Из огня да в полымя

      Понедельник пришел вместе с новыми проблемами, головной болью и пониманием, что до заветного вечера ещё уйма времени. Стальной Алхимик недовольно поморщился, заметив заправленную кровать брата, а потом перевёл взгляд на часы: девять утра. Вчерашнее желание побить собственный рекорд обернулось поражением: не дотянул каких-то полтора часа. Недовольно поворчав, подросток почти плюхнулся обратно в тёплую постель, но вовремя передумал, рассудив, что лежанием в кровати он ничего не добьётся — по неведомым причинам сонливость как рукой сняло.       — Ал, ты где там? — Старший Элрик хорошенько потянулся, хрустнув позвонками, помассировал слегка затёкшую за время сна шею и, зевнув во весь рот, огляделся. — Ал?       Ответа по-прежнему не было, что наводило на мысли, что Альфонс отлучился из комнаты. Он никогда не игнорировал зов Эдварда, даже если был очень на него обижен, что, впрочем, случалось крайне редко.       «В школу ушёл что ли?» — Эдвард почесал щеку, неуверенный, что думать. Занятия начинались в половину, но ведь у его брата была еще неделя отдыха. Неужели он решил не наслаждаться бездельем, а вернуться в скучный класс с вечно хмурыми учителями и глупыми одноклассниками? Стальной искренне не мог понять такой логики. С другой стороны, в отличие от него брат успел подружиться почти со всеми из своего класса, да и об учителях отзывался вполне хорошо. В этом случае не было ничего удивительного, что он не захотел сидеть в общежитии до вечера, когда мог наверстать программу и побыть с друзьями. В груди кольнуло завистью. «Ал всегда легко сходился с людьми».       Стальной Алхимик тряхнул челкой, несильно хлопнул себя по щекам, прогоняя неприятное чувство, и решительно поднялся с кровати, принявшись сразу её застилать. Обычно он предпочитал убираться в конце и часто из-под палки, но когда настроение было не ахти, такая рутина неплохо отвлекала. Разгладив образовавшиеся на зелёном покрывале складки, подросток швырнул в изголовье декоративную подушку с бахромой на концах наволочки и некоторое время полюбовался проделанной работой — получилось и правда неплохо, даже красиво. Прямо как у Альфонса.       Хлопнув в ладони, взъерошив спутанные за ночь волосы, мальчишка сгрёб в охапку висящую на стуле одежду и протопал в санузел. Чуть прохладная вода душа взбодрила, прогнала напавшую зевоту и помогла снять напряжение в мышцах. Отстранённо Элрик подумал, что этим утром даже не размялся. Это было плохо для его протезов, но так не хотелось что-либо делать! Махнув рукой, сорвав с крючка длинное полотенце, Эдвард решил, что перерыв вреда не нанесёт, и он вполне сможет нагнать всё завтра. Перенапрягать мышцы тоже не следовало. По третьему кругу пройдясь полотенцем по телу, убедившись, что влаги не осталось и можно спокойно одеваться, Алхимик забрал волосы маленьким полотенцем и поспешил натянуть трусы и майку: несмотря на то, что температура воздуха всё ещё была довольно тёплой, непрекращающийся ветер то и дело забирался под кофту, неприятно холодил кожу. Элрик сморщился, поняв, что горло начало немного саднить — плохой была идея открывать форточку посреди ночи, пусть в комнате и было довольно душно. Хорошо, что у него иммунитет и неприятное першение пройдёт спустя максимум полчаса, а вот Альфонс… Ну, оставалось надеяться, что братец как обычно завернулся в одеяло аки в кокон и его не протянуло.       Разобравшись с одеждой, закатав рукава лёгкой синей с белыми полосами кофты чтобы не мешались, подросток принялся усердно растирать волосы. Вода впитывалась в полотенце, неприятно мочила руки и разлеталась брызгами по комнате, в которую мальчишка вышел, спасаясь от парности. Сушка заняла не так много времени, но неприятный холод на голове по-прежнему ощущался и Стальной понял, что придётся воспользоваться феном. Не любил он это исключительно женское — как он сам считал — приспособление, но выбор был невелик: либо фен, либо ходить с влажной головой по комнате без возможности выйти на улицу: иммунитет иммунитетом, а испытывать его на прочность не особо хотелось. Потому что в случае болезни ему будут колоть жаропонижающие уколы, а их он боялся до ужаса. Эдвард тяжело вздохнул, про себя сетуя на свою непереносимость какого-то компонента, что обычно добавляли в сироп или таблетки, но не добавляли в инъекционные ампулы.       «Не будем о грустном!» — мальчишка отбросил мокрое полотенце на стул, подумал и, снова взяв его, вернулся в ванную.       Коробка с феном стояла под раковиной, и пришлось немного повозиться прежде чем удалось вытащить её наружу, не задев скопище различных баночек, флаконов и прочей ерунды, что обнаружилась в комнате еще при заселении и принадлежала общежитию. По логике, это были чистящие средства и каждый постоялец должен был использовать их по назначению, но братья не горели желанием чистить унитаз или отскребать налёт с раковины и ванны. Хотя и брезгливо морщились каждый раз, стоило глазам наткнуться на жёлто-серые полосы. Просто удивительно, что пришедший на той неделе Мустанг не зашёл с ревизией в санузел и не приказал убраться в ближайшие сроки. Иначе ползать Стальному с тряпкой, ершиком и вонючими чистящими средствами, пытаясь отодрать грязь от некогда белой поверхности. Эдвард передёрнул плечами, вспомнив, как относительно недавно работал уборщиком в казармах и мысленно поблагодарил Небеса за излишнюю занятость начальства в прошлый четверг. Разобравшись со скрученным шнуром, подросток вернулся в комнату, сунул вилку в розетку и блаженно опустился на кровать. Тёплый воздух принялся лохматить волосы, высушивая излишнюю влагу, и Эдвард лениво перебирал пряди, попеременно наклоняя голову то вправо, то влево, иногда морщась, если горячий воздух слишком долго «сушил» одну точку. Он собирался прогуляться после завтрака, а учитывая ветреную погоду, нужно было хорошо просушить волосы.

***

      Альфонс улыбнулся очередному рассказу Луца, лишний раз убедившись, что идея прийти в школу на неделю раньше была вполне хорошей. Учителя так вообще радушно его встретили, поставив в пример одноклассникам: человек сразу после лечения вернулся, а они готовы из-за малейшего чиха дома сидеть да балду гонять. Одноклассники обступили его на первой же перемене, и Альфонсу пришлось на ходу придумывать подробности своего лечения — благо, особо врать не пришлось, так как всё это он испытал во время реабилитации после операции — да слушать сочувствующие охи-ахи, а также демонстрировать два небольших шрама на ногах, оставшихся после операции и уже почти сошедших. К счастью, интерес одноклассников на долго не затянулся, и ребята, поняв, что утомили Элрика своей болтовнёй, постепенно разошлись по своим местам. Рядом остались только Луц и Райнарт.       Шефер участливо похлопал друга по плечу и предложил мармелад, от которого Альфонс поспешил отказаться. Он не особо любил этот вид сладости, больше предпочитая печенье или зефир. А вот Эдварда неслабо на него потянуло после случившегося переливания крови. И это при том, что раньше его брат на дух не переносил мармелад. Старший Элрик вслух злился на случившуюся пакость, а Альфонс мог лишь гадать, насколько сильно донор брата обожал эту сахарную сладость.       В некотором роде это было комично.       Фишер тактично пропустил пререкания друзей мимо ушей, принявшись рассказывать про Дэви, к которой за время её проживания у него привыкли все члены семьи, включая маму, ещё пару недель назад заявлявшую, что лапы кошачьей в доме не будет. В итоге Луц уже на следующий день имел удовольствие наблюдать как обычно строгая женщина почёсывает за ушком развалившегося на её коленях котёнка, шепча что-то ласковое и получая взамен довольное мурлыканье. Подросток был в полном восторге. Его мечта о пушистом любимце спустя столько лет бесполезных уговоров наконец исполнилась благодаря новообретённому другу. А ведь мама согласилась на передержку кошки исключительно с целью доказать сыну и мужу, что с котами она не уживётся.       — Она так забавно ест! Миска вечно скользит, а она подвигает её к себе лапой и продолжает своё дело. Ал, ты уверен, что она уличная кошка? Слишком пушистая и ласковая для бродяжки.       Фишер Луц развёл руками и в сотый раз посмотрел на замотавшего головой Элрика. Друг продолжал утверждать, что котёнок совершенно точно не был домашним, а ласковый в силу своего кошачьего характера и слишком доброго сердца. Может, так оно и было, но какая-то часть Луца была уверена, что Дэви, если и оказалась на улице прежде, чем ее подобрал Ал, то раньше всё равно жила в уютном доме. Просто некоторые люди не видят ничего зазорного в том, чтобы выкинуть питомца на улицу, когда вдоволь с ним наиграются и поймут, что на самом деле не очень-то и готовы ближайшие десять-пятнадцать лет заботиться о четвероногом друге. Это было печально, но такова реальность.       — Я очень рад, что вы решили её оставить.       — Да… — Фишер махнул рукой, показывая, что в этом нет его заслуги, — хорошо, что она понравилась маме. Иначе пришлось бы возвращать.       — Да ладно, у тебя классная мама, — вклинился в диалог друзей Райнарт, — просто раньше ты только болтал о котах, но не приносил.       — А вот и нет! — несколько обиделся Луц, — Я столько бродяг приносил, но мама всегда против была. Просто Дэви ведь нужно было на неделю-две взять, не навсегда, вот она и согласилась. Это потом уже так привыкла к ней, что не захотела отдавать. Я вообще жуть как удивился.       Альфонс тихо улыбнулся, лёгким движением взъерошив себе волосы на затылке. Ветер и так растрепал их, пока он шёл в школу, поэтому беспокоиться о причёске не приходилось; да и это была прерогатива Эдварда, и Альфонс не собирался у него её отнимать. Вспомнив про брата, подросток вздохнул. Эдвард наверняка уже проснулся и теперь уминал то подобие блинчиков, что он успел приготовить до ухода в школу. Интересно, насколько ужасными они получились в этот раз? Недосоленные или наоборот, не слишком ли сухие и толстые, сильно ли бросается в глаза неравномерная подпаленность по краям? Несмотря на желание готовить и усердные попытки вновь и вновь не испортить блюдо, у Альфонса пока не очень получалось. Даже учитывая, что он строго следовал рецепту. Эдвард сначала посмеивался над потугами брата, но, решившись однажды показать класс и едва не спалив при этом кухню, умолк и больше никак не комментировал. Разве что пытался подбодрить, высказывая, что «в этот раз» всё вышло «не так уж и плохо» и что вид блюда неважен, лишь бы «можно было есть». Слова брата не сильно поднимали боевой дух Альфонса, но опускать руки он не собирался. Для себя Элрик решил, что если ещё пять попыток окажутся неудачными или хотя бы не улучшатся, то он попросит о помощи старшего лейтенанта. Риза Хоукай производила на него самое приятное впечатление, всегда была добра, спокойна и готова помочь в любой ситуации. Значит, и в просьбе помочь с готовкой не откажет. Нужно было лишь узнать, когда ей будет удобно — всё-таки военные весьма занятые люди.       Смех Райнарта прервал размышления Альфонса, и подросток с интересом посмотрел на друзей. Те продолжали над чем-то смеяться и, к счастью, совершенно не заметили погружения друга в мысли. Иначе Элрика тотчас ждал бы допрос с пристрастием — эти двое были реально крутыми ребятами, но их желание быть в курсе всех событий порой давило на Альфонса. Пусть он и был экстравертом и общение доставляло ему лишь радость, иметь пару маленьких тайн был не прочь. А рассказывать, что живёт в общежитии, а не в доме опекуна-офицера и потому хочет научиться хорошо готовить, в планы подростка не входило. Вряд ли ребята бы поняли.       — Как думаешь, нам поставят замену или домой отпустят? Я лично за второй вариант. — Райнарт закинул руки за голову, прислонившись спиной к стене. Внезапный больничный учителя химии был для Шефера настоящим благословением свыше, и мальчишка надеялся, что учсовет не испортит новость внезапной заменой. В крайнем случае, пусть ставят любой другой предмет, но не химию. Он не очень «дружил» с уравнениями, реагентами и прочим и хорошо знал разве что периодическую таблицу да основные показатели каждого элемента. Просто потому что учительница буквально заставила вызубрить.       — В принципе, я тоже «за», — Луц проигнорировал удивлённые взгляды друзей, нервно дёрнув плечом — вопреки расхожему мнению, он не был ботаником, — и поправил сползшие очки: — но вряд ли учителя так просто нас отпустят. Мне кажется, поставят замену.       — Блин, не каркай! — тут же возмутился Райнарт и несколько раз потёр носком туфли пол в напряжении. — Ал, а ты как думаешь?       Альфонс поспешил поднять руки.       — Время покажет.       Он не собирался делать прогнозы и напрасно обнадёживать или огорчать друзей. Учсовет мог решить что угодно, а неоправдавшиеся надежды имеют свойство болеть особо сильно. Пусть даже если дело касается такой мелочи как урок по химии. Хотя он не мог не признать, что тоже был бы рад отмене урока. Несмотря на всю любовь к предмету.       Луц прикрыл ладонью зевок и бросил взгляд на наручные часы, почти тотчас скривившись:       — Ладно, парни, звонок вот-вот будет, надо идти.       — Тебе лишь бы за партой посидеть. — не повременил подколоть Фишера Райнарт. Тем не менее, послушно оттолкнулся от стены, выпрямляясь.       — Вот не надо делать из меня ботаника!       — Но это так.       — Нифига! То, что у меня очки, не делает из меня заучку.       — Ребят, ну хватит вам, — несмотря на попытку звучать спокойно и беспристрастно, Альфонс не сумел полностью подавить улыбку в голосе. Как бы Луц ни отрицал, но некоторые черты ботаника у него всё же были: этот пацан никогда не опаздывал, усердно конспектировал, первым делом (иногда даже в классе на переменах) выполнял домашнее задание и впадал в депрессию, если поставленная оценка была ниже его ожиданий. Последнее случалось редко, но оно не мешало Фишеру волноваться перед каждым тестом и ныть об этом своим родным и друзьям.       Луц недовольно надул щёки, поняв, что Альфонс в принципе разделяет мнение Райнарта, и демонстративно сложил руки на груди, отвернувшись.       — Да ну вас.       — Ой, на правду не обижаются, — хохотнул Райнарт и по-свойски пнул друга кулаком в плечо. Несильно, но вполне ощутимо. Фишер смерил его недовольным взглядом, но промолчал. Вместо этого наступил каблуком туфли на пальцы Шефера.       — А-ай! — взвыл тот, принявшись баюкать больную ступню. — Ты это нарочно!       — Зато теперь мы квиты, — Луц не сдержал самодовольную ухмылку, на что Райнарт показал ему язык. Альфонс, наблюдая привычную перепалку друзей, замаскировал смешок под кашель.       — Ладно, ребят, сейчас и правда звонок будет. Нужно идти.       — Ал, вот и ты туда же, — с наигранным укором посмотрел на Элрика Шефер прежде чем прекратить поглаживать ещё саднившие пальцы и выпрямиться, — Ладно уж, идёмте грызть гранит науки.

***

      Эдвард намотал ещё один круг вокруг торгового центра, после чего пошёл вглубь сквера, желая как можно дольше растянуть дорогу до школы. Пусть ему и дали добро на свободное посещение, но видеть учебное заведение по-прежнему не хотелось. Не говоря уже о том, чтобы заходить внутрь. Тем не менее, желание отыскать брата перевесило, и подросток, излазив все окрестности и навестив всех бродячих котов в округе, понял, что кроме Штаба и школы мест, где мог бы засесть Альфонс не осталось. Но младший брат не был государственным Алхимиком, соответственно, не имел возможности пройти блокпост да и вряд ли ошивался возле полковника и остальной команды. Так что оставалась только школа.       Не то, чтобы Эдварда как-то это радовало.       Он бы предпочёл лишний раз повздорить с Мустангом да попить зелёного чая, заваренного старшим лейтенантом Хокай, нежели тащиться в унылое здание храма науки.       Пнув носком ботинка мелкий камушек, проследив его траекторию полёта и самодовольно хмыкнув, когда тот скатился в решётку коллектора, Стальной Алхимик сжал руку в кармане в кулак. «В яблочко» — специально не целясь, он умудрился сделать то, что много раз пытался провернуть, но терпел неудачу. Пронеслась мысль, что Мустанг сделал бы выговор, будь сейчас рядом, но поскольку тот торчал в офисе под пристальным надзором Хокай, у Эда были развязаны руки и он был волен делать что угодно. Элрик довольно усмехнулся. Он не собирался становиться городским вредителем, но немного подурачиться был совсем не против. Особенно теперь, когда младший брат остался в школе и не нужно было корчить из себя взрослого. Ещё один мелкий камушек отправился в полёт вдогонку первому, но не долетел каких-то десять сантиметров. Эдвард досадно цокнул языком. Почему-то так у него почти во всём было: когда старался — не получалось, когда действовал спонтанно, не задумываясь ни о чём — результат не заставлял себя ждать.       «Плевать, Алу я всё равно верну связки», — Эдвард насупился, где-то глубоко внутри понимая, что сделать будет куда тяжелее, чем сказать.       Даже учитывая, что сегодня вечером он намеривался посетить библиотеку и отыскать записи доктора Марко о философском камне. Им в любом случае придется прежде основательно изучить биоалхимию, рассмотреть все вероятности и только потом приниматься за создание круга преобразования. Навскидку, не так уж и сложно, но, один раз столкнувшись с неудачной реакцией и сделав себя и брата инвалидами, Элрик понимал, что в этот раз тяп-ляп делать нельзя. Возможно, даже придется привлечь полковника для перестраховки… От последней мысли Стальной заскрежетал зубами и дал себе мысленную оплеуху, не в силах поверить, что настолько доверяет вредному начальнику. Неожиданно даже для него самого. Однако Рой Мустанг явно смыслил в трансмутациях побольше мальчишек-недоучек и мог помочь в особо спорных моментах. Как бы ни противно было признавать сей факт.       «Вот только сначала наверняка поглумится. Гад», — Эдвард нахмурился, недовольно вздохнул и, на миг опустив голову, легонько похлопал себя по щекам. Как бы то ни было, до этого момента ещё было время, а значит переживать заранее и накручивать себя не было смысла.       За своими размышлениями Элрик не заметил, как миновал сквер, обошёл маленький продуктовый магазинчик и оказался перед центральными воротами средней общеобразовательной школы. При всей своей нелюбви к подобным заведениям подросток не мог не согласиться, что что-то хорошее в этом тоже было: общение со сверстниками (которое у него хромало на обе ноги), вкусная еда и редкие, как из Красной книги, улыбчивые учителя, действительно любящие свою работу. Если бы не звонки да бесконечные домашние задания, самостоятельные и контрольные, он бы, наверное, даже привык. Но на передовой собственного сражения стояло покаяние, исправление ошибок прошлого и горький выученный урок, что алхимия не всесильна, а Алхимики — всего лишь люди, пусть и с невероятными, мистическими способностями. Он не имел права повторить однажды сделанную ошибку, а значит, нужно будет тщательно подготовиться и, возможно, накануне совершения трансмутации, помолиться Небесам, чтобы попытку всё исправить не расценили как очередную наглость. Пусть Эдвард и пытался отрицать влияние Высших сил на собственную жизнь, однако…       «То место было пугающее».       Стальной передёрнул плечами, вспоминая, какой ужас ему пришлось пережить, когда человеческая трансмутация пошла не по плану и, прежде чем лишиться руки и ноги, он оказался в непонятном белом месте с огромными вратами за спиной. Тогда в голову ворвался ворох мыслей, среди которых отчётливо звучал чей-то строгий голос, тыкая в ошибки и отчитывая как нерадивое заигравшееся дитя. Потеря двух конечностей стала сильным наказанием за игру в Бога, но теперь, оглядываясь назад, старший Элрик не мог не подумать, что обошлись с ним и Альфонсом очень даже снисходительно. Ведь могли забрать что угодно: душу, тело, алхимические способности, в конце концов. Или убить.       Эдвард часто задышал, приложив ладонь левой руки к груди, в область сердца. То стучало в бешеном ритме, словно намеревалось выскочить, и с потрохами выдавало охвативший подростка страх. Остановившись возле лавочки — он совсем не помнил, как прошёл вглубь школьного двора — Эдвард мешком опустился на деревянную поверхность, жадно глотая воздух.       Вдох.       Выдох.       Вдох.       Выдох.       Нехитрая дыхательная гимнастика, выученная ещё в детстве по настоянию матери, и в этот раз помогла успокоиться. Стальной посидел на лавочке ещё немного, подождав, пока паника отступит и сердце вернется в привычный ритм, после чего решительно поднялся. Нет смысла бояться того что уже свершилось. Нужно думать, как не наломать новых дров. Но сначала — напомнил себе мальчишка — нужно найти брата.       Эдвард не заучивал расписание Альфонса, а потому знать не знал, сколько у него уроков и какие, а значит оставалось лишь шататься вокруг школы да поглядывать на выходящих учеников. Чисто логически, в три часа дня уроки — даже самые длинные — должны уже закончиться, а значит ждать недолго. Стальной сложил руки в замок, зевнул и долго потянулся, с наслаждением отмечая, что позвонки тихонько хрустнули, сбрасывая накопившееся напряжение.       — Брат?       Удивлённый голос Альфонса прозвучал практически над ухом, и Эдвард едва не подпрыгнул от неожиданности. Стальной совладал с эмоциями в последний момент, но всё равно не смог скрыть собственное удивление: как Ал умудрился выйти так, что он не заметил? Воспользовался чёрным ходом? Но зачем?       — Нет, Эд, это ты слишком увлёкся разглядыванием той девчонки, похожей на Винри.       — Что?! Вот и нет! — старший Элрик залился краской. Он действительно засмотрелся на незнакомую девушку, про себя дивясь её схожести с подругой детства. Та же причёска, те же черты лица, за исключением, быть может, подбородка. Где-то когда-то он читал, что у каждого человека есть минимум два двойника, но вот встретить их — к несчастью. В приметы юный Алхимик не верил, но подтверждение описанной в книге теории было на лицо. В прямом смысле. И это было жуть как круто. Эдвард даже на миг забыл обо всех своих проблемах.       Однако возвращение Ала в школу выбивалось из планов, и Стальной хотел прояснить хотя бы для себя самого этот момент. Неужели Альфонсу нравилось учиться? Это казалось невероятным, но от братца можно было ожидать чего угодно. И Эдвард просто должен был убедиться.       — Чего ты сюда свалил, неужели не хочешь отдохнуть?       — Эй, я рад возможности побыть обычным мальчишкой. — Альфонс поправил шлейку сумки и почти сразу смутился собственных слов. — Ну, в смысле, мы вечно во что-то впутываемся, что-то ищем, от кого-то убегаем — надоело, если честно. Я хочу вернуть наши тела в нормальное состояние, но и завести друзей хочу не меньше. А с ребятами так здорово. Луц, вон, Дэви нашу себе оставил!       — Вот конкретно за это я ему очень благодарен.       Слушая сбивчивую речь брата, глядя, как тот жестикулирует и смущённо закусывает губу, подбирает слова, явно боясь задеть, Эдвард почувствовал лёгкий укол вины: сконцентрировавшись на цели, он совершенно забыл, что у Альфонса могли быть другие приоритеты. И нет, он ни в коем случае не ревновал! Просто было нелегко принять тот факт, что отныне придётся делить младшего братишку с остальным миром. Но Алу знать об этом было совершенно ни к чему. Напустив на себя совершенно невозмутимый вид, Стальной сунул руки в карманы штанов и подцепил носком ботинка выступавшую из земли корягу; почему-то сегодня его так и тянуло покопаться в земле и что-нибудь куда-нибудь отшвырнуть.       — В семь я пойду в библиотеку, ты со мной?       — О чём речь, конечно! — В голосе Альфонса просквозило возмущение, словно бы предположение брата, что он может остаться в общежитии, его оскорбило. — Без меня ты точно учудишь что-нибудь, из-за чего полковник потом орать будет.       — Да этот гад всегда орёт, — махнул рукой Стальной и, переглянувшись с братом, несколько секунд пристально поиграв в «гляделки», фыркнул, пытаясь замаскировать смех. Альфонс сдерживаться не стал и разве что не согнулся пополам, привлекая внимание школьников. Те покосились, но промолчали. Только Луц и Райнарт, уже дошедшие до калитки, обеспокоенно обернулись, но, увидев, что друг просто смеётся рядом со своим братом, улыбнулись, помахав на прощание: ещё в классе Альфонс, увидев из окна сгорбленную фигуру Эдварда, заявил, что домой пойдёт с братом, а потому ждать его не нужно.       Отсмеявшись, Альфонс решил в этот раз проигнорировать неуважение брата к собственному начальству и сосредоточился на предстоящей поездке:       — Полковник сказал, ехать туда около сорока минут, значит, выходить из дому нужно примерно за час — пока до остановки дойдём, пока трамвай придёт. Да и само здание найти ещё надо, мы же никогда не были в западной части Централа.       — Знаю-знаю, поэтому и зашёл за тобой. Не то твои дружки точно бы заболтали тебя на день вперёд.       — Брат, они классные, — с лёгким укором посмотрел Альфонс.       — Да-да. — Эдвард скривил губы, немного задетый тем, что братец нашёл ещё кого-то, с кем хотел делить будни. — В любом случае, тебе нужно сумку оставить и поесть, так что пошли.

***

      На всякий случай ещё раз осмотревшись по сторонам, убедившись, что никто их не видит и, соответственно, не настучит полиции, Стальной Алхимик закрыл глаза, сосредотачиваясь, сложил ладони и коснулся стены здания библиотеки. Синяя вспышка алхимической реакции осветила тёмный переулок примерно на полминуты, после чего погасла, а в стене образовался проход. Аккуратная дыра, ведущая на нижний этаж. Прямо под лестницей. Переглянувшись, Элрики кивнули друг другу и прошмыгнули внутрь, предусмотрительно прислонив к образовавшемуся лазу брошенную в переулке паллету.       Выйдя в холл, Алхимики, всё ещё осматриваясь, боясь наткнуться на охрану (которой, видимо, совершенно не было) поднялись по широкой лестнице и, пройдя в зал, доступ к которому имелся только у военных, включили чудом захваченный с собой фонарик. Жёлтый луч света разрезал темноту, выхватывая очертания стеллажей, столов и стульев, а также плотно закрытых жалюзи, сквозь которые наверняка всё равно проникало свечение. Страх, что их заметят, периодически затуманивал сознание, но быстро перебивался предвкушением от находки необходимых книг.       — Знаешь, это даже круто, что мы опоздали и нас не пустили: теперь никто не помешает и мы на раз-два найдём и прочтём всё, что нам нужно.       — Не знаю, брат, я чувствую себя некомфортно. Будто что-то противозаконное делаем. Что если поймают?       — Грохнем и сбежим. — Старший Элрик пролистал пару страниц первой попавшейся книги и, помотав головой, вернул на место на полке. Получив в ответ гробовую тишину и, повернувшись, обнаружив шокированного Альфонса, фыркнул и закатил глаза: — Да шучу я, Ал! Постараемся не попадаться, конечно, но если вдруг что — я же государственный Алхимик — выкрутимся.       — И всё равно не по себе.       — Просто забей и ищи автора Марко. Здесь, наверное, тысячи книг с созвучными авторами, кошмар.       — Ну, это одна из столичных библиотек, что ты хотел.       — Да уж. Почти филиал Центральной.       Эдвард сгрёб с полки сразу пять толстых томов и, мельком взглянув на обложки, со вздохом поставил обратно. Опять не то.       И опять.       И снова.       Предположительные полтора часа на поиски нужного материала плавно перетекли сначала в два, а потом и в три, и когда Стальной уже готов был взвыть волком от досады, пробило десять вечера и стрелки уверенно принялись отсчитывать одиннадцатый час. Ещё несколько недель назад на улице только бы загорелись сумерки, но теперь, когда осень полностью правила балом, за окном наблюдалась почти непроглядная темнота. Звёзд практически не было видно из-за облаков, одинокий свет луны то появлялся, то пропадал за этими же облаками, а уличные фонари явно находились в режиме экономии и светили далеко не так хорошо, как должны были. Шум мегаполиса постепенно стихал, уступая место тишине, прерываемой редкими звуками проезжающего транспорта да уханьем совы, непонятно как залетевшей в черту города.       Эдвард отложил очередную книгу, едва поняв, что с записями Мариуса та не имеет ничего общего. Нехотя поднялся, скривившись от пронзившей спину боли. Всё-таки, не следовало сидеть, скрючившись буквой «зю», в попытках обеспечить себе некий комфорт. Подросток упёрся ладонями в поясницу, попытался разогнуться и зашипел, кода позвонки хрустнули, позволяя напряжённым мышцам растянуться. Боль и дискомфорт отступили. Зато пришло понимание, что терпеть больше не получится и нужно как можно скорее отыскать туалет. Кажется, он видел заветную табличку вправо по коридору, когда шёл в залу.       — Ты куда? — спросил Альфонс, заметив, как брат напряжённо направился к дверям. Вопреки ожиданиям, Эдвард не только не остановился, но ускорил шаг.       — Сейчас вернусь.       Эдвард скрылся за тяжёлыми дверями, и Альфонс был готов поклясться, что по коридору раздался топот — похоже, брат бросился бежать. Пожав плечами, младший Элрик вернулся к изучению книги, решив, что брату просто нужно в туалет — водилась за Эдом дурная привычка терпеть до последнего, — а учитывая, что оный находился через три двери от залы, волноваться было не о чем.       Стальной бросал наряжённые взгляды на каждую табличку, но как назло те сообщали лишь название той или иной секции библиотеки и никак не указывали, в каком направлении нужно двигаться. Это сбивало с толку и заставляло нервничать сильнее. Потому что он был уверен, то видел заветное «WC» совсем рядом с читальной залой. Как оказалось, он ошибался.       Скрестив ноги и полусогнувшись, прилагая все усилия, чтобы не допустить катастрофы, Эдвард в отчаянии огляделся ещё раз и едва не вскинул руки в победном жесте, заметив, что нужная дверь всё это время была совсем рядом. И как только проглядел? Не рискнув разгибаться, двигаясь полубоком и про себя умоляя собственный организм потерпеть ещё каких-то пару минут, подросток протиснулся в дверь (благо, та была не заперта) и на ходу принялся расстёгивать штаны.       Он успел.       «Какое облегчение», — Эдвард, счастливый и умиротворённый, сполоснул руки, привычно вытер о штаны и тихо прикрыл за собой дверь в туалет.       В поисках уборной он умудрился зайти в соседний коридор, так что теперь нужно было вспоминать путь обратно. Стальной потёр подбородок, закрыл глаза и спустя некоторое время довольно щёлкнул пальцами: направо и прямо до упора, а после — ещё раз направо. В крайнем случае, можно будет сориентироваться по цветку с пятнистыми раскидистыми листьями, который, вероятно, был ядовит — слишком уж яркая окраска. Кивнув самому себе, Эдвард поправил штаны, ещё раз убедился, что застегнул ширинку и не спеша пошёл к брату. Вылазка в туалет стала неплохим отдыхом и не позволила мозгу «закипеть» от обилия информации; стоило немного — совсем чуть-чуть — продлить минуты безделья.       Звон бьющегося стекла и последовавший за ним треск настиг Стального Алхимика нежданно, и тот развернулся в прыжке, вытянув перед собой руку и готовясь отражать атаку. Когда никто так и не появился, Эдвард понял, что целью не являлся, и вообще звук шёл из соседней залы.       «Грабители? — подросток нахмурился, по привычке пошёл на шум. — но что можно красть в юмористическом отделе? Там техники никакой вроде, да и литература ценности как таковой не представляет. Другое дело — алхимия или механика. Или ещё что-нибудь».       Что-то снова сломалось, и Эдвард ускорил шаг. Как государственный Алхимик он не мог пройти мимо нарушителей, даже если после ему самому придётся объясняться с начальством. Мустанг всё равно ничего ему не сделает — максимум поорет, но, опять же, у Эда была идея, как заткнуть мужчину: достаточно было напомнить, благодаря чьему совету они с Алом пошли в библиотеку в понедельник вечером, когда могли сделать это в четверг или хотя бы утром. Если аргумент услышит старший лейтенант — а уж Эдвард постарается, чтобы она услышала, — полковнику точно станет не до лекций. Стальной миновал последний поворот и, на всякий случай прижавшись спиной к стене, осторожно заглянул в залу.       Увиденное заставило его замереть и зажать рот и нос руками, чтобы не выдать себя.       Высокая, крепкая и явно мужская фигура возвышалась над грудой разбросанных книг и сломанных, валяющихся на полу полок и — кажется — стульев, держала за горло хрупкую девушку, приподняв над полом. И Стальной, без сомнений, проявил бы чудеса глупости и вмешался, если бы не заметил, что «жертва» скалилась в сумасшедшей улыбке. Те, кого пытаются убить, так себя точно не ведут, а значит, всё было не так просто. Эдвард прижался спиной к стене, пытаясь понять, что ему следует делать. Даже если мужчина на самом деле не пытался прикончить незнакомку и то, что наблюдал Эдвард, было не более чем выяснение отношений (мало ли какие закидоны у взрослых?), как государственный Алхимик, он не мог закрыть глаза на тот бедлам, что учинили эти двое. Порча госимущества, незаконное проникновение в закрытое помещение, нарушение тишины в позднее время суток — всё это тянуло на как минимум хороший штраф, а может даже арест. Но, пребывая в разгаре разборок, взрослые вряд ли адекватно примут замечания от подростка, а если тот поведётся на нелестные слова в свой адрес — которые наверняка последуют, — то точно разгромит ещё что-нибудь вдобавок к уже имеющимся повреждениям, и тогда уже ему придётся огребать от полковника Мустанга. Потому что начальнику изрядно надоело исправлять наделанные подчинённым косяки и после извиняться перед уже своим начальством. Об этом полковник заявил прямо еще в пятницу, и Элрик не хотел раздражать его ещё больше.       Значит, нужно было действовать осторожно. Продуманно.       Эдвард сглотнул скопившуюся слюну, машинально пригладил чёлку, заправив наиболее длинные пряди за уши, отметив про себя, что уже стоило посетить парикмахерскую. Тряхнув головой, отогнав неуместные в данный момент мысли, подросток прикинул, сможет ли незаметно пробраться за спину мужчине и после — оглушить и обездвижить. По всем расчётам выходило, что сможет. Потому, что он был очень самонадеянным. Эдвард отдавал себе отчёт касательно последнего, но старательно отпихнул все сомнения в дальние закутки сознания, так как юношеский максимализм просто не позволял сомневаться в себе и своих действиях. Он справится. Не может не справиться.       Вдохнув и быстро выдохнув, Стальной рванул в залу, стараясь спрятаться за испорченной мебелью и не привлекать внимания. Учитывая, что мужчина стоял к нему боком, сделать это было непросто.       — Ребёнок?       Мужчина обернулся, не выпуская из рук девушку, но рассмотреть ни её, ни его Эдвард не смог: разбитые люстры и общий бардак отбрасывали слишком много теней. Единственное, что удалось увидеть, это светлую куртку с пряжкой на воротнике да черные штаны. Девушка была одета в тёмное платье. Мужчина повторился, но, как бы ни хотелось ответить, Элрик заставил себя молчать: нападать на этого типа в лоб было опасно: интуиция просто кричала. Мужчина сделал несколько шагов по направлению к убежищу подростка, и Эдвард поспешил перекатиться за уцелевший стеллаж, вовремя скрываясь с глаз незнакомца. Стальной осторожно выглянул. Мужчина теперь стоял к нему спиной, и это был лучший момент для нападения.       «Выкуси!»       Если бы Эдвард не был точно уверен, что прокричал лишь в мыслях, то обязательно стукнул бы себя по лбу: мужчина мгновенно развернулся, успешно заблокировав его атаку. Чутьё или боевой опыт — это внутреннее что-то у незнакомца явно работало на все сто или даже больше процентов. И явно усложняло задачу юному Алхимику.       Подросток отскочил, нахмурившись и до боли стиснув зубы. Мужчина был серьёзным противником и, пусть отступать Элрик не привык, но почему именно сейчас всё пошло не по плану? Эдвард буравил мужчину злым взглядом, боясь упустить любое движение.       На удивление, незнакомец нападать не спешил, предпочтя как следует рассмотреть влезшего в его разборки с девушкой пацана.       — Что ты здесь делаешь, ребёнок?       — Точно не пытаюсь кого-нибудь задушить, — съязвил Стальной и на всякий случай сделал маленький шаг назад: кто знает, что задумал этот тип, может, пытается отвлечь разговорами и подобраться ближе.       — Эта женщина — зло. Она не достойна жить. — Мужчина чуть приподнял всё ещё висевшую в его руках девушку, правильно поняв претензию.       — А кто ты такой, чтобы решать это?       — Моя работа — вершить правосудие и…       — Да плевать мне на это! Нельзя убивать людей только потому что тебе они не нравятся! Отпусти её!       — Почему я должен тебя слушать?       — Потому что я государственный Алхимик и могу арестовать тебя!       Мужчина едва заметно вздрогнул, и Эдвард решил, что выбрал правильную тактику. Когда противник боится — победить легко. Хлопнув в ладони, преобразовав протез в клинок, Стальной смерил мужчину несколько надменным взглядом, искренне надеясь, что это не ухудшит ситуацию для заложницы. Если незнакомец разозлится, кто знает, может, и убьёт девушку, а это точно будет не к добру. Даже учитывая, что поведение той было весьма странным. Словно заложница тут не она, а её мучитель.       Однако дальнейшее поведение мужчины оказалось совсем не таким, как успел себе представить Эдвард.       Незнакомец вдруг отпустил горло женщины, но, не успела та упасть на пол, перехватил за голову, и тут случилось нечто совсем не поддающееся объяснению. Она словно взорвалась. Нет, действительно взорвалась! Стальной в ужасе распахнул глаза и рот, наблюдая, как по полу и руке мужчины растекается кровь и что-то белесое, отдалённо напоминающее мозги. Тошнота подступила мгновенно и, если бы съеденный ужин не успел перевариться, мальчика бы точно вырвало. Всё внутри как-то обмякло, дрожащие ноги перестали держать, и Стальной с громким лязгом рухнул на колени, прижимая левую руку ко рту. Его трясло. Трясло, как никогда раньше. Тело буквально оцепенело от ужаса, и он не мог даже пошевелиться.       — Алхимики — ещё одно зло, — мужчина тряхнул рукой, стряхивая капли крови, отшвырнул ставшее бесполезным тело девушки, и двинулся в сторону Эдварда. — Вы извратили естественный ход вещей, создали монстров и возомнили себя богами.       «Что?» — Эдвард расфокусированным взглядом наблюдал, как мужчина приближался к нему, выставив вперёд руку. — «О чём?..»       — Я должен вернуть этой стране нормальное состояние, а для этого нужно уничтожить всех, кто несёт в себе ужас. Всех Алхимиков. Особенно государственных.       «Меня убьют?» — мысли текли удивительно медленно. В глазах отражалась пустота — сказывался шок — и Эдвард практически ничего не чувствовал. Страх почти исчез, на смену пришло нечто сродни безразличия, и лишь иногда мелькали обрывки перенесённого потрясения.       Рука, несущая смерть, была уже совсем близко, когда откуда-то сбоку раздалось алхимическое потрескивание и плечо мужчины пробил тонкий длинный прут. Кровь брызнула на лицо, выводя Эдварда из ступора, заставляя вскочить. Подросток моргнул, пытаясь осознать случившееся, медленно перевёл взгляд в сторону брошенного тела девушки и едва не заорал: труп ожил. Вернее, вовсе не ожил и вовсе не труп. Существо, медленно поднимающееся с окровавленного пола, совершенно точно нельзя было назвать человеком. Скорее монстром, отдалённо похожим на того огнедышащего гомункула, что им довелось встретить в Ксенотайме. По крайней мере, процесс восстановления был идентичен. Красное свечение вокруг повреждённой головы, в момент отрастающие мышцы, кости, кожа, необычные даже для Алхимика способности — всё это могло быть присуще только монстру.       — Не так быстро. — Женский голос прозвучал слишком слащаво, что только подтвердило теорию Стального Алхимика. — Я не могу позволить тебе убить ценную жертву. Он слишком важен. Да и в целом твои манеры оставляют желать лучшего: схватил женщину за горло, взорвал ей мозг… Сдохнуть здесь должен только ты.       Эдвард вздрогнул, непроизвольно съёжившись от последней реплики женщины. Теперь в её голосе не осталось и намёка на веселье, только леденящий холод вперемешку со злостью. И хоть слова были направлены не на него, он не мог не почувствовать страх. И о какой ценной жертве говорила эта дамочка? Бочком продвинувшись к выходу из читальной залы, Стальной Алхимик понадеялся скрыться с глаз до того, как те о нём вспомнят, но потерпел поражение: мужчина, каким-то чудом освободившийся от пронзившего его прута, коим являлся необычайно удлинившийся сверхпрочный ноготь женщины, сверкнул глазами в сторону Эдварда, давая понять, что так просто его не отпустит. Но сначала ему нужно было разобраться с мешавшей ему женщиной, которая внезапно перестала быть испуганной и беспомощной.       Мужчина снова двинулся в сторону незнакомки, на этот раз напряжённо и осторожно, готовый в любой момент отскочить в сторону, избегая контакта со смертоносными ногтями-прутьями. Долго прыгать из стороны в сторону ему не пришлось: несмотря на хорошую защиту, женщина оказалась не такой уж и проворной, как на первый взгляд, и пропустила момент, когда враг зашёл сначала сбоку, а потом оказался за спиной.       Вокруг руки мужчины появились алые молнии — совсем как у полковника, некстати отметил Стальной, — и незнакомка зашлась в крике, вновь падая на пол уже с разорванным животом. Зажмуриться Эдвард не успел, а потому желчь, не ушедшая с первого раза, переполнила рот, и мальчишку стошнило. Одно дело видеть растёкшиеся внутренности в книге по альмедике или в комиксах, совсем другое — в реальной жизни. Руки затряслись, в глазах встали слёзы ужаса. Отдалённо Эдвард понимал, что наблюдал смерть монстра, но рефлексы побороть оказалось очень трудно.       Алхимическое потрескивание раздалось вновь, и вновь тело женщины начало регенерировать с ужасающей скоростью. Скоро она была в порядке.       Эдвард сглотнул, во все глаза глядя на женщину. Та тем временем откинула со лба тёмные волосы, поправила платье и снова насадила напавшего на неё мужчину на свои когти. В этот раз она пробила ему бок и отпускать явно не собиралась.       — Радуйся, Эдвард Элрик, благодаря мне ты поживёшь ещё немного.       — Что ты такое?       — Мы похожи на вас, людей, но суть — гомункулы. Видишь эту татуировку? — женщина указала на небольшой алый символ на своей груди. — Она означает принадлежность к нам. Меня зовут Ласт, рада знакомству.       Эдвард почувствовал, как напрягся каждый мускул в его теле. Он оказался прав. Опять гомункул.       «Одному мне не победить».         — Не волнуйся, твоё время пока не пришло.       «О, это меня сильно утешило! И что, блин, это значит?»       — Ведьма, Алхимик… — мужчина прервал недодиалог Стального с гомункулом, схватил прутья, пытаясь то ли переломить, то ли вытащить их из своего тела. — Вы оба не достойны ходить по этой земле.       — Да что я тебе сделал?! — не выдержал Элрик на миг забыв про гомункула.       — Алхимики извращают суть вещей, я же говорил. За это вы достойны смерти.       — Заткнись уже и сдохни. — Ласт слегка повела рукой, и мужчина стиснул зубы, но всё равно не смог сдержать болезненный стон. Гомункул повернулась к всё так же замершему у выхода подростку: — тебе сейчас лучше бежать, Эдвард Элрик. Скоро повсюду разгорится пламя.       — Чт.?       Договорить Эдвард не успел: где-то совсем рядом раздался взрыв. Что-то явно тяжёлое грохнулось на пол, эхом разнося противный звук по всему этажу.       — Ал!       — Верно, забирай своего братика и беги отсюда. Если он ещё живой, конечно.       Эдвард смерил гомункула недоверчивым, загнанным взглядом, сглотнул вставший в горле ком нервов и бросился к выходу из залы. За ним действительно никто не погнался: Ласт было не до него, а странного мужчину удерживали её ногти-прутья. Похоже, монстр не врала, сказав, что собирается дать ему пожить ещё немного. Не то чтобы это радовало — умирать в ближайшие годы подросток не планировал, но было всяко лучше перспективы быть взорванным или порезанным на кусочки прямо сейчас.       Стальной миновал отделявшие его от нужной залы повороты и едва не налетел на выскочившего в коридор брата.       — Ой!       — Ал!       — Брат? Осторожней! Где-то что-то взорвалось, я едва успел увернуться от падающей люстры.       — Так вот, что грохнулось.       — Да, она проломила пол…       — Ал, нужно уходить отсюда! Я наткнулся на ещё одного гомункула и какого-то мужика, который хотел меня порешить.       — Убить?!       — Да, но сейчас не о том… Нужно уходить! Быстрее!       Словно в подтверждение слов старшего Элрика над потолком снова громыхнуло и посыпалась штукатурка. Из уже пострадавшей залы появились языки пламени, коридор начало затягивать дымом.       — Быстрее будет через правый ход — там лестница прямо у выхода! — Альфонс закрылся руками от осколков упавшей прямо перед ним лампы. Несколько мелких кусочков впились в предплечье. — Ай!       — Ал!       — В порядке. Бежим.       Новый взрыв не дал времени на раздумья и осмотр ран. Дышать становилось всё тяжелее, и мальчишки, закрыв лицо подолами кофт, медленно продвигались вниз по лестнице, крепко вцепившись в перила. Потолок просаживался, стены чернели от дыма, то и дело слышался треск и звон лопающихся стеклянных предметов, коих в библиотеке оказалось немало. Из-за оных мальчишкам приходилось быть ещё осторожнее, чтобы ненароком не наступить на осколки — некоторые из них вполне могли пробить подошву ботинок.       Как можно скорее покинув разваливающуюся библиотеку, братья остановились под навесом ближайшего магазина и с ужасом наблюдали, как исчезает за языками пламени полное ценных знаний здание. Дым заволок собой всё пространство, вызывал слёзы и першение в горле и не позволял различить силуэты, которые, возможно, ещё были видны в окнах самого верхнего этажа. Библиотеку сотряс ещё один взрыв, и водосточная труба, находившаяся ближе всего к эпицентру, отвалилась от крепежа, скрипнув на всю округу, наклонилась в сторону проезжей части. На дорогу упал обломок оконной рамы, а вслед за ней вылетели и расколовшиеся на несколько частей стёкла, что рассыпались на асфальте миллионами осколков. Рёв огня перебивал любые звуки в радиусе ста метров, и от здания веяло таким жаром, что Стальному Алхимику пришлось срочно ретироваться от любых металлических объектов во избежание нагревания автоброни и получения ожогов. Рука и нога и так нагрелись донельзя. Альфонс, имеющий преимущество в виде плотских конечностей, первое время надеялся если не погасить пламя, то хотя бы ограничить его распространение на другие постройки, но быстро понял всю тщетность своих попыток.       Приложив ко рту и горящим от дыма глазам снятый пиджак, подросток, немного пошатываясь, отошёл к брату, который, как и он, почти не переставал кашлять. Дышать было почти невозможно, и из-за плотной чёрной дымки тяжело было сказать, в какую сторону следует двигаться, чтобы выйти на безопасный участок. Ситуацию осложняло и ночное время суток: пусть из-за огня темно не было, но тени плясали буквально всюду, мешая сосредоточиться.       В соседний квартал братья выскочили совершенно случайно, на всех парах пронёсшись мимо узких улочек и едва не расшибив лбы о брусчатку, запнувшись о так не вовремя попавшуюся под ноги трубу и почти сразу, не сговариваясь, припустили вперёд, желая выбежать к набережной.       Марэль показалась спустя пару минут. На воде играли блики стоящих у самой набережной фонарей, вокруг которых, если хорошо присмотреться, можно было различить кучу мошкары. Тут было свежо и тихо. Продолжающиеся взрывы доносились лишь лёгкими отголосками, а рёва пламени вовсе не было ни слышно, ни видно — спасибо местному ландшафту, из-за которого пятая библиотека оказалась в самой низине района. Полюбовавшись рекой совсем недолго, мальчишки решили вернуться в общежитие: пожарных наверняка уже вызвали, а светиться перед службой спасения не хотелось — того гляди, позвонят полковнику Мустангу, проверяя, действительно ли Эдвард Стальной, и придётся не только объясняться с начальником, но и выслушивать длинные поучения, от которых уши и так в трубочку сворачивались.       Дорога, к которой вышли братья, была практически пустой, лишь один неспешно двигающийся автомобиль нарушал царившую тишину своим тарахтением. Элрики посторонились ближе к обочине, пропуская, но водитель и не думал проезжать мимо и остановился в нескольких шагах от мальчишек, опуская стекло. Эдвард скрестил пальцы за спиной, надеясь, что тот просто решил спросить дорогу до какого-нибудь здания. Его надеждам не суждено было сбыться.       — Комендантский час для нынешней молодёжи не назначен? — в голосе незнакомца сквозила строгость вперемешку с лёгкой иронией, и Эдвард понял, что сейчас взорвётся. Вот какое этому мужику до них дело?!       — Нет.       На лбу вскочила жилка.       — Эй, ты ведь тот пацанёнок. Государственный Алхимик?       Мужчина явно был удивлён, и Эдвард, как бы ни хотел оскалиться на «пацанёнка», также ощутил прилив смущения. Моргнув, подросток впился внимательным взглядом в незнакомца, вспоминая, где мог увидеть этого человека. Светлые волосы, немного тронутое морщинами лицо, добрые голубые глаза и очки в синей оправе — они точно раньше встречались, но когда… В голове словно щёлкнул переключатель, и Стальной разве что не подпрыгнул. Указав пальцем в мужчину, Эдвард сделал круглые глаза:       — А-а! Вы ведь… Это же вы помогли мне тогда в поезде! По пути в Лиор!       — Меня зовут Ка́лман Рихтер, рад познакомиться.