катапульты. Хэлгон обнажил меч и отсалютовал погибшим. И гномам, и камням. Для нолдора они были равно живыми. Подумалось: а что сейчас морийские орки? Погибли в Войне? Затаились глубоко под землей? Во всяком случае, в окрестностях их не было. Он возвращался в лагерь, когда увидел идущего ему навстречу Брондора. «Проверяет, где меня носит?» – Первый раз у Мории? – дружелюбно спросил синдар. Нолдор кивнул. – Впечатляет, – понимающе улыбнулся Брондор. – Сейчас, после полудня, видно мало: тени. Нам день, но им – сумерки. А как хороши они были на рассвете! – «Были»? Видел их… до? Теперь молча кивнул синдар. Беседовать о битвах прошлого не хотелось обоим. Но молчать с еще одним эльфом Хэлгон не желал решительно. – Подожди. Но раз здесь Врата Мории, то озеро – это же Келед Зарам?! – Ты знаешь кхуздул? – приподнял бровь синдар. – Нет. Но мне казалось, «Келед Зарам», равно как и «барук кхазад!» знает любой. У нас… то есть у дунаданов, каждый мальчишка слышал песню о Дурине и Зеркальном Озере. – Вот как? Не могу того же сказать о Лориэне. – Ну да, у вас же не любят гномов. – И тому есть причины, – медленно произнес Брондор. Его тон оставался спокойным, но в глазах на миг промелькнула древняя боль. – Прости, – опустил голову Хэлгон. – Я не должен был бередить твою рану. Синдар испытующе посмотрел на него. – Ты же из Дориата, – отвечал следопыт. – Откуда ты знаешь?.. Хэлгон перебил его резко и почти невежливо, не дав Брондору задать вопрос, не в бою ли они встречались: – Видно. Следопыту Севера – видно. Хватит уже о прошлых смертях! Будем о реках, озерах и прочих безобидных вещах. Так, «Келед Зарам» говорить нельзя, перейдем на синдарин. –Ты не ответил. Это озеро – Нэн Кенедрил? – Да. – А почему же вы его зовете Гелурим? – Мы так его звали всегда, – пожал плечами синдар. – Зеркальной Водой, по-гномьему, его назвали ваши. Келебримбор и его народ. Росные пороги, долина Келебранта… это был легкий спуск. Легкий – и медленный, не быстрее, чем шли по Карадрасу. Хотя ничто не препятствовало синдарам. Хэлгону подчас казалось, что он – на похоронах. Не тех, что переполнены горем и ненавистью, но таких, где печаль сдержанна и светла. Всё окончено, осталось последнее «прости», но нет слез, не о чем скорбеть, просто завершился круг, просто уходит то, чему суждено уйти, и тебе остается лишь принять это. Просто. И величественно в своей простоте. Так, то в молчании, то под негромкое пение синдар, они достигли границ Лориэна. Келеборн спешился, подошел к ним. Галадриэль осталась верхом и не стронула коня с места. Ее слишком прямая спина и слишком бесстрастное лицо красноречиво говорили, насколько она не согласна с решением супруга. Но Владыка Лориэна – решил. – Итак, добро пожаловать в Лот-Лориэн, Келегорм Неистовый. Хочешь ты того или нет, но тебе придется быть моим гостем: воины, о которых ты просишь, соберутся не сразу. «Я благодарен тебе, владыка Келеборн», – нолдор поклонился ниже, чем обычно. Он действительно не ожидал подобного и сейчас мучительно искал слова, которые оказались бы правдивыми и учтивыми одновременно. Найти не удавалось. – Мой лорд, – прервал молчание Хэлгон, – я подожду тебя здесь. Келеборн и Келегорм, при всем своем несходстве, воззрились на него с одинаковым изумлением. Владыка Лориэна так посмотрел бы на дерево (самое обычное дерево, не энта), если бы оно вдруг заговорило. Причина удивления Неистового была иной: «Хэлгон, я понимаю, что Лот-Лориэн так похож на Дориат, но разве Мандос не освободил тебя от боли прошлого?» – Верно… – хотелось добавить «мой лорд», но не замечать короля синдар, как он всё это время не замечал тебя, было, во-первых, глупым ребячеством, а во-вторых, могло повредить делу. – Но даже зажившую рану бередить не стоит. Не думаю, что понадоблюсь тебе в Лориэне. «Ты видишь, – Келегорм чуть наклонил голову, извиняясь, – я вынужден остаться у границы Золотого Леса. Мы здесь будем ждать синдар, готовых пойти со мной». Повелитель Лориэна не верил своим ушам… то есть, уши ничего и не слышали, речь шла из разума в разум… но и разум здесь был бессилен. Хэлгон весь ушел в себя, чтобы ничем не выдать своих эмоций. А их было… Так он прятался, выслеживая орков, – они проходили на расстоянии вытянутой руки и не замечали. Келегорм спокойно ждал. – Впервые вижу, – голос короля синдар чуть дрожал, словно после очень быстрого бега, но тон был бесстрастным, – чтобы лорд безоговорочно слушался своего дружинника. «Ты много видел погибших нолдор, владыка? – прищурился Неистовый. – Я имею в виду, таких, с которыми можно разговаривать?» – Думается мне, дело не в ваших смертях, – качнул головой Келеборн. «И в них тоже. Они меняют характер. В лучшую сторону». – Что ж… – синдар перевел дыхание с облегчением, которое не удавалось скрыть, да он и не слишком пытался. – Хэлгон, ты лжешь. Ты знаешь, что ты лжешь. И молчи, не усиливай ложь новой. Но я, – он чуть поклонился, – благодарен тебе за именно эти слова лжи. Следопыт ответил поклоном. Келеборн обвел нолдор внимательным глубоким взглядом: вы понимаете, что вам лучше не показываться в Лориэне, вы понимаете, что я не мог не предложить вам гостеприимство, мы все понимаем, что ложь Хэлгона – то объяснение, которое не ущемит ничью честь. Келегорм ответил грустной усмешкой, Хэлгон – едва заметной улыбкой. Молчание. Иногда, чтобы понять друг друга, слов не нужно. Иногда и благодарят – молчанием. Но повелитель Лот-Лориэна прервал этот безмолвный разговор, сделав знак рукой своим воинам. Подошел Брондор. – Хэлгону трудно войти в Золотой Лес, и наши гости останутся здесь. Позаботься, чтобы они ни в чем не нуждались. «Чтобы Хэлгон ни в чем не нуждался, – заметил Келегорм. – Позаботиться о призраке едва ли получится». – Чтобы Хэлгон ни в чем не нуждался, – невозмутимо повторил король.