Случайная встреча, изменившая жизнь (рабочее)

Самолет, легко меня уносит Через год, я не вернусь сюда Ну кто тебя сейчас об этом просит Когда мы расстаемся навсегда… Эта большая белая птица уносила ее все дальше и дальше. От тревог, от горя, от него… От того, без которого она уже не представляла своего существования, но находиться рядом она уже не могла. Не позволяла гордость, безрассудство и … любовь. Такая сильная, жестокая и короткая, что хочется плакать. Плакать от собственного бессилия и усталости. А за окном проплывали облака, среди которых проскальзывала луна, словно осуждая и ругая Татьяну за ее выбор. Но обратной дороги нет и уже не будет. Что бы он не говорил, она виновата перед ним и должна своим одиночеством постараться искупить эту вину… Вернувшись домой Юлий не хотел ровным счетом ничего. Наступила апатия и безразличие. Жизнь утратила свои краски, замедлив ход и уничтожая время. Пространство стало одним серым пятном, которое не меняло своего цвета слишком большой промежуток времени. А потом молодой человек просто начал уничтожать себя. Алкоголь стал его собеседником, лучшим другом и смыслом жизни. Он попросту спивался, забывая обо всем на свете. Горячее сердце превратилось в камень – твердый, черствый, неживой. Татьяне же было не легче. Она сбежала от себя, от него. Но куда сбежать от памяти – она не знала. Каждый день, проведенный в некогда родном и любимом Израиле, где однажды она нашла себя, убивал ее все сильнее и жестче. Не выдержав добровольного самоубийства она вернулась в Питер, предупредив лишь Бантееву, которая вообще сходила с ума, не зная, что и думать. Она конечно была посвящена в общих чертах во всю ситуацию, но недосказанность, скрытость подробностей сводили ее с ума от беспокойства за свою подругу. Вообще у обеих ведьм была слишком острая и сильная связь, даже на расстоянии. И когда одна страдала или испытывала хоть малейший дискомфорт, то же самое ощущала и другая. - Как хорошо, что ты вернулась. Все – таки дома и стены лечат, - встречая в аэропорту Ларину, Наталья пыталась зарядить ее своим позитивом и энергией. Правда, выходило не очень. - Наташ, спасибо что встретила. Но сейчас мне нужно побыть одной, я устала от перелета, безжизненным голосом произнесла девушка. Она говорила чистую правду – только вот в перелете ли дело? - Я понимаю. Сейчас я подвезу тебя до дома, не обременяя разговорами. Ты сама все расскажешь, если сочтешь нужным, - Бантеева понимала, что к разговорам Таня сейчас явно не готова, да и внешний вид блондинки выдавал ее уставшее состояние. Как только за Бантеевой закрылась дверь, Татьяна подскочила к телефону, набирая номер такси. Возможно, тот человек, к которому она хочет поехать будет ей совсем не рад, но ее это вовсе не пугало. Ей просто жизненно необходимо было видеть Юлия, иначе нет никакого смысла дальнейшего существования. Она слишком остро нуждалась сейчас в нем, сильнее чем в кислороде. Нажимая в который раз на звонок у его двери, она мысленно просила высшие силы, чтобы он оказался дома. Только вот с каждым новым нажатием кнопки эта надежда угасала в разы. И когда уже отчаявшись она отправилась к лифту, тяжелая дверь распахнулась, хозяин квартиры вышел на лестничную клетку и застыл. Ему показалось, что он сошел с ума или у него начались галлюцинации на почве беспробудного пьянства. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не Ларину. Ту, которую он так любил и которая так жестоко его уничтожила. Он не испытывал к ней ненависти, но и светлое чувство уснуло, уступая место безразличию. - Зачем ты здесь? Ты еще не все сказала, не до конца меня уничтожила? – уже в квартире задавался вопросами Далецкий. - Я… я не знаю. Мне просто нужно было тебя увидеть, - почти шептала ведьма. Она видела его состояние и понимала его причину – сама Таня. Но она совершенно не знала, что ей делать. - Увидела? А теперь, проваливай. И забудь сюда дорогу. Вычеркни меня из своей жизни, как будто и не знаешь меня, - практически ее же словами, произнесенными однажды, говорил мужчина. - Я не могу уйти. Я люблю тебя, - почти срывающимся голосом от испуга и собственного бессилия произносит ведьма. - Что ты сейчас сказала? Да ты не знаешь, что такое любить! Ты мерзкая, противная пустышка, которая ничего не значит для меня, - и приблизившись к ней и схватив за руку попытался выпроводить незваную гостью из дома. Это была последняя попытка. Последний шанс доказать ему свою любовь и верность. Она знала, как ему больно, но от этого ей самой становилось только хуже, отравляя организм горючим ядом неверия и абсолютного безразличия. Она должна была это сделать и воспользовалась своим единственным шансом на любовь. Ее губы с жадностью приблизились к его губам, обжигая жаром своего дыхания. Минутный зрительный контакт – и вот, он сам, словно голодный зверь впивается в сладкие, такие манящие уста. Он терзает ее рот, проникая языком в его глубокие недры, лаская, упиваясь своей безграничной свободой и полной ее капитуляцией под его натиском. - Я забыл твой вкус, твой запах. Я забыл тебя. Но я так хочу все это вспомнить, - гладя ладонью ее поясницу, он опускается ниже, сжимая ее бедра через ткань брюк. - Пойдем, - и беря его за руку, уводит в спальню, пряча и его и себя в глубине пространства четырех стен, ограждая их мирок от любого внешнего воздействия. Одежда, порванная в клочья, дикие стоны, взмокшие и ненасытные тела – это то, что сейчас было в этом небольшом пространстве. Любовников не заботило ни время суток, ни погода за окном – ведь в их кровати горел огонь, ровным счетом, как и в их сердцах. Это повторялось без перерыва – удовольствие, оргазм, душ. И снова все по кругу. Они не помнили всех мест для занятий любовью, не помнили поз и количество разрядок. Да даже имен они своих не помнили. Они просто любили – до остервенения, до потери разума, до щемящей душу нежности и заботы. До рассвета…