Драбблы по соционике

Он приходит под утро, чуть слышно хлопая дверью, и металл ключей звенит об стеклянную этажерку в форме паровоза в прихожей, гудит вода в ванной, будя. Рывком переворачивает её, так до конца от шума не проснувшуюся, сонную, щурящую глаза от бьющего из проёма двери света, прижимает обратно холодными ладонями рефлекторно вскинувшиеся плечи, вгрызается в рот, вжимается в податливое, мягкое тело — одежда колется, мешает, поцелуи душат, слишком жесткие, чтобы было приятно, поэтому она, как кукла на шарнирах, поворачивает голову туда, куда ведут его руки. С ним приходят холод улицы и горечь его беды, да и сам он - беда. Когда удаётся вырвать глоток воздуха, она медленно, словно боясь спугнуть, тянется ладонями к его лопаткам. Он приходит среди дня, когда она пьёт чай с подругой в гостиной из тонких фарфоровых чашек, кидает пальто и перчатки на соседнее кресло, подходит сзади, задушивая объятьем и четко, по слогам, выговаривает в ухо: «Выебу как сучку», — подруга неэстетично приоткрывает рот, чуть не проливая кипяток себе на колени, взглядом бегает по комнате от неловности, и, когда решившись, пробормотав что-то невнятное, сбегает, уронив все зонты в прихожей, он заразительно громко смеется. Она же молчит, наблюдая за хороводом вспугнутых чаинок. Сегодня с ним свежесть лёгкого бриза и предвкушение чего-то хорошего, жгучее, бьющее, но сжигающее и его самого. Прежде чем развернуться лицом к лицу, она аккуратно ставит чашку на низкий столик. Он приходит, когда она готовит рождественский ужин, ожидая и всё-таки не надеясь одновременно, приносит горшок с кактусом. Кактус цветёт, как-то пережив ужас декабрьского мороза. Ставя горшок посреди тарелок, он легко усмехается, уголок губы быстро влетает вверх и тут же опускается. Он молчит и ждёт, пока она снимет фартук. Кардамон и тонкая нотка небезразличия, слишком слабая, чтобы сделать вид, что она заметила. Тряпка летит на стул, складки мягкого домашнего платья расправлены. Он прикрывает глаза, а после - улыбается. Он приходит зимой, осенью и летом, приходит весной, приходит то два раза в месяц, то через год, приходит, когда плохо, а иногда — когда радостно, но чаще — когда невыносимо тошнит от жизни. Он приходит. В конце концов, даже самое святое, что есть в жизни, можно трахать.