***
- Если он опять пропал, то просто пиздец! - яро произносит Луи как только переступает порог квартиры. Найл, сидя за барабанной установкой, поднимает голову и смотрит в его сторону, бледно-серый свитер закатан до локтей, руки с палочками задраны вверх, готовые с грохотом ударить по дискам. - А? - Гарри. Его нет в квартире. Он уехал, да? Снова уехал, а мы просто будем спокойно сидеть, пока он валяется где-нибудь в канаве, возможно мертвый, и никто даже- - Ты о чем вообще говоришь, блять? - спрашивает Найл, на лице полная растерянность, он опускает руки, кладет палочки в одну руку, все внимание теперь приковано к взволнованному Луи, снимающему жакет с большим рвением и резкостью, чем необходимо. Сегодня он его затянул слишком сильно. Волнение и все такое. - Я напишу Зейну! - внезапно говорит Луи никому конкретному, над его головой появляется яркая лампочка. Он идет в соседнюю комнату, скидывая, как обычно, обувь на ходу, и оставляя ее на полу в разных сторонах друг от друга. - Напишешь ему что? - Найл кричит ему вслед. - Что Гарри пропал! 'Где Гарри?' Он беспощадно нажимает на кнопки. - Просто забей, - кричит Найл, крутя в руках одну из палочек. - Слишком поздно! - пропевает Луи. Он перепархивает обратно в гостиную в спортивном костюме и жадно смотрит на телефон. Сообщение приходит - телефон вибрирует. 'Без понятия' - Блять, - выдыхает Луи, закатывает от отчаянного раздражения глаза и кидает телефон на ближайшую поверхность. - Конечно, он не знает. Кто-нибудь здесь вообще хоть что-то знает? - предъявляет он и возвращается обратно в комнату. Найл следует за ним взглядом. - С тобой все хорошо? - Со мной? Прекрасно! Ебать как здорово! Но я не о себе беспокоюсь - о Гарри! Он снова уехал, Найл, снова. И после вчерашнего звонка я даже представить не могу, что это значит. Он сказал, что сегодня мы увидимся, но его нет в квартире и- - Может, он отошел. - Что? Нет. Нет! У нас занятие! Он бы не забыл об этом просто так! Что за херню ты говор- Свист Найла обрывает возмущенную речь Луи. - Мы ведь о Гарри говорим? Потому что, бля, я тебе гарантирую, он может сделать такое. Почему тебя это вообще еще удивляет? Ты ведь знаешь, какой он. Луи сдерживает рык. Да. Он знает, какой Гарри. И, видимо, Найл совершенно наоборот. - Он не такой, Найл. Он не какой-то эгоистичный злой ублюдок. - Разве? - спрашивает он, кидает палочки вверх, следует глазами за траекторией полета, ловко ловит. Луи злостно окидывает комнату взглядом, раздраженно смотрит на парня. - Не смешно. - Господи, - бормочет Найл и закатывает глаза. - Да ты и правда влюбился в него. - Я НЕ ВЛЮБИЛСЯ В НЕГО, - он кричит в ответ и устремляется в ванную, хлопает дверью. Найл непонимающе смотрит на место, где только что стоял Луи. - Ладно. Окей. М, чуть не забыл, я получил 'отлично' за последний экзамен, - кричит он в направлении ванной комнаты и слезает с табурета. Сначала ничего не происходит, в квартире воцаряется тишина, но потом через дверь слышится приглушенный голос Луи: - Ты хотел сказать, Рори получил 'отлично'? Найл смеется. - Неа, я хотел сказать, гугл получил 'отлично'. - Я даже спрашивать не хочу. Он улыбается, и Луи, наконец, выходит из ванной, вытирая лицо и встряхивая влажными волосами. - А, и мой папа написал мне. Позвал в студию записывать трек Деса. Луи замирает на месте. - Чего? - Новый трек - тот, где я играю на барабанах - он снова записывается. Сегодня утром папа написал мне. - Значит, Дес... - Луи глотает комок в горле, сжимает мокрое полотенце в руках, мыслями сразу же возвращаясь к двери Гарри, которую никто не открыл. - Дес вернулся? Он теперь в студии, записывает и все такое? Найл пожимает плечами. - Да, видимо. - Гарри с ним? - Мне-то откуда знать? Меня только известили, я сам еще там не был. Луи словно не слышит его слова, в голове все кусочки пазла собираются воедино. Ну конечно же. Дес вернулся. Гарри позвонили, он тут же отозвался на вызов и куда-то кинулся, выглядел почти счастливым... Дес вернулся. На лице Луи расплывается улыбка. - Гарри с ним, скорее всего, - он улыбается и смотрит на Найла. - Скорее всего, ага. - Значит, ты поедешь в студию? - Ага. - Дашь мне знать, если он там? Найл от негодования запрокидывает голову. - Бля, Луи... - Найл, - предупреждает Луи и поднимает ботинок, валяющийся почти посередине комнаты, угрожает кинуть им в Найла. - Окей, окей, напишу. - Спасибо, - ухмыляется Луи и отбрасывает ботинок на законное место посередине комнаты, и присоединяется к Найлу, открывающему холодильник. Он ерошит его волосы, в которых запутались солнечные лучики, и шлепает по заднице. Найл, как обычно, даже не реагирует, давно привыкший к подобным действиям. - Ты становишься одержимым, - выдыхает он в ответ и качает головой. - Неправда. По крайней мере, уже нет. Сводишь меня на ужин? Хочу пожаловаться на школу и величайшие проблемы своей жизни. И они уходят.***
Гарри не вернулся на следующий день. И на следующий. И на следующий после следующего. Он и в студии не появлялся, о чем Найл послушно информировал Луи как только тот просыпался; запись проходит великолепно, трек почти закончен. ("Сегодня даже Дес приходил." "Да? Как все прошло?" Найл пожал плечами. "Нормально. Был тихий какой-то. Погруженный в себя. Но музыкант он охерительный. Песня, которую он написал, потрясающая." "Оу, правда? Круто. А в студии был Гар-" "Нет, Луи, Гарри не было.") И Луи пишет Гарри. Гораздо больше, чем он бы признал, если бы его спросили. Он пишет ему перед каждым их потенциальным занятием. 'Скоро буду у тебя. И тебе бы, придурок, тоже не помешало бы.' Ну или что-то подобное. Он пишет ему, пока сидит на лекциях и ломает себе мозг, мысли не могут собраться в кучу - разлетаются в тысячи разных мест (большинство мест ведут к порогу квартиры Гарри, ага, прекрасно просто), и вместо того, чтобы хоть какие-то силы потратить на запоминание лекции, Луи достает телефон и пишет 'Ты где?' или что-нибудь типа 'все норм?', иногда 'я завалю курс, это будет только твоей ошибкой. подумай об этом, Кудряшка.' Ну и 'Напиши мне что-нибудь, чтобы я хотя бы знал, что ты не сдох. Было бы круто.' Все безрезультатно. И отсутствие отклика вызывает тревогу и беспокойство. Но Луи продолжает говорить себе, каждый раз, когда он подходит к двери Гарри и стучит, не получая ответа, чувствуя странное разочарование, крутящееся в животе, и молча уходит обратно, что Гарри, наверное, счастлив, наверное, в безопасности, наверное, с его отцом. И... ну. У Луи даже мыслей нет по этому поводу. Но ему хочется думать, что Гарри с отцом действительно безопасно и действительно хорошо. Он на этом и останавливается. Останавливается на этом и, конечно же, перестает смотреть в надежде на телефон, проходить мимо квартиры Гарри каждый день в ожидании движения, света, хоть чего-нибудь, не перекручивает в голове их разговор снова, и снова, и снова. Разумеется, он не делает всего этого и не думает об этом. Семестр подходит к концу, декабрь не за горами - на следующей неделе, если быть точнее - а Гарри Стайлс просто мальчик, который может не считается, а может и считается другом. Все вот так вот просто. Да. Так просто.***
Они сидят в библиотеке - даже Найл - и прошло уже четыре дня с тех пор как Луи видел Гарри. - Не волнуйся о нем, - заверил Зейн, смешивая слова с облаком дыма, Луи улыбнулся, кивнул и сменил тему разговора в более светлую и смешную сторону, в то время как винтики его мозга беспрестанно крутились. И Луи бы в жизни не приклеил к своим чувствам ярлык 'беспокойство', еще чего, но он продолжал думать о Гарри, несмотря на бормотания и обещания Зейна. Поэтому неудивительно, что он думал о нем и сейчас, пока остальные парни сидели в тишине и занимались своими делами: Зейн выделял строки в романе, Лиам судорожно щелкал по макбуку, голубой яркий экран подсвечивал черты лица, окутанные тревогой, Найл выстукивал ровный ритм ручкой об столешницу, притворяясь, что читает свой конспект, потому что пятое кресло за столом - кресло, находящееся в углу, окруженное полками с книгами и толстыми деревянными стенами, на которых остались царапины еще с прошлого века - пустует. Потому что это личное кресло Гарри, им же провозглашенное таковым. Он потребовал его как собственное место, потому что оно "романтичное, одинокое и достаточно уединенное, чтобы оставаться поэтичным." В тот раз Луи подавился смешком, даже кинул в парня кусочком ластика, что заставило того нахмуриться и кинуть в ответ скомканный лист бумаги, сейчас же Луи даже понимает его слова, наблюдает за силуэтом кресла в тенистом одиночестве, забытом и заброшенном в уголке. Он чуть не поддался искушению и не сел в него, чтобы хоть как-то развеять гложущую тоску, которое оно вызывает. Луи теряется в своих мыслях, смотрит на пустующее кресло, когда мимо них проходит худой, богато одетый джентльмен, останавливающийся сразу же, как видит Лиама. - Лиам Пейн! -здоровается он, и Лиам поднимает глаза, наполненные высасывающим из них жизнь стрессом. Мужчина улыбается, его отглаженные брюки и накрахмаленный жакет контрастируют с одинаковой, из грубого хлопка и полиэстера, формой парней. - Мальчик Уильяма Пейна, я прав? Лицо Лиама тут же расплывается в напрактикованной улыбке, вялые движения превращаются в совершенные, идеально отточенные. - Правильно, сэр, - улыбается он, встает, с удовольствием трясет руку мужчины. - Твой отец рассказывал нам, как хорошо вы заканчиваете этот семестр. Лиам натянуто смеется, скромно пожимая плечами. - Ну, я надеюсь на это. Мне нравится придерживаться отметок, достойных моих способностей. Мужчина одобрительно улыбается, оценивая Лиама своим старым высокомерным взглядом. Луи хочется прыснуть ему в лицо водой из бутылки. - Твой отец говорит, что ты достиг отличных результатов по ведению студенческой газеты. Мы гордимся нашей газетой - она должна поддерживать свою репутацию. Ты ведь это понимаешь? - Да, сэр. Луи закатывает глаза. - Он сказал, что, скорее всего, ты займешь его место раньше, чем мы предполагали. - Это, наверное, должно быть комплиментом, но Лиам выглядит напуганным. - Мы с нетерпением ждем результаты твоей работы к концу года, Лиам. Ты никогда не разочаровываешь. Лиам смеется снова, едва скрывая истерию, мужчина улыбается в ответ, совершенно этого не замечая. - И, надеюсь, никогда не разочарую! - вежливо улыбается Лиам до морщинок вокруг глаз. Мужчина кивает в последний раз и похлопывает Лиама по спине. - Я пойду. Передайте своему отцу от меня привет. - Разумеется, сэр. Хорошего вам дня, сэр. Как только мужчина уходит, Лиам падает в кресло, в широко открытых глазах паника. - Мой отец говорил обо мне? - шепчет он. - Что он говорил?! Как я должен работать под таким давлением? Почему он так со мной поступает?! Луи не видел такого Лиама еще никогда. И, честно говоря, ему кажется это забавным. Он ухмыляется и подавляет смешки, наблюдая, как лицо Лиама бледнеет с каждым бешено брошенным словом. - Потому что он гордится тобой, - мурлычет Зейн в ответ, отвлекаясь от книги. Лиам обхватывает голову руками. - Да. Ну а я его ненавижу. - Нет, неправда. У тебя всего лишь стресс,- успокаивает Зейн и сразу же подходит к нему сзади, принимаясь за массирование плеч. Луи, поднявший ноги на стол, одетый в спортивные штаны и жующий карандаш, бросает взгляд на пару. - Если услышу хоть один сладкий шепоток между вами двумя, то не колеблясь ударю обоих по яйцам. Найл хохочет, Зейн смеется, и Лиам смотрит на него с ужасом. - Просто сказал, - бормочет тихо Луи, не в силах удержать ухмылку, и Найл смеется громче, звук наполняет тихие, простирающиеся в бесконечность сводчатые потолки, отражается от пыльных полок, старого ковра, древних книг, мраморных статуй и пустого одинокого стула за их столом. О котором Луи продолжает не думать. Зейн кладет в знак успокоения и поддержки руки Лиаму на спину. Второй раз тишина нарушается лишь спустя час. - Все, заебался. Я хочу в город, - говорит Найл, швыряя тетради на стол и резко вздыхая, пошатывая немой воздух в библиотеке. Три пары глаз одновременно смотрят на него. - Будний день! - объясняет Лиам, обиженный от одной только мысли о предложении Найла. Найл пожимает плечами. - И? Мы раньше каждый день недели ходили куда-нибудь. - Ох, вот это времена были, - с наигранным блаженством присоединяется к разговору Луи, осматривая стопки книг и разбросанные бумаги. - Я бы хотел сходить... - Ты бы хотел сходить куда? - кричал бы Лиам, если бы не был в библиотеке. Луи поднимает брови. - Что с вами двоими?? Как вы можете думать о прогулках по городу, когда у нас экзамены, и бумаги, и статьи, и сроки, и конспекты, и чертежи, и встречи, и... - С каждым словом его голос становился на октаву выше, пока Зейн не обнял его за напряженные плечи, бормоча успокаивающие слова на ухо, и прервал словесный список из всего, что висело у них над головами и нещадно напоминало о предстоящем. - Все хорошо, Ли. Все будет в порядке. Ты будешь в порядке. Шшш, - шепчет он мягким тоном, нежно потирая пальцами слегка дрожащие руки Лиама. Луи смеется, Найл удивленно смотрит на спектакль. - Окей. Так что, идешь, Томмо? - спрашивает Найл, поворачиваясь лицом к Луи. Он вздыхает. - Не, приятель. В идеальном мире я бы с удовольствием, но раз уж все так... - Ладно, - заключает он, вскакивает с кресла с ручкой во рту и тетрадью подмышкой. - Как хочешь. Хорошего времяпрепровождения, парни. Пока, сладкий, - добавляет он, целуя Луи в щеку и направляясь к двери. Луи смотрит ему вслед, не зная, любить или убить засранца. - Клянусь, Ирландец. Если ты закончишь семестр с лучшими оценками, чем мои, я твою кожу сдеру живыми руками. Найл останавливается и поворачивается, поднятые вверх брови почти не видны из-за скрывающих их волос. - Немного жестко, не кажется? Луи осматривает себя - носки, которые он носит вот уже какой день, потрепанные штаны с огорчающим оранжевым пятном от спагетти, которые он ел прошлой ночью, еще следует упомянуть о заросшем щетиной лице или спутанных скоплениях засаленных волос, если их можно вообще так назвать. А все потому, что он тратит на учебу больше времени, чем на ванну и сон вместе взятые. И потом смотрит на Найла. Солнечного, золотистого, чистого и спокойного Найла. - Не кажется. И Найл смеется, откидывая голову назад, обнажая чистые и белые зубы, и после, больше ничего не сказав, выходит за дверь и идет в лишь ему известном направлении. - Ты еще говоришь что-то про меня с Лиамом, - дразнит Зейн, ухмыляясь. - Да. Потому что мы с Найлом не трахаемся, как делаете это вы, - с фальшивой надменностью говорит он, что только заставляет Зейна улыбнуться еще больше, а Лиама открыть глаза сильнее. И он возвращается обратно к книге, твердо игнорируя переглядывания Зейна с Лиамом и пустое кресло в углу.***
Прошел еще один день занятий - и успешно сдан еще один экзамен (господи, он правда справился? он не спит?) - Луи направляется к Гарри, заранее готовит себя к тишине, которая встретит его у двери, на улице покрапывает ледяной дождь, на голову надета тонкая шапка, едва закрывающая покрасневшие кончики ушей. Он достает телефон и думает, что написать - действие, уже вошедшее в привычку. Набирает: 'По-любому меня снова встретит закрытая дверь. Знаешь че? Просто ответь мне, чтобы я перестал смсить тебе, а то как чокнутый выгляжу.' Ноги сами проходят сад, поднимаются по лестнице, Луи без всяких надежд поворачивает блеклую металлическую ручку и толкает тяжелую деревянную дверь и - и она открыта. Он чуть ли не падает внутрь. Прежде чем он успевает среагировать - его сумка, висящая на плече, тянет вниз резко и быстро - он слышит шорохи и замечает движения вне его линии видимости. - Луи Томлинсон, - встречает его голос, и вместо чувства огорчения, появляющегося в животе Луи каждый раз, когда он уходит с пустыми руками, его словно что-то парализует и блокирует воздух. Потому что он не ожидал увидеть Гарри, настоящего Гарри, стоящего на настоящих ногах на настоящем полу. Также он не ожидал увидеть его... держащего чашу с клубникой? И в красном костюме и галстуке-бабочке, ярко улыбающегося и предлагающего ягоды в позолоченной чаше. Если честно, он ожидал Гарри, если вообще увидит его, погруженного в пучину отчаяния, если учитывать, что с возвращением Деса пришли и, похоже, непредвиденные осложнения. Что бы он ни ожидал, его встретил абсолютный контраст. - Клубничку? - предложил Гарри, словно он в рекламе, и сейчас режиссер прокричит: "снято!" - Это мой новый фетиш. Луи молча закрывает дверь, его шапка почти спала с головы, толстовка задрана, сумка валяется на полу. - Гарри, - шокировано говорит он, смотрит на совершенно неожиданную картину перед ним. - Ты вернулся. Гарри в ответ улыбается, в той самой своей идеальной очаровательной форме, только теперь без лицемерия. Луи тоже улыбается. И он чувствует счастье, растекающееся по телу, хоть и не понимает, что происходит, вид его со стороны, наверное, недоумевающий и растерянный. - Хм, кто-то в хорошем настроении, - он жадно смотрит, по-прежнему переваривая детали ситуации. Гарри? Красный Костюм? Клубника? Осенью? Гарри? Вернулся? Счастливый? - Они изумительны, - отвечает Гарри на вопрос, который не задавали, вытаскивает клубнику из чаши, подносит к губам, оттенком идеально совпадающими с цветом ягоды. С самодовольной ухмылкой, вызывающей так много вопросов, он вонзается в плод, позволяя соку ягоды потанцевать на мягких подушках губ, прежде чем полностью захватить клубнику, сомкнув их, после деликатно поднося пальцы ко рту, отрывая стебелек и кладя на стенку чаши. Луи долго на него смотрит, затем оправляется и соединяет вместе ступни с характерным шорохом. Он не хочет нарушать атмосферу хорошего настроения. Правда. Не хочет. Тело покалывает от любопытства и беспокойства, в голове крутится тот таинственный телефонный звонок, вытащивший Гарри из дома по первому зову, он заставляет себя слегка улыбаться, осматривая лицо Гарри - спокойнее, расслабленнее, счастливее, чем тот последний раз, когда Луи его видел. Самое настоящее "искреннее" счастье, на которое Гарри способен, и это прекрасно, но и пугающе одновременно. Потому что, как он успел заметить, жизнь Гарри состоит из противоречий, резко сменяющихся событий, неустойчивости, ошибок. Счастье - это хорошо, несомненно, но что с ним будет, когда он столкнется с трудностями? Сейчас он счастлив, а если что-то случится? Может, следующая проблема его разрушит? Выжмет досуха, похоронит заживо, столкнет с пути и превратит в огненную катастрофу? Луи не знает. Он смотрит на Гарри и спрашивает: - Где ты был? Что случилось? - самым беспечным тоном пытается создать видимость чистого любопытства. Не удалось - слова ломаются на концах. Гарри сглатывает, в глазах отражение слов, его реакция, его ужас. Он смотрит на чашу в руках, губы сжимаются в невыразительную линию. Он не двигается и не отвечает. Луи вздыхает, стягивает шапку и трет глаза костяшками пальцев. Ему нужно прекратить быть таким настойчивым - парень просто не может выдержать. - Окей, слушай, - говорит он и близко подходит к Гарри, жестикулируя руками, он замечает, что парень делает едва заметный шаг назад. - Я знаю, что у меня нет никакого права знать, знаю, что все это - не мое дело, и что я не должен давить на тебя вопросами, на которые ты не хочешь отвечать. И я хочу извиниться за это. Я надоедливый, знаю, пиздец надоедливый, и мне бы хотелось сказать, что я перестану спрашивать тебя, но я не перестану. Прости меня за сейчас и за все последующие разы. Но скажи, хотя бы... сделай так, чтобы я поверил твоим словам, скажи, что все хорошо. Чтобы, знаешь, мне не нужно было беспокоиться о том, что ты иногда просто выпадаешь из реальности или игнорируешь. Потому что я... - Речь обрывается, Луи подбирает слова. Плечи Гарри напряжены, брови нахмурены, и он молчаливо ждет. - ... Мне ужасно нужен репетитор. И осталось слишком мало времени, чтобы искать другого. И хотя бы поэтому, как репетитор своему ученику, можешь сказать мне, все ли хорошо? - Луи заканчивает, подытоживая улыбкой, встречается взглядом с Гарри, сразу же чувствуя, что вес, с которым давил разговор поначалу, уменьшился, незначительно, но стало легче. Гарри издает непонятный звук, выдыхая (фырканье? сдавленный смешок? что это?), и поднимает взгляд к стене. На лице оттенок улыбки, но он по-прежнему ничего не говорит, переносит весь вес и напряженность на того, кому все еще некомфортно. И Луи пытается снова. - Что если мы поговорим специальным кодом, м? Гарри поворачивает голову, смотрит на него взглядом, полным удивления. - Если все... так себе, дай мне одну клубнику. Но если все круто, дай мне две. - Он делает паузу. - С зелеными стебельками. - Улыбается. - Я даже съем их. Из Гарри вырывается смешок; все лампочки в комнате лопаются, жизненно важные органы Луи скручиваются, выжимая все соки, он мысленно документирует день, когда смог заставить Гарри посмеяться. - Они обе должны быть со стебельками? - уточняет он, все еще удивленный. - Да, конечно, - кивает Луи, чувствует, как его щеки дергаются, пока Гарри внимательно рассматривает ягоды. Он роется в чаше, пальцы нежно проходятся по ягодам, аккуратно рассматривают каждую, вскоре он выбирает две и кладет их в полузакрытый кулак. Вытягивает руку, смотря вниз, и предлагает Луи. Луи незаметно облегченно выдыхает через нос и сморщивает нос, как только видит их - с одной все нормально, красная, со стебельком, но другая... напоминает изюм. Будто ее уже прожевали. - Эм, - он смотрит на пурпурный комочек, лежащий в ладони Гарри, тыкает в него указательным пальцем. - Потрудись объяснить, почему ты выбрал эту? Хочешь, чтобы у меня было пищевое отравление? Улыбка Гарри (да, он до сих пор улыбается - возвращение отца сделало с парнем чудеса) дергается в уголках. - Мне он нравится, - медленно говорит он в протесте. - Я его специально выбрал. Луи поднимает взгляд. - Его? - Алоизиус. - Алоизиус, - невозмутимо повторяет Луи. - Ты назвал сморщенную клубнику Алоизиус. Гарри гордо сияет, встречается с Луи взглядом. - Да, - кивает он, слабую улыбку освещают ярко-блестящие глаза. - Ладно. Я просто спрашивал, - говорит Луи и вытягивает ладонь. Без лишних слов Гарри сваливает свои сокровища к нему в ладонь и вытирает собственную об штаны, он, кажется, светится от счастья. Луи улыбается и смотрит на руку. Он еще никогда не был так рад каким-то красным ягодам. - Я рад, знаешь, - после паузы говорит он. Гарри поднимает взгляд снова. Луи смотрит в ответ. - Что все хорошо, - объясняет он, кивая на свою ладонь. Понимание расцветает на его лице, он кивает. - Я тоже, - тихо говорит он, на его лице еще осталась тень улыбки, заставляющая рот Луи расплываться шире. Луи держит в руках клубнику, смотрит на Гарри. Его настроение взлетело вверх, окружили одновременно чуждые и знакомые чувства, и все, что он может - это смотреть на мальчишку перед ним, блистающего в матово-красном, напоминающего человека, такого настоящего, разбивающего фасады и преграды между ними, ему хочется протянуть руку и коснуться его, просто убедиться, что он реальный, что это все реальность, а не сумасшедшие таланты его фантазии. Он толком не успевает насладиться своими глупыми мыслями, так как Гарри поворачивается, аккуратно ставит миску на стол, склоняет голову и возвращается взглядом к Луи. - Но почему? - неожиданно спрашивает он, его нахмуренность возвращается. Луи это не то, чтобы расстраивает, скорее заставляет сердце невольно сжаться. - Почему что? - спрашивает он, искренне не понимая. - Почему тебя это радует? Вот и все. Тихий вопросительный тон голоса Гарри, способный раздробить кости Луи за одно мгновение. Он удивленно поднимает брови из-за неожиданно резкого вопроса и неподдельного любопытства, кладет руки в задние карманы, покачивается на пятках, пытается сделать наиболее равнодушный вид. - Потому что. Мне правда нужен репетитор. Короткий маленький смешок вновь вырывается из Гарри (сейчас, возможно, взорвется Солнце), он сразу же перебивает себя, оставляя лишь слабую улыбку на губах, запихивает глубоко внутрь смех и сажает на привязь, скрывая от мира. Так нельзя, ну же, так нельзя. Он не должен скрывать свой смех и улыбку. Он должен поднять подбородок к небу и освещать улыбкой мир. - И. Ну, - Луи замолкает, побаиваясь сказать следующее. - Ты мой друг. Вот. Все. Он сказал. Он смог. Гарри поворачивается, внимательно смотрит на Луи, брови нахмурены сильнее. - Луи... Я не завожу друзей. Луи выпускает струю воздуха, покачивается на пятках еще раз, трясет головой с преувеличением - делает все, чтобы скрыть разочарование. - Я даже не знаю, Кудряшка. Будет довольно неловко, если ты скажешь это парням. - Он кидает взгляд на Гарри, наблюдающего за недвижущейся чашей с ягодами, наполовину повернутого от Луи. Он чувствует - чувствует границу, на которой они балансируют. Он знает, что один неосторожный шаг отшвырнет Гарри в противоположную сторону, отгородит его от попыток Луи сблизиться, таких аккуратных и незначительных шажков для него самого, но таких сильных, резких и интенсивных для мальчика, который едва может принять идею, что кого-то заботит его присутствие в этом мире. Луи улыбается, заканчивает мелодичным голосом: - И я даже не буду говорить о том, как грубо это с твоей стороны, ведь я стою прямо перед тобой и объявляю себя 'другом'. Гарри поднимает на него взгляд. Луи ждет оправдательный приговор. - Ты не будешь есть ягоды? - внезапно спрашивает Гарри, Луи может только моргнуть, нет, это не то, что он ожидал, но... раз сработало, то ладно. Гарри все еще в комнате, не хлопает дверьми, не выталкивает его из квартиры, не строит стены неведомого равнодушия в своих глазах. - Конечно, буду, - отвечает Луи сразу же, несмотря на парализующее удивление, и закидывает их в рот, игнорируя острые морщинки Алоизиуса, чувствуемые языком. Он жует, сначала решительно, потом вдумчиво, сок наполняет рот. - Знаешь, должен признаться, - невнятно говорит он, - это самая лучшая пережеванная ягода, которую я когда-либо ел. С лица Гарри исчезают беспокойство и неловкость, раньше обрамляющие его, и вместо них рисуется маленькая глупая улыбка. - Она не пережеванная! - настаивает он, тон такой детский, что Луи непроизвольно улыбается. - Это был корм твоей совы? - продолжает он, увлекшись, и короткое фырканье Гарри рассеивается по комнате и распадается на части, падает на кожу Луи и заставляет ее гудеть. - Поэтому тебя так долго не было? Искал своего Хедвига? Теперь кормишь меня тем, что она оставила и улетела? Гарри закатывает глаза, но на губах по-прежнему играет улыбка, он подходит к серванту. - Давай выйдем наружу. Занятие подождет до следующего раза. Сегодня прекрасный день, - он открывает стеклянные двери шкафа и рассматривает чашки. Луи ничего не отвечает, наблюдая за мрачным небом и холодным дождем за окном. - Эм. - Идеальная погода для пикника, - продолжает Гарри, достает две чашки и мягко закрывает двери. Он поворачивается и ожидающе смотрит на Луи. - Что скажешь? - Скажу, что ты сумасшедший, потому что снаружи пиздец холодно. И мокро. И мы можем умереть, если устроим там пикник, - отвечает Луи, все еще ощущая холодные капли на коже после его короткой прогулки до квартиры Гарри. Ну уж нет, он не собирается в конце ноября отправляться на пикник. И разве Гарри не относится к утонченным существам, любящим комфорт и тепло? Гарри вздыхает, закатывает глаза и берет со стола чашу с клубникой обратно в руки. - Не будь занудой. - Я не зануда! - возмущается Луи, Гарри предлагает ему небольшую красную чашку с рисунком воробья. - Твоя любимая, да? - спрашивает он, Луи смотрит на объект и кивает, принимая чашку. - Я не буду устраивать пикник вместе с тобой, - заключительно говорит Луи, крутит фарфор на трех пальцах. - Будешь. Я люблю дождь. - Смешно, потому что я - нет. Наверное, правильнее сказать, что я его ненавижу. Это вообще дождем нельзя назвать - скорее снег. Учитывая, что уже зима. Гарри даже не слушает его, уже выходит за дверь. - Хей! Ты куда? - Луи устремляется за ним. - К Зейну, - сразу же реагирует Гарри, голова высоко поднята. - Зачем? - Ради пикника. Хочу присутствие всех. - Ты курил что-то? - Конечно же нет, - легко отвечает Гарри, и разговор заканчивается, они поворачивают за угол к башне Зейна. Луи следует за Гарри, быстро поднимающимся по лестнице, он не понимает, что происходит, его мозг категорически отказывается принимать это как что-то нормальное, они доходят до двери Зейна, открывают ее и видят Зейна, Лиама и Найла, распластавшихся в различных позициях, на их лицах либо скука, либо истощение от стресса. - Мои дорогие! - напыщенно здоровается Гарри, разводя руки в знак приветствия. Луи закатывает глаза, наблюдая за ним. - Вы приглашены на пикник. Снаружи. Прямо сейчас. Возьмите свою чашку. Луи фыркает. - Ты правда считаешь, что кто-то согласит- - Не такая уж плохая идея, - прерывает Зейн, смотрит на них со своего места, окруженный книгами и тетрадями. Чего, блять? Зейн поворачивается к Лиаму с вопросительным выражением лица - ждет его ответа. - Отрицательный ответ, - автоматически отвечает Лиам, не отрываясь от бумаг, Луи облегченно вздыхает. - Знаешь, сколько всего мне еще нужно сделать? Я еще даже не начал заполнять программные бланки распределения, Зейн. Даже не начал, - настойчиво объясняет он, поднимая взгляд. - Я за Пейна. Вы вообще были на улице? Там же ебаная Антарктида. Нет уж, я лучше здесь останусь, - поддерживает Найл - он с комфортом лежит в кресле и переписывается по телефону. Зейн закатывает глаза, Гарри надувает губы, и Луи мысленно двигается в победном танце. Внезапно Зейн встает, тянет Лиама за руки, пока он не оказывается в устойчивом стоячем положении. - Давай, милый, тебе нужен свежий воздух. Будет весело. А оставшийся вечер, и, если понадобится, ночь, будем заполнять твои бланки, хорошо? Лиам смотрит взглядом обиженного ребенка, глупо надувает губы, смотрит в умиротворяющие бассейны Зейна, которые кто-то может назвать 'глазами'. Луи буквально видит, как красный чертик на его плече заставляет его сдаться, в поражении опустить плечи и устало кивнуть. - Ладно, - говорит Лиам и смотрит на Гарри. - Я иду. Гарри светится широчайшей улыбкой. - А я нет, - бормочет Найл с кресла. - Я куплю тебе стриптизерш, алкоголь и отмечу твои безупречные барабанные способности друзьям отца, - предлагает взятку Гарри нетерпеливым, настойчивым голосом. Найл резко встает. - Пикник так пикник. - Блять, огромное спасибо, парни, - Луи вскидывает руки в воздух, парни начинают утепляться, надевая более теплую одежду - стильные свитера и кожаные ботинки. Он осматривает свое одеяние - бордовые узкие джинсы, белые конверсы и серую толстовку на молнии, сделанную, грубо говоря, не из самого толстого материала. Не то чтобы он одет не по погоде, но по сравнению с одеждой остальных - словно голый, честное слово. - Я умру от переохлаждения, - он поджимает губы и бросает на Гарри злой взгляд. - Чтобы этого не случилось, тебе нужно пить много чая, - объясняет Гарри, инструктор хренов, Луи с широко открытыми глазами и приоткрытым ртом наблюдает, как парни начинают метаться по комнате, реально заваривают чай в чайнички. Луи массажирует виски. Пиздец, во что превратилась его жизнь?***
Они вышли на улицу, покрапывает ледяной дождь (или, как сказал Найл "Это ледяной гигант писает"), и единственная причина, по которой Луи вытащил свою задницу на улицу - это лицо Гарри. Лицо Гарри, сияющее как елка в новогоднее время, Луи никогда не видел его таким раньше, поэтому самоотверженно терпит холод, якобы не понимая, что завтра может проснуться с не самым лучшим самочувствием. Потому что, блять, если Гарри наконец-то вернулся, его отец нашелся, и он кажется счастливым, то устроим гребаный пикник в разгар зимы. Почему нет. Даже сказать больше нечего. По крайней мере, Лиам взял с собой мяч для футбола. К ужасу Гарри. - Мы же договаривались на пикник, - настаивает он со стоном, стоит в своем красном костюме, вертит в руках чашечку, розовый румянец облизывает щеки и кончик носа. Но все его игнорируют, делятся на две команды - Зейн и Лиам против Луи, Найла и Гарри - и начинают накидывать и пасовать мяч друг другу. Они играют около часа, бегают, окутываются в серый холодный воздух, который насквозь мочит их свитера и пачкает обувь. Зимний холод бодрит, призывает замороженные конечности двигаться, и, если честно, Луи благодарен, что Гарри настоял на своем и вытащил их в такую погоду на улицу. Их кожа бледная, щеки раскрасневшиеся, они смеются, выдыхая теплый пар в морозный воздух, заполняют тишину лужайки перед университетом возгласами и криками, делают все ярче и смешнее, хлопают руками, шлепают по задницам, хвалят и насмехаются над навыками друг друга. Все идет хорошо: Лиам, как всегда, великолепен -- "Я в команде, ты же знаешь", - перед игрой сказал он, - и Зейн, к неудивлению, хорошо умеет управлять мячом, Найл хорошо натренирован, и Луи, разумеется, не новичок в спорте, но Гарри... Ну. Один раз он пытался ударить по мячу и тут же запнулся, распластавшись по земле. - Черт, - шипит он, сидя на траве, слегка покрытой инеем, рассматривает ладони и грязный костюм. Конечно же он надел костюм для 'пикника', несмотря на то, что был предупрежден об игре. Конечно же. - В следующий раз повезет, Стайлс! - игриво кричит Найл, пробегая мимо на другую сторону газона к Зейну и Лиаму. Луи было хотел побежать за ним, но что-то завораживающе жалкое было в неуклюжей позе Гарри на земле, в его косолапо поставленных ногах, траве и грязи, покрывающей почти каждый дюйм костюма. Его надутые губы и расстроенное выражение лица, пока парень пытался встать, заставили Луи глубоко вздохнуть. - Хватайся, Кудряшка. Пока не примерз, - сказал он, предложив руку и не в состоянии скрыть улыбку. Гарри затормозил, посмотрел на него снизу вверх сердито-детским взглядом, его щеки горели то ли от холода, то ли от смущения, но он все же схватился за руку и неуверенно поднялся на ноги. - Футбол глупый, - бормочет он и трет место, где находятся часы. Наклоняет голову и рассматривает ноги. - Футбол веселый, - поправляет Луи. - Я плохо играю, - хмурится Гарри и смотрит куда-то вдаль. - Всегда плохо играл. - Поднимает взгляд на Луи, тот задержал дыхание, замер, поставив руки на бедра, не обращая никакого внимания на шапку, которая вот-вот упадет с головы из-за пары резких движений. Гарри неуверенно тихо продолжает. - Мне никогда особо спорт не нравился. Мой отец хотел, чтобы я был в этом хорош, я думал, что... Я даже в школе... - он прерывается на каждом слове, ковыряет ботинками землю и с силой сжимает запястье. Наконец, он снова смотрит на Луи несчастным беспомощным взглядом. - Я абсолютно не понимаю, что делаю. И Луи взрывается в смехе. Что заставляет губы Гарри совсем немного дернуться, а лицо расслабиться. - Не смешно, - спорит он, но губы растягиваются, а Луи только и может, что смеяться, запрокинув голову назад и обвив руками живот. Гарри пытается сохранять угрюмый вид. - Хей! Чуваки! Вы играете, нет? - внезапно кричит Лиам, напоминая о еще троих людях на поле. - Да, да! Минуту! - наконец Луи подавляет смех и кричит в ответ. Взгляд Гарри возвращается обратно к земле. Он кусает губы. - Знаешь, я могу научить тебя, - слегка улыбается Луи. Гарри поднимает голову. - Может я не хочу, чтобы меня учили. Луи пожимает плечами. - Тогда просто игнорируй меня. Я все равно научу. Гарри продолжает смотреть. Луи принимает это за зеленый свет. - Окей, во-первых, твоя поза совершенно неправильная. Тебе нужно переместить свой вес, вот так, - Луи кладет свои руки на руки Гарри, и слегка тянет вперед, чтобы Гарри встал в соответствующую позу. Захваченный врасплох, Гарри смотрит на лицо Луи, не моргая, близко, Луи смотрит на их ноги, показывая, как нужно встать. Но Луи продолжает говорить, и его руки все еще ненавязчиво лежат на руках Гарри, тот следит за каждым движением, в глазах - что-то неопределимое, на лице беспокойство, спустя пару мгновений он резко отстраняется от Луи. Черты лица напряженные, сухие, холодные, он оглядывает горизонт и двор, на Луи не смотрит. - Я хочу поиграть в новую игру, - внезапно объявляет он, отходя от Луи, голос слегка дрожит. Луи моргает. Что только что случилось? Он осматривает Гарри - ноги того словно дрожат, руки пытаются себя чем-то занять. - Эм, в какую игру? - спрашивает он, не понимая, что еще говорить, подносит руки к бокам, пытаясь унять чувство жжения под кожей из-за внезапных перемен. До него смутно доходит, что остальные стоят далеко от них и нетерпеливо ждут. Но ответа он не получает, Гарри уже почти бежит через двор к парням. - Гарри! - кричит он, но тот не поворачивается, ускоряя шаг и целеустремленно куда-то двигаясь. Пиздец, что случилось-то? - Куда это он? - спрашивает Лиам тут же, как Луи к ним подбегает. - Он типа обиделся, потому что дерьмово играет в футбол? - предлагает Найл. Луи вздыхает, натягивая шапку на уши. - Я вообще не понял. Он просто... ушел. Сказал, что хочет сыграть во что-нибудь другое. - Прятки. Все поворачиваются к Зейну. - Прости? - Луи поднимает брови. - Он играет в прятки, - спокойной уточняет Зейн, кивая в сторону, куда отправился Гарри. - Хочет, чтобы мы его нашли. Он всегда так делает. Разумеется. Почему бы и нет. - Блять, давайте просто найдем этого мудачилу и вернемся в тепло. Я ебать как замерз, - жалуется Найл, дергая за веревки капюшона. И они расходятся.***
Гарри находится очень быстро. Вот только теперь Луи хочет, чтобы столько же времени ушло на их поиски, потому что прямо сейчас они прячутся как кучка испуганных кошкой мышек (потому что никто не может отказать Гарри Стайлсу, когда он смеется, холод облизывает его щеки, а в глазах блестит солнце, затеняющееся облаками), и Луи ужасно устал играть, потому что он неудобно устроился на дереве, задница неприятно покалывает от долгой неудобной позы, руки горят от соприкосновения с корой, по которой он нечаянно проехался руками. Да, сегодня Луи реализовал то, что вряд ли бы сделал на трезвую голову: в рекордные сроки забрался на дерево. Где-нибудь за это ему должны выдать значок. Но сейчас ему абсолютно похуй на значки, Гарри нигде не видно, и он не уверен, что его вообще ищут, Луи холодно, он хочет вернуться внутрь и набить живот горячим супом; адреналин, присутствующий в нем ранее, теперь сменился на глыбы льда, постепенно его поглощающие. К счастью, внезапно, любопытная голова Гарри появляется почти под деревом, он осторожно шагает вперед, сощурив глаза, внимательно осматривает весь двор. Луи наблюдает за парнем сквозь голые ветки - тот бесцельно бродит вокруг, осматривает ствол дерева и, походу, собирается идти дальше. Ну уж нет. Луи хочет, чтобы его нашли. Здесь холодно. Он шумно кашляет. Гарри делает резкий круг. - Я тебя слышал! - поглощенный игрой, почти кричит он, глаза пристально рассматривают лужайку, слепо ищут источник звука и даже не догадываются посмотреть наверх. Луи громко вздыхает, выдыхая все свои страдания. - Ты понимаешь, что просто ужасно играешь в эту игру? - говорит он, одной ногой свисая с ветки и слегка покачивая. Гарри резко поднимает голову и встречается с ним взглядом. - Ты что там делаешь? - удивленно спрашивает он. - Без понятия, - улыбается Луи, слегка двигаясь от некомфортного сидения. - Но хуже то, что я без понятия, как слезть. - Он смотрит вниз -- не так уж высоко -- перекидывает другую ногу, приподнимается на руках и слегка пересаживается ближе к стволу. - Я не думал, что ты любитель деревьев, - говорит Гарри, наблюдая за неуверенными действиями Луи. - Правильно думал, - он цепляется рукой за ветку, слегка тянется вниз, ноги предательски дрожат. Настал его смертный день. - Ты любитель футбола, - Гарри внимательно следит за каждым действием. - Не самый ярый, так скажем, - он обхватывает ствол, готовый прыгнуть. Неловко шлепается вниз, едва не падает на землю, фиксирует тело в самой нелепой и странной позе. Блять, он ненавидит деревья. После того, как он устанавливает баланс и убеждается, что прочно стоит на ногах, он замечает, что две ладони держат его по обе стороны талии. Руки держат нежно, едва касаясь, и они... принадлежат Гарри. Гарри Стайлсу. Луи смотрит на руки и плавно переходит на лицо - находящееся очень близко к нему; видимо, Гарри хотел поймать Луи, когда тот прыгал - смотрит на тонкие черты лица и большие глаза, внутри которых бушует шторм и оставляет все таким же неясным, как и небо над головой, вместо крови по венам текут разбуянившиеся эмоции, замерзшее тело непривычно льнет к теплым касаниям, дисгармонируя с этическими соображениями Луи. Но Гарри убирает свои руки и плавно отступает назад, на лице маска спокойствия. Он молчит, в глазах шумят тучи, заполняющие почти все пространство. - Спасибо, друг, - словно придушенно говорит Луи, он чувствует, что улыбается, щеки напрягаются от улыбки без его контроля. Он хочет пошутить о рукоприкладстве или убедить, что не нуждается ни в чьей помощи, но просто продолжает улыбаться и смотреть на Гарри в красном костюме, испачканном травой и грязью, насквозь пропитанном дождем и прилипающем к телу. Его кожа призрачно-бледная, почти сливается с белой тоскливой атмосферой, на шее видны венки, а в кудрях за левым ухом запутался желтый сухой листок. Он выглядит как осень. Луи рефлекторно протягивает руку и мягко вытягивает листок, стараясь не потянуть ни один волосок, Гарри внимательно наблюдает за его рукой, но позволяет дотронуться, слегка недоверчиво смотрит. Луи показывает ему листок. - Листок, - без надобности объясняет он глупым голосом. Его кожа покрывается мурашками. Кажется, что в горле тоже все покрывается мурашками. Гарри продолжает резать его взглядом. А потом внезапно Гарри берет из рук Луи лист и бросает его в воздух, подкидывая, на его лице появляется развязная полуулыбка, стирающая странную атмосферу, неловкость и уныние. Оба смотрят как лист лениво кружится и падает на сырую посеревшую землю, маскируя себя под грязь. - Персефона вернулась к Аиду. Луи не ожидал этого, он с глупым выражением лица смотрит на Гарри, поднимая брови. - Что? Гарри поворачивается к нему, мокрые ресницы спутались и собрались в темные клочки. - Упал последний лист, - объясняет он, указывая на землю. - Деметра плачет, потому что ее дочь вернулась в подземный мир. Луи продолжает смотреть. Но Гарри, кажется, не замечает вопросительного взгляда, продолжает говорить в медленной томной манере, взглядом словно в другом мечтательном мире. - Деметра - богиня плодородия и покровительница земледелия. Погода отражает ее чувства. - Гарри смотрит на серое небо с перистыми белыми облаками, жмурится от света и осадков. - Поэтому сейчас все серое и мертвое. Она грустит, потому что ей одиноко. Она скучает по своей дочери. Луи наблюдает за ним и его губами, формирующими слова из воспоминаний. - А холодно? Потому что она несчастна? - подхватывает Луи, взгляд мечется по лицу Гарри. Тот кивает, по-прежнему уставившись в небо. Луи не может объяснить, почему, но в его животе начинает колоть. Он не знает, связано ли это с Гарри - ведь он счастливее чем когда-либо - но что-то забирается под кожу неуверенным чувством неправильности, недосказанности. Луи сжимает губы, наклоняется за листком и поднимает его. Гарри опускает голову. - Что ты делаешь? - Заберу себе. - Зачем? - испуганно спрашивает он. - Когда Деметра будет скучать по Персефоне, я буду показывать ей этот листок, - объясняет он так, будто разговор логичный. Но Гарри не смеется и не закатывает глаза, Луи тоже этого не делает. - Разве она не будет от этого грустить? - интересуется он с детской наивностью и любопытством. Луи пожимает плечами. - Не думаю. Это будет для нее как напоминание о том, что Персефона рано или поздно вернется. И затем Гарри улыбается, светится настолько, что хватило бы для всей вселенной и заставило бы Луи забыть, что такое солнце и как оно выглядит. Его улыбка завораживает. - Ребята! Мои яйца уже отмерзли! - неожиданно кричит Найл и подпрыгивает к ним, мокрый, тяжело дышит, на голове полный беспорядок. - Мы че, до сих пор играем в эту ебаную игру, или кто-то из вас отморозил себе все мозги и забыл сказать, что его нашли? Гарри и Луи смотрят друг на друга. - Так и думал. Пойдем уже! Остальные ждут. Последний раз посмотрев друг на друга, они идут в квартиру Зейна. Остаток дня наполнен хорошим настроением. Время от времени они что-то учат или пишут - или, скорее, Лиам что-то учит или пишет - развалившись на диване или креслах в теплой сухой одежде, уютно облегающей их тела. Гарри зажигает ароматические свечки ( "Разумеется, с ароматом клубники. Любой другой запах сводит меня с ума." - объясняет он всем присутствующим), Зейн выдыхает сигаретный дым и рисует черным маркером маленькие картинки на коже других парней. На маленьких столиках тарелки с едой, на диване приставки, в воздухе - шутки, разбавленные смехом; смеются не столько от шуток, сколько от хохотаний друг друга, все так по-домашнему, так замечательно. Луи счастлив. Счастлив и стоит возле камина Зейна и пытается пригладить свои растрепанные волосы - сняв, наконец, с головы тусклую шапку, пахнущую травой и потом - когда к нему, внезапно, неторопливо подходит Гарри с чашкой чая в руках, одетый в бордовый джемпер и темно-коричневые штаны. Которые не должны, по идее, сочетаться, но на нем они сочетаются. - Луи Томлинсон, - здоровается он и делает глоток чая, наблюдая за движениями Луи в зеркале. - Наконец-то решил уделить внимание своим волосам? - Мне кажется, все как раз наоборот, - бормочет Луи, приглаживая несдающийся клочок волос. - Они решили уделить внимание мне. Гарри ухмыляется, продолжая смотреть. Его взгляд спокоен и внимателен, и Луи старается продолжать то, чем он занимался, а не пытаться посмотреть в его глаза через зеркало. Даже если хочет сделать именно это. Даже если он уже чувствует довольную улыбку, расплывающуюся на его лице просто из-за того факта, что Гарри специально подошел к нему. Словно они всегда так делают. Словно они друзья. - Я завтра устраиваю вечеринку, - внезапно говорит он, его губы соответствуют джемперу - такие же большие и красные. - В честь конца семестра, разумеется. - Разумеется. - Тебе разрешено прийти. - Оу, разрешено? Правда? - повторяет Луи, поднимая брови и поворачиваясь к кривящему в улыбке губы Гарри. - Смешно то, как ты это сказал. Как будто есть разница, буду я там или нет. Гарри закатывает глаза и встряхивает головой, но губы дергаются в улыбке еще сильнее. - Ты же знаешь, я не особо подчиняюсь, когда мне указывают, - напоминает Луи с ухмылкой и возвращается к зеркалу. - Да. Знаю. Остаток дня наполнен хорошим настроением.***
В конце концов, Найл, Луи и Гарри собираются и покидают квартиру Зейна. Найл идет между Гарри и Луи, держит их за руки и прыгает как с шилом в одном месте (он что-то выпил, пока никто не видел?), и Гарри слегка улыбается, идет за Найлом, тянущем его за руку, пока Луи посматривает на него и громко и язвительно шутит, пытаясь отвлечь себя и не смотреть. Внезапно Найл рвется вперед и бежит на всей скорости, щелкая каблуками - вот сейчас он как никогда похож на лепрекона. - Блять, ты ходячий стереотип! - кричит Луи, и Гарри по-настоящему смеется. Луи останавливается, поворачивается, опускает руки, которые только что прикладывал ко рту и использовал в качестве рупора, и пораженно на него смотрит. Смех? От Гарри? Что? Найл и Луи подсыпал галлюциногенов? Он смотрит на Гарри, пока тот с нежностью, забавой или даже с восторгом смотрит на Найла. Что заставляет Луи улыбнуться и тоже повернуть голову в сторону Найла - тот бегает кругами по мощенной тропинке. - Я, наверное, должен догнать этого маленького придурка, - размышляет Луи, снова смотрит на до сих пор улыбающегося Гарри. - Наверное, - кивает он. - Но, эм, увидимся завтра, да? - спрашивает Луи, прочищая горло для вида безразличия и убирая волосы со лба. - Да, - рассеянно говорит Гарри. - Да, встретимся в моей квартире в пять, как обычно. - Значит, в шесть, да? - дразнит Луи. Гарри ухмыляется, взглядом уставившись на вдалеке бегающего Найла. Атмосфера достаточно спокойная, небо достаточно звездное, и крики Найла и сумасшедшие выходки достаточно комичные, чтобы продолжать разговор в менее-чем-серьезной модальности. Луи прочищает горло, трет нижнюю часть шеи и продолжает: - Что ты, э, делаешь завтра днем? Ну, до наших занятий? - спрашивает он, кусает губу и поправляет шапку. Гарри в замешательстве на него смотрит, слегка нахмурив брови. - Что ты имеешь в виду? Днем? Я не знаю точно, - расспрашивает он. - А что? - Ну, не знаю. Найл, наверное, будет, ну, ты понимаешь, Найлом. Весь день играть на барабанах и чем-нибудь еще. Курить. Пить. Кричать. Смеяться. Дрочить. - Гарри смеется снова, кратко и рвано, он прерывает себя, на мгновение смотрит вниз и вновь на Луи, улыбающегося в ответ. Мимо пробегает мысль, что он вполне может привыкнуть к такому Гарри. - И, эм, я думаю, что тогда наша схема сработала. Не причиню ли я много неудобств, если завтра ты опять меня примешь? Только на пару часов, мне нужно сделать кое-какие задания и переписать пару конспектов. Я принесу с собой ягодное вино, если ты все еще это любишь. - Думаю, с ягодами покончено, - жмурясь, отвечает Гарри. - О, круто. Это ведь все же летние фрукты? Тебе нужно что-то более зимнее, что-то, подходящее сезону. Гарри поднимает брови. - Что же? - Я... не знаю. Что-нибудь уютное. Гарри вздыхает и взглядывает на небо. - Я не выбираю свои интересы, Луи, они выбирают меня. И может потому что день хороший, а может из-за тона, которым Гарри говорит его имя, но Луи кажется, что, может, Гарри действительно слегка очаровательный, когда он не плюется отрепетированными строками или словами мнимого удовольствия. Может, он действительно немного милый. И, может, в нем гораздо больше подлинной жизни, чем думал Луи. Жизни, которую просто нужно заметить, позаботиться, обратить внимание. И, может, настоящий Гарри не так далеко, не затерялся в темных потемках собственного сознания. Или, может, он был потерян, но теперь его что-то вытащило на свободу. - Кто знает, возможно, я смогу убедить их, и они тебя полюбят. Я очень влиятельный человек, - улыбается Луи. Взгляд Гарри возвращается к Луи. - Возможно. Тогда до завтра, Томлинсон. - Приду с утра пораньше, Стайлс. Они обмениваются прощальными кивками - Луи улыбается, Гарри смотрит на ночное небо - и Луи идет в сторону, где недавно был Найл, но уже исчез из зоны видимости. Он останавливается, поворачивается, смотрит на Гарри, чьи руки в карманах длинного черного пальто, а глаза устремлены в небеса. - Приятно видеть тебя улыбающимся, Кудряшка. Почти пугающе и незнакомо, если честно -- как если бы тебе понравились ножки шимпанзе -- Гарри снова смеется, громко, резко и коротко, - но приятно. Гарри не отвечает, медленно качает в ответ головой, закусывает в улыбке губы и поворачивается в сторону своего дома, длинные ноги уносят его в ночь.