Новая сила

Утро выдалось хмурым. Тяжелые дождевые облака стянулись над Лютным переулком, а далекие раскаты грома предвещали скорую расправу. Одинокие капли воды асинхронным ансамблем стучали по черепицам невысоких домов, — кап-кап. По улицам гулял ветер, раскачивая магазинные вывески и одинокие, затухающие фонари. В отличие от прошлого раза, выспаться удалось здорово. Явно сказалось новое место ночлега, да и отсутствие любимых родственничков моего тела, оставляло на окружающей обстановке приятный след. С воплем выскочив из внезапно ставшего ледяным душа, я смачно выругался. Неужели хозяюшка позаботилась? Не слишком ли мелочно, для взрослой-то барышни? Хотя, не мне её судить, успел вымыться, и то хлеб. А если повторится — тогда и поговорим. Насухо вытершись полотенцем, я склонился над пакетом с зельями, и, откупорив первую бутылочку, отлил точно необходимое количество жидкости в мерный стаканчик. На вкус снадобье спорило с просто отвратительным и ужасным. Скривившись и передернувшись, я стоически пережил сие испытание. В отличие от ужина, за завтраком, в заведении мисс Стюарт, царило полнейшее запустение. Видимо, её лавочка больше для ночного времени, впрочем, разве я постиг настоящую жизнь Лютного переулка? Но ничего, вот оботрусь здесь малость, войду в колею, да и разведаю многое о тутошних законах. Главное — оставаться незамеченным, а для этого однозначно стоит убедиться в лояльности обиженной хозяйки. В данном случае, далеко ходить не нужно, — вот и она. Как и предполагалось, — оскорбленное высокомерие, непробиваемая ледяная стена, сочащаяся презрительным холодом ко всему миру. Ничего нового. Я спокойным тоном потребовал завтрак, а затем, понадеявшись, что еда не отравлена, принялся неспешно завтракать, тщательно пережевывая. Элизабет, в свою очередь, всячески избегала меня взглядом, естественно не намереваясь продолжать контакт с зарвавшимся юношей. Высокомерная фифа явно ждала извинений, и в любом другом случае, её максимум — дорога на три буквы, а в особо тяжелых случаях подкрепленная каким-нибудь Левикорпусом. Но от её расположения напрямую зависит моя безопасность, поэтому извинения будут принесены. Но, не сразу. Вырвавшись, наконец, из давящей ауры, царившей в гостинице, я ощутил на своих губах капли мелкого дождика. Ветер усиливался, свистел по переулкам и отдавал гулом в мерзнущих ушах. Благодаря Бога за великолепное знание канона, я вытащил на свет Поттерову палочку, и нацелив на себя, прошептал: — Импервиус. Водоотталкивающие чары сработали как надо. На лицо будто надели целлофановую пленку, с прорезями для дыхательных отверстий. Зато, капли воды не долетали до кожи, исчезая или огибая защищенную магией фигуру, стремительно направлявшуюся по указанному маршруту. Наконец, она уткнулась в темный переулочек с узкой, черной потрескавшейся дверцей, над которой висела неприметная, явно созданная магической трансфигурацией вывеска: «Боевые магические искусства. Практическое применение» Трижды постучав костяшками пальцев, и не дождавшись ответа, я потянул непослушную дверцу на себя. Петли неприятно скрипнули, огласив скрежещущим звуком просторное, освещенное магическими светильниками помещение, с обширной площадкой посередине, обнесенной руническим кругом. По краям зала находилось множество различных ящиков разных размеров, под крышкой одного из них красовался край примятой штанины. Налицо недавнее новоселье. — Да, мы недавно открылись, — раздался из-за спины негромкий, уверенный в себе стальной голос. — А вам, неизвестный посетитель, раз вы уже оказались здесь, стоит поучиться окклюменции. На свет появилась высокая, крепко сбитая спортивная фигура зрелого мужчины. На вид ему немногим не доставало до сорока, может чуть больше. Изучающий взгляд многое повидавших глаз безостановочно шарил по моему телу. От него не укрылся ни шрам, тщательно запрятанный за непослушной челкой, ни обе волшебные палочки, лишь слегка выпирающие из карманов, даже, насколько я понял, секретом не остались и мои мысли. Очень неприятное чувство, должен доложить. Самое сокровенное у человека, самое тайное, с этим несравнимы ни личные дневники, на которые изливают горечь, ни страницы в социальных сетях, ни отчеты в секретных службах. Мои мысли. И в них может копаться любой сильный волшебник. — Не любой, — ухмыльнулся маг. — Лишь тот, кто имеет к этому предрасположенность. Удивлен, видя её у вас. Я недовольно покосился на скалящегося волшебника. Надо заметить, одет он был достаточно практично и изысканно. Черная, шелковая безрукавка, оставляющая открытыми мускулистые руки. Просторные, полуспортивные светлые штаны, не сковывающие движения, а на ступнях — банальные магловские кроссовки. Темные длинные волосы стянуты в конский хвост на затылке, явно ухоженные и лелеянные. Римский нос с горбинкой придавал лицу некое орлиное выражение, казалось, тебя разглядывает хищник. Странность вызывала лишь диковинная штуковина на левой руке, больше всего напоминающая огромный напульсник, только от запястья и до локтя. Закрывает черную метку? Пришлось невольно напрячься. — Мое имя, — Александр Гарфилд, — представился маг. — Я так понимаю, вы хотите взять у меня несколько уроков? — Абсолютно верно, — подтвердил я. — во сколько мне это обойдется? — Цены мои могут показаться Вам неприемлемыми, а метод обучения — излишне жесток. В любом случае, — дверь за Вами, — кивком головы указал направление выхода Гарфилд. — Стоимость моих уроков — пятьдесят галеонов занятие. Ни хрена себе! — Заранее предупреждаю возникающие вопросы. Я не занимаюсь всецело преподаванием, я здесь проездом, и возможно, через месяц мне вновь придется сменить место жительства. Жизнь покажет. Так вот, под уроками, я подразумеваю многочасовой тренинг с девяти утра до часу. Это не будет зубрежкой заклинаний, либо же длительными медитациями. Я преподам Вам школу выживания, умение сражаться, и выходить победителем! Каждый волшебник должен развиваться сам. На своих занятиях я научу Вас редким заклинаниям, передам Вам бесценный боевой опыт, мы сразимся не на одной дуэли. Но вы должны понимать, что по большому счету это будут консультативно-рекомендательные занятия. Ведь восемьдесят процентов работы вам предстоит провести дома, за напряженными медитациями, разучиванием формул, очисткой сознания. Обычно я советую своим клиентам пять-восемь занятий, указываю нужное направление, в котором каждый должен расти сам. Принимаете вы предложение или нет — дело ваше. Признаться, меня его речь впечатлила, и я, не колеблясь больше ни минуты, моментально ухватился за редкую возможность. — Я хочу учиться у Вас, — учтиво склонив голову, подтвердил я. — Ну, допустим… — бросил ещё один оценивающий взгляд Александр, — тогда, нам с вами необходимо принести Непреложный Обет, касаемо некоторых вопросов. — Каких же? — Ну, самое первое, вы не должны, ни при каких условиях, сообщать кому бы то ни было, от кого, и каким образом вы обрели недоступные для большинства знания. Я, в свою очередь, как учитель, обязуюсь не разглашать любую информацию про вас, полученную в ходе занятий, сказанную по доброй воле, или добытую с помощью легилименции. Также, вопрос наставника и ученика — это вопрос всей жизни. Не бывает бывших учеников, также как и учителей. Поэтому клятва подразумевает, что я никогда осознанно не окажу поддержку вашим врагам в бою, мистер Поттер, а это, в свою очередь, чрезвычайно выгодно для вас. Знание моей личности не вызвало ни малейшего удивления, лишь подтвердило опасения. Но раз он готов поклясться… — Я оплачу сейчас только два занятия. — решительно заявил я. — Весьма разумно. Белка, живо сюда. Раздался негромкий хлопок, пространство дрогнуло, и между нами возникло невысокое, длинноухое существо, наряженное в серую потрепанную хламиду. Домашний эльф. Вернее в данном случае — эльфа. — Стандартный договор, Белка, мистер Поттер, прошу опуститься на колени, и взять меня за руку. — Вы из восточной Европы? — ошеломленный прозвучавшим именем, причем без малейшего акцента поинтересовался я, на автомате выполнив поставленную задачу. Александр повторил мои движения. — Отец русский, мать болгарка. Сосредоточьтесь. Эльф вытянула руку, из кончиков её пальцев протянулась золотистая нить, связавшая наши сцепленные ладони вместе. Наконец прозвучало: — Клянешься ли ты, в том, что никому не выдашь кем, и когда были получены обретенные здесь тобой знания? — Клянусь. — Клянешься ли ты, не оглашать любую информацию обо мне, кроме как в случаях прямой угрозы жизни, или моим потенциальным будущим ученикам, принесшим тебе подобную клятву? — Клянусь. — В таком случае я, как Мастер перед адептом, как учитель перед учеником, клянусь оберегать жизнь Гарри Джеймса Поттера на моих уроках, не наносить ему любой сознательный вред, не выдавать полученную о нем в ходе занятий информацию и не сражаться на стороне его врагов, ни в нынешнем, ни в грядущем. Клянусь. Золотистая нить из руки домовика превратилась в сияющий поток, окрутивший наши кисти, и мгновенно испарившийся. — Клятва услышана, — поднявшись с колен, бросил Александр. — Теперь поднимись с колен, мой ученик. Можешь быть спокоен, любая информация, поведанная друг другу в этих стенах, здесь и останется. — Под напульсником — Метка? — поднявшись с пола, я кивком головы указал на левую руку. — Вы правы, мистер Поттер. Но я уже давно не Пожиратель, четырнадцать лет как. Да и прощение за мои старые грешки у Темного Лорда не заполучить. Хотя, доставь я вас… — тут он ухмыльнулся, — занять свое место по правую руку от Лорда станет не самым сложным делом… Я окоченел. Как я мог, так необдуманно сунутся прямо в лапы к могущественному чародею, магу, возжелавшему преподавать боевые искусства, и светлые, и темные. Кто ещё, кроме Пожирателя мог осмелиться на подобное, пусть и в Лютном переулке, но все же в центре магического Лондона? Мне следовало просчитать этот вариант, или хотя бы поспрашивать в окружающих лавках. Самонадеянный, непродуманный…. Оправданием служил лишь факт отсутствия подобной практики раньше. Ясен пень, мне сейчас никак не победить, слишком уж разные весовые категории. — Не следует беспокоиться, мистер Поттер, я не хочу иметь ничего общего с этим полоумным чудовищем. Возникни подобное желание, ваше оглушенное тело уже валялось бы под ногами Волан-де-Морта, а я, — принимал почести от старых «друзей». Александр скривился. Было заметно, что старые, накатывающие воспоминания, про бытность свою пособником Волан-де-Морта он вспоминал с явным отвращением, и даже раскаянием. — Пройдем на центр зала. Мы вышли в круг, и встали друг напротив друга. Я вытащил из кармана старую Гаррину палочку и стиснул её в напряженных пальцах. Несмотря на все клятвы, что-то в груди подсказывало, — светить новоприобретенным артефактом не стоит ни перед кем. — Давайте начнем с небольшой дуэли, без серьезных разрушительных, травмирующих и непростительных, естественно. Мне нужно оценить ваш стиль сражаться, ваши предпочтения в бою, и ваш уровень. На счет три. Начали! Я мгновенно рванулся влево, одновременно посылая во врага оглушающее. Вовремя, — мимо виска просвистел неизвестный ярко-алый луч. — Петрификус Тоталус! — вспомнил я из арсенала Поттера. Губы Гарфилда скривились в презрительной ухмылке. Еще бы, заклинание с первого курса. К слову, мастер даже не пошевелился, медленными взмахами палочки отбивая любое мое заклинание, как-то неохотно, с ленцой. Я напряг память. Ну, поехали… — Редукто! Щит. — Инсендио! Ухмылка, щит. — Секо! — завопил я, вспоминая режущее заклинание из канона. Опять защита, но на этот раз улыбка исчезла с лица пожирателя, а меня, окрыленного пусть даже такой небольшой малостью, просто сдуло оглушающим проклятием огромной мощи. Ч-черт, совсем про щит забыл… — Очень, очень плохо, мистер Поттер, — начал нотацию Александр. — Конечно, для уровня пятикурсника достаточно, но только и всего. Я не знаю, как вам удалось, по слухам, стать свидетелем возрождения Темного Лорда, и пережить это, но то что вы везунчик, видно невооруженным глазом. Вы грамотно начали двигаться, это радует. Не понимай вы такой малости, дуэль окончилась бы вначале. И мы, кажется, договорились без травмирующих заклинаний, на первый раз. Фразу: «на первый раз» мастер выделил особенной каверзной ухмылкой, от которой у меня мурашки пробежали по коже. Ох, и аукнется мне ещё это «Секо». Хотя, что мне ещё было делать? Наблюдать его издевательскую рожу во время сражения было абсолютно невыносимо. А потом, казалось, мастер прощупал мой уровень и дальше атаковать перестал. — Единственное, что заслуживало внимания во время дуэли — последнее заклинание. Его преимущества — короткое, быстрое, эффективное. Но у вас, мистер Поттер, явно отсутствует стоящая дуэльная практика, иначе, вы бы серьезно озаботились невербальной магией, и окклюменцией. Давайте присядем. Учитель показал пример, устроившись в позе лотоса прямо на матах. Я провел аналогичную операцию. — У дуэлей есть несколько уровневых составляющих, лежащих на разных плоскостях постижения друг от друга. Давайте, что б вам было проще, возьмем двух средних школьников — типичных учеников Хогвартса. Они знают примерно одинаковое число заклинаний, несколько щитов, хорошо представляют, чего ожидать от противника. Но вот один из них использует заклинания невербально, а другой нет. Кто из них победит? — Первый, — уверенно подтвердил я. — Верно. Разница между молнией мысли и нелепыми движениями языка, невообразимо огромна. За то время, пока ты выкрикнешь формулу «петрификус тоталус», я смогу наложить на тебя три заклинания, каждое из которых превратит тебя в калеку или овощ. Единственное заклинание, которое нельзя наложить невербально… — Авада Кедавра. — Точно. Так вот, о чем мы? Первое, что нужно вам освоить — невербальное произношение заклинаний, тогда, вы сможете делать кое-что на подобии этого: Он хлестко дернул рукой, и палочка вылетела у меня из кармана, второе движение — какая-то сила ухватила меня за горло и принялась душить, но, сразу отпустила. Тут я заметил, что вишу головой вниз, и мумифицирован ранее лежавшим на земле матом, сейчас спеленавшим меня словно кокон. И все это за несколько секунд! Ни одного звука! Когда все вновь пришло в норму, Александр продолжил: — Следующий этап проведения дуэлей — на уровне сознания. Легилименция, и соответственно, защита от нее — окклюменция. Насколько велика разница между выкрикиванием формулы и молниеносным её исполнением, настолько, — между считкой мысли напрямую из головы. Знание о формирующейся формуле, понимание мотивов жертвы, разведка его планов — это все дает настолько невообразимое преимущество, что пренебрегать им — смерть. Соответственно, против мага активно практикующего легилименцию, выходить без защиты, — самоубийство. Мне пришел на ум эпизод из шестого года обучения Гарри Поттера, когда последний, ставший свидетелем смерти Дамблдора на верху Астрономической Башни, гнался за своим ненавистным преподавателем — Снейпом. Мальчишка бесполезно выкрикивал различные заклинания, отражаемые зельеваром, а рот зельевара кривился в презрительной ухмылке: «Твои заклинания будут отбиты вновь и вновь, пока не научишься держать рот и разум закрытыми». Очень верно. — Именно это, отличает посредственного волшебника от сильного бойца. Помимо опыта, знаний, могущественных заклятий, именно эти две вещи та основа, которая отрежет вас, мистер Поттер, от того невежественного большинства, продолжающего выкрикивать заклинания вслух. Наши уроки начнутся с завтрашнего дня, мистер Поттер, а сегодня, если позволите, просто познавательная вводная лекция. — Конечно, учитель. — Легилименс! Палочка, выхваченная, казалось, из ниоткуда, целилась точно в голову. Сознание начало меркнуть, плыть, как свеча над пламенем, а перед глазами рождались давно забытые картины. Вот день из детства, обычная магловская школа в бытность мою Виктором. Я на полу, а тело обступило четверо агрессивно настроенных старшеклассников. Как я, размазывая кровь по разбитому носу, изо всех сил пытаюсь сдержать подкатившие к горлу слезы, и у меня не выходит. Старшеклассники хохочут. Вот первый тренер по боксу, отчитывающий меня за запущенность тела, помогающий ставить удар, и не бояться получить в ответ. Довольно! — Чтобы подобного не повторялось, мистер Поттер, — Гарфилд был явно озадачен увиденным, но виду не показал. - Чтобы подобного не повторялось, нужно как следует очищать сознание каждый вечер, и каждое утро, держать незримый блок, и быть готовым к удару. Но я доволен. Под конец, вы оказали достойное сопротивление, и при определенном усердии, безусловно, достигнете результата. Вы знакомы с понятием медитации? Я расстроенно кивнул. Необходимость не разучивать мощные заклятия, не строить выдающиеся чары, не набирать магическую мощь, а тратить огромное количество времени на медитацию, вводила в уныние. Ну а что я хотел? Истинное могущество — это не знание какой-то особой формулы, а годы и годы черного, усердного труда. — Ну, почему вы нос повесили, мистер Поттер, не все так плохо, — весело подмигнул мне Александр. — Кстати, как насчет перейти на ты? Все же неудобно общаться, а нам предстоит вместе пережить многое. — Без проблем. Последующее время мы провели в позе лотоса, и Мастер учил меня медитации, подправлял мои действия, наставлял на путь истинный. По его словам, это первое, что мне нужно знать, дабы отныне ежедневно, как минимум пару часов выкраивать для освобождения разума и очистки мыслей. Под конец, у меня даже начало немного получаться, как он сказал, пару слабеньких легилименсов я отразил, хотя даже и не заметил этого. — Так оно и бывает. Нет конкретных мыслей — не за что уцепиться, — пояснил Гарфилд. Ещё, он высказал мнение, про нынешнюю дурацкую политику Хогвартса, где воспитывают волшебников-середнячков, не способных противостоять любому, мало-мальски агрессивно настроенному боевому магу. Как мне он поведал, в средневековье подобное было недопустимым. Даже Волан-де-Морт считался бы тогда просто могущественным волшебником, а не сильнейшим Темным Лордом современности: — Мы сделали большинство слабым, и тем самим дали нишу для одиночек, ищущих могущества на стороне. Сокрытие знаний в Британии означает лишь слабость самой Британии, и её беззащитность перед такими, как Темный Лорд. Они слишком полагаются на мастерство своих мракоборцев и тайны невыразимцев, забывая, что это всего лишь госструктуры, которые можно и купить, и распустить, и лишить финансирования. Кем были великие чародеи раньше? Отшельниками. Ведь обретение истинного могущества невозможно без полной и безоговорочной аскезы, отречения от общества ради дополнительных тайных знаний. Теперь же «великие»: первые среди худших. Например последний из действительно великих — Альбус Дамблдор, в свое время немало путешествовал, на годы пропадал из жизни магического мира даже после победы над бывшим другом. Но и он, в прошлые годы не смел бы рассчитывать на то влияние, которое имеет лишь благодаря могуществу или роду. — Так вы полагаете, нужно все полностью менять? — Абсолютно. Ты вот, испытывал когда-нибудь полное магическое истощение? Я быстренько перешерстил память Поттера. Какое воспоминание можно принять за полное истощение? Хотя, на третьем курсе, возле толпы дементоров, но можно ли считать единственный раз? — Нет… Вроде нет. — Вот видишь. А усиление твоего магического ядра невозможно без практически полного опустошения. Нужно сильно утомить мышцы, тогда будет прогресс. Так же и тут. Я крепко задумался. Действительно, ни на одном году обучения не было занятий ни по медитации, ни по так называемой «прокачке» магического ядра. На память не приходило ни единого случая, когда ученики действительно иссякали магически. Большинство затруднений — освоение новой формулы, постижение разумом магической конструкции, а после этого чары давались легко. Тем временем Александр продолжил: -Например в Дурмстранге, где ещё чтят древние традиции, особо доверенные студенты изучают медитацию и используют несложные техники для усиления собственного дара. Да, безусловно, Хогвартс дает неплохую теоретическую базу, а также лучшую основу для бытовой и житейской магии. Помню, как сам был безмерно удивлен, видя учеников терпеливо пытающихся превратить мышку в чашку, или высушить носки палочкой, но при первой опасности неспособных реализовать элементарнейшую разницу потенциалов между точками, дабы шваркнуть противника обычной молнией. — Так вы знакомы с Дурмстрангом? Александр фыркнул: — Знаком ли? Я там преподавал. — А что за предмет? — полюбопытствовал я. — Темные искусства, — спокойно сказал Мастер. — А как давно? — Достаточно долго, — помолчав, ответил Гарфилд. — До того момента как директором стал Игорь Каркаров, это… это многое изменило. Действительно, Каркароф — бывший Пожиратель, и довольно неприятный тип, сдавший своих товарищей в Азкабан. Помнится, он плохо кончил, кто-то из Ордена обнаружил его тело в хижине, где-то на севере, а в небе вилась Черная Метка. Что его могло связывать с бывшим пожирателем, и почему он ушел? Ну, причин может быть много, от личной неприязни, до приказа Волан-де-Морта. А вот раскачка ядра заманчива. Если все так, как он говорит… — На недавнем Турнире Трех Волшебников, студент Дурмстранга, Виктор Крам помнится, не особо блистал личным могуществом? — решил уточнить я. — Хех, я более чем уверен, незадолго до турнира Крам с Каркаровым составляли целый список того, какие заклинания, по Международной конвенции, ему можно применять, и с какой вложенной мощью. Да, и к слову, если мне не изменяет память, юный Крам решил связать свою жизнь с квиддичем. Поэтому, нет смысла директору вкладывать в него больше положенного. — А вы научите меня раскачивать резерв? — жадным голосом полюбопытствовал я. — Конечно, — подтвердил Гарфилд. — Да и тут нечему учить, самое обидное, что к подобному может прибегнуть почти каждый, но как выясняется, нынче у магов, как и у маглов, на повестке дня стоит потребление и житейские проблемы. Вот какое самое мощное заклинание ты применял? Самое мощное? Да всё вроде, как у всех, ну, только Патронус, по словам Люпина, относится к высшей светлой магии. — Ну, Патронуса могу вызвать. Глаза учителя пораженно расширились. Он уставился на меня, будто видел впервые, и беззвучно шевеля губами рассматривал как диковинку. — Телесного Патронуса? — каким-то иным голосом прохрипел Гарфил. Я подтвердил вышесказанное кивком. — Не верю, докажи! Так… представить самый лучший момент своей жизни. Сконцентрироваться. Машина от отца на совершеннолетие… Первый поцелуй с будущей женой… Могущество, которое никому и не снилось… — Экспекто Патронум! Из палочки вырвалось белое огромное нечто. Оно проплыло по комнате, разделяя пространство силовыми всполохами, прокружилось по залу и прильнуло ко мне. Лев. Роскошный огромный лев, стремительный и грациозный. Первая ассоциация — Аслан из Нарнии. Мы с Поттером львы по гороскопу, правда мой праздник на несколько дней раньше. И в бытность свою Виктором Селедкиным я довольно часто ассоциировал себя со львом. Ну, пусть будет лев, ничем не лучше или хуже всяких там оленей, волков или лисиц. Гордый, величественный зверь стоял напротив нас. Роскошная серебристая грива обрамляла его могучим воротником, а его глаза находились на уровне моего лица. Я протянул руку, желая дотронутся до него, и лев покорно подставил голову под ласку. Но едва пальцы коснулись сияющего тела, оно осыпалось мириадами искр, оставив в комнате светлое послевкусие. Учитель прокашлялся. Видимо, явление телесного патронуса его слишком сильно впечатлило. Наконец, взяв себя в руки, спросил: — Это потрясающе. Ты проделывал это когда-нибудь с настоящими дементорами? — Да, и неоднократно. — Просто поразительно, настоящий, телесный Патронус в твоем возрасте. Каков твой возраст? Шестнадцать? — Мне пятнадцать, — на это Гарфилд снова пораженно покачал головой. — Но впервые это заклинание я применил в тринадцать лет. Из учителя, казалось, вынули стержень, и он безвольно опустился на маты. Лицо его осунулось в смятении, он будто принимал какое-то решение, способное изменить всю его жизнь. — Расскажи поподробнее. — тихо попросил он. — Ну, — я задумался, — тогда из тюрьмы сбежал преступник, по имени Сириус Блэк, и школу оцепили кольцом дементоров из Азкабана. Впервые с ними я столкнулся в поезде, и единственный потерял сознание. Мне слышались крики родителей… Затем, на матче по квиддичу они, не выдержав количества ликующих людей, покинули посты и оказались на стадионе. Я снова вырубился, и упал с тридцатиметровой высоты. Меня спас Дамблдор. После этого, желание бороться против дементоров стало невыносимым. Я ненавидел себя за свою слабость, и попросил тогдашнего преподавателя защиты научить меня. Ну, а потом, в конце года дементоры снова покинули посты, как говорят, в поисках Блэка, и напали на меня возле Большого Озера. Их было около сотни, но мне удалось с ними справиться. Вот, как-то так. Во время речи, Александр сидел, словно на него ушат воды вылили. По ходу рассказа оживился, и затем, вычленив для себя одно, по его мнению, важное, спросил: — Дамблдор знал? — О чем? — не понял я. — Знал ли твой директор о том, что ты можешь вызвать Патронуса? — терпеливо повторил учитель. — В тринадцать лет? — Ну да… он меня потом и нашел, возле Озера. И после, в больничном крыле, расспрашивал. — Ах ты старый, жалкий… — угрожающе начал Александр, сжимая до боли кулаки. Теперь его лицо кипело от гнева, он подскочил, не в силах удержать эмоции. — Не прощу! — с перекошенным лицом прокричал Гарфилд. – О, видит небо, я на многое закрывал глаза! И на попрание древних традиций, в угоду безопасности и равноправию маглорожденных. Даже на программу Хогвартса закрывал глаза. Но, видя перед собой будущего великого мага, отмахнуться от него?! Закрыть глаза, откреститься, ради своих неких жалких идей?! Просто взять и выбросить десятифунтовый, неограненный алмаз в пыль? Будущего ферзя оставить пешкой!?… Учителя, казалось, разорвет от злости. Он ходил из угла в угол, размахивал руками, и постепенно с крика перешел на тихое бормотание. Все это время, настороженно наблюдая за вспыльчивым мастером, я продолжал прикидывать мотивы Дамблдора. Почему он, узнав, о выдающихся способностях Поттера предпочел забить на него? Зная Темного Лорда, и видя слабость Поттера перед лицом могучего мага, нельзя было не знать исход их возможной дуэли. Вывод напрашивался лишь один. В решающий момент у Поттера не должно возникнуть соблазна сразиться с Реддлом в полную силу. Гарри должен осознавать свою обреченность и жертвовать собой. Ну, и поскольку Великий светлый маг вел его, как свинью на убой, возникло желание оставшиеся годки Избранного сделать максимально счастливыми. И сюда явно не входили усиленные тренировки и постоянные медитации, отбирающие львиную долю свободного времени. Надо же, как выходит. Достаточно одного могущественного дурака, давшего ход необязательному пророчеству, и множество жизней идут по наклонной. Даю себе зарок, никогда не быть суеверным, а все пророчества на свое имя посылать подальше, коль такие возникнут. -Безумно жаль, конечно, что наша встреча не произошла лет на пять раньше, но хвала небесам, не на пять позже, — наконец очнулся из своей летаргии немного изменившийся учитель. — У меня не возникнет даже мысли отпустить тебя теперь, Поттер, подобно твоему дражайшему директору. Сейчас можешь идти, мне нужно многое обдумать и для себя решить. Завтра приходи в девять, купи магловскую спортивную форму, знаешь такую? — я кивнул. — Вот и отлично. Завтра в девять, палочка, форма, на голодный желудок, и боевой настрой обязателен. И попробуй только опоздать. Усек? — Так точно! — выпрямившись, гаркнул я. — Эй, Поттер, — уже у двери окликнул Мастер. Его глаза нездорово блестели, а подрагивающие губы изогнулись в предвкушающую улыбку. — Я буду хорошо тебя учить. Ты станешь моим величайшим учеником. Я, признательно улыбнувшись, несмотря на мороз по коже, прикрыл за собой дверь. Почему-то стало нехорошо. Последнее заявление, хоть и давало гарантию качества, совсем не добавляло настроения. По глазам видел — мало мне не покажется. «Без боли — нет побед. Не стоит грезить о победах, ищи боль, и победы сами найдут тебя» — вспомнились слова Дмитрия Геннадьевича, тренера по боксу. Как же вы правы, тренер. А значит — прорвемся.