Новая сила

Знакомо ли вам чувство, когда мир вокруг словно застилается поволокой, а реальность кажется вымыслом? В особо яркие, радостные моменты жизни, бывает иногда: паришь, взираешь на себя будто со стороны. Душа улетает от тела, оставляя эмоционально поглощенную тушку ликовать обособленно. Сейчас, я испытывал нечто похожее. Стою на перроне, не шевелясь, едва не разинув рот. В незаметно подкравшихся ветреных сумерках раздается поскрипывание повозок, порыкивание дивных, зубастых коней фестралов, шум и гам разношерстой толпы волшебников. То тут и там остроконечные шляпы, темные ученические мантии с разными эмблемами факультетов, вспыхивание искристых огоньков: не все учащиеся сдерживаются после долгой разлуки с чарами. И на фоне всего происходящего: огромный, исполинский замок, с бесчисленным количеством башен и башенок, выступов и переходов. Внушающая трепет громадина, возвышаясь над черным мерцающим озером казалась миражем, несбыточным сном, мечтою.  — Вот ты и попал, — шепчут непослушные губы. - Эй, Гарри, чего завис? — вскоре, уверен, придется подшить кожаную подкладку на левое плечо, дабы младший Уизли не наставил синяков многострадальной поверхности. Вокруг толчея, суматоха, шум, но все такое радостное, словно предвкушающее праздник. Я счастливо улыбнулся, благодаря все высшие силы за дарованную возможность жить далее, да не просто существовать, а ещё как!  — Пошли, Рон! Признаться, я чертовски голоден! — весело окликаю рыжего, и хлопаю в ответ. Губы Уизли растянулись в понимающей ухмылке:  — Вот это наш человек! Истинного гриффиндорца видно издалека! И мы, проталкиваясь мимо студентов, подошли к карете, запряженной дивными, опасными существами. Крылатые кони — милые, зубастые зверушки, любящие дымящуюся кровавую плоть, нетерпеливо перебирали конечностями, подрагивая крыльями. Наверняка эти существа гораздо безобиднее, чем выглядят, иначе не возить им студентов из года в год в каретах. Я всегда недоумевал возмущению Долорес Амбридж в каноне: изучать фестралов опасно, зато использовать в качестве ежегодных извозчиков для детей, начиная с двенадцати лет, разрешено. Впрочем, уверен, множество защитных чар на каретах, как и магический покров школы, обеспечивают безопасность студентов на территории. А с Амбридж, возможно, придется повозиться, хотя не исключено иное. После наших вузов с закидонами преподавателей, у всех студентов вырабатывается специальный иммунитет, когда любое слово учителя встречается нейтрально-положительно, с легкой одобрительной полуулыбкой и ни слова поперек. Такое поведение позволяет пережить практически любую сессию, расходиться миром с любым преподавателем (кроме клинических случаев) и выбираться сухим из воды. Так что, процентов девяносто мы с Амбридж разойдемся как в море корабли, ибо на её уроках я предпочту плевать в потолок, либо же читать интересную книгу, но никак не вслушиваться в бредни старой жабы. Лошади миновали въезд, и кареты с лязгом остановились. Тотчас же на пожелтевшую осеннюю траву высыпались студенты, как горох из бочки. Внутренности замка наряду с входом в Большой зал оказались запружены: ни вздохнуть, ни протолкнуться. Радует только отсутствие у народа поклажи, телепортируемой в замок, или перетаскиваемой эльфами за время ужина. Напротив входа распростерлась зеленеющая живописная долина, спускающаяся полого к далекой опушке Запретного Леса. У самой кромки виднелся одноэтажный домишко из каменной кладки, явно нежилой. Там, по всей видимости обитал Хагрид. Вот только где он?  — Идешь ты, или нет? — прозвучал рядом голос Рона. Я кивнул нетерпеливому другу, и поспешил следом. Вестибюль был ярко освещен факелами, и шаги учеников по мощенному каменными плитами полу отдавались в нем эхом. Все двигались направо, к двустворчатой двери, которая вела в Большой зал. Предстоял пир по случаю начала учебного года. Главная зала Хогвартса едва не вынудила меня создать пробку на входе: до того величественное и прекрасное действо происходило внутри. Свет тысяч свечей под звездным ночным небом освещал четыре длинных, огромных стола символизирующих различные факультеты. То тут, то там, сюрреалистично сновали сонмы призраков и духов, бывших обитателей этого замка. Но, насколько я помнил, призрак: — это маг в решающий момент струсивший, и выбравший куковать на Земле в виде духа до Конца Света, чем принять свою смерть. Рассаживающиеся студенты обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки. 'И отчего у них разделение не по грядущей специальности, а по каким-то надуманным внутренним характеристикам?' — подумалось мне. 'Или опасаются будущих мракоборцев, которые задоминируют надо всеми?' Я сел посредине, между Роном и Гермионой. Где-то справа, окликнув своих друзей одногодок упала Джинни Уизли, а слева умостился Невилл Долгопупс. -А где Хагрид? — испуганно воскликнула Гермиона, указывая рукой на преподавательский стол. — Его здесь нет! Я напряг память. Помнится, вначале пятого года великан-зверолюб отправился на север в поисках собратьев, по заданию директора. О чем и поспешил предупредить друзей.  — Мне кажется, — я наклонился, приглушив голос, — это связано с тем заданием Дамблдора. Быть может, он ещё не вернулся. - Да, наверное так и есть, — успокоился Рон, а Гермиона вгляделась в дальний конец зала.  — А это ещё кто? Я их не знаю! Я проследил за её взглядом, и прикипел к месту. Конечно, первым бросался в глаза великий директор Школы Чародейства и Волшебства — Альбус Дамблдор. Глава Визенгамота и кавалер Ордена Мерлина первой степени сидел в центре длинного стола в своем золоченом кресле с высокой спинкой. На нем были темно-фиолетовая мантия с серебристыми звездами и такая же шляпа. Длинные седые волосы с бородой, словно покрытые инеем, струились серебристой рекой по звездной мантии. А взгляд такой, с которым долго не выдержишь глазной контакт. Существуют такие люди, будто в душу смотрят, пронзая насквозь. А вкупе с колоссальным могуществом, громадным опытом, и преклонным возрастом создавалось впечатление, будто смотришь на икону. Словно бы на троне сидел сам царь-батюшка этого места, видя всех и вся, проникая в любую душу. Надо признать: вид старика с первых секунд внушал доверие и уважение. Несмотря на отталкивающую внешность некоторых преподавателей, Дамблдор единственный, к кому, в случае неприятностей, хотелось сразу подойти, рассказать о своих бедах или проблемах.  — Потерплю, как-нибудь в следующий раз, — бормочу себе под нос, и снова возвращаюсь к тому, чье присутствие меня так огорошило. Тот самый алхимик, который так внезапно исчез, Роберт, сидел собственной персоной, и добродушно, с ностальгическим оттенком осматривал полный детишек зал. „Вот и свиделись“, — возникла мрачная мысль. Чтоб не сбежал никуда, в случае чего? Слишком подозрительные и удачные совпадения преследовали меня на протяжении всего пребывания здесь. Наконец, на глазах рассевшихся, ворота Большого зала распахнулись вновь, и взглядам учащихся Хогвартса предстали новоприбывшие студенты. Ведомые строгой, статной женщиной: профессором МакГонагалл, одиннадцатилетние дети кто испуганно, а кто с любопытством осматривали забитый битком зал. Школа готова к церемонии. Жутко оборванная, престарелая, пережившая многие поколения учеников шляпа гордо восседала на приземистой деревянной табуретке. Мгновение, когда артефакт дрогнул, зафиксировать не удалось. Её трещины и изъяны неожиданно стали морщинами и отверстиями. Рот, а скорее пасть неожиданно отворилась, и из нее вырвались на удивление приятные и звонкие ноты ежегодной песенки.  — Что-то она разошлась в этом году, — задумчиво прокомментировал Рон.  — Это точно, раньше подобного не было, — покладисто согласился я.  — А было ли раньше, что бы шляпа предостерегала школу? — спросила Гермиона с отголоском тревоги в голосе.  — Безусловно, было, — авторитетно ответил Почти Безголовый Ник, наклоняясь к ней и пройдя при этом сквозь Невилла. — Шляпа считает своим святым долгом выступить с должным предостережением, когда она чувствует… Но тут он увидел, что профессор МакГонагалл, которая должна была теперь выкликать первокурсников, смотрит на шепчущихся испепеляющим взором. Почти Безголовый Ник поднес к губам прозрачный палец, благонравно выпрямился на стуле и замер. Шепотки разом утихли. Грозно окинув напоследок взглядом столы всех четырех факультетов, профессор МакГонагалл опустила глаза к длинному свитку пергамента и назвала первое имя:  — Аберкромби, Юан. Провожая взглядом испуганного мальчугана, кстати, попавшего в Гриффиндор, я выследил привлекательную особу: Сессилию Лестрендж, с независимым видом стоявшую неподалеку учительского стола в тени. Когда очередь первокурсников иссякла, и миловидная Целлер Роза была зачислена в Пуффендуй, абитуриентка решительно шагнула к табуретке. По залу разом пронесся оживленный гомон. Декан львиного факультета, возведя к потолку глаза, все же сочла нужным прерваться на секунду, и пояснить:  — Вашему вниманию представляю мисс Сессилию Ляфар, в этом году переведенную к нам сразу на седьмой курс. Я хочу верить, что никто из вас не посрамит чести школы в глазах иностранной коллеги, — голос МакГонагалл недобро зазвенел, — и она после сдачи Жаба увезет с собой только приятные впечатления. Всем все понятно? — глаза декана чуть дольше, чем следовало, задержались на мне. Я, не подавая виду, наряду с остальными жадно разглядывал сочную „француженку“, слишком аппетитно выглядящую на низенькой для роста семикурсницы табуретке. Молчание шляпы тянулось недолго:  — Гриффиндор! — прозвучал торжествующий возглас. Я наряду с однокурсниками принялся аплодировать новоприбывшей, попутно улавливая нешуточный интерес мужской части коллектива. В трех метрах слева, Алисия выдала смачный подзатыльник Джорджу, слишком уж непристойно облизывающемся глядя на Сессилию. При этом симпатичные глазки Спиннет зло сощурились, словно она желала до мельчайших подробностей запомнить мисс Лестрендж. Вроде до соперничества дело не доходило, хотя… все может быть. Наконец, величественно и неспешно с трона поднялся директор. Приветственно разведя руки в стороны и блестя глазами, он одарил учеников теплой улыбкой.  — Нашим новичкам, — звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки! Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем в зале, откуда ни возьмись, появилась еда, и в таком количестве, что все пять длинных столов ломились от мяса, пирогов, овощных блюд, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком. По правде говоря, никогда такой сок не пил, а попробовав, авторитетно заявляю: гадость полнейшая! Конечно, пару глотков сделать можно, особенно если жажда замучила, но чтобы добровольно? Ну, уж нет! По окончании пира, когда я уплетал за щеку второй десерт, (а что, растущему организму, тем более такому исхудалому, ещё как необходимы калории) директор поднялся, окинул сияющим взглядом факультетские столы, и заговорил:  — Добро пожаловать в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня — как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз — напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча. У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Доуза, нашего нового преподавателя зельеварения. По залу пронесся легкий рокот обескураженных шепотков. Лица многих студентов поворачивались друг к другу, волнением обсуждая услышанную новость. Многие прикипели взглядом к Роберту Доузу, намереваясь практически сразу установить его личность. Дамблдор, с понимающей улыбкой предоставив студентам возможность несколько секунд обменятся впечатлениями, продолжил:  — В свою очередь, профессор Северус Снейп любезно согласился занять пустующую должность преподавателя защиты от темных искусств. Рон и Гермиона ошеломленно переглянулись. Их явно до глубины души поразила мысль о Защите в исполнении Снейпа.  — Гарри, ты только представь… — негодующе воскликнул Рон.  — Во всяком случае, надеюсь, он не тайный пожиратель вроде Грюма и куда лучше того же Локонса. Видимо, столь равнодушная отповедь чрезвычайно удивила друзей, ожидавших более бурной реакции от „любимчика“ профессора Снейпа. Похоже я не оправдал ожидаемых надежд, но упрямо продолжил:  — Да и вообще, считаю, нам нужно пересмотреть отношение к Снейпу. В любом случае он — член Ордена, а между союзниками не должно быть раздора. Рон и Гермиона разинув рты и вытаращив глаза немо пялились на черноволосого товарища. - Ну, что такого? — немного насмешливо спросил я.  — Н-ничего, — первой оправилась девушка, и нахмурилась. Её явно раздражала собственная забывчивость по поводу того, кем я являюсь. Однако, стоило ей только взглянуть на меня, как в глазах вновь леденела сталь.  — Слишком уж это непохоже на тебя, Гарри, — прокашлявшись, заметил Рон. — Это действительно ты? Гермиона скосила хмурый взгляд на того, но пять копеек не вставила. И то хлеб. Тем временем директор, окончив речь парой дополнительных замечаний про распорядок и квиддичные отборы, отправил студентов спать. Вереница разномастных личностей потянулась к выходу из зала, и наша неразлучная троица поспешили следом. Некоторые, такие как Невилл или Анджелина Джонсон приветствовали Поттера дружелюбным кивком или взмахом руки, но были и те, кто ограничивался хмурым взглядом исподлобья и отворачивался. Ах да, Гарри же у нас опорочен газетенками. Плевать. Другое дело — отсутствие Амбридж. И где она, спрашивается? Неужто достаточно отсутствия судебного слушания и ссоры Фаджа с Дамблдором, что бы настолько изменить ход истории? Именно на Поттеровом суде, насколько я помню, директор ткнул министра носом в неприкосновенность учеников за их школьные проступки, что, как следствие, послужило причиной бурных излияний Фаджа и назначением Долорес на должность преподавателя Защиты. Ну нет, так нет и слава Богу. Отсутствие лишней головной боли, наряду с более интересными занятиями у Северуса обещали скрасить бытие. Да и про квиддич забывать не стоит, испытать себя в знаменитой игре волшебников очень хочется. Наше трио немного приотстало от основного потока учащихся, и неспешно, в самом конце процессии направилось в сторону гостиной Гриффиндора. Лестницы поражали воображение. Сотни портретов, перемежеванных множеством факелов и светильников, обвешивали вздымающиеся ввысь стены. Свободное пространство занимали группы больших, и десятки меньших лестниц и ответвлений. Если замок со стороны казался невообразимой громадиной, то лишь внутри постигались истинные размеры величавого исполина. Путь наверх занял двадцать минут, что внутри здания очень немало. Перед самым портретом, когда рыжая макушка Уизли скрылась в чреве Полной Дамы, я прихватил под локоть Гермиону и отвел в сторонку.  — Мне нужно тебе кое-что сказать. Гермиона устало, скорее по привычке огрызнулась.  — Не о чем нам говорить, пусти меня. - Нет, выслушай, — упорствовал я, — поверь, я такой же заложник ситуации, как и ты. Я тоже погиб там… у себя, — мой голос предательски задрожал. — Потерял родителей, семью, молодую жену. Я жил жизнью простого магла, и ни о чем не подозревал. Брови Гермионы удивленно приподнялись, а на лице сменилась гамма чувств: изумление, недоверие, жалость. Вдохновенный её реакцией, и видимым сочувствием, поторопился добавить:  — Очнувшись на асфальте Тисовой улицы, я не знал, что делать. Стоило невероятных усилий, освоится здесь, узнать, что к чему, выяснить расклад сил, разобраться в магии. Я не враг тебе, Гермиона. Поверь, сейчас я, возможно, ещё в большей растерянности, чем ты, и больше всего хочу если не заслужить твою дружбу, то наладить адекватное общение. Идет? Я протянул взволнованной девушку кисть для рукопожатия. Грэйнджер, практически не раздумывая ухватила её, горячо сказав:  — З-знаешь, сперва я увидела в тебе темного мага, захватившего тело Гарри для своих целей. Ранним летом, до прибытия на Гриммо, я попалась, люди в масках схватили меня, заставили выпить зелья и передать тебе письмо. А кстати, что в нем? — внимательно всмотрелась в меня Гермиона.  — Ещё не читал, — честно признался я. - Но, если смогу, обязательно сообщу о новостях.  — Спасибо и на том. В конечном итоге, в Ордене должны узнать, что кто-то действует за их спинами, и что Гарри… настоящий Гарри мертв.  — Не думаю, что нам позволят, — я сокрушенно покачал головой. — У данной организации серьезные планы и мотивы. У меня в наличии все основания полагать, что эта шайка гораздо более значима, чем горстка бандитов. Гермиона неуверенно кивнула, задумавшись о своем, а затем вновь всмотрелась в мое лицо.  — А как тебя звали там? Ну, в прошлой жизни?  — Знаешь, уверен нынче это неважно. В любом случае здесь я в теле Поттера, обрел магию Поттера, и должен привыкать к новой ипостаси. Старое имя погибло вместе со старым телом… да будет так. Да и риска проколоться не будет, назови ты меня иначе… Наступившую неловкую тишину прервал обеспокоенный голос Рона, выглянувшего из-за портрета. - Ну, где вы застряли? Скоро там? Что ещё за шуры-муры?  — Молодые люди! — гневно вмешалась в разговор Полная Дама. — Я не намерена торчать здесь всю ночь напролет, так что извольте пройти внутрь, или идите на все четыре стороны, будьте добры! Покорно вздохнув, мы пригнули головы и проскользнули в отверстие за картиной. Алый трепет гриффиндорского логова объял вошедших с головой. Сразу почудились гарь и пламя пылающего леса — настолько много красных тонов занимало окружающее пространство. Всюду развесили стяги факультета, и плакаты с лучшими учениками и квиддичистами. Множество круглых столиков и мягких кресел явно предназначены для комфортного выполнения домашней работы. Впрочем, мне они не пригодятся, ведь большую часть свободного времени я проведу в Комнате для Желаний, тренируясь и самосовершенствуясь. Никакого разглашения столь существенной информации, никакого Отряда Дамблдора или прочих партийных замашек. Только я, в одиночестве и под покровом ночи, максимально таинственно скроюсь в мрачных закоулках замка, дабы через годы обучения вынырнуть чем-то по могуществу сопоставимым с Темным Лордом. Но, к сожалению, мои скромные грезы Черного Властелина прервал газетный стенд, появившийся в поле зрения. Доску объявлений залепили вырезки из Пророка, причем примерно треть была обо мне, а точнее — Поттере.  — Инсендио! — жаркое пламя преодолело половину гостиной и подожгло разносчик информационной заразы. Многие повыскакивали с мест, даже старшекурсники, кто по парам, а кто по одному удобно развалившиеся у камина, удивленно повернули головы.  — Аугаменти, — спокойно изрек я, гася начинающийся пожар. Немногих не отправившихся в постели данная демонстрация изрядно впечатлила. Я медленно обвел нарочито ленивым, жестким взглядом гостиную, и ледяным тоном поинтересовался:  — Кто-то против? Или, кому-то есть, что мне высказать? Несколько секунд царило неловкое молчание. Некоторые хмурились, другие одобрительно хмыкали, но никто не произнес и звука.  — Вот и славно, — подытожил я, пряча палочку. Уверен, завтра история будет на слуху у всего факультета, а то и школы. Только бы до декана не дошло, хотя — плевать. Отучившемуся в наших ВУЗах, любые школьные правила уже не казались чем-то страшным и священным, а скорее смешной мелочью, не обязательной к выполнению.  — Ты… это, поаккуратней будь, — заметил Рон уже в спальне. — Я же все-таки староста и подобные фокусы при мне не стоит выкидывать? Я скептически приподнял бровь.  — Доложишь МакГонагалл?  — Не говори глупостей, конечно нет. Но ты понимаешь, дойди слухи до её ушей, нагоняй достанется в первую очередь старосте. Хотя всей душой тебя поддерживаю. Ты правильно поставил на место сплетничающих упырей.  — Спасибо, Рон, — я с теплой улыбкой положил руку на плечо мальчугану, — очень счастлив, что ты на моей стороне. А по поводу кому достанется… гм, в первую очередь советую следить за близнецами. Рон помрачнел и нахмурил лоб. Минутой спустя, расстилая постель, негромко буркнул:  — Уследишь за ними, как же…  — Спокойной ночи, Рон!  — Спокойной ночи, Гарри. Завешивая кровать балдахином, я искренне негодовал по поводу отсутствия персональной комнаты. Ещё в бытность свою школьником обитал в отдельной комнате со своим компьютером — моей вселенной. Далее — свободная житуха на хате. В любом случае, самое ценное поздним свободным вечером — уединение. А этой радости как нарочно лишили. Необходимость сдерживать естественные привычки находясь в одной спальне с пятью одногрупниками злила похлеще Стюарт.  — Люмос. Засветив кончик палочки, я бросил луч света на таинственное послание. На пожелтевшем пергаменте блестела всего одна строчка: „Капля крови, и касание палочкой получателя“. Ничего другого не остается. Слегка уколов палец, прислоняю кровоточащую ранку к пергаменту. Тыкаю палочкой. Ничего. Что-за? Я растерянно переводил взгляд туда и обратно, и вдруг яркая вспышка озарила насупившийся разум. Быть того не может, хотя… Я проделал аналогичные манипуляции, но теперь мне отслужила Черная палочка. Сработало. Пергамент ещё больше пожелтел и сморщился, а затем, словно сжимая свои поры, начал выдавливать похожие на кровь чернила, складывая их в слова и строчки. Явно не светлое колдунство, вынужден заметить. Послание гласило: «Первая суббота октября, Мистер Х, желаем видеть Вас в Хогсмиде, в кафетерии „Три метлы“. В ваших интересах появиться там. Намекну лишь, что жизнь, по счастливой случайности дарованная вам, может быть совсем неслучайно отобрана, тем же способом. Вам не скрыться. То, что связало душу с телом, способно и разорвать. Ваша новая жизнь в наших руках, мистер Х. И от вас зависит, будет она долгой и благополучной, или короткой и бесславной. Первая суббота октября. 15:00. Три метлы». Только последняя точка оказалась прочтенной, как угрожающее послание вспыхнуло, будто соломенный домик ставший жертвой молнии. От неожиданности руки рефлекторно выпустили пергамент, но магическое пламя, совершенно не повредив постель, исчезло вместе с последним клочком. Парочка черных хлопьев свидетельствовала о реальности недавнего происшествия, ввергшего уравновесившееся существование под нешуточную опасность. Хотя, если верить письму, то цепкие пальцы изначально касались сонной артерии, а сейчас таинственные адресаты решили вступить в игру. Кажется, я натолкнулся на тех, кто виновен в моем попадалове. Выбора нет — придется идти на встречу.