Внутренний двор больницы был маленьким и практически пустым; лишь одна старая яблоня в центре да семь скамеек, аккуратно расставленных по периметру. Как и само здание, вид у них был потрепанный, старый и казалось, ещё немного — и они развалятся. Ремонт тут явно был очень давно, если вообще был. Воробьи и несколько ворон перепархивали с ветки на ветку, иногда слетали на асфальт подобрать только им видных букашек и вновь возвращались на дерево, под укрывающие от ветра толстые ветви. Погода, несмотря на солнце, была холодная.
Эдвард осторожно вытянул ноги, упершись ладонями в шершавую поверхность скамьи и устремив взор в небо. Белые облака плыли слишком быстро, а их простые формы сменялись рисующимися в воображении животными, монстрами или геометрическими фигурами. Стальной не желал оказаться тут в первую очередь, но внезапно прихвативший живот и встревоженный Ал вынудили обратиться в больницу. Лучше бы он сюда не шёл: мальчишка передёрнул плечами, вспоминая, что совсем недавно ему пришлось пережить укол. Само по себе было тошно, а когда память вырисовывала снисходительную улыбочку медсестры, проводившей процедуру, и вовсе выть хотелось. Почему-то эта молодая женщина ему не понравилась. Быть может, дело в её словах, что ему пора повзрослеть?
Злиться на медсестру было глупостью и пустой тратой драгоценных нервов, учитывая, что та ничего не знала о жизни Элриков. Впрочем, как раз таки незнание и не давало ей права говорить что-то такое. Боль в животе после инъекции ушла, как и было обещано, но ей на смену явилась мигрень, что было ничуть не лучше. Доктор сказал, что такое имеет место быть, поэтому посоветовал посидеть минут пятнадцать-двадцать на свежем воздухе и постараться расслабиться. Делать было нечего: более подробная информация о красном свечении будет ближе к вечеру, когда вор снова объявит во всеуслышание, что именно хочет украсть на этот раз. Тогда сразу его и накроют. Для Эдварда подобное поведение Алхимика напоминало бунтарское поведение детей, которые специально чудили что-нибудь назло родителям и взрослым. Но те таким образом пытаются привлечь внимание последних или испытать на прочность их терпение, а эта женщина… Стальной вскинул брови, понимая, что запутался.
Когда они с братом только оказались на улице, то сидели тише воды, ниже травы, не желая попасть под внимательный взор социальных служб. Это потом старший Элрик начал периодически заявлять о себе, тогда ещё лелея надежду, что найдётся среди жителей один сердобольный, кто позволит двум сиротам перебраться в более комфортные условия проживания. Но таковых не оказалось. Может, всё дело было в их алхимии, может — никто не хотел брать на себя лишнюю ответственность. Стальной не знал точного ответа, но сейчас это не имело для него той важности, что раньше. Их с братом жизнь перевернула одна сумка с кошельком внутри и, как бы мальчишка не хотел это признавать, встреча с Роем оказалась настоящим благословением.
«Что же этой воровке надо-то?» — Эдвард задумчиво закусил внутреннюю часть щеки, продолжая всматриваться в небо. Одно облако, особо большое, больше походившее на тучку, достигло уровня солнца, затмевая его. На внутренний двор обрушилась тень, и подувший ветерок показался холоднее, чем был на самом деле. Ещё чуть меньше недели — и последний месяц лета достигнет середины. Старший Элрик никогда не любил жару: автопротезы нагревались, превращая его жизнь в раскалённую сковородку, но от холода было ещё больше проблем. Во всяком случае раньше. Подросток про себя ужаснулся, вспоминая, как им с братом приходилось выживать в холодные сезоны. По позвоночнику прошлась дрожь.
— Какая она добрая, правда? Чем-то маму напоминает.
Стальной удивлённо моргнул и поднял глаза на брата, пытаясь сообразить, о чём это он. Проследив за взглядом Ала, подросток к великому своему неудовольствию обнаружил ту самую медсестру, сидевшую на корточках возле одной из скамеек, где пристроилась сухонькая бабуся на коляске. Медсестра о чём-то беседовала с пациенткой, попутно счищая кожуру с ярко-красного, почти сверкающего яблока.
Перед глазами Эдварда промелькнули воспоминания из детства, когда их мама простудилась, а они, маленькие, но заботливые, воевали за небольшой ножик, желая угостить её данными соседями яблоками. В их саду росли только сливы и груши, но яблони — отчего-то — совершенно не желали приживаться. Поэтому кисло-сладкими плодами семья лакомилась благодаря соседям. На минуту Эд подумал, что в городе никто бы не стал бесплатно раздавать фрукты или овощи, что, естественно, было весьма предприимчиво на экономическом уровне, но в некоторой степени низко на уровне человеческом. Патриция всегда учила сыновей просто так делиться с остальными, если что-то находилось в избытке.
Сбросив пелену воспоминаний, старший Алхимик затряс головой и с явным неудовольствием глянул на брата.
— Что за чушь ты несёшь? Эта Краля…
— Клара, Эд!
— Неважно, — Стальной махнул рукой на замечание брата, продолжив с того места, где его перебили: — Она ничем не похожа на нашу маму, так что не смей даже сравнивать.
— Да что ты взъелся?! В том, что пришлось делать укол, виноват ты сам — пусть доктор и сказал, что это просто пищевое отравление, но, думаю, ничего бы случилось, не уплетай ты за обе щеки как с голодного края! — Альфонс гневно сверкнул глазами, ни за что не намеренный выслушивать несправедливые изречения в сторону так понравившейся ему медсестры. Эта молодая женщина была доброй, заботливой, чуткой… Может он и не очень хорошо помнил, но почему-то казалось, что её глаза такие же, как у их мамы. И эти успокаивающие фразы.
Резко поднявшись со скамейки, младший Алхимик поправил челку и решительно направился к медсестре, интересуясь, нужна ли ей помощь. Женщина чуть удивлённо приподняла брови, после чего поблагодарила за беспокойство и попросила набрать в стоящий на асфальте графин воды из столовой. Альфонс радостно закивал и стремглав умчался внутрь больницы, желая поскорее выполнить просьбу Клары. Эдвард на поведение брата раздражённо фыркнул и закатил глаза: с чего мелкий вдруг так «стелется» перед этой неприятной женщиной?
Стальной Алхимик обычно не строил иллюзий и предпочитал заранее готовиться к худшему, при этом — как в известной поговорке — надежды на лучший исход раньше времени не терял. Но этот случай попал в то малое число исключений, когда даже думать позитивно не хотелось. Внутренне он объявил медсестре войну, и основным поводом стало именно поведение Альфонса, а не дурацкий укол, как решил брат. Эдвард с детства не любил, когда тот сравнивал кого-нибудь с их мамой, и эта привычка осталась с ним спустя годы.
«Мама — это мама, никто на неё не похож!» — старший Алхимик тоже решил не сидеть изваянием и осторожно поднялся, отметив про себя, что головная боль практически сошла на нет. Оставаться один на один в обществе медсестры Клары (старушка, которую та кормила, не в счёт) не хотелось, выслушивать обязательно последующие по возвращении Ала нравоучения — тем более. Стальной отряхнул плащ от невидимой пыли и побрёл к двери больницы — иначе покинуть внутренний дворик не предоставлялось возможности.
Путь до выхода из больницы занял меньше пяти минут и, здраво рассудив, что младший брат наверняка захочет пообщаться с «такой замечательной медсестрой», Эдвард зашагал в сторону предполагаемой гостиницы. Дорогу пришлось скорректировать ещё два раза, но благо, жители Акрои были довольно дружелюбны (часы гос. Алхимика он спрятал) и охотно показали правильный маршрут.
Пройдя подозрительно покосившуюся на него охрану, Стальной Алхимик подошёл к столу регистрации и протянул выданную начальником ещё при поездке в Лиор карточку. Первое время Эд пристально изучал врученный ему атрибут, крутил, вертел, всматривался в мелко выбитые цифры и буквы, но так и смог понять, для чего она вообще нужна. Полковник ничего конкретного про карту не сказал, лишь намекнул, что если гостиницу они заранее не бронировали, то следует первым делом показать её при регистрации. Подросток так и поступил, не совсем уверенный, чего ожидать — в Лиоре он попал в передрягу едва сойдя с поезда и поэтому ночевал в местной казарме, а в Ксенотайме их уже ждали и возни с гостиницей не было — до этого карту так ни разу и не довелось использовать.
Пожилой мужчина, отвечающий за заселение постояльцев, сперва вскинул брови в удивлении, а после спешно принялся что-то чиркать в журнале регистрации, внимательно всматриваясь в карточку. Когда с записью данных было наконец покончено, вместо того чтобы вернуть предмет подростку, мужчина вставил его в непонятную и почти невидную для Эда машину, что противно зажужжала, а потом выплюнула — точнее не скажешь — лист бумаги. Краем глаза Стальной Алхимик разглядел длинные цифры, какие-то таблицы. Мужчина бегло пробежался глазами по листу, порылся в своём шкафчике и прикрепил на специально отведенные поля две фотографии. На одном из снимков Эд узнал себя, а вот со второго на него смотрел не кто иной как его куратор — полковник Рой Мустанг.
«А он здесь откуда?» — Злости, что начальник и тут, пусть и косвенно, умудрился его достать, не возникло, зато недоумению не было предела. Откуда у гостиницы вообще их фотографии? Подросток уже открыл рот, чтобы попросить пролить свет на ситуацию, когда прибитое к стене радио вдруг прервало музыкальную композицию срочными новостями. Как ни странно, сообщили о новом предупреждении от Сирены, указав точное время — девять вечера — и место последующего преступления — музей искусств. Согласно новостям, воровка даже сообщила, что именно она собирается своровать в этот раз. Эдвард не особо разбирался в искусстве, но понял, что вряд ли речь шла о полотне — скорее о какой-то скульптуре или чём-то подобном.
— Поверить не могу, что госпожа Сирена решила украсть perfekte Kugel!
— Что ещё за перфкегель? — Эдвард подозрительно сощурился на администратора, понимая, что тот выглядел слишком уж восторженным для человека, только что узнавшего про планируемую в городе крупную кражу. Оглядевшись вокруг, Алхимик также не заметил и тени недовольства на лицах охраны. Всё это определённо было странно.
— Рerfekte Kugel, сынок. Это — идеальный шар, «жемчужина» нашего музея искусств! Он был создан около двухсот лет назад, и в нём всё прекрасно! Как он переливается всеми цветами, как восхитительно развивает воображение своими узорами! Если минуту всматриваться в определенную точку perfekte Kugel, можно увидеть…
«Похоже я наткнулся на фанатика искусств», — Стальной закатил глаза, незаметно забрав выданные ключи от номера и карту и поспешил ретироваться, пока словоохотливый мужчина не замучил его своими речами. Тем страннее казалось полное отсутствие негативной реакции на недавнюю новость. —
«Думаю, надо связаться с полковником. Всё равно обещал отзвониться, как заселюсь в гостиницу, а так ещё и посоветуюсь по поводу этой Сирены».
Альфонс чувствовал себя замечательно: на душе поселилась радость, а сердце никак не могло вернуть спокойный ритм, продолжая колотиться от охвативших его чувств. Общение с медсестрой Кларой будто бы вернуло его в детство, когда Триша Элрик ещё была жива и вот так же — как и Клара сейчас — делилась с сыновьями маленькими секретами жизни или учила как правильно вести себя в той или иной ситуации. Конечно, медсестра не была похожа на их маму, но некоторые черты характера у них были общие — мягкость, доброта и отзывчивость.
За прошедшие четыре часа они совершили обход всех больных, убрались в палатах (хоть это и было работой санитарок и уборщицы) и подняли настроение всем унывающим. Губы Элрика никак не хотела покидать улыбка, а среди мыслей не осталось ни одной нехорошей. Мельком он вспоминал про брата, но бросаться на поиски не спешил: Эд всегда мог постоять за себя, да и, скорее всего, решил заселиться в обговорённой ранее гостинице и насладиться дополнительным часом сна. Поэтому спешить Альфонсу было некуда и он желал провести предоставленное время с пользой для себя и окружающих.
Концерт по радио подошёл к своему логическому завершению, сменившись новостями, в которых по уже неизвестно какому кругу объявили о новом сообщении от Сирены. За прошедшее время подросток успел выучить его наизусть. Даже словоохотливые старушки, любившие посудачить обо всём на свете, в этот раз не обратили на оповещение должного внимания.
«Не похоже, что жители злятся на Сирену, но нужно как-то прекратить её преступления», — Ал опустил глаза в пол, вновь прокручивая в мыслях выведанные от Клары и стариков факты об «идеальном шаре» и самом музее искусств, где эта ценность находилась. По словам медсестры, вору предстояла нелёгкая задача, а именно пройти сквозь лазерную защиту и кучу различных ловушек, установленных в нужном зале. На мгновение мальчишка задумался, откуда госпожа Клара знает про всё это, но после понял, что такая прекрасная женщина не может суткам присматривать за больными и должна хоть иногда «выходить в люди».
Ещё раз переспросив у Клары, нуждается ли она в его помощи, и получив отрицательный ответ, младший Элрик покинул пределы больницы и зашагал в сторону присмотренной утром гостиницы. За день у него возникло несколько мыслей, как можно было бы поймать воровку и спасти одну из достопримечательностей города, и он хотел скорее поделиться ими с братом.
***
Самое удобное для засады место оказалось самым неудобным для тех, кто в этой засаде сидел.
Подсобка была маленькой и узкой, а вёдра, швабры и прочий уборочный инвентарь норовили упасть по нескольку раз за минуту и выдать их пока ещё не появившемуся вору. Стальной Алхимик давно смирился, что половая тряпка, упавшая с одной из верхних узких полочек, нашла приют на его голове, но вот вечно наклоняющаяся к нему колючая щётка невероятно раздражала. А вот Альфонсу посчастливилось ни с чем не столкнуться, но зато младший брат «застрял» в довольно неудобной позе — на полусогнутых коленях упирался спиной в стенку шкафа, поддерживая предплечьями и головой металлическую вешалку. По чьей вине это произошло, братья не знали, но в какой-то момент один конец металлического цилиндра «отвалился» от стенки и Альфонсу пришлось проявить чудеса пластики и держать вешалку в целях недопущения её самостоятельного перемещения на голову старшего его брата. Несмотря на всю свою выносливость, Альфонс понимал, что протянет в таком положении ещё максимум пять минут, а потому Сирене следовало бы прекратить таиться и показать себя.
Всё случилось внезапно.
Двойные тяжёлые металлические двери прожёг алый луч, оставляя дырку — не слишком большую, но достаточную, чтобы сквозь неё пролез человек среднего роста. Самым интересным оказалось полное отсутствие реакции системы безопасности. Сигнализация молчала, блокировка дверей и окон тоже не сработала, а Сирена тем временем подходила к стеклянному цилиндру, за которым на небольшом постаменте вращался perfekte Kugel.
«Ещё чуть-чуть», — Стальной Алхимик почувствовал, как напряглись плечи и ускорило свой ритм сердце. Детектив, упросивший помочь с поимкой воровки, предельно ясно дал понять, что начинать задержание можно только после получения вещественных доказательств, коими являлись записи с камер наблюдения, а значит, показать себя ребята могли лишь когда женщина коснётся экспоната.
Всё внутри горело и колотилось, а глаза не спускали взгляда с рук Алхимика. Эдвард был уверен: Альфонс тоже сейчас готовится и тоже напряжён до предела. Когда они только сели в засаду, это казалось просто и даже чуточку смешно, но теперь веселье оставило их, уступив место волнению. Раньше братьям не приходилось вступать в бой с себе подобными (встреченный в Ксенотайме гомункул не в счёт), а потому велик был риск недооценить противника. Внимательно вглядываясь в действия воровки, Стальной понял, что красный луч, пробивший дверь и теперь аккуратно разрезающий стеклянный корпус, был самой обычной вращающейся водой, ускоренной в несколько сотен раз. Правда почему у неё был такой цвет Элрик не знал; возможно ли, что для усиления «магического» эффекта Алхимик добавила красители? Но это точно не был философский камень. Надежда, что привела его сюда, растаяла, оставив в душе чувство горечи. Но отступиться сейчас было бы просто некрасиво, а значит, следовало довести дело до конца и исполнить обещание, данное детективу и полиции.
Всё это было достаточно противно.
Защищающая жемчужину музея оболочка наконец была уничтожена, и, стоило воровке коснуться шара, юные Алхимики покинули укрытие. Шумно и неуклюже, но явно неожиданно, судя по тому, как вздрогнула Сирена.
— Не двигаться, ты арестована! — Стальной направил на женщину в маске преобразованный в клинок протез, левой рукой размахивая серебряными часами. Если Алхимик и удивилась его статусу, то вида не подала.
— А может, отпустишь меня, мальчик? Я ведь хоро-о-ошенькая, жаль, что не могу показать своё личико. Уверена, тебе бы понравилось.
Эд почувствовал как стремительно нагреваются его щёки и уши и силой воли подавил желание шарахнуться назад. Ещё никто не вёл себя с ним подобным образом. Как у этой женщины вообще язык повернулся говорить такие вещи? Разве ей не должно было быть стыдно? Эд бы точно сгорел со стыда, ляпни что-то подобное девушке. Секундного отвода глаз хватило, чтобы воровка сделала жест рукой и направила на представителя Закона водяной хлыст — иначе эту форму подросток назвать не мог. Увернуться оказалось не так сложно: похоже, преступница и не целилась особо. Хотела лишь согнать его со своего пути. И ей это явно удалось.
— Стойте!
Альфонс среагировал раньше и бросился вслед, исчезая в проделанной ранее дыре в дверях. Стальной помотал головой, не особо соображая, что делает, подошёл к разрезанному стеклу, уставился на мокрые следы возле держателя. Свет луны из окон отражался в небольших каплях и те переливались сотнями зеленоватых бриллиантов. Собрав пальцем небольшую каплю, подросток принюхался, с удивлением понимая, что чует слабый запах клубники. Движимый любопытством, он решил попробовать вещдок на вкус — газировка!
Ну, теперь появлялся некий смысл: если Алхимик и вправду использовала газировку, то, измени немного её состав при ускоренном вращении, вполне могла сделать её оружием, способным разъесть некоторые твёрдые тела.
«Ёлы-палы!» — Эдвард испуганно сплюнул на пол, с ужасом ожидая резкой боли во внутренностях, но ничего такого происходить не спешило. К счастью. Видимо, когда вода не была непосредственно под алхимическим воздействием, она теряла свои разъедающие способности и возвращалась в состояние безобидной газировки с привкусом клубники.
Под окнами раздались алхимические потрескивания, и ночное небо озарил ряд мощных вспышек. Старший Элрик тряхнул чёлкой и, плюнув на круговерть лестниц и четыре этажа, подбежал к огромным окнам, распахивая их. Брат нагнал воровку и вступил с ней в ближний бой, не выигрывая, но и не позволяя уйти. Быстро оценив обстановку, Стальной трансмутировал часть стены музея, превращая её в тонкую лестницу. Спускаться по столь хилому сооружению вряд ли было полностью безопасно, но счёт шёл на минуты — учитывая, что Ал явно не выигрывал бой, — а проигрывать подросток не любил. Ветер несколько притупил уверенность, но когда до земли осталось всего ничего, Элрик решил не заморачиваться и просто спрыгнул, при этом больно ударившись правым коленом. Когда «прострелившая» тело боль притупилась, Эд осмотрелся, параллельно решая, что делать дальше.
Ему просто несказанно повезло: увлечённая боем с его младшим братом Сирена не заметила приближения Стального Алхимика, а потому допустила грубейшую ошибку — открыла врагу спину. Стальной клинок разорвал лёгкую ткань, слегка оцарапав кожу, но женщина всё равно не сдержала вскрик. Вместе с ней вздрогнули и мальчишки. Альфонс, понимая, что его миссия выполнена и теперь за дело взялся брат, сделал шаги назад, не желая мешаться. Безопаснее было наблюдать со стороны и, если того потребует ситуация, не позволить вору уйти. Когда брат был зол, лучше было лишний раз его не провоцировать.
— Сдавайся, тебе говорю! — Эдвард создал стену, блокируя атаку, и применил контрудар. Но реакции женщины можно было только позавидовать: уж слишком легко она увернулась.
— Говорю же, дай мне уйти. Я хорошенькая, поверь. — Воровка игриво подмигнула начавшему «закипать» Эду и послала воздушный поцелуй, окончательно вгоняя в ступор не только Стального, но и его брата. Именно в тот момент подросток понял, что помимо неподобающего поведения женщина имела еще более неподобающий вид: черная кожаная юбка заканчивалась практически там же, где начиналась, а облегающая блузка без рукавов была расстёгнута непозволительно сильно, выставляя напоказ грудь, на которой четко просматривалась татуировка алхимического круга.
«Блин, это гениально! Никто не станет раздевать женщине грудь чтобы узнать, Алхимик она или нет», — Стальной понимал, что надо бы отвести взгляд, что это просто неприлично пялиться на полуголую женщину (ну и что, что она сама разделась), но ничего не мог с собой поделать. Интересно.
— Вижу, ты не безнадёжен. Заинтересовала?
Наверное, Эд и не понял, о чём речь, если бы воровка не провела пальцами по ключицам, постепенно спускаясь всё ниже. Лицо и уши подростка запылали, дыхание перехватило, и мальчишка поспешно отвёл глаза, прикрывшись ладонью.
— Вам самой-то не стыдно?!
— Нет, я ведь хорошенькая. — По пересёкшей лицо ухмылке Эдвард понял, что такое поведение — часть плана женщины, которой он, сам того не ожидая, весьма успешно подыграл. Смущение сменилось злостью.
— Да задолбала уже этой фразой!
Стальной хлопнул в ладони, послав алхимическую волну в землю, заставляя ту расколоться прямо под не ожидавшей применения противником базовой алхимии воровкой. Нога женщины оказалась зажата меж камней, а воспользовавшийся своими способностями Альфонс создал нечто похожее на клетку, не позволяя сбежать, если ловушка брата вдруг окажется не достаточно сильной.
Они поймали воровку-Алхимика.
Элрики довольно переглянулись. Оставалось сообщить полиции и можно было спокойно ехать домой. Но сначала хотелось кое-что прояснить.
— Зачем ты добавила в воду краситель? Это ведь не имеет смысла.
— Что? Так это не камень?
Альфонс заметно поник, поняв, что все их усилия пошли коту под хвост. Конечно, схватить преступницу — дело благородное, но прибыли-то они сюда совершенно не за этим. Ещё одна наводка оказалась фальшью.
— Так смотрелось эффектней. Да и к Алхимику меня не приравнивали — наше свечение, как известно, сине-белого цвета. Так что я стала весьма популярной в городе.
Женщина говорила без злости и, казалось, была приятно удивлена, что её поймали. Но что-то в её голосе показалось Алу странным. Сквозили очень знакомые нотки… Повинуясь внезапно охватившему желанию, подросток вплотную подошёл к воровке и, протянув руку, резким движением сорвал с неё маску.
— Вы?!
Братья застыли в шоке, не в силах поверить в реальность происходящего. Всё это казалось таким бредом, но было правдой, и от этого возникали двоякие чувства. Стальной закусил внутреннюю часть щеки, пытаясь подобрать слова, но в голову ничего путного не приходило. Осталось лишь сплошное недоумение.
***
Пока младший брат хмуро смотрел в окно и отказывался разговаривать, старший Элрик мучил недавно купленную тетрадь, уже заканчивающуюся ручку, а также свой мозг, пытаясь адекватно сформулировать всё то, что роилось у него в голове и не давало отвлечься хоть на что-нибудь.
«Если честно, я даже не знаю, как нормально описать всё, что приключилось в Акрое, но в этот раз тут нет моей вины! Это всё «широкая душа» Ала, но Вы не можете его в этом упрекнуть: он наивно верил, что мы поступаем правильно, не ловя преступницу (хотя даже я согласен, что это перебор).
Если попытаться точно воспроизвести события, боюсь, отчёт займёт несколько десятков страниц минимум. А поскольку Вам вряд ли будет интересно читать рутину и мои мысли на счёт этой ситуации, то постараюсь изложить всё как можно более кратко и самую суть:
Когда мы с Алом узнали, что искомый нами преступник — та самая медсестра из больницы, мы были в шоке. Вернее, в шоке был только я — Ал не поверил. Потом, когда Ал всё-таки поверил, он принялся уверять меня, что «госпожа Клара» пошла на преступление ради больницы (типа здание собирались сносить, и нужны деньги для его выкупа). Воровка его версию охотно подтвердила, чему я совсем не удивлён, и вместе с Алом они убедили заставили меня отпустить её. Ну, в какой-то момент я даже почувствовал себя хорошо: всё-таки теперь у этой женщины были деньги, чтобы выкупить больницу, а это значило, что людям не придётся волноваться за своё здоровье.
Но это чувство продлилось недолго. Ровно до вечера следующего дня.
А потом было так:
~*~ Эпичный взрыв больницы ~*~
— Как же так, госпожа Клара ведь так старалась спасти эту больницу!
— Нет, Ал, она просто ловко нас провела. Это воровка.
— Как ты можешь так говорить?!
И только я хотел растолковать Алу, что к чему, как за нашими спинами неожиданно объявилась Клара в сопровождении десятка детей. Честно, не вру.
— Мальчики, не ссорьтесь! Больницу спасти не удалось, но, может, я успею спасти свою школу? В ней училось много поколений, грустно, если её снесут вместо того, чтобы сделать ремонт.
Сначала наряд медсестры, теперь школьного учителя?! Ну ладно, может, я зря погорячился и она действительно пыталась помочь больнице? Я решил дать ей последний шанс…
~*~ Эпичный взрыв школы ~*~
— Как же так, госпожа Клара ведь так старалась спасти эту школу!
— Да нет же, Ал, она просто снова нас провела. В следующий раз я ее точно поймаю и отправлю за решетку.
— Как ты можешь так говорить?! Она хорошая!
— Ты что, дурак?! Она воспользовалась твоей добротой!
— Мальчики, не ссорьтесь! Пусть ни больницу, ни школу спасти не удалось, в этот раз я точно успею спасти это старое здание театра! Это ведь прекрасное место, многие будут расстроены, если снесут и его.
Серьёзно что ли?! Нет, я определённо был прав, и этой женщине нет никакого дела до спасения местных построек! Она просто наживается за счёт своих краж, а ещё зачем-то себя рекламирует. Может, ей банально хочется внимания? Хотя странный способ его привлечь. Уверен, в следующий раз я её поймаю.
~*~ Эпичный взрыв старого театра ~*~
— Поверить не могу, что и театр отстоять не удалось — госпожа Клара ведь так старалась!
— Да, Ал, ты точно сама наивность…»
Хотя я явно не лучше. И как только брату удалось убедить меня дать этой женщине самый последний шанс?!
— Мальчики, не ссорьтесь…
Эдвард отбросил ручку и критично перечитал то, что хотел бы выдать полковнику за отчёт. Хотел бы, да вряд ли затея удастся: что касалось канцелярии, тут начальство было весьма и весьма скурпулёзно, и обойти свои прямые обязанности Стальной Алхимик не мог, как ни пытался. Вздохнув, Эдвард подумал, что в «писанине» всё же был смысл: нервы немного успокоились, и теперь он мог рассуждать здраво. Хотя стало стыдно — такой ужас он бы полковнику ни за что не показал, хоть и писал для него: Мустанг бы не упустил шанса и ещё долго подтрунивал над ним, предварительно заставив переписать всё на «нормальный язык». Эд и сам понимал, что использованная им форма письма была далека от официальной, но иначе облачить в слова переполнявшие его чувства не мог.
Но одно он знал точно: в этот раз воровка точно будет поймана!
В полиции подтвердили правдивость объявления, и нужно было готовиться к краже знаменитой картины «Монти Луизы» — настоящего шедевра какого-то века, ничего особого в котором лично Эдвард не видел. Как и в прошлые разы, полиция выставила охрану по периметру здания, подготовила ловушки. И как в прошлый раз братья Элрики засели в крохотной подсобке, из которой открывался вид на главный зал — тот самый, в котором висела нужная картина.
Клара не заставила себя ждать и ровно в указанное время, в полночь, появилась возле галереи. Завидев алый свет, проникающий сквозь двери, Элрики напряглись, готовясь к атаке.
Им помешали.
Нагло и совершенно без предупреждения.
Стоило Сирене коснуться картины, как потолок над ней раскрылся, и женщина оказалась пойманной в большую металлическую клетку. Следом за срабатыванием ловушки в зал ворвались ОМОНовцы. Под дулами пистолетов руки подняли даже Элрики, и, казалось, всё наконец закончилось и воровка отправится за решётку, когда у женщины открылось второе дыхание. Закрыв глаза, мысленно сосредоточившись и тем самым активировав вытатуированный на груди круг преобразования, Сирена создала «водяной хлыст», взмах которого разрезал толстые прутья и отправил ошеломлённых полицейских в стену.
Пока Альфонс с полицейскими приходили в себя и пытались понять, что случилось, Стальной отмер и кинулся вслед за воровкой. Прямо из окна. Благо, алхимия не подвела, вновь создав из стены лестницу.
— Стоять! — увидев, что Сирена добежала до реки, Эдвард ускорился и с разбегу запрыгнул в стоящую рядом с берегом привязанную лодку. Кто и зачем её здесь оставил подросток не знал, но был безмерно благодарен этому человеку. Клинок на правой руке на раз перерезал вязь, и подгоняемая инерцией лодка рванула вперёд. Течение у Аквы было очень слабое, поэтому рассчитывать на его помощь не приходилось. А так как вёсла при прыжке юного Алхимика благополучно вылетели в воду и теперь находились на достаточном расстоянии, грести подростку пришлось… руками. Трансмутировать лодку Стальной не решился: та и так едва держалась на плаву.
— А ты настырный, малыш.
Сирена приложила ладонь к щеке, чуть ли не с умилением наблюдая за потугами своего преследователя. Конечно, не владея водной алхимией, мальчишка не мог тягаться с ней в данной ситуации. Но женщина не учла одной тонкости.
— Для кого здесь эта речушка океан?! — Элрик разозлился не на шутку.
Было ли это ошибкой или же действием преднамеренным, Клара сказать не могла, но одно осознала точно: в этот раз ей не уйти. Она упустила момент, когда лодка с мальчишкой наклонилась и ушла под воду, как пропустила и появившуюся со дна реки гигантскую земляную руку. Она всегда не любила Алхимиков, использующих в бою универсальную, «учебную» алхимию помимо своей природной.
***
Конвой затолкал Сирену в полицейский фургон.
Миссия Стального Алхимика подошла к своему логическому завершению, и нужно было возвращаться в Централ да докладывать полковнику обо всём случившемся. Старший Элрик сморщился, вспомнив, что наказанные десять страниц объяснительной он так и не написал и что по возвращении ему — скорее всего — придётся выслушать поучения ещё и от начальства его начальства. Кто-то из генералов, о ком Рой Мустанг отзывался не очень лестно и имени которого Эдвард не стремился запомнить. А ведь ещё и эта миссия, на которую он сам напросился… Успокаивало лишь, что в этот раз здания сравняли с землёй местные службы, а не он — одной проблемой меньше.
Но были и хорошие новости: за полуторанедельную «командировку» старший брат насмотрел-таки подарок младшему и успел купить его до того, как к прилавку подбежала молодая мамочка с дитём лет семи-восьми. Ничего личного — Эд пожал плечами на хмурые взгляды и покинул магазин, бережно прижимая к груди играющий на солнце пакет. Оставалось лишь проявить чудеса ловкости и не позволить брату увидеть подарок раньше положенного срока.
Согласно купленным билетам, поезд до столицы отправлялся на следующее утро и должен был прийти на нужную станцию спустя два дня, прямо на День рождения Ала. Возвращаясь в гостиницу, Стальной Алхимик подумал, что пятнадцатое августа должно будет пройти на ура: теперь у них была крыша над головой и деньги, на которые можно было накупить немало вкусностей.
«Лишь бы только дурацкий полковник ничего не испортил» — старший брат птицей взлетел по ступенькам и, на миг затаившись возле своего номера, ловко проник внутрь. Из душевой доносились звуки падающей воды, а значит, у Эда было минимум пару минут, чтобы спрятать подарок в чемодан.
