***
А далеко от Хогвартса, в туманном Лондоне Гермиона сидела у окна и смотрела на небо из темноты комнаты. Она много думала о друзьях и волшебной школе, о профессорах и уроках, о своеобразном заговоре и директоре. Девочка смотрела на безмятежную луну, бросавшую свой печальный, тусклый свет на дома и парки, и глаза ее устало закрывались, говоря маленькой волшебнице, что ей пора спать. Что-то Гермионе подсказывало, что здесь, в мире магглов, она пропустила нечто волшебное и будоражащее, но это нечто не пропустили ее друзья. Девочка накрутила на палец свой кудрявый локон и усмехнулась своим мыслям: «Чувствую, по приезде меня ожидает уйма новостей.»***
На следующий вечер Гарри и Рон сидели в гостиной и болтали, закончив партию в шахматы. В помещении, кроме них, не было ни души. Зеленоглазый не рассказывал другу о своей встрече с таинственной личностью директора, но у него возник вопрос, мучающий его с прошлой ночи: — Рон, скажи, зачем тебе значок старосты? — А? Чего? — В зеркале. Почему ты видел столько наград? И значок. Зачем он тебе? — А к чему вопрос? — рыжий сдвинул брови к переносице, вопросительно глядя на друга. — Просто я узнал, что зеркало и правда отображает наши желания, как и говорила Аврора... — Узнал? Как? — Не думаю, что рассказывать сейчас является хорошей идеей, Рон, — Гарри взглядом пытался передать товарищу, что никакого желания сейчас говорить у мальчика не имеется. Поттер еще не разобрался в своих чувствах, появившихся из-за того странного разговора. Он был в смятении. С одной стороны, он знал, что директор - враг, чистое зло, но с другой, ничего отрицательного при встрече с ним мальчик не почувствовал, что навевало сомнения на первый факт. Хотя, надо было признать, что нечто туманное было в личности... или правильней сказать — в теле Дамблдора. Мальчику то и дело становилось не по себе. То появлялась боязливая дрожь, то начинал слабо пульсировать шрам. Все это через мгновение прекращалось, будто ничего и не было, чтоб через какой-то промежуток времени вновь повториться. Гарри очень волновался из-за этих ощущений и старательно напрягал память, пытаясь вспомнить, не случалось ли такого раньше. И вспомнил, что подобное было, правда проявлялось слабее: первый ужин в Хогвартсе и последующие приемы пищи, на которых присутствовал директор. Но если тогда зеленоглазый не обращал на это внимания, списывая все на незначительную головную боль, то, приблизившись к Дамблдору, он уже не мог утверждать оного. — Ладно. Только, — Рон согласился, но на его лице появилось взволнованное выражение, — Гарри, я беспокоюсь за тебя. Все хорошо? — Да, конечно, — отмахнулся Поттер, натягивая улыбку. — Ну, а теперь рассказывай, для чего тебе значок...***
На утро Гарри был не в лучшем виде. Он чувствовал, что все его существо превратилось в лень. Вставать с теплого и мягкого ложа не было ни сил, ни желания. Мальчик лежал, раскинув руки в стороны и смотря вверх. Внезапно что-то в его голове щелкнуло, как за последнее время бывало не раз, и Гарри решил, что надо бы заглянуть к профессору зельеварения. Поттер так и не отнес записку незнакомца, но в нем поселились смутные сомнения, что написана она была Дамблдором. Не зря же он при разговоре упомянул мантию. Точной уверенности юный волшебник не имел, потому все же решился подняться из объятий подушки и одеяла, принявшись одеваться. Заглянув в туалет, Гарри посмотрел на себя в зеркало, лицо его приняло очень ироничный вид, а глаза еле преодолевали тягу закатиться. Волосы мальчика как всегда не могли жить в мире и согласии, а потому выглядели так, будто пережили конец света. Глянув на расческу, зеленоглазый подсчитал шансы и решил не браться за это гиблое дело, ведь скорее эта расческа сломается, чем его шевелюра примет приличный вид. Заклинаний, способных помочь в этом нелегком деле, он не знал. — Да, прав был Драко, когда дал добро их отращивать. Выгляжу смешно... «Вот упал тут с сеновала, тормозил я головой»... Интересно, а длинными они будут такими же, или же, может быть, прямыми? — шепотом рассуждал Гарри. Еще немного постояв перед зеркалом, мальчик ушёл обратно в спальню, решив нарушить мирное пребывание друзей в царстве снов. — С добрым утром, мои дорогие друзья! Сегодняшний день радует нас солнечной погодой и морозным ветром! Поднимайтесь, ленивые пакостники, и начинайте собираться в путь длинный и опасный до Большого зала, где вам дадут утолить жажду голодного желудка! — мальчик говорил громко и с едкостью, дотягивающей до уровня Хогвартского зельевара. — Ум-м-м! — простонал Орион, поворачиваюсь на живот. — Гарри, ну не будь сволочью! Ни себе, ни людям! — Вот именно, Ори. Ты сам прекрасно все понял: не сплю я - не спите и вы. — Гарри, дружище, мы тебя, конечно, любим, но дай поспать еще пять минуточек, — отозвался заспанный Рон, зарываясь лицом в подушку. — И цены тебе тогда не бу-удет. — Ну и ладно. Пойду к Авроре приставать, — Гарри медленно пошел к двери. — Уоу, уоу! Стоять, горячий английский парень! — Блэк сел с, как штык, прямой спиной, смотря на товарища безумными глазами. Через некоторое время взор его прояснился, а мозг наконец решил начать работать. — Ты меня подколол? — Орион с укором посмотрел на друга. — Как Рона? Меня? — А как же! Вот надо мне очень... пфф... Купился, Ори. Не пыхти, аки тушканчик, у меня Драко есть. Единственный и неповторимый. — Ну знаешь ли... Мало ли что. Вдруг ты... — Единственный. И неповторимый, — с напором перебил мальчика Гарри, направляясь к выходу из спален. — Понял я, понял, — стремительными движениями Блэк скрылся под покровом одеяла. Поттер остановился. — Да как так можно? Встань уже, а то к Авроре я буду не просто приставать, а приставать с больными идеями на тему того, как заставить Забини приставать к ТЕБЕ. — Я бодр и свеж, — прокряхтел Орион под хруст недовольного резкими движениями позвоночника. Через пять секунд после такой проникновенной речи Блэк заимел совесть и поднялся на ноги. Рона удалось пробудить ото сна лишь через десять минут.***
Тем временем в спальнях мальчиков факультета Слизерин царила не менее воодушевляющая атмосфера. Драко Малфой по сути своей был удивительно ленив. Если бы он не прикладывал неких усилий, чтобы изображать бурную деятельность, то с чистой совестью изображал бы медведя в спячке большую часть года. Сейчас он лежал в совершенно не аристократическом положении на своей кровати, честно, по мнению самого Малфоя, пытаясь встать. Больше всех на приключения рвались его ягодичные мышцы, активно приподнимаясь в попытках пробудить хозяина и помочь ему принять вертикальное положение. Сам хозяин на провокацию не поддавался и упорно пыхтел в подушку о несчастной судьбе и солнце-диктаторе. Собрав последние крохи воли, мальчик свалился с ложа на древнего вида ковер. Переползя ближе к тапочкам, он попытался надеть их, что выходило плохо. С горем пополам блондин смог преодолеть сложнейшую преграду в своей утренней жизни и пошел на завтрак. «И создал Мерлин Драко. Существо получилось неуклюжее, но забавное», - иронично подумал про себя слизеринец.***
Лжегриффиндорцы расположились за своим столом, весело переговариваясь. Рон и Ори, по обыкновению своему, ели на перегонки, Аврора с укором смотрела на них, в тайне желая сделать вид а-ля «я вас не знаю», Гарри же просто веселился, глядя на друзей. Именно в момент этой идиллии в зал вошел Драко Малфой. Хмурый белобрысик дополз до своего места и опустился на твердую поверхность скамьи, роняя тяжелый взгляд на своих товарищей-как-бы-гриффиндорцев, что беззаботно веселились за своим столом. Малфой завидовал. Страшно завидовал. Видимо, это как-то злобно отразилось на его лице, так как Поттер вздрогнул, обернувшись на него. Наверняка он спиной почувствовал взгляд Драко, который просто дыру в нем глазами прожигал. Гарри не понимал причину такого скверного настроения своего любимого, как, впрочем, и сам любимый. Малфой осознавал, что ведет себя немного нелогично. Да, утро добрым не бывает, да, весь негатив, накопленный за некоторое время, выплеснулся, но это не повод срываться на друзьях. Тем временем зеленоглазый что-то шепнул своим сокурсникам и, поднявшись на ноги, пошел по направлению к слизеринскому столу. Он шел прямо на Драко, от чего сам слизеринец вздрогнул. — Драко, — Поттер остановился возле блондина, смотря ему в глаза. — Что случилось? — Т-ты о чем, Потти? — нервно ответил Малфой, пытаясь скрыть все отрицательные эмоции. Уголок его губ дернулся. У Драко появился еще один повод позлиться на себя — собственное неумение скрывать эмоции в присутствии Поттера действовало на нервы. — Я о чем? Да ты во мне чуть лишнее отверстие не прорезал глазами! Ты со стороны хоть себя видел, а? — Ой, скажешь тоже... — Я серьезно, Драко, что случилось? — А можно ты будешь спрашивать не здесь? Смотри, опять все перешептываются... сплетники несчастные... — Ладно... пойдем в класс... Возьми с собой яблоко. Я так понимаю, ты есть не хочешь, но можешь захотеть позже, а когда мы вернемся, завтрак может закончиться. — Хорошо. Знаешь, Гарри, иногда ты можешь предложить дельную мысль! — Драко ухмыльнулся уголком губ и встал со скамьи. Вскоре они были в «классе для собраний». В последнее время они находились там очень часто. Пока мальчики шли из зала, Гарри несколько раз менял поведение с «решительного мачо» на «заботливую бабулю». То он шел вперед, то останавливался. Упорная бабуська в конце концов победила, и теперь на парте рядом с Драко лежали апельсины, яблоки, выпечка и даже помидор, нагло спертые со слизеринского стола. — Наглость - второе счастье, нэ? — Драко смешливо поднял бровь. — Ага, — согласился с ним Гарри. — А теперь выкладывай. — А чего выкладывать-то? Ничего особенного не произошло... — Мистер Малфой, Вы уже какое-то время ходите, словно Вас мистер Лонгботтом публично своим зельем облил, — перебил его зеленоглазый. — Пфф... Вот это сравнение... Ох, хорошо, сдаюсь... Я завидую. — Чего? — Гарри недоуменно посмотрел на мальчика. — Завидую я, говорю. Вы все на Гриффиндоре. Все такие дружные и всегда вместе. А что я? Я слизеринская змея, которая обязана прозябать в одиночестве у себя на факультете. — Так вот в чем дело, — Поттер нахмурил брови и поджал губы. — Драко, ты не обязан, как ты выразился, «прозябать в одиночестве»... — Нет, Гарри, обязан! Вас нет в Слизерине! Я там один! ОДИН! — Малфой резко сорвался на крик. — Я не могу быть с вами всеми в большинстве случаев! А все почему?! Потому что я на факультете, отличном от вашего! Я, конечно, горжусь им, но это факультет, презираемый всей школой! — Успокойся, Драко, с тобой Теодор и Блэйз. И мы все тоже должны были быть на этом самом «презираемом всей школой» факультете! И будем там! С тобой! Потерпи! Потерпи еще четыре с половиной года! — И что я должен делать все эти четыре года, а? Гарри промолчал. — Видишь, сам не можешь мне ответить! А я знаю, что будет! Все эти годы я проведу тут, оставшись не при делах в большинстве наших планов! Так же как и Тео с Забини! — Драко... — Я устал, Гарри... Устал от того, что обязан пропускать все, в чем мог бы участвовать, будь мы на одном факультете... Устал от этого…чувства одиночества, брошенности, — поморщился Малфой, будто бы у него во рту был самый кислый лимон. — Драко... — Гарри подошел к блондину и крепко обнял, позволив слизеринцу уткнуться ему в шею. Через несколько секунд послышались редкие, явно с трудом сдерживаемые, судорожные всхлипы. Мальчик понял, что Драко плакал. — Прости, — голос Малфоя дрожал. — Я не должен был кричать на тебя... Ты же не виноват… Ох, Мерлиновы панталоны, что это… — задал сам себе вопрос слизеринец, проводя ладонью по щеке и с удивлением замечая на коже влагу. — капает, ох… Прости. — Тише, тише... Я понимаю, тебе нелегко приходится. Я знаю, что такое одиночество. Знаешь, я не помню точно, но где-то до семи лет, когда тетя Петуния еще была замужем за этим... за этой свиньей Дурслем... Я существовал, словно раб, — руки Гарри слегка напряглись, так как ладони за спиной Драко сцепились в твердый замок. Малфой шокировано открыл глаза при последней его фразе. — Раб...? — Да. Или прислуга, хотя, думаю, слуги живут в лучших условиях, поэтому… ты не подумай, что я хочу драматизировать, просто считаю, что это слово более подходящее. Я жил в чулане под лестницей. Мне никто не покупал игрушек и новой одежды. Я ходил в обносках моего кузена Дадли, а если ко мне и попадали игрушки, то только поломанные и, опять же, раньше принадлежавшие Дадли... Я делал работу по дому, а если в чем-либо мог провиниться, дядя кричал и бил меня. Иногда он даже мог сломать мне что-нибудь, — Поттер перешел на шепот. Казалось, он даже не замечал, что говорит. Драко закрыл себе рот рукой, чтоб не вскрикнуть. — Потом все само как-то заживало - наверное магия помогала — или же тетя Петуния старалась помочь, как могла. Так вот о чем я... — Гарри продолжал рассказ. — Я был один. Никто, кроме тети, которая редко это делала, мне и доброго слова не проронил. Единственное, что я слышал в свой адрес - это оскорбления и приказы мерзкого Дурсля. У меня даже друзей не было... Я так рад, что тетя смогла развестись с этим чудовищем… Не вини ее, она не виновата, что не могла заботиться обо мне. Она правда делала все, что могла. Не только я боялся ее мужа. — Ч-что это был за монстр?.. Так издеваться над маленьким ребенком... за что? — Драко крепко обнял возлюбленного. — За что? — Гарри задумался, а потом выдал дикий ответ, как нечто само собой разумеющееся. — За то, что я - это я. — Что? Ничего не понимаю, — блондин нахмурился. — За то, что я волшебник. Вернон Дурсль ненавидел все необычное, все, что может навредить его репутации. Этот боров ненавидел меня так сильно, что готов был убить, только чтобы я не попадался чужим людям на глаза. — Ч-чудище. — Ох, — Поттер будто бы очнулся. — Прости, что тебе пришлось это выслушать... Я никому это так не описывал, да и не хотел я это кому-либо рассказывать... Не хочу, чтоб на меня смотрели с жалостью... — О чем ты?! Как можно держать все в себе?! Ты обязательно должен был рассказать, а иначе бы мог сорваться! — Да нет, я уже не вспоминаю о том времени... — Не ври мне, Гарри. Я чувствую, как тебя трясет от ярости! Ты бы не говорил о нем с такой интонацией, если бы тебя это не волновало, — Драко вздрогнул, — Мне кажется, что ты хочешь ему отомстить. — Ох... Ладно, ты прав... И все же, вернемся к нашему разговору. — Нет. По сравнению с тобой, та ситуация в которой нахожусь я - мелочь. Мне стыдно говорить об этом с тобой. Я не имею права жаловаться. Я потерплю, — слизеринец попытался выдавить из себя улыбку. — Не глупи, Драко, — Гарри выдохнул. — Что я пережил, то пережил. Ты другое дело. Не обращай внимания на то, что услышал сейчас. Это было в прошлом. Давным давно. Ты можешь жаловаться. Сам сказал, что не надо все держать в себе. — Н-но! — Я серьезно, Драко... все растут в разных условиях, и реакция на происходящее у всех может быть разной. Я уже переживал такое, потому смирился и могу больше так не реагировать, но ты, ты не проходил такие трудности, как я. У тебя нет иммунитета к вечно появляющимся проблемам, поэтому ты можешь проявлять эмоции... Тем более все... люди... разные. — Н-но!.. — сероглазый попытался возразить еще раз, но сдался. — Я понял. Спасибо, Гарри. — Драко пытался прижаться к Гарри так близко, насколько это возможно, успокаиваясь и расслабляясь рядом с ним. Поттер был теплым, и он наслаждался этим теплом, которое умиротворяло его душу, напоминая, что он не один. Через несколько минут в класс ввалились остальные лжегриффиндорцы, застав Гарри и Драко обнимающимися посреди помещения. А на парте лежали продукты, так и не тронутые слизеринцем.