***
Что же произошло утром? Ничего не понимаю... Почему я покраснел? Что вообще за реакция? Джинни Уизли... Я даже не видел ее толком! Только в зеркале... Она.. милая. У нее милая улыбка и улыбающиеся глаза... волосы, как огненные перья феникса... а веснушки, словно россыпь солнечных лучей... о чем я, Мордред задери, думаю?! Не мог же... не мог же я... влюбиться? Это нелогично! Бред! Однозначно — бред! Она просто мне симпатична. Она красивая, поэтому мне, как любому другому человеку, захотелось с ней познакомиться! Вот и все. Всех всегда привлекали красивые люди. И в конце концов, меня Рон закопает, если это и правда влюбленость! Ох, за что мне это...***
Гарри и Рон находились в спальне. Уизли негодовал. Сильно негодовал. Ярость и чрезмерная опека до сих пор бушевали в нем, не давая спокойно сидеть на мягком месте. — Ну, Ори! Я ему! Я его! Угх! — Ну чего ты завелся, Рон? — Поттер устало посмотрел на друга. — Чего я завелся? Чего я завелся?! Джинни — мое маленькое сокровище! Единственная девочка в нашей семье грубых и язвительных мужланов! Она, словно рыжий цветочек, украшает нашу семью! — Рон, все же у тебя комплекс... — Ой, да знаю я! Хватит уже... Я не могу позволить Блэку совратить мою маленькую сестренку. — Пф-ф... Ро-он, я сейчас со смеху упаду. Ты посмотри, даже Хэдвиг тихо хихикает! — сова в клетке действительно очень подозрительно тихо ухала-пыхтела. — А что смешного? Я беспокоюсь, а ты... эх... я думал, ты мне друг, а ты — не друг. — А кто же тогда? — Шпион заморской национальности! — А-а? Знаешь, Рон, мне уже очень сильно хочется познакомиться с твоей сестрой. — И ты туда же? — Нет... Нет, что ты. У меня Драко есть, — фыркнул Поттер, с потехой смотря на друга. — Ну да... Это хорошо, что есть. А вот у Ориона - нет! — Ты реагируешь слишком остро. Рон, почему ты так против Ори? — Против Ори? Нет, ты неправильно выразился. Не «против Ори», а «против всех мужиков, которые могут стать мужем Джинни». Орион пока такой один, потому под удар и попадает. — А не думаешь ли ты, что Орион может быть судьбой Джинни? Вдруг она влюбится в него? Вдруг он ей понравится? — начал вдохновленно вещать Гарри, разводя софистику и не особо задумываясь о смысле сказанного. — Перестань, Гарри. Я скажу так: я перестану к нему цепляться, когда сама Джинни скажет мне «перестань», — заключил рыжик, с важным видом сложив руки на груди. — Выходит... минимум в следующем году? — предположил Поттер. — Именно! — глубокомысленно кивнул Уизли. Они немного помолчали. Рон много раз порывался что-то сказать, но только молча открывал рот, захлопывая обратно. Внезапно, будто решив нечто для себя, он глубоко вдохнул и сказал: — Гарри, не ходи к зеркалу сегодня. — С чего это ты? — встрепенулся Гарри, поднимая брови. — Почему я не должен идти туда? Еще днем ты, вроде, не был против как и остальные. — Я серьезно, Гарри. Не ходи туда... Я не могу этого объяснить... Предчувствие у меня нехорошее появилось. Ничем хорошим это не кончится, — нахмурился Рон. — Ты говоришь прямо как Гермиона, — отрезал Поттер. — Эх... Все равно ты меня не послушаешь, — махнул рукой рыжик, падая на спинку кресла.***
Вновь ночь распахнула свои одежды, скрывая под собой города и бескрайние просторы природы. Гарри пробрался в комнату с зеркалом и смотрел в гладь стекла, где изображение оставалось неизменным уже третью ночь. Только увидев его, фигуры из зазеркалья засияли, приветливо встречая мальчика. Но мирное провождение времени быстро закончилось. Из тени выскользнула высокая фигура, которую Гарри не заметил вначале и обратил внимание только тогда, когда незнакомец заговорил. — Итак, ты снова здесь, Гарри. Зеленоглазый вздрогнул и медленно обернулся, сталкиваясь взглядом с человеком, которого предпочел бы никогда не встречать. Он почувствовал, как его внутренности превратились в лед. Альбус Дамблдор сидел позади лжегриффиндорца на одной из стоявших у стены парт, которые в прошлые два раза мальчик умудрился не увидеть. Получалось, что Гарри прошел прямо мимо профессора и не заметил его, потому как очень торопился увидеть родных и близких. — Я... Я не видел Вас, сэр, — пробормотал лжегриффиндорец. — Странно, каким близоруким делает человека невидимость, — произнес директор, и Гарри со странным облегчением заметил, что профессор улыбается. — Итак, — Дамблдор слез с парты, подошел к мальчику и опустился на пол рядом с ним, — ты, как и сотни других до тебя, обнаружил источник наслаждения, скрытый в зеркале Еиналеж. — Я не знал, что оно так называется, сэр. — Но я надеюсь, что ты уже знаешь, что показывает это зеркало? — поинтересовался директор. — Оно... ну, оно показывает мне мою семью... у меня есть предположение, конечно, — мальчик замолчал, не зная, как продолжить. — А твой друг, Рон, видел самого себя с разнообразными наградами и братьями... А вот Орион и Аврора видели свои семьи, умолчим некоторые подробности, — подмигнул Дамблдор. Поттер мгновенно понял: он не спрашивал, а утверждал. — Откуда Вы знаете? — изумленно выдохнул Гарри. — И... некоторые подробности? — Мне не нужна мантия-невидимка для того, чтобы стать невидимым, — мягко произнес профессор. — Да, подробности, но я не в праве раскрывать чужие сокровенные тайны, о которых их владельцы решили умолчать, не так ли? Итак... что, на твой взгляд, показывает зеркало Еиналеж? Гарри вспомнил слова Авроры, но высказать вслух не решался, а потому неуверенно пожал плечами. — Вижу, догадки у тебя все же есть. Ладно, чтоб придать тебе уверенности и натолкнуть на нужную мысль, обсудим. Так вот, слушай. Самый счастливый человек на Земле, заглянув в зеркало Еиналеж, увидит самого себя таким, какой он есть, – то есть для него это будет самое обычное зеркало. Ты меня понял? Гарри замялся. — Оно показывает наши желания?.. То, чего бы мы хотели увидеть? Все, чего бы не пожелали. — И да, и нет, — негромко заметил Дамблдор. — Признаюсь, ты ответил правильно. Но хочется подправить. Оно показывает нам не больше и не меньше, как наши сокровенные, самые отчаянные желания. Ты, никогда не знавший своей семьи, увидел родных, стоящих вокруг тебя. Увидел друзей и любовь, которыми был обделен. Раньше тебе тяжело давались новые знакомства, я ведь прав? — Гарри кивнул. Это правда. До отправления в Хогвартс у него практически не было друзей. Несколько ребят. Человеком, который чаще всего являлся собеседником Поттера, был Дадли. — Я продолжу. Рональд Уизли всю жизнь жил в тени своих братьев, а близнецы к тому же вечно подшучивают и издеваются над ним, потому он увидел себя с значком старосты и кубками , а братьев — несуразно разодетых ты-сам-знаешь-во-что. Орион и Аврора Блэк уже не помнят отца, но любят его и хотят быть с ним, потому увидели его рядом с собой, — Когда Дамблдор сказал про Сириуса, губы Гарри сжались в тонкую линию: «А не Вы ли тому причина?», — Директор заметил эту резкую перемену и поспешил добавить. — Да, мне тоже жаль, что Сириус Блэк заточен в Азкабан. — Правда ли? — не удержался от этого рискованного, дерзкого вопроса Поттер. — Ты можешь не верить мне, Гарри, но виновен я в этом весьма косвенно. Да, это имело успешный шанс произойти по моей вине, но принимал решения в то время не я. — Как это так? — Гарри уже ничего не понимал: ни сути ответа директора, ни его спокойной реакции на вопрос. — Я не могу ответить, Гарри. Очень бы хотел, но мне не позволяется это сделать. Просто знай, что к делу Сириуса Блэка Альбус Дамблдор не имеет никакого отношения, — седовласый маг особенно выделил голосом свое имя. — Х-хорошо. — Продолжим разговор о зеркале. Знаешь, Гарри, оно не дает ни знаний, ни правды. Многие люди, стоя перед зеркалом Еиналеж ломали свою жизнь. Одни были зачарованы зеркалом, в то время как другие сходили с ума от того, что не могли понять, сбудется ли то, что предсказало им зеркало, гарантировано им это будущее или оно просто возможно? Впрочем, некоторые секреты зеркала Еиналеж остаются таковыми до сих пор, — Дамблдор замолчал, как бы давая Гарри обдумать сказанное. Сам старый волшебник стал выглядеть неважно, будто был болен чем-то. Он то и дело кривился, пытаясь делать это незаметно для мальчика. На лице директора время от времени появлялись гримасы чудовищной борьбы, но юный волшебник заметил такую только один раз, а больше Дамблдор не позволил видеть студенту свою слабость. — Профессор, — робко позвал директора Гарри. Способности к эмпатии вновь дали о себе знать, и Поттер сильно заволновался, так как начал всерьез переживать за старика. — Вам нехорошо? — О, что ты, мой мальчик. Все отлично, не переживай за меня. Гораздо важнее, хорошо ли тебе, Гарри? — Дамблдор сверкнул глазами из-за своих очков-половинок в сторону мальчика. — О чем Вы, сэр? Со мной все хорошо. — И славно. Но помни, Гарри, никогда не обманывай себя и всегда, всегда, Гарри, будь настороже. Пусть я сейчас буду напоминать моего давнего знакомого, Аластора Грюма, но он прав: постоянная бдительность! Гарри опустил взгляд в пол. Он не понимал, что говорил директор. О чем он? Что за скрытый смысл был в его словах? А что, если...? В мозгу мальчика что-то щелкнуло и натолкнуло на мысль. — Профессор Дамблдор, а что Вы видите в зеркале? — О, я? — Дамблдор обернулся к зеркалу и почти незаметно вздрогнул, но через секунду ответил с добродушной улыбкой. — Себя с парой новых шерстяных носков. Поттер чувствовал, что профессор врал, но не стал показывать своих мыслей. Лишь тоскливо посмотрел в сторону зеркала. Директор заметил этот взгляд и не запамятовал сказать лжегриффиндорцу печальную весть. — Доброй ночи, Гарри. И не ищи больше это зеркало. Его перевезут в другое место, так что здесь его больше не будет, — он еще раз улыбнулся зеленоглазому, повернулся и тихо удалился, не дожидаясь ответа мальчика, да так, что Гарри не заметил этого момента, продолжив стоять, словно статуя. Лишь через несколько минут мальчик отмер из странного транса, медленно повернулся к зеркалу, пожелал спокойной ночи людям из зазеркалья и, накинув на себя серебристую ткань мантии-невидимки, ушел из Запретной секции библиотеки, покидая загадочный мир зеркала Еиналеж в последний раз.***
Директор дошел до своего кабинета и, сев в кресло, тяжело и часто задышал. — Ох, когда же я стал так стар... Хех... А ты все так же энергичен, друг мой... Я понимаю, что не смогу долго сопротивляться тебе и скоро буду опять в заточении, но я рад, что смог выбраться... ха-а-а... — прошептал Альбус, тихо и грустно усмехаясь. Спустя жалкие секунды дыхание директора восстановилось. Напряженная и скрюченная в бессилии спина вновь выровнялась, а глаза сверкнули опасным огнем. — Я вернулся, Альбус. Больше я такой оплошности не допущу, — прошипел маг.***
И только феникс видел эту перемену, сидя на жердочке. Фоукс печально понурил голову, горько пропев свой переливистый вокализ. Он знал, что его хозяин не тот, кем был когда-то давно, но не мог бросить его одержимое тело, вечно пребывая в ожидании, когда великий волшебник Альбус Дамблдор вернется к нему, преданному фамильяру.