От перемены мест слагаемых сумма... меняется!!!

Сильные руки скользили по влажной спине, заставляя выгибаться в пояснице, чтобы ласка твёрдых, надёжных пальцев не прекращалась. Голова туманилась негой и желание мутило рассудок. Наконец-то! Этого он ждал так долго… Так долго! Его разум требовал, чтобы его партнер добавил в прикосновения властности, которая часто свирепо мелькала в холодной глубине глаз. Но бессловесная мольба пропала втуне. О, да! Он знал этот нрав: только своевольное решение, только холодная логика. Он вцепился зубами в запястье, чтобы сдержать стон неудовольствия и удовольствия на гране боли. Мало! Мало!!! Повернув голову к своему партнеру, приоткрыв губы, чтобы вымолить прекращение прелюдии, а перейти к сути, он внезапно замер, напрягшись, когда заметил возле стенки, почти скрывшуюся в полутени, фигуру. Ледяные пальцы сжали его горло неумолимой хваткой не стыда, а предчувствия. Лёгкая фигура выступила в отсвет светильника, который горел на столике. С совершенно непонятным выражением склонилась к плечу голова с каштановой волной волос, взглянув в расширенные глаза мужчины непроницаемыми очами. Сердце Криспина ухнуло в пятки, когда по губам спутницы Скайуокера (о, её он узнал совершенно точно!) промелькнула мимолётная усмешка, полная снисходительности и даже сочувствия. А после её лицо затуманилось и девушка склонила голову, сделав шаг назад и сливаясь с сумраком. Неру взметнулся на постели, ошалело оглядываясь. Его трясло от банального ужаса: то, что он видел в своём сне, станет когда-нибудь явью. Трясло — и в то же время хотелось до острой и сладкой горечи на губах, разгораясь в отдалённом уголке души. Молодой набу потёр плечи под пижамой, влажной от холодного пота, откинув пряди волос с лица и затрясся в тихих истеричных спазмах смеха, переходившего в всхлипывания. Он прекрасно знал, что этот сон никогда не станет явью. Скайуокер предпочитал дам и только дам, а он… Он будет и впредь строить из себя этакого сноба, преодолевая яростную тягу прикоснуться к протеже сенатора Палпатина в настоящем. Эту тягу, так странно возникшую, Неру никак не мог оттолкнуть вон из своих помыслов. Закрыв глаза и откинувшись на подушку, Криспин стиснул кулаки, мысленно отталкивая прочь образ мелькнувшего повернувшегося в профиль гордого лица смуглого парня. Внутри стянуло удавкой похоти, Неру взвыл, свернувшись в калачик. Перед закрытыми глазами промелькнул облик девчонки — и Криспин почувствовал, что ему реально полегчало и страсть улеглась под взором карих глаз, словно ласковая кошка под ладонью хозяина. «Всё пройдёт, пройдёт и это», — вспомнилась ему реплика его старенькой матери, когда он негодовал, что некоторым приёмышам всё на золотом блюде подавалось, а он, аристократ, вынужден прогрызать путь зубами, чтобы обеспечить себе будущее. Под такие размышления сон незаметно подкрался к стянувшему вокруг плеч одеяло помощнику сенатора Альдераана Криспину Неру, заснувшему на остаток ночи без всяких сновидений.

***

Падме вскинулась на постели, просыпаясь. Она непонятно каким образом сумела пройти в сон совершенно чуждого ей существа. Её потянуло к той точке тьмы, которая внезапно протянулась в пространстве и заволокла сознание молодого человека. Тарике сама не осознавала, но так как тут не было возможности отследить, откуда протянулась та тьма, то девушка не задумываясь нанесла ментально-выверенный удар по этой нити. С ощутимым звоном та лопнула, а Падме «выбросило» из сна. Вот только сна ли? Ситх со стоном откинулся на спинку кресла, где расположился вновь, чтобы подогреть сластолюбие некоторых честолюбивых персон. И ведь как удачно: Криспин Неру, пусть и аристократ, но вот умения Скайуокера, его интуиции, наития, хватки, у парня этого не было. Так что противостояние между этими двумя Сидиус смог распознать с первой же встречи сенатора от Набу с будущими политическими деятелями в день открытых дверей университета в Тиде. Давно уже Палпатин присмотрел себе приёмного сына Квай Гона Джинна, как будущего своего секретаря и, быть может, последующую замену на сан сенатора. Проницательность бывшего рыцаря-джедая скидывать с доски планов нельзя было, приходилось общаться с парнем вдали от Джинна. Достаточно легко в круг знакомых Энакина был допущен и правая рука Палпатина — Сейт Пейстаж, быстро став почти приятелем Скайуокера.  — Сейт, пройдите ко мне, — прищурив серые льдинки глаз, Палпатин довольно неохотно прикидывал, как ему выгоднее провернуть требуемое дельце. Хотя… Энакин — парень горячий во всех смыслах, без особого труда привлекавший к себе внимание, где бы не появлялся. Вот именно эту черту и задействует Палпатин, чтобы отвадить молодую джедайку от протеже сенатора. Их отношения уже загодя не нравились набуанцу. То есть, пора отшвырнуть девку, пока всё это не зашло дальше.  — Ваше превосходительство, вы вызывали меня? Сенатор устало приоткрыл покрасневшие глаза, несколько озадаченно уставился на помощника.  — Помнишь ту девчонку, которую Скайуокер привёл в Сенат?  — Да, вы показывали мне её. Что прикажите?  — Сделай так, чтобы Энакин выставил себя в её глазах в неприглядном свете. У парня есть слабости, так используй их. Сейт уставился в глаза своего босса пристальным взглядом.  — Например? Устроить попойку и пригласить девочек?  — Вроде того. Если мои шпионы не зря едят свой хлеб, то они завтра условились встретиться в Ордене. Не допусти этого, а я сделаю мальчишке презент, дам ему выходной в преддверии серьёзной работы. Думаю, клюнет на это парень. Пейстаж ухмыльнулся.  — Вы правы, воздержание и строгий отец — это мало способствует горячей натуре Скайуокера. Мне расстараться?  — Они должны расстаться, — внезапно решительным и командным тоном приказал Палпатин, устремив взгляд в никуда. Пейстаж постарался отшатнуться прочь, уловив опасный блеск обманчиво мирных глаз.  — Будет выполнено, господин.