***
Найл Хоран все говорит, говорит и говорит. Его голос слышен сквозь стены, заполняет любое пустое пространство, впитывается в половицы. Луи уже даже забыл, что такое одиночество. Какое одиночество, когда рядом Найл Хоран? У него едва хватает времени почистить в тишине зубы, как тут же приходится отвечать на странные вопросы, доносящиеся из другой комнаты, или, еще хуже, он сам не замечает, как подпевает песням Найла, которые тот играет на пианино или гитаре. Теперь жизнь Луи состоит из блондинистого дерзкого ирландского парня, который всегда носит мягкие свитера и дорогие спортивные штаны, кидается деньгами направо и налево, вечно поет Луи серенады и всегда оставляет ему бокал виски по утрам и немного травки по вечерам. Хоть Луи и не его друг (ни за что и никогда Луи не сможет подружиться с таким человеком, таких еще называют главными винтиками механизма), он готов поспорить на деньги, что знает все об этом обычно-пьяном, иногда-накуренном вечно смеющемся сверкающем лучике солнца, на рассвете играющем классику на пианино, провожающем последние лучи солнца рваными гитарными соло, оставляющем телефон и другую электронику в самых удивительных местах и вечно потребляющем какую-то еду. За всего лишь один ланч Луи открыл для себя всего Найла. Они были там каких-то двадцать пять минут (Найл настоял на пафосном баре, где воду подавали в кубках, все салфетки были накрахмалены, а официанты постоянно улыбались. Хотя Луи бы хватило картохи фри, ну, может, немного курицы), и уже стало известно, где Найл живет, кем работает его отец — выдающимся музыкальным продюсером — почему и когда развелись его родители, почему Найл решил учиться на другом континенте, его любимые сорта сыров (чеддер, бри, гауда и камамбер) и любимый сорт виски (макаллан). А еще он вел себя как сорокапятилетний мужчина, все время предлагая сигару. Луи никогда не был тихим человеком. Никогда не был тем, кто спокойно сидит, стараясь, чтобы на него не обращали внимания, такое только могло случаться, если он в плохом настроении. Но все его навыки общения и любовь к разговорам просто затемняла способность Найла разговаривать о чем и ком угодно. Скорее всего, Найл бы и с метлой подружился. Это пугает, раздражает и... захватывает. Вечер продолжался, через каждое "блять" и "мудак" шла стопка алкоголя, история за историей, до ужаса преувеличенные, но рассказанные в манере Найла — простой и забавной — он все время смотрел в меню, закидывал то одну, то другую ногу на ногу, барабанил пальцами по столу и смеялся над словами Луи, над, наверное, всеми словами. Громким смехом. Раскалывая стеклянные графины, перемешиваясь с ликером, смех все делал ярче. И проще. Это было утомительным великолепием. Великолепным утомлением. - Ну а что еще можно ожидать во время церемонии награждения? Кучка жирных дядек, следящих за каждым твоим движением и что-то все время докладывающих низким шепотом своим начальникам. Слушай внимательней, - продолжал он, вытаскивая сигару и пододвигаясь вперед, немного смахивая со лба липкие светлые кудри, - когда я займусь этим делом, встану на их место, я ни за что не позволю играть с собой в эти игры. Не позволю тратить свое время на это - жизнь слишком короткая. И я ненавижу нечестность и трусость. Найла Хорана можно описать как оживленную версию неба. Окружающее приглушенное освещение в ресторане, дым, который он выдыхал из ноздрей, переливающийся блеск часов ролекс — все делают картинку еще более отчетливой - в Найле есть мощь и стабильность. Он напоминает маленького дракона, сидящего на своей золотой горе, выдыхающего огонь, облизывающего языком острые клыки. Выглядит впечатляюще. - Довольно громкие слова, чувак. Ты очень... уверен в себе, - ухмыльнулся Луи, непроизвольно поднимая брови. Найл лишь пожал плечами, вытащил сигару изо рта, выдохнул дым, посмотрел ясными глазами. - А почему я не должен быть уверен? - широко улыбнулся. И правда, почему нет. Вот на этом моменте он бы хотел уйти, заблокировать любые способы продолжения разговора (ведь да, Луи решил ненавидеть этого человека, неважно, что у него лицо ребенка, а сам он открытый и яркий), но его природное любопытство взяло верх. - А изучаешь ты что? - Продюсерство, по стопам отца, - он словно готовился ответить. - Оу, значит, ты фанат музыки? - Безумный. Мне всегда нужна музыка, везде и во всем, - глоток виски. Лед звякнул, коснувшись стекла. Луи кивнул, наблюдая за стаканом и медленными движениями Найла. - Как мило. Значит, ты выбрал правильно. - Разумеется, правильно. А ты? - в одобрении кивнул Найл, губы расплылись в ухмылке. - Ох, мои слабые стороны тебе рассказать? - подразнил Луи, откидываясь в кресло, локти положил на подлокотники. Он вздохнул, проводя руками по и так растрепанным волосам. - Как бы объяснить. На театральном, это так вроде называется. - Актерство? - Когда-нибудь я тебе точно отвечу. А теперь, никаких вопросов, пожалуйста, - Луи сморщил нос, пробуя коктейль виски с лимонным соком (он больше никогда не даст Найлу выбирать напитки), и ощущая взгляд Найла на себе. - Ты какой-то вычурный тип... чего-то, - его голос был больше забавляющимся, чем злым. - Драматичный? - поправил Луи, подняв брови. - Чересчур драматичный. Ладно, давай пожрем. Я пиздец голоден, еще хочу успеть прийти домой до приезда пианино. Луи остановился, уставился и чуть было не открыл в изумлении рот. - До приезда пианино? Ты издеваешься? Ты что, с собой пианино притащил? В нашу квартиру? - Не волнуйся, оно поместится. Мы измеряли. На удивление, это даже не особо волновало Луи. Размер пианино, пф, подумаешь, в такой-то квартире. Он положил салфетку на колени, пробормотал: - Пианино? Серьезно, блять? Я думал, не с королевой жить буду. Найл засмеялся. - Я то же самое думал. - Хей, это грубо, - обиженно сказал Луи. Затем прибыли официанты. Найл заказал себе столько еды, что пришлось нести нескольким людям, и, после внутренней борьбы между Луи и его гордостью (он не позволит незнакомцам платить за него, словно он какой-то сосуд для благотворительности), заказал и для него. И очень зря. (- Ты меня толстым считаешь? С какого хера ты решил, что я смогу все это съесть? Найл пожал плечами. - Ну я же могу. - Что ты врешь, ни в кого столько не влезет.) (А Найл не врал, Найл смог съесть все. Даже у Луи с тарелки что-то еще цапнул.) Поначалу атмосфера была напряженной, Луи буквально чувствовал слой скуки и усталости, нависающий над ними, но по мере того, как Найл разливал в стаканы все новые порции алкоголя и смеялся над шутками Луи, ему казалось, что он сможет смириться и с этим, и с Найлом. Пока не привезли пианино.***
Когда они вернулись в квартиру — и, вспоминая сейчас разговор, Луи мысленно пинает себя за то, что не предотвратил это раньше, - Найл, толком не раздевшись, прямо с порога начал звонить кому-то, спрашивая о местонахождении пианино, Луи, не желая слушать разговоры, направился в свою комнату. Сладкое одиночество - единственное, что крутилось на уме Луи еще с адового ужина. Он тихо напевал свою любимую диснеевскую песенку, смотря в высокий кремовый потолок в райской зоне (ему действительно надо бы прикупить что-нибудь из украшений в комнату), когда услышал явный шум от пианино, которое будто буквально швырнули в квартиру. Чтобы держаться подальше от хаоса, творящегося снаружи (но не в состоянии не смотреть на мужские задницы, мелькающие через приоткрытую щель в двери), Луи сел, зарываясь в одеяло. Скрылся от реальности, как сделал бы любой разумный человек. Наконец, лязг и стук затихли, как затих и восторженный голос Найла, выдающего команды куда и что ставить, его смех и громкие хлопки от рукопожатий (а существуют вообще люди, с которыми он не ладит? Его общительность настораживает), и Луи уже начал успокаивать себя, пытаясь представить, что живет нормальной тихой жизнью, как в подтверждении обратного по квартире раздалось звучание клавиш, нарушив всю крепость мирного уединения. Теперь даже комната Луи перестала быть убежищем от Найла Хорана. Терпение Луи было на грани, что побудило его встать прямо перед Найлом, который легко наигрывал что-то отдаленно знакомое, что-то дерзкое и прекрасное, Луи залюбовался, заслушался. Найл начал объяснять, насколько просто играть на пианино, как свободно и легко, словно пальцы самостоятельно идут по клавишам. Парень в спортивных штанах и большой майке с колибри объяснял тонкости игры на пианино. Как обыденно. - Ясное дело, что играть на этом не так уж и легко, иначе все бы умели, - рассуждал Луи. - На самом деле - очень просто. Только не так весело, как играть на гитаре. "Ох, точно, он же еще и на гитаре играет. Пиздец прекрасно." - Хочешь научу? - продолжал Найл, смотря на Луи снизу вверх. Луи презрительно усмехнулся, сморщив нос, заставляя Найла засмеяться. - Все расскажу и покажу, садись. Он хотел повозмущаться, но не стал; вместо этого посмотрел на пальцы Найла, бегающие по клавишам. - Они заставляют учить тебя все это дерьмо, - объяснил он, поняв, что Луи вопросительно смотрит, скрестив руки, не хотя показаться впечатленным, - родители, родственники, няньки. Это все часть шоу. - Хорошее воспитание, - пробормотал Луи с презрением. - Ага, воспитание, - засмеялся Найл, не отрывая взгляда от инструмента, - я превзошел Бетховена еще до средней школы. - Еще бы. Ты же позер, - слова Луи вылетели сами по себе, он думал, что сейчас парень перед ним воспримет это за оскорбление, но Найл лишь рассмеялся. - Очень легко научиться, поверь. Луи смотрел на него (и только сейчас понял, что Найл молчит лишь тогда, когда играет), прежде чем спросить: - Почему прекратил? И когда это Луи начала волновать жизнь Найла Хорана. Найл пожал плечами. - Не знаю, гитара больше нравится. Через какое-то время Найл вернулся к наигрыванию какой-то песни восьмидесятых, затем начал рыться в кухонных шкафах и жаловаться на отсутствие продуктов. Луи понял, что сейчас опять будет и постарался убежать как можно быстрее. - Я пойду прогуляюсь, - тихо сказал он, надевая ботинки, стараясь погрузиться лишь в собственные мысли. - Я с тобой! Блять. - Оу, блин, я только что вспомнил.. мне нужно по электронке письма друзьям отправить, - электронная почта ведь еще существует? - так что я останусь. Найл кивнул, что-то схватил со стола, попрощался и вышел. И это его хорошее качество — он непреклонен, и если решил что-то сделать, обязательно сделает, с кем-то или без. (Но это единственное его хорошее качество.) Луи был настолько рад за неожиданную тишину, что действительно чуть не поцеловал пол. Ну ладно, может, он действительно это сделал, не стыдно. Время шло, и вместо того, чтобы вдоволь наслаждаться Временем Луи, как планировалось... ему было скучно. Очень скучно. И Луи с ужасом заметил, что несколько часов, которые он знал Найла, были приятны ему, что ему нравилось разговаривать с этим парнем. Он же все-таки был общительным человеком, ему нужно разговаривать с людьми, ирландцы они или нет. Но этот ирландец — избалованный ребенок с тягой к сигарам, гольфу, пиву, виски и гитаре. Ох, и пианино. Не нужно забывать о пианино. Чертово пианино, заинтриговавшее Луи настолько, что он даже решился сесть на скамейку и пройтись пальцами по клавишам. С любопытством, совершенно ему не свойственным. И когда Луи уже начал более-менее комфортно чувствовать себя возле этого пугающего чудища из черного дерева, пришел Найл. - Ты играешь! - громко вскрикнул он, скидывая обувь, быстро шагая в сторону Луи, вскочившего со скамейки как пружина. - Я не.. Я просто присел, - пытался оправдаться Луи. Но Найл пропустил его слова мимо ушей, садясь на скамью, от ветра, который он создал, повеяло сладким запахом одеколона и пота. - Садись, буду учить. Инстинктивно Луи хотел запротестовать. Но как только он услышал трепетание разноцветных нот, наполнившее пространство их музейной квартиры, Луи уселся рядом с Найлом поудобнее, думая о том, что всегда сможет отрицать случившийся инцидент. И это стало днем, когда Найл дал Луи первый урок на пианино. Вроде как урок. После огромного количества повторений, бессмысленной речи и ошибок из-за волнения Луи раздраженно убрал руки с клавиш. - Это намного сложнее, чем выглядит, - вскочил со скамьи, скрестив руки в упрямом протесте. - Вовсе нет, - ответил Найл с той легкостью, с которой бы ответил любой, кто учится этому с рождения. Луи уставился на него злым взглядом. - Конечно, тебе легко! Ты еще не родился, а уже играл. - Уверен, в мамином животе не было пианино. - Да? А что ты туда не заказал ни одного? Найл прыснул от смеха. Их первый день знакомства для Луи был днем сенсорной перегрузки. И с тех пор это было словно испытанием. Кто кого? Терпение Луи или оживленность Найла? Два дня неугомонного и громкого Найла. Вот кто кого. * Луи просыпается под аккомпанемент тихих звонких нот—второй день подряд, блять, как можно вообще любить музыку—проходящих через приоткрытую дверь прямо в комнату; комнату, где слишком мало света, чтобы хоть как-то назвать сегодняшний день "утром". - Ты замечательно играешь, - фальшиво улыбается Луи, оголяя зубы; волосы растрепаны, пижама помята; голос грубый, еще не отошедший ото сна; он смотрит вниз на не заметившего подвоха в словах ирландца. - Спасиб, приятель! - сияюще улыбается Найл, не отрывая пальцев от клавиш. Он одет, блять, в халат. Где этот парень себе одежду покупает? - Ты закончил? - Не совсем, еще одна часть. Нет, ну он, блять, серьезно что ли? Глаза мальчика блестят, явно не беспокоящиеся или просто не понимающие, почему Луи так зол. И нет, он не будет терпеть это. Луи тут же кладет свои руки на руки Найла, обхватывает их и убирает от пианино, смотря прямо в глаза. - Найл. Чувак. Прекрати. Играть. На. Пианино. - Луи держит его руки, пока до него не доходит. - Ох, - Луи тут же его отпускает. Он закрывает глаза, наслаждаясь тишиной, и поворачивается обратно, собираясь воссоединиться с кроватью и укутаться в гору одеял. - Хочешь позавтракать? Луи глубоко вздыхает и выдыхает, со страданием на лице и в голосе: - Найл! - Мы пешком пойдем, солнце только вышло. - Я никуда так рано не выхожу, я очень устал! Сначала ты меня будишь своим скрежетанием, и ТЕПЕРЬ ты— - Я плачу́! - ... - Ну так что? - И куда? - фыркает Луи, отказываясь сдаваться, скрестив руки на груди, недовольно смотря на Найла. - Та кафешка на углу. Которую ты вчера видел — со светящимися шариками. - Это были не светящиеся шарики, а декоративная подсветка. - Похуй. Ну так что? Луи смотрит на Найла, щурясь. Сон тянет его обратно в комнату. - И я могу взять все, что захочу? - Конечно! - Дай мне десять минут, - пропевает он. К черту гордость, если богатые детки хотят выкидывать свои деньги, уж лучше пускай выкидывают их на него.***
День проходит точно так же, как и два прошлых: Луи пытается отгородиться от всего, что может его отвлечь (телефон, айпод, телевизор, сон), но каждый раз, когда он выкраивает хоть немного времени на отдых, в дверь стучатся, громко хохочут, приглашают поиграть в ФИФА или тишину разрывают звуки электрогитары. Так вообще не отдохнуть. - Хочешь покурить? - кричит Найл из другой комнаты прямо посреди оживленного монолога Луи, вслух обсуждающего контрастную привлекательность золотых и багряных штор. Луи скрипит зубами и надувает ноздри. - Тебе обязательно разговаривать со мной каждые десять минут? Ты что, ребеночек из садика? - Это да или нет? Да пошло оно все нахуй. Раздраженный, Луи взвешивает все за (он сейчас может прекрасно провести время, хорошенько накурившись) и против. И против — завтра начинается учеба. Завтра! Еще даже тетради не собраны. Хотя он никогда к такому не готовится. Но это же приличный университет, и ему нужно думать трезво и правильно. Неважно, насколько сильно он хочет спустить деньги отца, он ответственен перед сестрами и мамой — особенно перед сестрами — и не должен испортить все к чертям. И, возможно, он понятия не имеет, что дальше, как дальше, и мысли об этом пугают, ему нужно сделать правильный выбор. Нужно подготовиться к учебе. - Найл! - внезапно кричит, наконец-таки сделав выбор. Выходит из комнаты и видит повернувшего голову в его сторону Найла с чипсами во рту и на штанах, с лаптопом на коленях. - Нам нужно подготовиться к началу учебы. Пакуй свои бедрышки, поедем в кофейню.***
И зачем Луи пригласил Найла? Пока Луи искал нужные тетради и блокноты, проверял эмайлы от друзей, Найл лишь смотрел в телефон, пихая Луи под нос несмешные картинки, найденные на тамблере. Убить мало. - Принесешь мне что-нибудь попить, Луи, - бормочет он, кликая по своему телефону. Луи хмурит брови. - Я тебе не цирковая мартышка. Сам возьми. - Ох, ну пожалуйста, - молит Найл, смотря прямо в глаза; волосы в полном беспорядке и торчат во все стороны. - Я не знаю, что заказывают в таких местах. Луи вздыхает. - Ну, сын мой, ты можешь взять себе чай. Или кофе, представляешь. - Не люблю их. - Что? В смысле, не любишь? - В прямом. У них есть джелато? - Джелато? Ебанулся? Конечно, у них его нет! Ты думаешь, мы в ресторане каком-нибудь? - Ну тогда возьми поесть что-нибудь, я проголодался. - Ты недавно ел! - Ну извини, блять! Луи хочет выдернуть из руки Найла телефон и швырнуть его куда подальше, но вовремя вспоминает, что они в публичном месте, делает глубокий вдох и фокусируется на том, что ему нужно. - Просто потому, что ты можешь купить себе чертов островок, не значит, что я буду тебе прислуживать. Есть такие люди, как ты — высасывающие жизненные силы общества. И есть такие, как я — которым бы нужно встать и— - Давай пропустим твою речь. Просто возьми себе все, что захочешь, а заодно и мне прихвати. И лишь потому, что его желудок урчит, а голова слишком болит для очередного спора, Луи неохотно соглашается. Но лишь после: - А какое волшебное слово, Ирландец? - Пожалуйста, - губы изгибаются в ухмылке. - Так чего тебе? Воды? Бисквита? Булочку? Сконы? Чувство приличия? - Всего, кроме приличия. Купи все, - пауза, - пожалуйста. - Ты действительно хочешь все? - Все. - Все? Буквально все? - Доверяю твоему решению, - заключает Найл, уставляясь в телефон, вместо лаптопа, лежащего перед ним, четко давая понять, что разговор закончен. Ну что ж. Если все так и будет продолжаться. С самодовольной улыбкой Луи подходит к бариста. - Привет, милая. Я возьму все, что у вас есть. - Простите? - девушка недоверчиво смотрит. - Я—дайте мне, пожалуйста, все, что у вас есть. До последней крошки, - он вытаскивает кредитку, которую ему дал Найл, - не волнуйтесь, я дам щедрые чаевые. Когда Луи возвращается, к столу периодически подходят и уходят несколько официантов с подносами, принося выпечку за выпечкой — действительно все, что есть в кофейне; он ожидал услышать истерические вопли. Ну или хотя бы взгляд, полный раздражения. И что он услышал? - Блять! Охренительно! Спасибо, приятель! - парень громко смеется, и почти все, кто сидят в заведении, с любопытством на него смотрят. Найл хлопает Луи по спине, чуть не выбивая из него все органы. - Ты такой добрый, Томмо! - Как ты назвал меня? - откашливается Луи, жмуря глаза, пытаясь восстановить дыхание, прежде чем сесть. Найл благодарит официантов кивком — нескольким подмигивает; зато теперь Луи ясно знает, что такое ирландский шарм — и уставляется на гору еды перед ним как ребенок в кондитерском цехе, что, в принципе, недалеко от правды. - Ты должен злиться на меня. Я потратил на это много твоих денег, - многозначительно намекает Луи. Ну что за? Этот парень когда-нибудь злится? - Но я же могу себе это позволить, - отмахивается Найл, предлагая Луи булочку. Он смотрит на нее какое-то время, с поражением вздыхает и принимает, рвет на кусочки и закидывает булку в рот. - Конечно, можешь, - бормочет он, жуя; Найл широко улыбается.***
Они пробыли в кофейне часа два, Найл практически доел то, что им принесли, пока Луи нервно дергал себя за волосы, пытаясь не умереть от скуки. - Ну что, пойдем? - спрашивает Найл в пятый раз, губы расплываются в довольной улыбке. - Нет, я готовлюсь к учебе, - вздыхает Луи, пытаясь делать вид, что вчитывается в электронную почту. Письмо от профессора, стандартное приветствие. Он сможет, он пройдет через весь годовой ужас и не сдастся. "Приветствую Вас, будущие студенты!" Блять. Он открывает рот, чтобы попросить Найла купить ему еще один чай, но мысли перебиваются звуком открытия двери и внезапно заполняющим пространство отчетливым запахом богатства и глаженных, сшитых на заказ костюмов. Ему не видно, кто заходит, но интерес просыпается мгновенно, жаль только, что из-за хихикающих модных девочек видно только периодически мелькающую шляпу и кремовые костюмы. На ум сразу же приходит воспоминание о старинном автомобиле, трех смеющихся парнях и бутылке шампанского. Луи не видит, но знает — это они, те самые. Комната донельзя заполнена напыщенными людьми, снующими на выход или заходящими и проходящими к столам; Луи приходится вытянуть шею и наклонить стул так сильно, что он едва не падает. - Ты чего! - восклицает Найл, немедленно вытягивая руку и хватая Луи за край брюк. - Прости, - растерянно говорит он, все еще наблюдая за местом, где только что стояли интересующие его объекты, убирает руку Найла с него. Куда они подевались? - Ты видел тех, кто сюда сейчас зашел? Найл выпучивает глаза и слегка привстает, внимательно смотря в толпу. - Нет, а что? - Да так. Луи продолжает высматривать и наконец-то находит то, что пытался увидеть. Они сидят к нему спиной (закон подлости), довольно тихо разговаривают, но Луи чувствует — от них просто несет главенством иерархии. Тот, что в шляпе, с карамельной кожей и уложенными назад волосами, выглядывающими из-под головного убора, сидит в середине в окружении своих заботливых приспешников. (Грустно.) Слева от него — парень с гладкой светлой кожей и мягким профилем, он вежливо смеется и очень близко сидит с парнем в шляпе. Остальные — размытая масса посредственности и элитизма. Ох, посмотрите-ка. У этой школы есть собственные 'дрянные девчонки'. - Ненавижу богатых людей, - яростно бормочет Луи. - И я тебя очень люблю, - сразу же реагирует Найл, лишь улыбаясь и даже не выглядя обиженным. - Что ж, пойдем тогда. Хочу успеть посмотреть игру. - Да. Да, надо бы, - соглашается он, вставая с места и собирая свои вещи, дверь снова открывается, наверняка заходит еще один "пафосный богатенький мальчик". Луи старается не смотреть — ведь тогда станет понятно, что он в них заинтересован — но он ничего не может с собой поделать и бросает на них быстрый взгляд, прежде чем выйти за Найлом. Это еще один парень, он очень высокий и одет в мятно-зеленый костюм (пиздец, а джинсы здесь кто-нибудь носит?), через секунду он теряется из виду из-за огромного количества людей, проходящих мимо. Последнее, что видит Луи, прежде чем дверь закрывается — высокий стройный парень в мятном костюме нагибается и прижимает свои губы к губам парня в шляпе. Дверь с легким звоном от колокольчика закрывается, и Луи выкидывает из головы всю произошедшую с ним сцену.