***
— Я до сих пор не могу поверить, что полковник сумел взять нам билеты до Акро́и. Судя по чеку, он их в четыре утра купил, но как, кассы в это время ведь закрыты? — Альфонс взглянул на веер своих карт, уже с минуту дожидаясь хода брата. UNO, что на автомате он прихватил с собой в первую поездку с Эдом, оказались очень кстати. Простые карты могли вызвать ненужное внимание взрослых пассажиров, в то время как цветные полностью исключали эту вероятность, ничуть не умаляя интереса игры. — На тебе, так просто я не сдамся! Красный. — Стальной Алхимик уверенно бросил на стол четырёхцветную карточку. Единственную из его нынешнего арсенала. — Ну, наверняка он не самым честным образом приобрёл их; впрочем, пока эти билеты признаны действительными и нас не ссадили с поезда, мне совершенно всё равно, на какие такие жертвы пошёл полковник ради их приобретения. Да чтоб тебя! Это нечестно. Эдвард нахмурился, сверля взглядом очередную пару карт с одинаковым номером, цвет верхней из которых был синим. Альфонс над ним явно издевался: уже несколько ходов подряд выкидывает этот цвет, а Эду остаётся мучиться в своей злости и вытаскивать из запасной колоды карту за картой в надежде отыскать ту самую. Такими темпами ни о какой победе и речи быть не могло. У Альфонса оставалось всего четыре, в то время как у Эдварда дурацких карточек накопилось аж двенадцать. И ведь сам виноват: не нужно было впадать в азарт и каждую карту брата «+4» покрывать аналогичной своей. В итоге первым потерял козыри именно Стальной Алхимик… Элрик вновь опустил глаза на свою колоду; так себе был выбор, если честно. Но проигрывать младшему брату в подобной игре, да ещё самым позорным образом, он совершенно не желал. Нужно было что-то придумать. — Ну что, Эд, не желаешь ли увеличить ставки? Хоть UNO не предполагала поощрений и штрафов, Элрики решили сделать игру ещё интереснее и начали играть на еду и желания. Денег у Альфонса не было, поэтому купить тому что-либо он не мог, зато вполне мог побыть его слугой или кем-то ещё из подручных, которых, по заявлениям Эда, ему очень не хватало. Но позориться и выполнять прихоти братца не хотелось, а потому младший Элрик был полон решимости выиграть. И до сих пор ему везло: простой подсчёт карт да бегающие глаза Эда давали всю необходимую информацию для решения, какой цвет или число нужно выбрать. Иногда его брата было очень легко читать. В голосе Альфонса сквозило неприятное удовольствие: он прекрасно понимал, что загнал Эдварда в тупик и выиграть тот сможет только если случится чудо. Но вероятность оного была крайне мала и младший Алхимик был уверен в себе. Однако Эд в ответ остался на удивление спокоен. — Как хочешь, — флегматично рассматривая свою колоду, старший брат поднял безразличный взгляд, всем своим видом показывая, что ему вдруг стало скучно. — Что ж, тогда увеличим. — Несмотря на закравшееся подозрение, Ал сумел убедить себя, что брат просто блефует — такое всегда случалось, когда им выпадал шанс поиграть во что-нибудь — поэтому тревога быстро исчезла. Вдохнув поглубже, уже раздумывая, что бы такого пожелать, мальчишка бросил на стол синюю «двойку». — Прости уж. — Это ты прости. Так уж вышло что… — Эдвард расплылся в нехорошей улыбке, разом открыв все свои двенадцать карт. — Все они «двойки». — Что?! Но ведь такого просто не может быть! — Почему это? — Стальной самодовольно ухмыльнулся на потерянный вид брата. — Я не замечал всю игру, а так давно бы тебя обыграл. Звиняй уж. — Подросток скопировал снисходительный тон Ала, радуясь про себя, что братец оказался таким доверчивым. Совершить преобразование одной рукой, да ещё и под столом было непросто. Пришлось приложить все усилия, чтобы замаскировать звук и свет и в этот раз Эдвард был искренне рад, что-то переливание крови после случая с чокнутым мясником-маньяком замедлило ход его алхимии. В противном случае Ал быстро бы его раскусил. Приложив палец к губам, слегка прикусив ноготь, Стальной Алхимик принялся размышлять, в каких целях можно поэксплуатировать родного братца, да так, чтобы тот не обиделся. Впрочем, Ал всегда отличался мягким характером и вряд ли когда-то всерьёз на кого-то злился. Особенно на Эда. Атмосферу в вагоне разрядила проводница пришедшая сообщить о скором прибытии поезда в Акрою: до часа «Х» оставалось всего двадцать пять минут. Пассажиры, будто бы сговорившись, начали собирать постельное, складывать верхние полки, а особо нерасторопные только сейчас начали переодеваться в повседневную одежду. Братья Элрики были освобождены от внешней суеты, так как обо всём позаботились заранее, и с нескрываемым интересом наблюдали за действиями попутчиков. На удивление, в Акрое сходило довольно много людей, а ведь поезд шёл до Лиора. Стальной поморщился, вспоминая свои злоключения в восточной части страны и — особенно — их последствия; на щеках подростка до сих пор загорался стыдливый румянец, стоило вспомнить, как стоял в углу словно нашкодившее дитё… Эдвард передёрнул плечами, приказывая себе забыть тот позор и сосредоточиться на других, более важный сейчас вещах. Долой позорные воспоминания! Взгляд золотистых глаз сместился к Альфонсу, старательно складывающему карты в колоду и перевязывающему её резинкой. В отличие от старшего брата, младший был очень аккуратным и не терпел бардака. Из-за этого они порой цапались в общежитии не в состоянии придти к единому мнению о законных местах тех или иных предметов. Главным камнем преткновения был алый плащ Стального Алхимика, который хозяин просто обожал либо кинуть на полу коридора, либо вешать капюшоном на двери, что порядком выводило из себя обычно тихого Альфонса. Эдвард усмехнулся, перевёл взгляд в окно и подумал, что совершенно не знает, что заказать Алу в качестве выигрыша. Наверное, следовало согласиться на ничью. Хотя это всё равно было бы нечестно с его стороны. — Эд, пора выходить. Ау, приём! — Когда стало ясно, что на простую речь брат не реагирует, Альфонс наклонился ближе, крикнув тому в самое ухо и при этом тряхнув за плечо. Результат превзошёл все ожидания. Стальной Алхимик вскрикнул, нехило так подскочил, в воздухе хлопнул в ладони и уже опустившись на пол завершил трансмутацию ручного протеза в клинок. Шалый взгляд сменился осознанным спустя какие секунды, стоило мозгу зарегистрировать вставшего по стойке «смирно» и поднявшего в знак капитуляции ладони Альфонса. Несмотря на напряженность в теле, губы младшего Элрика кривились в улыбке, а глаза задорно блестели: ему редко когда удавалось напугать братца, в основном наоборот было. — Можно было и нормально позвать. — Эдвард поспешил вернуть правой руке нормальный облик, смерив брата укоризненным взглядом. Тот на замечание не отреагировал, невинно заявив, что около пяти раз пытался его дозваться, но он никак не реагировал. «Это были вынужденные меры» — на заявление Ала на лбу Стального вскочила жилка гнева, и мальчишке пришлось использовать весь запас самообладания, чтобы не взорваться. Во-первых, поезд действительно наконец остановился и им действительно нужно было выходить, во-вторых, ссориться с братом из-за такой (не)мелочи было глупо, ну и, в-третьих, если бы он не сдержался и таки начал возмущаться, это бы вызвало недовольство со стороны их попутчиков и привлекло внимание и без того косившейся на них весь путь проводницы. Лучшим вариантом было сделать вид что всё в порядке и смолчать. Акроя встретила гостей из столицы просторным вокзалом и развешенными повсюду плакатами с предложением различных экскурсий и просто мест отдыха. Как ни крути — это популярный туристический центр, окружённый водой со всех сторон словно бы остров. Добраться отсюда до остальной части страны можно было только поездом по специальному длинному мосту, автомобили же проехать не могли. Выйдя с вокзала, восторженно оглядываясь по сторонам и любуясь играющими бликами солнца на воде и лужах, оставшихся после ночного дождя, мальчишки прошли к набережной, и Эдвард чуть ли не свесился с ограждения, желая посмотреть на проплывающий мимо катер. В Централе и уж тем более в Ризенбурге широких рек не было, и максимум, что можно было увидеть — рыбацкую лодку. Вглядываясь в чудо техники, Стальной непроизвольно подумал, что Винри пришла бы в восторг, увидев это. Альфонс, сначала примостившийся рядом с братом, заметил лавку с сувенирами и, прежде чем отдал себе отчёт, уже разглядывал переливающиеся камушки, кулоны и магниты на холодильник. Все они были разными, но общая деталь имелась — большие буквы «AQUROYA», почем-то везде окрашенные в красный. — Что-нибудь присмотрели, молодой человек? Альфонс вздрогнул, поняв, что своим разглядыванием привлёк внимание пожилой продавщицы. Чувствуя, что тело предательски напряглось, мальчик приложил все силы чтобы побороть неловкость и уже открыл рот, желая вежливо объяснить, что покупать пока ничего не собирался и только смотрел, когда рядом возник Эдвард. Каждая клеточка младшего брата завопила о приближающейся катастрофе, но высказаться вперёд Стального Альфонс не успел. Увы. — Не видите что ли, что он просто смотрел? Кому нужен этот мусор да по таким ценам? — Эд! Младший Элрик не мог поверить, что брат снова нагрубил кому-то. И это после всех его просьб и увещеваний! Возникало чувство, что более-менее слушался Эд только своего начальника, и то лишь при непосредственном его присутствии. А ведь раньше Алу было достаточно грустно посмотреть на брата, чтобы тот смирил свой нрав. Это удручало. — Идём, Ал, у нас куча дел! — Никак не извинившись, подросток повернулся на девяносто градусов и зашагал по направлению к главной площади города, находившейся от них всего в нескольких сотнях метров. — Пожалуйста, простите его! — Альфонс склонился перед женщиной, надеясь хоть немного сгладить ситуацию. — Я возьму эти два магнита и брелок на сумку, пожалуйста, запишите на счёт нашего папы. — Элрик на секунду замялся, понимая, что скажи он, что брат — государственный Алхимик, ему не поверят и ничего не продадут, а значит, реабилитироваться в глазах продавщицы он не сможет. В голову пришла мысль об отце, и такое оправдание показалось вполне реальным и уместным. К тому же, сувениры ему действительно понравились. Продиктовав номер счёта Эда, который успел выучить наизусть, Альфонс осторожно взял пакет с покупками и рванул за отошедшим довольно далеко братом. На душе было паршиво и больно и он никак не мог взять в толк, почему Эдвард начал вести себя подобным образом. Какая муха его укусила?! Догнать Стального Алхимика оказалось не сложно: вопреки ожиданиям, шёл он не так быстро. Однако сразу перейти к волнующей теме младший Элрик не смог: хмурое выражение лица и сжатые кулаки Эда говорили, что сейчас он был не в том состоянии, чтобы адекватно воспринимать критику. Сглотнув, мальчишка решил начать издалека. — Эд, что-то не так? Стальной повернулся в сторону брата, слегка приподнял брови в недоумении и неопределённо пожал плечами. Если не считать глупого замечания женщины с катера, что «ребёнку не стоит свешиваться с ограждения», не произошло ровным счётом ничего. Но эта мелочь изрядно испоганила настроение. Но Алу об этом знать не нужно было: опять начнёт причитать и убеждать, что «он не так всё понял». — Всё в норме. — Тогда чего так взъелся на ту бедную женщину? Мне кажется, из-за тебя у неё так и останется осадок на душе. Эдвард закатил глаза, всеми силами пытаясь подавить раздражение. — Ничего с ней не станется. Эти побрякушки и правда барахло, а она такие цены поставила, кто в здравом уме их купит? Альфонсу пришлось прикусить внутреннюю часть щеки, чтобы не выдать своих действий, так как призрачная надежда, что брат одумается и раскается, таяла на глазах, а позволить Эду вернуть сувениры и порвать номер счета было никак нельзя. Младший Элрик грустно отвёл взгляд, заинтересовавшись узором плитки под ногами. Стальной тем временем продолжал разглагольствовать и, наверное, его брат так бы и ушёл в свои мысли, если бы пафосные речи Эда не сменились громким и возмущённым: «Смотри, куда прёшь!». Альфонс непроизвольно замер, пытаясь понять, что он такого сделал, прежде чем осознал, что гнев брата был направлен не на него. Подойдя, подросток в удивлении замер. Старший Элрик стоял посреди узкой дорожки, перед глубокой лужей и был буквально весь облит водой из этой самой лужи: коляска с запряжённой лошадью пронеслась перед носом Алхимика неожиданно, и тот не успел отскочить. Бурча под нос непечатные слова и проклиная наездника на чём свет стоит, Эдвард хлопнул в ладони и коснулся плаща. Вспышка света и последующая за ней очищающая реакция уничтожили грязь и воду с одежды, но вот лицо и волосы подростка остались перепачканными. К сожалению, людей или животных нельзя было «отмыть» при помощи Алхимии. — Ну-ка, неужели у нас тут Алхимик? Прежде чем братья успели среагировать на возникшего перед ними словно из-под земли мужчину в потрепанном плаще и широкополой шляпе, на левой руке Стального защелкнулись наручники.***
Пока третья порция риса с отбивной направлялась по пищеводу в желудок, челюсти активно пережёвывали четвёртую такую же, а глаза уже косились на пятую. На аппетит Эдвард Элрик не жаловался никогда, а уж если внутри бушевал гнев, обида или просто недовольство, то он только усиливался. Вот и теперь, просидевший три часа в КПЗ, пока задержавший его мужик — как оказалось, местный детектив — не внял просьбам и не позвонил в Центральный Штаб Мустангу, Эдвард не желал разговаривать и методично, под льющийся поток извинений, зажёвывал свою обиду и унижение. Голову малолетнего майора никак не желала покидать брошенная детективом вскользь фраза «вдруг ты их у отца стащил или украл у кого», относящаяся к его возмущениям, что серебряные часы — лучшее доказательство принадлежности к ВС Аместриса. Но хотя бы Мустанг не стал усугублять его положение и сразу дал понять, что «задержанная мелочь» — действительно государственный Алхимик. Мысленно Эд пообещал «начистить рожу» своему командиру за такую формулировку: несмотря на то, что телефон находился на достаточном расстоянии, Стальной прекрасно расслышал унижения в свой адрес. В отличие от слушающего только призывы собственного желудка брата Альфонс пытался вникнуть в суть проблемы, из-за которой они оказались в местном отделении полиции, а не в центре города в поисках возможного философского камня. Вопреки ожиданиям, в этот раз полиция вполне могла оказаться благословением свыше, ведь рассказ детектива однозначно был интересным. Младший Алхимик краем глаза глянул на Эда, сетуя про себя на безалаберное отношение последнего; пока брат объедался, ему следовало расспросить обо всём и постараться запомнить все тонкости. Кем бы ни был наводящий в городе шороху вор, он — как и предполагал детектив — явно был Алхимиком: свечение, к тому же алое — прямое тому доказательство. — Ну что, господин государственный Алхимик, Вы нам поможете поймать этого негодяя? — Если детектив и презирал Алхимиков, то виду не показывал, как и не желал иметь после проблемы с армейскими из-за какого-то мальчишки. — Я подумаю. Выходить из здания полиции априори приятнее, чем быть затащенным туда силой, да ещё с обвинениями в воровстве. Хотел Эдвард того или нет, но память услужливо нарисовала недалёкое прошлое, когда такое обвинение не было бы ошибкой и вся его и брата жизнь могла оказаться под угрозой. Стальной не любил вспоминать те дни, но и от привычек избавиться было очень трудно: руки до сих пор тянулись ко всему, что выглядело ценным. Хоть он и постоянно напоминал себе, что нужды в преступлениях больше нет. Мальчишка вздохнул и закрыл глаза, пытаясь выкинуть из головы явно золотой медальон детектива. — Ты всё прослушал, да? — Отнюдь. — Старший Алхимик закинул руки за голову, бросив на брата хитрый взгляд. Лучшим способом забыть что-то, пусть и на время, это отвлечься на что что-то другое, не менее значимое. Но то что брат заподозрил его в невнимательности расстроило: он не собирался ничего упускать, что так или иначе могло быть связано с их целью. А упоминание детектива о красном свечении, возникающем всякий раз, стоит Сирене — так себя называл вор — столкнуться с полицией. Особенно это вызывало подозрение из-за того что преступник не пользовался кругами преобразования и казалось, реакция происходила словно по волшебству. — Я очень хочу встретиться с этой Сиреной и задать ей пару вопросов…