Новая сила

Кап-кап. Кап-кап. Назойливый и вездесущий звук донимал истерзанное подсознание сквозь пелену кровавой мути. Я открыл рот и хрипло вдохнул сжатый затхлый воздух. Кап-кап. Слипшиеся накрепко глаза с трудом распахнулись, чтобы увидеть безрадостную картину. Я осознал себя почти полностью обнаженным, висящим на каком-то подобии то ли столба, то ли креста. Мои руки и ноги были накрепко прикованы к бетонным стенам, а шею обхватывал замысловатый резной ошейник. Непростая вещица. Казалось, буквально часть меня тоненьким непрерывным потоком исходит в амулет, будто в некий резервуар. Похоже, что сволочи решили лишить меня даже шанса на невербальное волшебство. Подслеповато прищурившись, оглядываю полутемное помещение. Обширный, пыльный подвал, скорее похожий на выруб в камне, чем на комнату или зал. Тусклый магический шар освещал засыпанный мелким черным крошевом пол и набор из нескольких предметов, предназначение которых от меня ускользало. А затем до меня дошло. Пыточная. Я, обнаженный и распятый нахожусь в проклятом богами месте, без шанса на помощь и без возможности улизнуть. Просто чудесно. Минуты тянулись за минутами. Минуты складывались в часы, а все никто не приходил. Обо мне забыли? Сильно сомневаюсь. Скорее нагнетают для пущего эффекта. Чтобы не забивать голову всякой чушью, решил отвлечься от происходящего. И тут-же пожалел об этом, ибо воспоминания о недавней катастрофе нахлынули беспощадной рекой. Сириус… крестный… Какого черта эта сучка Сессилия атаковала моего крестного?! Неужели из-за? Вспомнилась давняя беседа с гоблинами. Особенно та часть, про решающую силу голосов Визенгамота, и наследие Блэков. Ой-ой-ой…, а ведь это я тогда ляпнул, что могу являться наследником рода Блэк! Неужели ради голоса Блэков, этой твари было приказано при малейшей возможности убить последнего представителя семьи?! От осознания того, что именно я стал косвенной причиной гибели крестного мое состояние резко ухудшилось. Тело невольно заколотило и бросило в сильную дрожь. Ох, крестный, прости… Пред глазами замелькали картинки гибнущих школьников, лица падающих в пустоту детишек с перепуганной обреченностью в глазах. Жажда и голод начали иссушать измотанное нутро. Привыкший к постоянному присутствию магии, я ощущал себя взаправду голым и беспомощным в сковывающем и лишающем сил ошейнике. Словно в полубреду заметался по острым камням, впивающимся в спину, пытаясь отогнать непрошенные картинки и сбить какой-то гнилостный, мерзкий запах поселившийся в ноздрях. Но запах был реальным. Вывернув голову влево, насколько позволял ошейник, я вперся взглядом в ещё одно тело, безвольно свисающее на путах. Явно неживое тело. И начинающее источать сильную вонь разложения, несмотря на довольно низкую температуру подвала. Старый труп. Поворачиваю голову направо. Оказывается, я не один тут такой. Справа ещё как минимум двое пленников, однако разглядеть все до конца не позволяет ограниченность в повороте головы. У ближайшего справа грудь мерно подымается, выходит, он все ещё жив. Вот только насколько долго?  — Очнулся, голубчик, — нежно проворковал знакомый ненавистный голос. Наконец гости. Поворачиваю голову и впиваюсь взглядом в вошедших людей. Нарядная, как на праздник Беллатриса Лестрендж в компании Люциуса Малфоя и ещё какого-то типа, Крэбба-старшего, кажется. Сразу вспомнился Империус его дражайшего сыночка на верху Астрономической башни. Я ничего не забываю, сволочь. Ты лично сам заавадишь себя, зараза, под моим Империусом! - Ох, какой строптивый, — обольстительно улыбнулась Беллатриса. И подошла вплотную. Горячее дыхание пощекотало обнаженную шею. Наконец я имел возможность разглядеть эту женщину поближе. Среднего возраста, может чуть выше, каблуков не видно. Осиная талия, затянутая в корсет и очень гармонично перетекающая в бедра. Высокая грудь и истинная северная аристократическая белизна кожи. Сочные и алые, будто кровавые губы, не выцветшие от помады как у современных девчонок, а сохранившие первозданную красоту. И глубокие черные омуты глаз, заманчивых и притягательных, однако я не понаслышке знаю, как это лицо может искажаться от ненависти. Несмотря на прошедшие годы иметь столь превосходный вид… одно слово — ведьма. - Оу, малыш Потти мне льстит, — пропела женщина, пораженно вскинув брови. Я на миг остолбенел, а затем чертыхнулся, осознавая, что ошейник ослабляет и мои щиты на сознании. Они, конечно, не столь зависят от магии, и от сильного истощения просто спали, а я не заметил, лопух…  — Ну что ты, Гарри, а мне так по душе твои комплименты! Что ж, ладно, пора настроить тебя на нужный лад. Круцио! Я ждал этого. Я понимал, что эти подонки не способны спуститься к беззащитной жертве и не испробовать на ней пыточный арсенал. Но понимание не спасло от боли. До этого дня я думал, что стойкий. Да думаю многие считают, что в критической ситуации способны вынести больше других, не сломаться, стоять до последнего… Однажды у меня сильно болел зуб. Он ныл третий день, без передыхов, все сильнее и мучительнее. Сломанный зуб с уже удаленными нервами. И если вначале обезболивающие ещё спасали, то потом дело было швах. И тогда я, не вынеся чудовищной боли рванул среди ночи по скорой, решив не тянуть до утра. Уже тогда, бессильно пытаясь заснуть среди ночи я ощущал, насколько близко безумие боли и безысходности. Но это ничто по сравнению с качественным Круциатусом. В принципе та же самая боль. Только раз в десять сильнее. И вместо одного зуба болит ВСЕ. Каждый, самый чувствительный нерв. Каждый нерв в зубе, будто в него вонзается шип без наркоза. Самые болезненные нервы в паху, в ногтях и мозгу. Рвется солнечное сплетение и трясется, чуть не останавливаясь, сердце. Скручиваются почки и выворачивается наизнанку желудок. Я кричал, не слыша крика. Я бился в конвульсиях, не замечая потоков слез на щеках. Я готов был продать мать родную, мечтал умереть тотчас-же, лишь бы это кончилось…  — Хватит, для начала, — довольно сказала Лестрендж.  — Белла, Лорд приказал не вредить ему, — холодно произнес Люциус. Его взор оставался высокомерен и бесстрастен, однако, в глубине глаз я уловил… жалость? Сочувствие? С дикой надеждой я уставился прямо в глаза отца Драко, но тот, потупив взор, отвернулся.  — Я всего лишь поиграю… без игрушек.  — Белла, может не стоит? Пятнадцатилетний ребенок, тебе хочется его пытать?  — Он совсем не похож на ребенка, — прошептала Беллатриса и, подойдя, с некой нежностью провела ладонью по груди и животу. Потом ещё раз. А на третий впилась в плоть своими длиннющими ногтищами, оставив четыре глубоких кровоточащих борозды. — Он личный враг Господина. Он уже заслуживает лучших врагов… и лучших пыток. - Да, Поттер, тебе кстати очень повезло, что Хозяина нет в Англии, — подал голос Кребб. — Иначе ты был бы трупом.  — Но следующие пару дней для тебя будут сущей песней, Поттер, — поглумилась Беллатриса.  — Белла! — уже явно зло выплюнул Малфой-старший. — Лорд прибудет, как только, так сразу, и если он увидит…  — Я ничего такого не сделаю! И помни, несмотря на твою прекрасную инициативу, позволившую провернуть столь успешную операцию и выслужится перед Господином… Не бери на себя слишком многое.  — Белла…  — Мое слово, Люциус! — и мужчина тут же отстал. Видимо, своим словом пожирательница дорожила. Оно имело здесь вес. Однако случайно брошенный сочувствующий, и даже немного жалеющий взгляд светловолосого аристократа мне очень не понравился. И не зря. Крэбб, кивнул Малфою и оба мужчины покинули подземелье. Видимо, никого из аристократов не прельщало зрелище пыток безоружного несовершеннолетнего. Никого, кроме этой психованной, чокнутой, бешенной собаки!  — Гарри-Гарри, — укоризненно поцокала язычком Лестрендж. — Вначале такие чудесные комплименты, а сейчас? Нынешним мужчинам совсем нет веры, они такие ненадежные… Вот же дрянь. Щиты вновь сползли, стоило отвлечься на долю секунды. Проклятый артефакт помимо откачивания маны ощутимо мешал сосредоточиться.  — Но ничего-ничего, — от следующей ухмылки содрогнулось нутро. — Я понимаю, что ты, малыш Потти, воспитывался у грязных скотов маглов. Но я заботливая мамочка, Гарри, и возмещу недостающие пробелы, возникшие из-за гадкого Дамблдора. Ты сможешь ощутить на себе все величие воспитания достойнейшего рода Блэк. Круцио! Я вопил во все горло. Дергался и извивался, кричал что-то несусветное, проклинал бытие и рыдал навзрыд.  — Отвали от него, сука, — прохрипел кто-то сбоку. Беллатриса вначале опешила, а затем, склонив голову набок с детским любопытством уставилась на говорившего пленника, как на новую игрушку. На бледных щеках возник алый румянец, а черные озера весело заискрили. - Ой, какой у нас тут смелый защитник! Поттер, за тебя, лжеца и выпендрежника по версии Пророка заступается сам Невыразимец. Лестрендж, грациозно переставляя ножки, подплыла к невидимому мне мужчине.  — Не передумал? — полюбопытствовала женщина. - Ну, как знаешь… Круцио! Как сквозь вату полуобморочный рассудок уловил дикие вопли незнакомца. Я находился в странной полунёге-полудреме, настолько сильным блаженством было кратковременное спокойствие после пережитого ада. Однако вопли все больше и больше прорывались сквозь заволокшую сознание муть. И, когда я уже практически протрезвел, до меня донеслось:  — Авада Кедавра! И вопль стих. Цокающие каблучки простучали справа налево. Я в невольной надежде распахнул глаза, желая увидеть, как ненавистная мучительница покидает помещение. Однако та лишь отошла к столику с пыточными снастями и, проведя рукой по 'игрушкам', с удовольствием насладилась выражением моего лица. Затем, довольно хмыкнув, бросила с ленцой:  — Я же дала слово, не бойся так, малыш… Но кое-чего не избежать, голубчик. Круцио! Волокли меня два увесистых дуболома. Ноги не ощущались, перед глазами текла кровавая муть. Воздух терзал наждаком воспаленные нервы по всему телу, вонзался в легкие, царапал охрипшее от криков горло. В ушах стояли последние слова мучительницы, перед тем как темные воды благосклонно сомкнулись на сознании:  — Лорд прибудет уже послезавтра… Готовься, Гарри Поттер! Два дня…, а я так слаб. Послышался скрежет проржавевших засовов, и спереди дохнуло удивлением.  — Всем к стене! — прорычал волокущий меня детина. Второй, ярко осветив пространство, прошел на два шага вглубь и, не спуская прицела с прочих пленников отдал приказ:  — Сгружай его! Что-то жутко скребущее, то ли матрас, то ли солома больно ударили по лицу и груди. Лишившись поддержки я рухнул, как подкошенный. Наконец никто не трогал… наконец никто не мучил. За миг до пустоты, тянущей мой разум в пучину беспамятства я ощутил прохладную нежную ладонь, опустившуюся на воспаленный лоб. Или показалось? ..  — Гарри, очнись! Вода, тебе нужно попить! — сквозь далекую даль доносился странно знакомый голос. Я разлепил многотонные веки и увидел смутный, беловолосый силуэт. Нежные руки помогли подняться и опереться спиной о ледяную каменную стенку. Затем меня слегка отодвинули и подложили сноп соломы. Стало заметно теплее, и я наконец расслабился.  — Гарри, попей, — и нежная ладошка, аккуратно разомкнув мои губы, позволила испить живительной влаги. Глоток. Другой. Короткое забытье придало сил, благо проклятый ошейник остался в пыточной. Я глубоко вдохнул, и открыл глаза. Темный, освещаемый единственным источником в вышине подвал. Явное узилище поместья или замка. Испещренные неисчислимыми трещинами каменные своды грота, конусообразно сужающегося вверху. Множество открытых и никому не нужных клеток в дальнем углу, всех пленников, считая неопасными, без палочек держали прямиком здесь, скопом. Перевожу взгляд на сидящую передо мной на коленях девушку. Измученную и исхудавшую, однако до боли знакомую. Светлые когда-то волосы стали практически черными от грязи, а светлая ухоженная кожа — в синяках и ссадинах.  — Привет, Астория, — выдавливаю из пересохшего горла, и закашливаюсь. Теперь уже сам, без помощи, хватаю пиал с водой и напиваюсь всласть. — А я обещал твоему отцу спасти тебя. Какая удачная встреча. Это все был мой… кхе-кхе… гениальный план.  — Ты себе помоги вначале. Мы тут перепугались, когда тебя принесли. Думали, ты труп или вот-вот умрешь…  — Мне уже лучше, — и ведь ни капли не соврал. Тело наливалось силой неизвестного происхождения, несколько глотков воды сотворили чудо. Или дело в другом? В очередной раз я поблагодарил новые способности, которые, несмотря на зависимость от гоблинов не раз выручали.  — Завтра прибудет Сам-знаешь-кто. Они убьют тебя, да?  — Обломятся. Помоги мне встать.  — Гарри, тебе ещё рано дви…  — Говорю, помоги встать! Астория молча подчинилась. Ухватившись рукой за стену, а второй приобняв девушку за плечо, опираюсь на непослушные, онемевшие конечности. Сейчас бы помедитировать пару часиков, разгоняя кровь по венам, урегулировать энергетические потоки и активно пособирать магию из окружающего пространства. Благо, проклятый артефакт остался в пыточной. Но время не ждет.  — Спасибо, — отрывисто благодарю. Делаю шаг, другой, и с хрустом распрямляю спину. Все же в моем положении есть некоторые плюсы. Будь я в обычном теле — валялся бы разбитый вдрызг пару суток, не меньше. Да и резерв, благодаря многочисленным тренировкам наполнился примерно на одну пятую. Жить будем. Я криво ухмыльнулся, осознавая заносчивость и самонадеянность шавок Волан-де-Морта, наивно полагающих что несколько обезоруженных подростков взаперти — беззащитны. Складываю руки вместе и, направляя энергию, шепчу:  — Люмос! Яркая сфера слепящего света размером с апельсин образовалась над правой ладонью и, повинуясь полету мысли воспарила под потолок. Помещение осветилось гораздо ярче. Теперь можно познакомится с аборигенами. Невысокий заросший калека, ссохшийся старик, изможденный, с черными, как нефть, кругами под глазами явно доживал последние дни. Без колдомедицины — труп. Слегка левее светловолосая девушка, в которой я с изумлением опознал Луну Лавгуд.  — Луна? А тебя-то за что? — удивленно интересуюсь.  — Из-за отца. Он держит журнал, Придиру. Наверное, из-за него, — тихо и печально сказала Луна.  — Они вообще многих загребли, — вышел на свет незнакомый высокий шатен. Где-то я его видел, в коридорах Хогвартса, из Когтеврана кажется, курс шестой или седьмой. — Решили убить двух зайцев. Основной их целью, как мы поняли, был ты, однако они не погнушались похватать кучу уцелевших детишек, чьи родители имеют хоть какой-нибудь вес в Министерстве или СМИ. Здесь нас немного, но, как я слышал, схроны с пленниками разбросаны по многим казематам слуг Сам-знаешь-Кого. Астория грустно вздохнула:  — Надеюсь, Министерство хоть как-то отреагирует. Перед тем, как меня похитили, отец упоминал, что Фаджа вот-вот должны сместить.  — Министерство пало, или, как минимум, разгромлено, — внезапно прокаркал дребезжащий голос. Тот самый ужасно выглядящий полумертвый мужчина подтянулся на руках, и сел ровнее. Выступивший на лице пот наглядно показал, каких усилий это стоило. — Они не стали бы начинать горячую войну без более глобального плана. Уверен, несмотря на весь ужас произошедшего с Хогвартс-Экспресс это был лишь первый ход в партии.  — А вы, собственно, кто? — уже более пристально смотрю на живого мертвеца.  — Дункан Джэй, или Ди-Джи, как меня называли друзья, — ухмыльнулся старик, и закашлялся. Узкие плечи пустыми костями тарахтели на впалой грудной клетке. Каждый раз, кашлянув, узник буквально кривился от невыносимой боли, однако стоически переносил муку.  — Вас добить? — спрашиваю абсолютно серьезно.  — Гарри ты чего? Ты что сдурел?! — испуганно донеслось от Луны с Асторией. Однако Дункан взглянул на меня с… благодарностью за понимание?  — В любом случае не сейчас… и спасибо за предложение. Будь уверен, воспользуюсь, — заверил мужчина придя в себя. — Я главный аналитик Невыразимцев, моего товарища ты, наверное, имеешь честь знать. Висел справа от тебя в пыточной.  — Он погиб прямо на моих глазах. Лишь благодаря его вмешательству я не сошел с ума от пыток. Ди-Джи прикрыл глаза, как-то сжавшись. Видимо, новая боль была гораздо мучительнее всего пережитого.  — Вот же несносный засранец… и тут не смог удержаться, — из-под прикрытых век скатилась одинокая слезинка. — В любом случае, он жил достойно, и умер, слава Богу, достойно. О чем мы говорили? У меня в голове все кружится…  — Об атаке на Министерство, — учтиво напоминаю.  — Ах да… ну не веришь же ты, что вот ни с того ни с сего Темный Лорд броситься на тебя, плюнув на все на свете. Безусловно, Мальчик-который-выжил для него заноза, однако он вождь и политик, помимо всего прочего. Он не бросался на тебя раньше, не подбивал соратников ринуться, сломя голову в поиске Поттера? И вдруг — из чувства мести или агрессии сорваться? Так сорваться?! Нееет. Невыразимец сделал несколько глубоких вдохов, пришел в себя, и продолжил:  — А теперь представь, что в точке, куда невозможно аппарировать, находится весь цвет и все будущее магической Англии? Их дети. Тут не то, что весь Аврорат, все Министерство вкупе с Дамблдором, лишь получив весточку бросится, вырывая душу из тела за детьми. Напал бы ты в этот самый момент на опустошенное Министерство? Я бы напал.  — Возможно, — протянул я задумчиво. — Однако решать проблемы будем по мере их поступления. Вначале — побег. - Хах, без палочек? — насмешливо прохрипел Дункан. — В месте, откуда невозможно аппарировать? Наверное, ты Мерлин, да?  — Какие же вы все-таки закостенелые, старые волшебники, — улыбаюсь краешком губ. — Не знаете, куда все вещи наши складывают?  — В комнате выше, — насторожено сказала Астория, с опаской поглядывая на меня. Не тронулся ли, часом? Вон, уже в побеге так уверен, хотя никто до этого не сумел? А сумел бы я, не зная канон? Однако, не успел я и рта раскрыть как мне в глаз попал ещё один субъект, доселе скрытый во мраке тени. Единственный закованный в этой тюрьме. Да каким образом! Склоняю голову в невольном интересе и подхожу поближе. Девушка. Замурованная до невозможности, перевязанная цепями с головы до ног и мощным намордником. Раскинутые на максимальную дистанцию и выкрученные донельзя конечности. Ни малейшей возможности пошевелится. Это как же нужно переполошить пожирателей?  — Отойди-ка оттуда, парень, — со ноткой страха в голосе позвал Дункан. — Оставь как есть.  — Это почему же? — протягиваю руку к кандалам. А девица-то вполне ничего — яркая шатенка, грациозная спортивная фигурка и яркий румянец на щеках несмотря на довольно длительное заключение. А жаркий взор небесно-синих глаз, казалось, опалил самую душу.  — Гарри, не надо, она вампир, отойди! — Астория попыталась меня оттащить за локоть, а затем испуганно зашептала в ухо: — Её даже Пожиратели боятся, она здесь, сколько я себя помню, и даже когда Дункан попал сюда — она уже здесь была. Её ни разу не отвязывали, а кормили раз в неделю, кровью, вводили шприцем через щеку или прямо в горло. Просто жуть такая, Гарри, не нужно…  — Астория…  — Действительно, Поттер, не стоит. Вампиры — опасные твари, и никто не знает, что у них на уме, — слова старика звучали значимо и веско. Чувствовался опыт. — Сначала ты с ними говоришь, общаешься, будто с нормальными людьми, а в следующий миг оно хочет перегрызть тебе горло. Серьезно, послушай, парень, брось!  — Гарри, я столько о них читала всякого…  — Хватит! — решительно отсекаю. И обвожу пристальным взором собравшуюся негустую компанию. — Враг Волан-де-Морта — наш союзник. И она заслуживает спасения не меньше каждого из нас! Выдав сию тираду, поворачиваюсь к девице, смотрящей на меня исподлобья и, ни минуты не колеблясь срываю к чертям сначала запоры на ногах, затем с рук и довольно долго вожусь с цепями на груди. В итоге очередь доходит и до уродливого самодельного намордника — ужасная, но довольно толковая смесь, похожая на удила и капкан в одном лице. Наконец с ним покончено, и бесчувственная девушка падает прямо на выставленные руки.  — Она давно не ела, — шепчет испуганно Гринграсс-младшая.  — Кровь… — слабый то ли вздох, то ли хрип доносится из чуть приоткрывшихся уст. На секунду опешив обвожу темницу взором, будто надеясь обнаружить бидончик с гемоглобином. И до меня доходит…  — Держи, — уверенно протягиваю запястье. И аккуратно прислоняю ко рту несчастной. — Только немного… Э-эй!!! К руке будто пылесос присосался! Вначале легчайшая боль от прокола, а затем обширное онемение — видимо кровососка выпустила свой особенный яд. Ощущаю словно тысячи мурашек проходят под кожей, стекаясь со всего тела к точке укуса на запястье. Рефлекторно пытаюсь отнять руку, однако она прижимается ещё сильнее, утягивается, как котенок и обвивает за торс ногами, а руки, тем временем, прижимают запястье к губам с силой нехилого пресса. - Эй, хватит, ну все, перестань… Реакция глухонемой. Так и до потери сознания недалеко! Приходится ухватить девицу за мочку уха и потянуть от себя. Ещё сильнее… Наконец, до нее доходит, что пора бы и честь знать. Откинув голову назад она довольно и с облегчением вздохнула. А после повергла в легкий шок проведя язычком по месту укуса.  — Какой ты вкусный, — мелодично сказала она. И вполне себе самостоятельно поднялась и грациозно потянулась, словно кошечка. Её упругое тело прямо на глазах наливалось жизненным соком, угловатости суставов сглаживались, а щечки залил и вовсе неприличный румянец.  — Кормежка по субботам и средам в пятнадцать ноль-ноль, — как-то глупо пошутил я.  — Я запомню, — серьезно ответила вампирша и заглянула прямо в глаза. Красные глаза? .. они же пару минут назад были синими! Тем временем девица выгнулась влево и вправо, затем размяла конечности в суставах. С каждым очередным хрустом при прогибе девушка сладко улыбалась и чуть ли не постанывала.  — Попробуйте сами кучу месяцев провести взаперти, и без движения, с ума бы сошли! — смутилась пленница под нашими взорами. А затем, закончив завораживающую разминку, собралась и сосредоточилась, превращаясь из милой, обворожительной девушки в опасную хищницу.  — Меня зовут Маришка, — представилась она, пронзив колючим взором. — А ты и вправду Гарри Поттер?  — Он самый, — внутренности невольно похолодели.  — Очень жаль… — наигранно расстроилась вампирша. В глубине кровавых очей возникла смертельная угроза. — Для тебя. Ведь я — Маришка Шанпайк, а ты, подонок, убил моего младшего брата. И прыгнула. В один короткий миг, растянувшийся для меня на целую вечность, миловидная пленница превратилась в чудовище. Из пальцев вытянулись громадные когтищи, челюсть искривилась звериным прикусом, а глаза полностью залило краснотой. Взмыв в воздух невероятным прыжком, вампирша замахнулась, видимо намереваясь снести мою голову одним сокрушительным ударом. Не на того напала, сучка! Отступив на полшага назад и влево наношу встречный резкий удар в атакующую широким замахом руку. Попадание в область бицепса должно надолго отнять конечность в пучине сильнейшей боли. Расплющенный бицепс — бо-бо. Будь ты хоть трижды монстром — анатомию не выключишь. Как и инерцию. Невольно проваливаясь левым боком после попадания в руку, девица сладко попала под напрашивающуюся подсечку. И рукой ещё подталкиваю в спинку, придавая траекторию. Звук, с которым чугунный лоб девицы втрескался в каменную стену темницы, уверен, прокатился гулом по всему замку. Однако, она мало того, что осталась в сознании, так начала подниматься, хватаясь за стену, с явным намерением продолжить бой!  — Да угомонись ты уже, стой! — в сердцах крикнул я, вскидывая руку.  И, о чудо, она послушалась! Хотя… первая же секунда показала, что не все так просто. Маришку словно закоротило. Она так и замерла, в готовности броситься, дрожа всем телом, пытаясь изо всех сил превозмочь себя. Но что-то её удерживало. Или… кто-то?  — К-как ты это д-делаешь, п-пусти! — выдавила она из себя. Я удивленно посмотрел на свои руки. Вновь на девицу и вновь на себя. И лишь затем вспомнил, что мы здесь не одни. А зрители никуда и не девались, притихли в уголочке, и лишь распахнутые в изумлении рты выдавали признаки жизни на побелевших лицах.  — Рот закрой, а то муха залетит, — говорю Луне. Та, нисколько не поменяла выражения лица. Но рот захлопнула.  — И что же мне с тобой делать? — поворачиваюсь к продолжающей бессильную борьбу вампирше. Которая, все больше и больше распалялась, будто в припадке.  — Н-нет, невозможно, я же не… это все кровь! Только кровь могла такое сотворить! Ты должен был предупредить, кто ты! Не давать мне добровольно пить! Подонок! — в отчаянии кричала девушка. И повалилась на пол, в истерике молотя кулачками пол. Брови поползли наверх, когда на месте ударов в бетонной поверхности начали появляться первые трещинки.  — Да хватит тебе, — успокаивающе поднимаю руку. Бесполезно.  — Подонок, сволочь, гад! — не унималась причитать шатенка, мотаясь из стороны в сторону. Попыталась даже засунуть два пальца в рот и вытошнить испитую кровь, но ничего не вышло. Организму вампира однозначно чуждо отдавать обратно жизненно необходимую субстанцию.  — Ненавижу! Ненавижу-ненавижу!  — Да хватит уже! — взъярился и я. — Ну-ка замри! Маришка окаменела. Так и застыла, как под Петрификусом, одни пылающие ненавистью глаза отделяли её от идентичности с восковой скульптурой.  — Убей меня! — выдавила она, скривив в отчаянии лицо. — Убей! Мне не пережить этого позора.  — И не подумаю.  — Ты ничего не понимаешь! Это позор! Я не отомстила за смерть собственного брата, более того, попала под власть твоей добровольно отданной крови… признавая твое главенство. Меня ждет только смерть…  — Что-нибудь придумаем, — пожимаю плечами, отходя.  — Ничего тут не придумаешь! — выкрикнула в спину вампирша. — Позор и смерть ждут не только меня, а и всю мою ветвь. Я глава малой ветви вампиров, а это около пятидесяти особей! Убей меня, молю! И им удастся уцелеть. А вот это уже занятно. Поворачиваюсь с заинтересованным прищуром:  — С чего ты взяла, что меня волнует судьба рода той, что минуту назад пыталась меня убить? Знаешь, меня гораздо больше прельщает возможность владеть опасной и сильной вампиршей, чем выбросить такую мощь на мусорку ради спасения каких-то там кровососов. Я запрещаю тебе каким бы то ни было образом извещать любого из вампиров о том, кто тебя поработил, а также пытаться причинить мне или себе вред прямо или косвенно.  — Ублюдок!  — А также оскорблять меня. Разговор окончен. Темница застыла тревожной тишиной. Девчонки с когтевранцем и невыразимец, ошеломленные случившимся действом, молчали как рыбы. Но во взглядах блондинок читалось неприкрытое осуждение.  — Гарри, зачем ты так?  — Луна! — моим тоном можно было заморозить океан. — Позволь мне самому решать свои дела. Хорошо? Спасибо! Астория, — воспитанная аристократка, не вмешивалась, но с презрением отвела независимый взор.  — Молодец парень! — с уважением похвалил Дункан. — Не расклеился перед девичьими ужимками, подготовка на уровне. Но — берегись. Проведают её сородичи текущее положение дел — ты труп. Чтобы вампир бегал в рабстве у человека…  — Он не человек, болван! — с ненавистью выплюнула Маришка. — До тебя видимо ещё не дошло! Чтобы меня, главу ветви приручил какой-то там человечишка?!  — Молчать! — прервал я тираду новоиспеченной подчиненной. Не хватало ещё, чтобы весть о моей не совсем подпадающей под общие стандарты сущности разлетелась по всей Британии. Но зерно сомнений уже посеяно. Дункан, задумчиво теребил густую грязную бороду, а прищуренный взгляд заинтересованной Астории не предвещал ничего хорошего.  — Гарри, а почему ты не человек? — с детской непосредственностью спросила Луна.  — Оставим, — решительно отрезаю. — Сейчас перво-наперво нам нужно выбираться отсюда. Старик недоверчиво хмыкнул, Гринграсс-младшая отвернулась, как от хвастуна, а Маришка не удержалась от шпильки:  — И каким это образом позволь узнать? Даже мне неведом способ побега из данной темницы, предлагаешь в летучую мышь превратится? Здесь даже щелочки нет, разочарую! - Эх, — наиграно и немного вальяжно протягиваю. — Маги-маги… И картинно встав в центр темницы, сделал несколько разминочных пассов руками. Вон даже Тори проняло, все так же сидит, закинув ногу на ногу, но не может удержатся от заинтересованных стрельбищ глазками. Луна с живым интересом ждет прекрасной могущественной магии и даже многоопытная кровососка удивленно подняла брови. Дункан же спокойно ждал. Я распрямил спину, расправил плечи, встал в позу 'вот щас мир сокрушу!' и громовым тоном изрек:  — Добби!  — Звали, Гарри Поттер, сэр? — возникший на глазах шокированной публики домовик ничуть не смутился ни положению, в котором оказался, ни странной разношерстой публике.  — Добби, — проникновенно сказал я, — ты можешь вытащить нас отсюда?  — Конечно могу, Гарри Поттер! — радостно запищал домовик.  — Отлично. Значит, вытаскиваешь учеников, — указываю на девчонок с когтевранцем, — во двор школы Хогвартс, затем Дункана, — ещё кивок, — в больницу Святого Мунго. Вещи складывают наверху? Чудесно! Затем хватаешь мою сумку из комнаты наверху и относишь её сюда, а потом на Гримо. И в конце возвращаешься за нами. Сможешь?  — Конечно, Добби не подведет вас, сэр! — и радостный домовик подскочил к блондинкам и, даже не спрашивая разрешения, хватанул обеих за руки и был таков.  — И как же мы не додумались… — с насмешливой горечью прошептал Невыразимец. — Подумать только, как просто! Домовой эльф… Миг — и снова хлопок. Добби также бескомпромиссно ухватил скривившегося от боли Дункана с когтевранцем, и вновь исчез. Мы с вампиршей остались вдвоем в мрачной, угнетающей тишине. Капли влаги накрапывали откуда-то с верхотур грота. Маришка смотрела на меня, а я на нее.  — Ты бросишь меня здесь? — спросила она.  — А как тебе лучше?  — Лучше убей.  — Не годится. Предложи что-нибудь пореальнее.  — Не годится?! — вспыхнула как спичка. — Пореальнее?! Это ты живешь не в нашей реальности! Рабское клеймо за версту учуять можно. Не знаю, что ты за тварь, способная напрямую повелевать даже высшими вампирами, но…  — Если я просто отпущу тебя? — желая рассмотреть все варианты. Как же у них сложно.  — Позор. Помилованная человеком — что может быть хуже? Мою ветвь возглавит другой вампир, а не родной вампир для ветви — хуже не представить. Мои… дети взбунтуются, и всех их ждет смерть.  — Что значит — дети? Хочешь сказать, что все вампиры твоей 'ветви', обращенные тобою лично?  — Естественно, — удивилась Маришка. — Как можно этого не знать? Пока не заслужишь упорным трудом право на создание ветви — обращать людей запрещено. Наказание — смерть.  — И сколько же вы пашете, дабы заслужить такую честь?  — Не смей говорить так, — нахмурилась девушка. — людям не понять. Лишенные возможности зачать детей вампиры хватаются за малейшую возможность создать подобие семьи. Клан — превыше всего.  — И если я отпускаю тебя? ..  — Мои же дети сожрут меня, чтобы не допустить несмываемого позора и положения отверженных.  — А как у вас оспаривается право главы ветви? — в голове возникла идея.  — Поединком. В принципе любой из высших может претендовать на место любого главы, де юре. Но, де факто, все уважают семейные и кровные узы. Должна быть действительно уважительная причина, чтобы бросить вызов главе другого клана. По сути это тоже самое, что захотеть убить мать-одиночку многодетной семьи. Очень редко, раз во множество веков какой-то старейший бывает сходит с ума, бросая вызовы одному родителю за другим… Тогда его убивают всем скопом.  — Значит я, пожалуй, брошу тебе вызов, — сказал я с легким прищуром. — Чтобы возглавить твой род. А ты получишь возможность отомстить в поединке, если победишь. У Маришки глаза на лоб полезли.  — Что-о?! Да никогда в жизни! Чтобы низший… — и осеклась.  — Верно, — с ухмылкой протянул я. — Никакой не низший — доказано. — И угрожающе наклонился прямо к её лицу. — Я мог бы одолеть каждого из вас, как поодиночке, так и скопом — магией. А затем, вливать каждому бесчувственному несколько капель чудесной крови и, рано или поздно поработить каждого вампира в Англии так точно. Конечно, я блефовал. Не зная точного влияния крови, размеры вампирской общины и её влияние — важно было лишь получить её согласие. Мысль отхапать полсотни первоклассных сверхбыстрых бойцов для будущей битвы с Волан-де-Мортом захватила меня.  — Но ты не вампир! — прошептала Маришка.  — А что, у вас запрещено не-вампирам занимать место главы? - Нет, но… — растерялась она. И тихо проговорила: — в Кодексе сказано — низшим. - Вот! — довольно ухмыляюсь. — Что и требовалось доказать. Я-то повыше буду. Значит — решено? Я тебя отпускаю, но ты неприкосновенна, пока ждешь вызов. Плюс — обязательство отомстить за смерть брата. Если я поклянусь в будущем поединке — ты сможешь уйти?  — Да смогу, — ответила девушка. — И буду официально дожидаться момента мести. Но ты должен поклясться! И я принес клятву. Маришка вначале недоверчиво отодвинулась, а затем задумчиво уставилась вдаль. В камере вновь стало тихо.  — Я сожалею… — сказал я то, что считал нужным. — Стен первый атаковал с однозначным намерением меня убить. Притом, он кричал, что спасает тебя. Я не имел выбора.  — Понимаю, — тихо проговорила она, —, но это ничего не может изменить. Громкий щелчок пробежал эхом по каменным сводам.  — Леди, вы готовы?! — учтиво поинтересовался домовик. Моя многострадальная сумка приземлилась рядом с ногами. Мне в очередной раз пришло в голову, что все критические передряги связанны именно с ней. С удовольствием переодеваюсь в сухую, чистую одежду. Натягиваю свежие носки и новенькую обувь. Обе палочки — темная, и фениксовая, отправляются во внутренний и внешний карманы соответственно. Также отыскиваю в недрах пару хрустальных колбочек и опрокидываю в себя одну. Зелье 'шпион', подаренное гоблинами я так и запамятовал принять после турнира. За что и был наказан в пыточной. Больше я повторять такую ошибку не собирался.  — Добби, на одну минутку, — зову домовика подальше. Но у вампиров чуткий слух, наверняка. А магию стоит поберечь.  — Можешь сделать так, чтобы она нас не слышала?  — Проще простого, — улыбается домовик и, щелкнув длинным пальцами, закивал как болванчик. — Теперь Гарри Поттер может говорить не боясь быть услышанным. Я немного замялся.  — Тут такое дело… у тебя есть верный домовик, способный незаметно проследить за ней? Куда она пойдет, и что будет делать?  — Конечно же есть, все для Гарри Поттера!  — Вот и чудесно, Добби, а теперь вытаскивай пленницу и забирай сумку. Потом возвращайся за мной. Пара секунд и я, напоследок поймав странный взгляд Маришки остался в одиночестве. Сложив руки на коленях усаживаюсь на стог сена, поймав краем глаза остатки удерживающих конструкций. Как вообще не сойти с ума, без возможности пошевелиться месяцами?! Шмыгнув носом я почесал грудь, затем встал, прошелся туда-сюда и немного поприседал. Я здесь один буквально пару минут, а дрянной темный свод невыносимо давит на психику. Вспомнив про проблемы с психикой, я подумал о Лестрендж и передернулся. В один момент будто заныли разом все ранее воспаленные добела нервы. Ну, сука, я тебя просто уничтожу! Даже к Волан-де-Морту я не относился сейчас с такой злобой и ненавистью, как к этой упивающейся чужими страданиями твари. Перед глазами возникло красивое женское лицо, перекошенное мстительным удовлетворением за падение своего Господина. Ну ничего, ты ещё сполна умоешься кровью, тварь! Внезапно незнакомое чувство поселилось в груди. Какая-то ноющая то ли тревога, то ли боль…, и я узнал. Подскочил, но было поздно. Меня скрутило так, что Круциатус показался детским лепетом. Тело и душу жгло огнем, выворачивало наизнанку. Душу вырывало из тела, и я понял, что это означает. Чертовы гоблины решили навести справки. Где же шляется и жив ли ещё их уважаемый Мальчик-на-Побегушках.  — Гарри Поттер! Что с Вами?! — как сквозь туман донесся голос Добби. — Я не могу перенести Вас, когда с Вами творится такое! А мне уже было плевать. Боль и беспомощность достигли апогея, меня дернуло несколько раз, словно грудь подцепили на рыбацкий крюк, и разлилась темнота. Туман. Злые голоса. Я открыл глаза, но понял, что открывать нечего. Я находился в центре написанной кровью пентаграммы, а вокруг покачивались в трансе десятки проклятущих гоблинов! А во главе, как и ожидалось, величаво возвышался Грабодрогг, с холодной яростью смотревший на меня.  — Объяснитесь, мистер Поттер, — фальшивая вежливость, похоже, была в него вбита на уровне подкорки, иначе не объяснишь, почему пышущий злобой карлик продолжал велеречиво изъяснятся.  — Это я должен объясняться?! Если вы не в курсе последних новостей, то меня похитили! Я сейчас в темнице у пожирателей! И мне почти удалось сбежать, но они вот-вот могут нагрянуть вновь! Меня окружал вязкий туман. Я не видел тела, но многие взирали на мое местонахождение с испугом. Интересно, какова моя духовная форма?  — Полегче, Поттер, — наконец выдержка изменила ему. Меня вновь скрутило, в этот раз, уверен, исключительно в воспитательных целях. — Вы ещё живы только потому, что я хочу знать, что вы рассказали?  — Ничего, — прохрипел я.  — Не лги мне! — вскричал Грабодрогг. — Что ты рассказал?! 'Сэр, Поттер сэр! Времени мало, они уже идут!' — доносился тоненький голосочек. - Я. Ничего. Не. Рассказал! — на короткий миг ярости пересилив узы я взглянул прямо в черные гоблинские зрачки. Тот отшатнулся.  — Вас пытали? - Да, пытали, — тиски все больше сжимаются. — Я как раз собираюсь сбежать!  — Вы понимаете, что мы не можем допустить утечки информации, которая так или иначе произойдет, когда щиты спадут под пытками? Вы принимали зелье, которое я вам дал? - Да, принимал, — лишь не уточняю, что парой минут ранее. И вспыхиваю: — Я как раз сбегал! - ору, надрываюсь, что есть мочи. Как же до них не дойдет. Тупые маленькие уродцы.  — У вас сорок восемь часов Поттер, — с невозмутимостью палача изрек Грабодрогг. — Если через сорок восемь часов вас не будет в Гринготтсе возле вашего детского сейфа… мы вас отключаем. Мы не можем рисковать. Удачного побега. И белесый туман начал заволакивать разум. 'Гарри Поттер, — орал Добби. — Они идут, скорее-скорее очнитесь!'  — Сорок восемь часов, — доносился голос Грабодрогга. Я страшно закричал, очнувшись. Не находя выхода в бестелесном состоянии, чудовищная боль остаточным отголоском разлилась по затекшему телу. Из последних сил протягиваю дрожащую конечность домовику:  — Давай, Добби. А в следующий миг двери темницы снесло напрочь. В проеме, дико оглядывая помещение показалась до боли знакомая женская фигурка. Я уже схватил домовика за руку.  — Не-ет! — в истошном ужасе завопила Лестрендж и в диком прыжке кинулась на нас. На одну единственную секунду наши взгляды пересеклись и в них я увидел все — и злость, и неописуемое удивление, а главное — животный невыносимый ужас за предстоящий отчет перед Хозяином. Она выложилась в прыжок до конца. Но Добби успел. Я ощутил рывок в районе пуповины, прежде чем чужие цепкие пальцы вцепились в свободную руку. А рука эльфа неумолимо выскальзывала в небытие.  Та, вторая рука рванула на себя, аппарируя, однако я рванулся прочь, что есть сил.  Бах! В мозгу словно петарда взорвалась и лопнули барабанные перепонки. Последнее, что я почувствовал — сильнейший удар спиной о твердую поверхность. Из последних сил пытаясь приподняться, испытываю чугунный удар чьего-то тела о многострадальную голову. Тела, по габаритам гораздо крупнее домовика. Истерзанный пытками и заключениями, укусом вампира, а также призывом и аппарацией разум, пожелал удачи и отправился восвояси. А вместе с ним и сознание. Нахлынула темнота.