Uncle Small Eyes

Ухен собирается в спортзал, когда раздается звонок телефона. На часах около семи вечера. Увидев имя на экране, он сразу же отвечает. Кажется, впервые за долгие месяцы Сонель звонит ему сам, и не просто чтобы поздравить его с днем рождения. - Ты сейчас занят? - тараторят в трубку, и Ухен с трудом воспринимает смысл. Сквозь гудение машин, раздающееся в трубке, ему слышится паника в голосе говорящего. - Нет, но я как раз собирался в тренажерный зал... - Отлично. Будь дома. Пять, и я на месте, - на этих словах Сонель отключается. Ухен опускает телефон. Пять вечера? Пять вечера уже давно прошло. Видимо, Сонель, наконец, съехал с катушек. А быть может, он имел в виду пять утра? Ухен чешет голову, оглядывая кухню. Скорее всего, он хотел сказать, что будет через пять минут. Они использовали такое сокращение, когда еще все вместе жили в общежитии. В то время им некогда было даже договорить предложение, ведь они всегда куда-то сломя голову бежали. Забавно, что такие привычные тогда мелочи теперь вызывают меланхолию. Его квартира выглядит пустой и в то же время захламленной; не самое лучше место для приема гостей. Он вздыхает и пытается запинать куда-нибудь пустые бутылки из-под пива и оздоровляющих коктейлей, которыми он затаривается в магазинчике внизу, но потом решает, что Сонель видел и похуже, и принимается заваривать травяной чай. В процессе он понимает, что Сонель, возможно, пожелает кофе. Они не виделись уже давно; может, Сонель решил завязать с кофе. Спустя семь минут (с опозданием на две минуты), на его пороге, на удивление, появляется не только Сонель. Точнее Сонель, взъерошенный, с очками на носу, одетый в не до конца забранную в джинсы футболку, со свисающей с плеча большой сумкой с нарисованными единорогами и с непонятным существом на руках. Это - ребенок, не старше лет пяти. Ухен в детях не разбирается, поэтому точнее сказать не может. Ему может быть и год. Фиг знает. - Привет, - завидев его, Сонель расслабляется и уверенно проходит в квартиру. Ухен успел подзабыть, какой он высокий и какой невероятной длины его ноги, но эти мысли не задерживаются надолго в его голове, потому что его больше беспокоит ребенок на руках Сонеля. Который сейчас хмурится. И выглядит не особенно радостным. Нет, позвольте уточнить. Он выглядит, как не особенно радостный Менсу. - Ты что... уменьшил Менсу? Сонель дергает плечом, позволяя сумке соскользнуть на пол, и закатывает глаза. - Не тупи. Это Мукель. - А-а. Ухен наблюдает, как Сонель опускает малыша на пол. Мальчик, обретя устойчивость, ухватывается за джинсы Сонеля и украдкой поглядывает на Ухена. Отслужив, Менсу исчез почти на год. Сказал, что путешествовал по миру, пытаясь очистить мысли, ну и всякий бред в его стиле. Короче, кроме фототехники, с которой он уехал, вернулся он еще и с маленькой сумкой-кенгуру. Ухен помнит, какая шумиха поднялась в новостях. Было и судебное разбирательство, хотя он так и не понял, кто подал в суд на кого; потом один журналист не поленился съездить в Америку и отыскать маму ребенка и группу сумасшедших фанаток, заявивших, что они биологические матери. Тогда, когда они еще по старой памяти собирались вместе, ребенок был маленьким и розовым, со светлыми волосиками, и с Менсу ничего общего не имел. Ухен сразу решил, что Менсу хоть и получил родительские права, ребенка не иначе как усыновили. Теперь он, пожалуй, возьмет свои слова обратно. Мальчик кажется точной копией Менсу, не выспавшегося и ворчащего до тех пор, пока его не накормят завтраком. - Мукелли, поздоровайся с дядей Ухеном! – подсказывает ребенку Сонель. Мальчик надувает щечки и отворачивается от взрослых. - Мукелли - большой мальчик. Мне не нужна нянька. - А вдруг вернется тот плохой дядя с маленькими глазками? Зато этот дядя точно знает, как его прогнать! Очень смешно. Раньше все было как раз наоборот. - Правда? - Да, - Сонель бросает взгляд на Ухена, прежде чем продолжить. – Это дядя Ухен с фотографий! Лицо мальчика озаряется интересом. - Дядя Ухен? – он наклоняет голову набок и прищуривается. – Ты уверен? В этот раз уже очередь Ухена нахмуриться. - Да, уверен, просто у него сейчас сильно отросли волосы, и появились морщины, потому что он старый, - Сонель широко улыбается малышу, и, наконец, поворачивается к Ухену. - Я не умею присматривать за детьми. Ты не можешь его здесь оставить, - сразу заявляет Ухен. - Расслабься, Ухен. Тебе всего-то нужно посидеть с ним пару часов. Я вернусь до девяти, обещаю. - Что ты сделал? Ты его похитил? - Что? – смеется Сонель. – Нет, конечно. Менсу уехал на съемку в Пусан, поэтому… Я приглядываю за ним. Да, малыш? – Он с нежностью смотрит на кроху, поглаживая его под подбородком. - Я не малыш! Мукель - большой мальчик! – топает ножкой тот. - Хорошо, хорошо. Елли не прав. У Ухена просто нет слов, и он выдавливает единственное: - Ну, тогда оставь его с кем-нибудь другим! - Я не могу! Все заняты, а мой сценарий, наконец, подтвердили, и мне надо показаться в студии. Я бы взял его с собой, но он будет сонный, и мне не хочется таскать его там с места на место. - А брат Менсу? - А что с ним? – переспрашивает Сонель, все еще перебирая волосы малыша, но все-таки замечает сердитый взгляд Ухена. – О, ну он заграницей со своей девушкой. Вроде как. Фиг знает. А Дэель не берет трубку, так что он не в счет. - А Сонджон? Сонджон обожает детей! - Сонджон на службе. Он пробудет на военной базе до выходных. - Это, конечно, все круто, но у меня уже запланированы дела, - Сонель многозначительно смотрит на его, пока Ухен не добавляет, - мне нужно в тренажерку. Сонель суживает глаза. - Серьезно? Тренажерка? Ради Бога, Ухен, последние несколько лет ты живешь за счет денег, полученных за наш последний альбом, и просто бьешь баклуши. И единственное, что мешает тебе превратиться в запойного, жирного бомжару – это твои походы в тренажерный зал; где ты, как последний кретин, домогаешься до каждой молоденькой юбки. - Что такое «до-мага-ешься»? Сонель опускает взгляд на малыша. - Плохое слово. Елли не должен был произносить это слово. Давай пообещаем друг другу, что больше никогда его не скажем, - он протягивает руку с вытянутым мизинцем карапузу, и тот обхватывает палец Сонеля своим крошечным мизинчиком. Сонель возвращает свое внимание к Ухену. - У него тут есть все игрушки, и он очень самостоятельный. Тебе только надо будет накормить его и следить, чтобы он не приближался близко к окнам и не выпал. Или не поджег что-нибудь. В общем, вспомни, как приходилось присматривать за Менсу с похмелья. Только без обезболивающих и жутких стонов. Ухен вздыхает. Сонель осматривается вокруг и хватает лежащие на кофейном столике журналы «Плэйбой». - А это я конфискую, вернусь – отдам, - сообщает он Ухену, добавляя, - и приберись. Собираясь на выход, Сонель садится на корточки. - Елли ждет поцелуй. Мальчик влажно целует его в щеку. - И веди себе хорошо, ладно? Елли вернется через пару часов. - Почему Мукель не может пойти с Елли? - Мукель обхватывает его за ногу, и Сонель выглядит так, словно разрывается на части. - Детка, ну не веди себя так, ты знаешь, почему. Поиграй немного с дядей, покажи ему своих плюшевых медвежат и драконов, а я вернусь как раз, чтобы рассказать тебе сказку на ночь, - он проводит пальцами сквозь волосы мальчика. Его волосы совсем не похожи на волосы Менсу; они не черные, а причудливого кофейно-шоколадного цвета, они выглядят шелковистыми и опадают водопадом, когда Сонель пропускает их сквозь пальцы. - Только, пожалуйста, не угробь его и не травмируй, и не вбивай ему в голову никаких извращенных мыслей, ладно? – Сонель обращается с этими словами уже к Ухену, и тот переводит взгляд с Мукеля обратно на Сонеля. - Я постараюсь, - Ухен провожает его до двери. - Я бы нашел няню или кого-нибудь другого, честно, но у меня реально горит. Ты моя единственная надежда. Ухен опускает взгляд на малыша, потом опять смотрит на Сонеля. - Почему вообще именно ты приглядываешь за ним? Сонель чешет голову и пожимает плечами. - А кто еще будет? Его отец ведь… - он прижимает ладони к ушам Мукеля, - придурок. А я не могу оставить ребенка с придурком. Такое чувство, что они опять живут в общежитии, им еще нет тридцати, и Сонель все еще при каждой удобной возможности обзывает Менсу придурком. Он еще раз наклоняется и целует Мукеля в лоб, затем уходит в прихожую, где оборачивается и машет рукой. Мукель машет в ответ. Ухен захлопывает дверь. Кто мог знать, что Сонель будет с ребенком таким ласковым и нежным? Ухен раньше любил детишек, потому что их было легко расположить к себе. А этот объявился так внезапно, что Ухен и понятия не имеет, что с ним делать. Особенно потому, что он выглядит как Менсу. У него даже возникает желание потыкать в него пальцем и убедиться, что он реальный. - Ты правда дядя Ухен? - Да. - Елли говорит, что дядя Ухен очень веселый. Ты совсем не похож на дядю с фотографий. - Каких фотографий? Лицо маленького Менсу светится недоверием, поэтому он обходит диван и достает из своей сумки небольшую картонную коробку. - Мне нужно сейчас порисовать, - объясняет он. Ухен вздыхает и оглядывает помещение. У него, конечно же, нет кучи чистых листов, разбросанных по квартире. Он замечает книги, которые Сонгю оставил после себя, и решает, что они сойдут. - Вот, - он произносит. - Елли говорит, что рисовать в книжках очень плохо! – громко восклицает Мукель. Ухен кривится от громкого писклявого голоса. - Ну, я все равно собирался выбросить эти книги. Они мне не нужны. Мукель смотрит на него с подозрением. - Папа тоже говорит, что это плохо, - он все же забирает книги из рук Ухена. - Но я им скажу, что дядя Ухен сказал, что это плохие книжки. Раз эти книжки плохие, то можно. Ухен садится на диван, наблюдая за мальчиком. Тот раскладывает свои карандаши на столе и открывает книгу прямо посередине, затем подползает к сумке с единорогами и вынимает оттуда плюшевых дракона и кита. Кита он сажает рядом с Ухеном. А дракона оставляет у себя. - Это Гронги, - он представляет кита. – А этот дракон – Енджи. Ты с Гронги будешь сидеть тут. А я буду рисовать с Енджи, - он кивает сам себе, довольный своим решением, и направляется к столу. - Я могу смотреть телевизор, пока сижу здесь? - Гронги не любит смотреть мультфильмы без меня, а я сейчас рисую, - Мукель корчит недовольную рожицу. - Вот так, - Ухен поворачивает Гронги лицом к спинке дивана. – Гронги не будет смотреть телевизор со мной. - Но он будет слышать! – настаивает Мукель. - Я закрою ему уши. Это предложение его тоже не осчастливливает. - Ладно, сделаем так… Я буду смотреть телевизор, но не мультфильмы, а просто скучные передачи для взрослых. Это предложение заставляет Мукеля задуматься. - Елли тоже смотрит скучные передачи для взрослых, - он сообщает. Карапуз, вероятно, боготворит Сонеля так же, как и его папочка. Теперь когда Ухен задумывается об этом, этот факт кажется ему забавным. - Сколько тебе лет, Мукель? – он спрашивает. - Мне три. У меня скоро день рождения. - Значит, тебе почти четыре. Малыш кивает. - Так тебе нравится Елли? Он часто нянчится с тобой? Мальчик поворачивается к нему, нахмурив брови. - Елли не нянчится со мной, - он возражает. - Значит, просто приходит иногда поиграть с тобой? Малышу явно хочется что-то сказать, но он молчит, что-то царапая на бумаге. - Папа говорит, что лицо дяди Ухена такое же милое как мои щечки. Ухен смеется. Наверное, Менсу имел в виду, что у него гладкие щеки. - Да, думаю, когда-то это было так. После этого Мукель начинает со звуковым сопровождением рисовать в книгах самолеты, подводные лодки и драконов. Ухен то и дело переводит взгляд с экрана на эти книги; он не уверен, что чувствует в большей степени: сожаление или облегчение. Наверное, что-то среднее. Все равно он собирался их когда-нибудь выкинуть, но в душе упрямо продолжал думать, что Сонгю, возможно, еще вернется за ними. Мукель издает звуки, похожие на взрыв, когда изображает взрыв на бумаге. И по какой-то причине этим он так напоминает Менсу. Какую ностальгию это вызывает – знать, что какое-то особое поведение так типично для Менсу. Он помнит, как раньше у него в рукаве всегда были припасены шуточки на эту тему. Не то чтобы они не поддерживают связь – наоборот. Они часто звонят друг другу. Иногда просто ради того, чтобы позвонить. Раз в год собираются вместе, обычно превращая встречу в попойку. В этом году они даже не встречались, потому что все были заняты. И хотя Ухену кажется, что только вчера они стояли на сцене, – жестокая правда состоит в том, что это было уже давно. Пять или даже шесть лет прошло? INFINITE не оказались вечными, как они надеялись. Шесть из них осознали это и стали жить дальше: вернувшись из армии, Сонгю пытался продолжить заниматься сольной карьерой, но у него выходило сыровато и неаккуратно, а возраст уже не позволял бороться с шумихой, вызванной ошибками. После он стал писать для небольших звукозаписывающих студий, все так же посвящая жизнь музыке. Хоя продолжил карьеру танцора-фрилансера, вернулся в Пусан и открыл танцевальную студию. Дону женился и получил в наследство родительскую сеть ресторанов, специализирующихся на блюдах из кальмаров. Сонель, бросив работу модели, начал писать сценарии для ситкомов. Менсу стал известным фотографом. Сонджон был постоянным ведущим одной телевизионной программы, пока его не призвали в армию. А Ухен? Ухен после армии снялся в паре фильмов, ни один из которых не получил большого успеха. Теперь же Ухену нравится его квартира. Ухен любит прятаться в тени той популярности, что осталась в прошлом. Ухен любит свои треники. Ухену по душе вспоминать, каким он был раньше, а не думать о том, кем является сейчас. Тот двадцатилетний парень, танцевавший на сцене, был Нам Ухен. Нам Ухен из Инфинит. А сейчас он просто играет временную роль. Все продолжили двигаться вперед, но у Ухена просто нет того, к чему стремиться. - Я хочу есть! – малыш вырывает Ухена из мыслей. Он, должно быть, долго на него таращился. Ухен бросает взгляд на часы на экране айфона. Какого черта Сонеля так долго носит? - Да? - Да! - М-м, а что ты ешь? - Я люблю шоколад, но Елли говорит, что его нельзя есть до обеда. Да ладно? Кажется, он не совсем точная копия Менсу? Менсу ненавидит сладкое. - Что… обычно у вас на обед? Мальчик, который видимо еще та хитрюга, замолкает и пытается скрыть самодовольную ухмылку, когда понимает, что Ухен на самом деле не в курсе того, что он ест на обед. - Два мороженых, - он решает, пробуя почву. – И большую порцию блинчиков. Вот такую большую, - он отмеряет половину своего роста. Ла-адно, у парниши явно побольше мозгов, чем у Менсу, надо отдать ему должное. - Значит, блинчики? Это я могу. . Маленький Менсу оживляется при виде еды и горит желанием помочь. Занятый готовкой, Ухен симулирует огромные мучения, за что получает ободряющую поддержку, словно приготовление блинчиков требует высокого мастерства, и Ухен не меньше чем супергерой. Прежде чем сесть за стол, Ухен спрашивает мальчика, тщательно ли тот помыл руки, на что малыш отвечает: - Елли говорит, что если дядя Ухен часами торчит в ванной, то папе нужно подсказывать туда сходить, так что я должен быть где-то посерединке. Эта фраза веселит Ухена больше, чем следовало. Мукель полон вот таких вот маленьких фактов, маленьких мелочей, о которых знают только Менсу или Сонель или Сонджон, но которые звучат смешнее, когда о них говорит карапуз. Доев, малыш вежливо относит тарелку в раковину и помогает Ухену помыть посуду. Он много хихикает и много говорит – прямо как Сонель, когда чем-то взбудоражен. А еще он кажется довольно смышлёным для своего возраста, может составлять сложные предложения и использовать слова, в произношении которых не очень уверен. Разобравшись с посудой, Ухен возвращается к тому, что умеет делать лучше всего – лежать на диване, смотреть новости шоу-бизнеса и посмеиваться над какой-нибудь актрисой, которая неудачно подобрала помаду для выхода на красную дорожку очередной церемонии. Только в этот раз Мукель подходит к нему с маленькой жестяной коробкой в руках. Он смотрит на Ухена пристально и молча, до тех пор, пока Ухен сам не спрашивает: - Что? - Это секретные картинки, но Елли сказал, что я могу их тебе показать. И раз ты приготовил мне блинчики, я могу показать тебе мои картинки! Ухен вздыхает и нехотя садится, похлопывая по свободному месту рядом с собой. Вообще-то он хотел посмотреть новости о знаменитостях. Мальчику же вроде нравилось рисовать? Мукель забирается на диван и открывает коробочку. Ухен видит там стопка фотографий. Ну, конечно же, сын Менсу проявляет к этому интерес, ясное дело. Потом он понимает, что это фотографии, которые когда-то давным-давно сделал Менсу. Мукель вынимает первую фотографию. На ней изображены Сонель и Менсу на дне рождения Дону, когда тому исполнилось 26. Они оба навеселе и с улыбками на лицах. - Это - папа, Мукель любит его больше всех. А это – Елли, которого папа любит больше всех. Мукель любит Елли тоже, но Елли говорит, что я должен помалкивать об этом, а то папа обидится. Он сказал мне по секрету, что он больше всех любит меня. - А-а, - какие интересные подробности. Ухен размышляет, мог ли Менсу действительно сказать, что любит Сонеля больше всех. Вслух. Прямо перед сыном. Мальчик кладет фотографию на коленки, бережно ее придерживая, словно она может рассыпаться, если применить слишком много силы. Следующей он берет фотографию Сонджона, снятого перед одним из концертов. - Это – человек, на котором женится Мукель, когда вырастет. - Ты собираешься жениться на Сонджоне? Ну, удачи тебе. Мукель рассерженно смотрит на него. - Дядя Джон единственный, кто играет с Мукелем в видео-игры, потому что папа и Елли говорят, что от них у меня портится характер. А у меня нормальная ха-рак-тер-ность! Ухен фыркает. - Что у тебя еще тут есть? - Это любимая картинка Мукеля, - он гордо вытаскивает фотографию из коробки. На ней запечатлены они всемером. Ухен не уверен, кто именно снял их, может, один из менеджеров. Кажется, это было во время их промоушена с Be Mine, потому что они одеты в красные концертные костюмы. Ухен стоит с открытым ртом, словно приготовившись отколоть шутку, Сонель позирует на камеру, Менсу принял свою знаменитую «тс-с» позу, Дону над чем-то ржет, Хоя улыбается, на лице Сонджона явно написано: «идиоты», а Сонгю… Сонгю выглядит настолько счастливым, что его глаз вообще не видно. - Папа говорит, что Мукель тоже есть на картинке, его просто не видно. Боже всемогущий, Ухен всерьез надеется, что Менсу не ссылался на сперматозоида, плавающего в его яйцах. - Но я сделал вот так, - он переворачивает фотографию, на обратной стороне которой пририсована фигурка в виде палочки с коричневыми волосами и глазами-бусинками, и стрелка с подписью: «Мокел». – Чтобы я тоже был на картинке. Ухен взъерошивает его волосы. - Это – дядя Хоя. Он немного пугающий, но он хороший дядя. Елли и папа говорят, что они не знают, как лучше его звать, когда он приходит к нам в гости – Ховон или Хоя, но я назвал его дядей Хоей, и он улыбнулся и погладил меня по голове. Я очень люблю этого дядю, но на этом дяде Мукель не будет жениться. Он откладывает фотографию Хои в стопку к остальным. - Это – папа и дядя Дино. Но Елли говорит, что мне нельзя называть его дядей Дино, но тетя Эйми – она жена дяди Дино – смеется, когда я его так называю, поэтому я думаю, что мне можно. Папа тоже говорит, что можно. Почти все его предложения начинаются с «Елли говорит», не забавно ли? - А это Дядя-Невидимые-Глазки, - мальчик морщит нос, указывая на Сонгю. – Он очень злой. Он смеялся над Мукелем, поэтому я ударил его по лицу. И тогда он совсем разозлился, но дядя Дино спас меня! - Ты врезал ему? Теперь ты мой герой! – Ухен разражается смехом. - Потому что он сказал, что Елли бросит меня, и у него будет свой собственный ребенок. Но я ребенок Елли и папы, поэтому Елли не может меня бросить. Кто будет готовить мне еду и укладывать спать? И из-за того, что он был вот такой злой, я сделал вот так, - Мукель рассекает рукой воздух, изображая удар. - М-м, - Ухен прищуривается. - Но, - Мукель прикладывает палец ко рту, - это секрет, никому не рассказывай. - Что именно не рассказывать? - Это… - он опять прикладывает палец ко рту. Только теперь до Ухена доходит: - Что ты сын Елли и папы? Мальчик кивает, продолжая показывать, что это тайна. Воу. Воу. Воу-воу. - Елли кормит тебя и укладывает спать каждый вечер? Мальчик еще раз кивает. - Мукель, а Елли живет с тобой? – его одолевает любопытство. - Да, он покупает еду и все дни проводит со мной, папа готовит только иногда и сидит со мной, когда Елли уходит на работу. Папа занят, потому что ему нужно ездить в разные места, и Елли всегда остается со мной. Мы живем в большом доме. Он прямо как твой. Но у нас еще больше телевизор. - У Елли ведь есть своя квартира. Я там был, она очень большая. Маленький Менсу хмурит брови. - Елли живет со мной и папой, я знаю точно, потому что я тоже там живу. - А где же Елли спит? - Елли спит с папой на большой кровати. Мукель тоже иногда там спит. - Вот как? Просто поразительно. Конечно, он мог догадаться, судя по отношению Сонеля к мальчику. Он был слишком ласков с ребенком, чтобы быть просто нянькой на день. Воу. Если бы такое происходило в общежитии, Ухен уже сдал бы их одногруппникам и стебался над ними каждую удобную минуту. - А что насчет твоей мамы? Где твоя мама? - Я спрашивал об этом у папы, и папа сказал, что мне не нужна мама, потому что у меня есть он и Елли, и они заботятся обо мне. Наверное, он просто еще не знает, какой должна быть нормальная семья, поэтому считает совершенно естественным то, что его родители Менсу и Сонель. - Да, - Мукель настраивает себя на продолжение, доставая следующее фото. – О! А это – дядя Ухен… - он делает задумчивое лицо, попеременно глядя то на фотографию, то на Ухена. Он явно сомневается, один и тот же это дядя или нет, и Ухен его не винит. Возможно, ему стоило хотя бы подстричься; он, наверное, выглядит так, словно только что вернулся с необитаемого острова. - Да, я тот самый дядя Ухен. - Но ты не выглядишь так, как на картинке, ты должен выглядеть так, как на картинке. - Ну, я яркий пример того, как несправедлива жизнь. - Папа говорит, что дядя Ухен – скользкий тип, но ты совсем не выглядишь скользким. Ухен кривит лицо. - Папа говорит, что дядя Ухен однажды сделал торт, но он пукнул и развалился. - Это неправда, торт так запекся, что внутри образовался воздух. И он не сломался: Сонджон, Сонель и Сонгю налетели на него голодными стервятниками. Выглядели как свиньи. Мукель, похоже, почти верит ему, но затем возвращает свое внимание к фотографии. - Елли сказал, что ты заставил Дядю-Невидимые-Глазки уйти, но здесь ты обнимаешь его! Ухен берет фото из его маленьких пальчиков. Их сняли за кулисами. Они смотрят друг на друга и выглядят такими счастливыми. Сонгю обнимает его за плечи, а Ухен украдкой обвил рукой его талию. Фотография сделана в то время, когда у них все было хорошо. До того, как все запуталось, до того, как Кибом влез в картину, до того, как Сонгю стал причиной, почему с утра солнце встает из-за горизонта. Это была та стадия легкой влюбленности, когда любое его прикосновение вызывало стаю бабочек в животе Ухена, когда, под влиянием момента, они целовались со всей страстью, а потом извинялись перед друг другом и смеялись, потому что это было нормально. В те времена они разговаривали о сексе до самых петухов, и каждый раз, когда Сонгю описывал что-то ярко, неспешно, смакуя на языке каждое слово, Ухен закрывал глаза и, лежа в постели, представлял, как Сонгю делал это с ним. Тогда, в этот период легкой влюбленности, он мог врать себе, что все это от того, что ему запрещено встречаться с девушками или от того, что ему просто надо перепихнуться. Сонгю выглядит потрясающе. Он словно сошел с обложки. И вместе они смотрятся так… В этот момент раздается звонок в дверь, затем еще один. Нетерпеливый, как всегда. Ухен вздыхает, и, улыбнувшись Мукелю, идет открывать дверь Сонелю. Мукель подбегает, тотчас обхватывая его за ноги. Сонель берет его на руки и потирается носом о нос мальчика. - Ух ты, Елли не было всего пару часов, а ты уже так подрос! - Дядя Ухен приготовил мне блинчики! – хихикает Мукель. - Дяде Ухену уже пора бы знать, что дети должны есть здоровую еду, а не блинчики, но дяде Ухену простительно не знать – он ведь никогда особым умом не отличался. - Уж извините, не успел изучить хорошенько, чем питаются эти создания, ведь кто-то нежданно-негаданно сбросил мне на голову подарочек. Сонель, вздыхая, опускает пытающего догадаться, о чем ведут разговор взрослые, Мукеля на пол. И в этот момент замечает беспорядок, устроенный в квартире. - Мукель! – тон голоса ругающегося Сонеля идеально отточен. - Посмотри, какой беспорядок ты навел в дядиной квартире! Что мы тебе говорили о том, что после себя надо убираться? – Он обводит взглядом гостиную, замечая цветные карандаши и разрисованные книги, игрушечного дракона, которого Мукелю пришлось посадить рядом со столом, чтобы тот тоже поел блинчиков, игрушки на диване и открытую жестяную коробку с фотографиями. Он сразу бросается собирать все, что Мукель вытащил из сумки. - Извини, Ухен. Он немного неряшливый. Сонель кривит лицо, перелистывая страницы одной из книг Сонгю. - Мукель, нельзя рисовать на книгах! Сколько раз мы уже договаривались насчет этого? - Дядя Ухен сказал, что можно, потому что это плохие книжки, которые нужно выбросить. Сонель цокает языком, взъерошивая волосы Мукеля, и бросает на Ухена извиняющийся взгляд. - Все нормально, мне, правда, не нужны эти книги. Это книги Сонгю. Ухен возвращается на диван и наблюдает за передвижениями парня. Сонель всегда был энергичным. Даже после окончания загруженного графика он, казалось, был готов идти тусить. - Хм, - произносит Сонель, пытаясь одновременно собрать все карандаши, - с чего это у тебя находятся книги Сонгю? - Можно я еще побуду с дядей Ухеном? Можно? - Нельзя, малыш, уже давно пора укладываться в постельку. - Я не малыш, мне можно остаться у дяди Ухена! – Мукель топает ножкой. - Да-да, пусть останется. Я сегодня услышал от него кое-что невероятно поразительное. Не могу дождаться, когда он расскажет мне больше, - скрещивая руки на груди, Ухен позволяет широкой ухмылке растянуться на его лице. - Да? – Сонель замедляет свои действия, видно, что ему становится неловко, и он избегает зрительного контакта. Такое чувство, словно они снова в общежитии, и Сонель съел лазанью, приготовленную мамой Ухена, но никак в этом не сознается. - Ага. О том, как папа и Елли спят вместе в большой кровати. Эта история мне особенно понравилась. Сонель со вздохом поворачивается к Мукелю. - Ты обещал мне на мизинчиках, что никому не расскажешь! - Я не рассказывал! Не рассказывал! Это секрет! – Мукель прикладывает пальчик ко рту, и Ухен тоже, подтверждая, что это их общий секрет. Сонель, хмурясь, продолжает собирать карандаши. - Ему уже давно пора спать. Мне нужно уложить его в кровать. Он, наверное, вскочит сразу, как только Менсу вернется домой. - Это правда? Вы спите вместе? - Это имеет какое-то значение? Мукель, собери фотографии. С неохотой Мукель пару раз поводит плечами, но затем подходит к жестяной коробочке и, хмуря брови, бережно укладывает фотографии на место. Ухен перекрывает Сонелю дорогу. - Как давно? - Ухен, - у него поразительно вредная привычка ускользать от вопросов. Кажется, он бы сейчас даже из окна выпрыгнул, если бы мог. - На его-то лице было черным по белому написано, но я никогда не ожидал от тебя… - Я знаю, это глупо, но… - он бросает взгляд на Мукеля и понижает голос, - когда он вернулся из-за границы, ситуация была другая. - Насколько другая? Сонель пожимает плечами и качает головой. - Я не знаю, - он выпаливает, отводя взгляд и взъерошивая свои волосы. – Я не предполагал, что он уедет вот так вот. Оставив меня. - Ты не боишься? – почти отчаянно спрашивает Ухен. – Журналистов? - Журналистов? Ухен, люди уже не помнят, как нас зовут. Никого не волнует личная жизнь фотографа и сценариста ситкомов. - Сонель, - ему хочется рассказать о Сонгю, потому что он никому никогда о нем не рассказывал. И так много всего нужно рассказать, что он не знает, с чего начать, поэтому не может выдавить из себя ни слова. - Я все! – сообщает Мукель, прижимая к себе одного из плюшевых драконов. - Молодец! Мы проснемся пораньше и встретим папу! – Сонель улыбается и щекочет у него за ушком. Мальчик беспомощно хихикает, уворачиваясь от прикосновений Сонеля. - Спасибо за то, что приглядел за ним, Ухен. Я был рад тебя повидать. И прекрати ходить в тренажерку. Ухен кивает. Сонель тоже кивает. Когда дверь за ними закрывается, квартира вдруг кажется еще более пустой, чем обычно.