Драбблы по соционике

Дни тянутся длинными серыми нитками, муторно, холодно, обыденно - почти как старая каша, забытая на тарелке, недоеденная, брошенная. Так монотонно, так пусто. Моё одиночество - маленький юркий зверёк, прыгающий на колени, когда все голоса в воздухе смолкают и не приходят даже самые запоздалые письма. И если все и всё - это понимание появляется после многих потерь - рано или поздно уходят от тебя, то он нет. Всегда приходит, чтобы мои руки рассеяно и немного неловко перебирали серую шерсть. Зазеваешься - укусит, вцепится в руку. А кажется - в сердце. Раз за разом - а я так и не привыкну. Лёгкий запах ментоловых сигарет. Незаконченный макет. Бесполезный скайп - с кучей контактов. Фотографии. Фотографии. Если б ты была рядом - я бы ушла без раздумий. Моё сердце и душа изнасилованы. Эти глупые субстанции не понимают, что тебя нужно забыть, выдрать с кровью и мясом, выкинуть подальше и растоптать, чтоб потом не найти и не вставить обратно. Они воют и воют, требуя твоей улыбки, твоего голоса, они плачут от невозможности прикоснуться, прижаться, согреться, черт возьми, в обманчивом чужом тепле. Эта любовь даёт мне надежду. Эта любовь проехалась по мне асфальтовым катком. Раскатало кости в крошку, оставило меня глупой лужицей у твоего подъезда. Этих ран не зализать - хотя бы потому, что нет никаких ран, я просто превращена в чернильную кляксу, что летела в М. в конверте. Я ненавижу тебя. Никогда такого не было, чтобы я не могла управлять своими мыслями. Всегда всё было четко и ясно, а сейчас я в болоте тону. Пара шагов - и нет уже тропы. И не выберешься, и не вернешься назад, потому куда не кинь взгляд - везде зыбко. Из меня словно выкачан весь воздух, мне нечем, нечем, нечем дышать. И чем больше пытаешься выбраться - тем больше затягивает. Всё глубже. Всё безвозвратнее. Я, рожденная для мирной жизни, слишком устала от бесконечных войн, которые ты ведешь. От бесконечных своих попыток достучаться до скрытого тяжелыми латами тела. Я могу быть лишь теплой заводью, горизонтом, в который возвращается усталое солнце. Плакать хочется. А нельзя. Разрешено только правильно питаться. И даже если б я смогла выбраться из трясины, то не удержалась бы на ногах, беспомощная, дезориентированная, затопленная нежностью и жалостью, как штормовым валом. Я всё бы отдала за привычные спокойствие и монотонность. Голубое - к голубому. Глаза к небу. Свети мне. Я буду смотреть. Мне кажется, теперь я больше ничего не умею.