Just Say When

- Что ещё рассказывал обо мне Сехун помимо того, что называл меня старикашкой? Джунмён задал ему вопрос, но Чонину требуется время, чтобы вернуть внимание, которое последние пятнадцать минут было сосредоточено совсем на другом, – это подвиг, поскольку в парке при солнечном свете улыбка Джунмёна такая ослепительная, вызывающе белоснежная и лучистая. Чонин всё-таки примирился с тем фактом, что ему нравятся зубы Джунмёна. Это перевернувшая его жизнь фиксация. - Эм, - Чонин прикидывается, что в глубоком раздумье, чтобы собраться с мыслями, и откусывает большой кусок от сэндвича, аккуратно сложенного в форме треугольника. Чонин не особо сопротивлялся, когда Джунмён поделил пополам свой сэндвич с сыром и ветчиной и вручил кусок побольше младшему. В своё оправдание Чонин может сказать, что он вечно голодный подросток. – У тебя есть кошки? - О, да, - смеётся Джунмён. – Варежка и Носочек, - он так это произносит, что Чонин почти ожидает, что он сейчас достанет кошелек и с гордым видом покажет ему фотографии своих гениальных кошек, играющих на фортепиано или читающих, или пользующихся туалетом. - Боже, ну и имена. - Я бы попросил, это самые милые имена на свете, - обиженно сопит Джунмён, и Чонин прячет улыбку за сэндвичем, когда откусывает от него снова. – Что-нибудь ещё? Чонин слишком быстро сглатывает в своём стремлении заговорить. – Эм, - выдавливает из себя он и тут же краснеет от смущения, когда Джунмён фыркает. – Он говорил, что ты гораздо милее в общении, чем оказалось на самом деле, в этом я не сомневаюсь. - Эй, я не согласен. Я очень даже милый, - возражает Джунмён. – Разве мне нельзя тебя немножко подразнить? Посмеяться, когда ты заикаешься и выглядишь таким милым, когда краснеешь? - Эта привилегия дарована лишь немногим. Попытайся снова через пару лет, - бесстрастно отзывается Чонин. Однако очень трудно сохранять на лице невозмутимость и не сделать что-нибудь из ранее перечисленного Джунмёном, даже если старший считает его милым. Вообще-то, из-за того, что Джунмён назвал его милым, становится в сотню раз трудней, в животе щекотно от волнения и удовольствия. - Конечно-конечно, - говорит Джунмён будничным тоном, стряхивая с колен на траву хлебные крошки. Не желая есть в одиночку, Чонин запихивает остатки сэндвича в рот и практически всухую проглатывает их, когда Джунмён продолжает: - Ещё скажи, что гуляешь в парке только с людьми, которых знаешь всю жизнь, и в обед кушаешь с мамой домашнюю еду. - Сехун говорит, что ты чокнутый, - выпаливает Чонин. - Подтверждаю. Итак, когда тебе нужно вернуться на работу? От их односторонне-остроумной беседы у Чонина кружится голова, он чувствует себя побежденным и еле переводит дух, промямлив: - Через десять минут. - Я могу проводить тебя до твоей машины? Парк находится всего в двух минутах ходьбы от торгового комплекса, и путь туда занимает слишком мало времени. Чонин ловит себя на мысли, что ему хочется цепляться за проходящие секунды, слушая рассказ Джунмёна о своём Русском Голубом котике (Варежка), которому два года, и о новом полосатом котёнке (Носочек). Желание только усиливается, когда Джунмён обвивает руку вокруг его талии. Физический контакт в невыносимую жару это скверная идея, однако Чонин лишь прижимается ближе и закидывает руку Джунмёну на плечи, вдыхая ненавязчивый аромат его парфюма. Пожалуй, Сехун не такой уж и сумасшедший, как считал Чонин, раз балдеет от запаха ЦзыТао. *** У Чонина было ровно три опыта отношений. Ну ладно… два с половиной. В десятом классе Чонин две недели встречался по интернету с девушкой из Огайо. Упомянутая девушка оказалась двадцатишестилетним мужиком из Миссури, а у Чонина на всю жизнь остался неприятный след в душе. В одиннадцатом классе в жизни Чонина появился До Кёнсу. Сехун любит напоминать о нём Чонину, когда они оба напиваются и пытают друг друга унизительными подробностями своей личной жизни, или когда подколы Чонина насчёт ЦзыТао заходят слишком далеко, и Сехун отвечает ему тяжелой артиллерией, произнося слово на букву «К». Он был на год старше, миниатюрным, но способным наводить ужас, с бархатным голосом, и Чонин влюбился сильно и очень быстро. Они начали встречаться в начале первого семестра и хранили свои отношений в тайне, поскольку никто из них не хотел привлекать к себе излишнего внимания. Они расстались (Чонин – со слезами), когда Кёнсу окончил школу, но Бэкхён на веки вечные нарек Кёнсу «Обладателем Девственности Чонина». Лишь в прошлом году первые несколько месяцев его обучения в университете Чонин встречался с первокурсницей по имени Чхо Чинри, это был его первый опыт отношений с девушкой, наполненный простыми поцелуями и страстным сексом. Когда он не хотел идти домой, то оставался в её общажной комнате на ночь, а на следующее утро они вместе завтракали и немножко занимались своими курсовыми работами, пока Чонин не брал её смущенно за руку, и она направляла их руки к своим пижамным шортам. В масштабной картине мира Чонин довольно неумел и неопытен в вопросах Взрослых Отношений. С Джунмёном они только достигли верхушки айсберга – обменялись номерами телефонов, Чонин случайно-хотя-специально провёл большим пальцем по ладони Джунмёна в процессе их обмена телефонами, и с тех пор писал ему короткие бессмысленные сообщения, из-за которых в животе всё трепетало от волнения. Однажды Джунмён упоминает вскользь о своём бывшем парне и сожителе, и Чонин мысленно чуть не делает сальто-мортале. Чонин живёт с родителями. Его мама до сих пор стирает его вещи, застилает за ним кровать, напоминает ему, что нужно вынести мусор и помыть посуду, а иногда даже - принять душ. - Это просто смешно, - произносит Бэкхён, когда Чонин рассказывает ему и остальным обо всем за обедом в японской кафешке неподалеку от книжного магазина. Чонин винит в своих горящих щеках только что потушенное пламя огня. Он теребит в руках палочки, кружа ими вокруг кусочка сашими. – Вы всего лишь общаетесь, а не планируете своё совместное будущее со свадьбой на пляже, огромным домом и миленькими усыновленными детишками. Ему двадцать четыре, а не тридцать. Попридержи коней. - Мхм, согласен, - мычит Чанёль, с закрытыми от удовольствия глазами жуя креветку-гриль с запеченным рисом. - Его страхи небезосновательны, Бэк-хён, - возражает Сехун, его тонкие теплые пальцы придерживают Чонина за запястье, и потрепанные нервы Чонина успокаиваются, хотя бы немножко. – Но Джунмён-хён классный, Чонин, правда классный. Он не станет принуждать тебя переехать к нему или ещё что-то. Он знает, что тебе девятнадцать! – Как будто Чонину нужно об этом напоминать, но он всё равно улыбается, ведь Сехун пытается помочь, и ответная улыбка Сехуна превращает его глаза в полумесяцы и обнажает острые резцы. Чонин не может удержаться и треплет его по щеке. - Спасибо – благодарит он. - Джунмён хороший, - соглашается ЦзыТао, а затем добавляет уже с нотками ревности: - И очень симпатичный. Если бы Сехун не привлёк моё внимание первым, то я бы, возможно, запал на Джунмёна… - Ой, да заткнись, ты, врунишка, - Сехун хмурится и запихивает Тао в рот острый ролл с тунцом. – Перестань вести себя как ревнивый долбоёб, когда мой лучший друг ко мне прикасается, - недовольная гримаса словно высечена на его подбородке. - Вот только не начинайте снова, ладно, - вклинивается Бэкхён. Сехун и ЦзыТао бросают в его сторону одинаковые убийственные взгляды, а чуть позже они уже смеются над какой-то бессловесной шуткой, Сехун держит в обеих руках руку ЦзыТао, а тот хихикает ему в ухо. Могло быть и хуже, предполагает Чонин - они оба слишком стесняются проявлять свою страсть на публике, поэтому ограничиваются невинным держанием за руки, объятиями со спины и случайными чмоками в губы. - Кстати, - вдруг произносит Чанёль. – А Джунмён будет твоим богатеньким папочкой? - Зачем ты это сейчас сказал, - Чонин только принялся за еду, а теперь его аппетит испорчен. - Не, Чонин слишком пацан, чтобы быть его сладкой деткой, - пораскинув мозгами, говорит Бэкхён, и Чанёль разражается хохотом. – Он не станет упиваться вниманием и выпрашивать красивые вещицы. Это больше похоже на Сехунни. Сехун сжимает руки в кулаки, и ЦзыТао приходится выпрямлять его пальцы. Чонин концентрируется на том, чтобы вернуть аппетит. Джунмён никогда не будет ему Папочкой, и он также не будущий муж Чонина. Они два парня на ранней стадии отношений. Вот и всё. - Всё будет хорошо, - чуть позже шепчет Сехун, когда они уже заканчивают обед, и на тарелке Чонина остаётся последняя ложка риса. – Просто будь собой, и Джунмён-хён увидит, какой ты замечательный, - Чонин вспоминает, как говорил нечто подобное Сехуну, когда тот ввалился к нему в машину весь в стрессе и с белым, как полотно, лицом, а всё из-за того, что с ним флиртовал китайский мальчик. Чонин осторожно выдыхает и дарит другу лёгкую улыбку. *** Чонин помнишь, ты говорил, что замолвишь за меня словечко? перед джунмёном…? Сехун конечно (=^___^=) хочешь, чтобы я сказал ему, что ты хорош в постели? Чонин омг я пошутил… не говори ничего джунмёну… ха… ха о господи серьёзно не надо пож Сехун >:) Чонин забей всё равно ты ему ничего не скажешь, мой маленький принц-стесняшка Сехун >:( Чонин ))))))))))) Сехун тао говорит что я должен упомянуть о твоих губах… так, стоп почему он вообще смотрит на твои губы я в бешенстве *** В семействе Ким вечера пятницы для Чонина это время напялить самую потрепанную, но самую удобную пижаму из своего гардероба, усадить свой зад на диван в гостиной и оставаться там до прихода родителей. У его мамы по пятницам бридж, а отец уходит поиграть в бильярд, так что Чонин, на своё счастье, остаётся дома один. Каждая клеточка его тела ноет от усталости, причиной чему долгие часы, проведенные на этой неделе на работе, поэтому он наслаждается полтора секундами, которые требуются на то, чтобы опуститься на диван, а после валяется на нём весь вечер. Так что, конечно же, это естественно, что Джунмён впервые звонит ему именно сейчас, когда он по кисть в тазике с попкорном и пребывает на пике своей антисоциальности. Он со сжатым в куриную жопку подбородком смотрит на звонящий телефон, затем переводит взгляд, полный отчаянья, на экран телевизора, где всё ещё показывают «Настоящую кровь». Не поймите Чонина превратно: его влюблённость в Джунмёна на данный момент приобрела отвратительные масштабы, но он… так устал. А на экране Эрик Нортман. Когда Чонин настолько измучен работой, Александр Скарсгард – это единственный мужчина, который ему нужен. Однако Чонин начинает слишком много думать. Что если Джунмён расстроится, если он сейчас не ответит? Что если из-за этого Джунмён прижмёт к груди своих кошек, возьмёт одинокую кружку чая и станет читать скучную книгу? От этих мыслей у него болит душа, и Чонин знает, что излечит её, лишь ответив на звонок. Сражаясь с сонливостью, Чонин ставит на паузу сериал и проводит большим пальцем по светящемуся экрану телефона прежде, чем поднести его к уху. - Привет, хён. - Привет, Чонин, - его сердце растоплено; голос Джунмёна, бодрый, но спокойный, сладкий, словно мёд, генерирует оставшуюся энергию Чонина, превращая её в приятную эйфорию. – Как дела? - Ты мне позвонил, - замечает Чонин, и Джунмён смеётся. Лёгкая улыбка касается его губ. – Что делаешь? - Я… готовлюсь, - произносит старший с запинкой. - К чему? На один удар сердца повисает тишина, а затем Джунмён выпаливает: - Пойдёшь со мной на свидание? Чонин настолько ошарашен, что сразу проглатывает полный рот попкорна и шумно выплевывает несколько зернышек, чтобы не подавиться и не умереть прямо во время разговора по телефону. Было бы как-то стыдно. Хотя, если честно, ничто, наверное, не будет таким же неловким, как то, что Чонин собирается сейчас сделать. - Ты в порядке? Чонин? - Всё нормально, не волнуйся, - он нервно смеётся. – Джунмён-хён… Я правда очень хочу пойти с тобой на свидание, - признается он, и у него вспыхивают кончики ушей, когда он произносит это вслух. - Я чувствую, что где-то здесь скрывается «но», - предполагает Джунмён, и его голос звучит лишь слегка разочарованно, как будто он не был удивлён, и сердце Чонина запрыгивает к нему в глотку. - Просто я… я правда очень устал. Я вчера работал с 11 утра и до 8 вечера, и мальчик зарядил мне футбольным мячом прямо в живот, так что я немного побитый и… я правда бы хотел сходить с тобой куда-нибудь, но… - Чонин уже весь красный, однако он всегда был прямолинеен, иногда слишком. Разве не говорят, что честность – это ключ, отрывающий все двери? – Только стихийное бедствие, ну, или специальная акция с бесплатными биг маками заставят меня сейчас слезть с этого дивана. - Боже, ты такой милый. То есть… - Джунмён покашливает, и Чонин мечтает о том, чтобы диван его сожрал целиком, хотя злосчастные, девчачьи бабочки, порхающие у него в животе, вот-вот вознесут его в космос. – А ничего, если я… ну, может, тогда приду к тебе в гости? Мне принести с собой пиццу? Или что-нибудь из китайской кухни? Джунмён не может… он просто не может существовать в этой реальности.. - Китайская кухня звучит… заманчиво, - говорит он слабым голосом. – Я скину тебе на телефон свой адрес. - Хорошо, - счастливо щебечет Джунмён. – Китайская так китайская. - И постой… ещё кое-что, - Чонин опускает взгляд на свои пижамные штаны, взвешивает все «за» и «против» и решает, что он не станет их переодевать. – Ты должен надеть свою самую удобную, самую уродливую из пижам. Так я не буду выглядеть глупо. - Договорились, - соглашается Джунмён, и сердце Чонина разрывается от чувств. – Скоро увидимся, Чонин. *** Джунмён у Чонина дома это что-то из области фантастики. Его присутствие вызывает диссонанс. Он оставляет свои кеды возле новеньких конверсов Чонина на полочке для обуви, легонько сжимает пальцы вокруг талии Чонина, держа в свободной руке большой бумажный пакет, и рассматривает окружающую его обстановку широко распахнутыми, добрыми глазами, прежде чем сфокусировать взгляд на Чонине. Ещё страннее то, что Джунмён облачён в чуть подогнутые снизу клетчатые пижамные штаны и поношенную полосатую футболку, его волосы растрепаны, и пряди мягко спадают на лоб. - А ты не шутил, говоря, что у тебя уродливая пижама, - замечает Джунмён. - Это что, ящерицы? - Это драконы. - Чонин чуть толкает Джунмёна плечом. - Оскорбляешь меня в моём же доме, - с напускной надменностью бормочет он. - Эй, ты первый назвал её уродливой, - напоминает ему Джунмён, покачивая пакетом в руке. У Чонина слюнки текут от исходящего из пакета запаха, оранжевый цыпленок словно зовёт его по имени. – Где тут у тебя кухня? Я даже через телефон слышал, как у тебя урчало в животе. Растущему организму нужно кушать. Ведя Джунмёна на кухню, Чонин смотрит на предавший его живот и, наморщив нос, потирает его ладонями. - Не смейся надо мной. Я сегодня почти ничего не ел. - Бедный ребёнок, - говорит Джунмён, с ужасным грохотом водружая пакет с едой на кухонный стол. Чонин хмурится. – Хён, я больше не уверен, что ты мне нравишься. Джунмён вскидывает бровь, этим самым заставив Чонина задуматься, его желудок подпрыгивает от предвкушения, когда он ставит две бумажные тарелки на прилавок. - Я тебе нравлюсь? - … возможно, - следует равнодушный ответ (однако это большая ложь, ведь Чонину очень сильно нравится Джунмён), и Чонин очень гордится собой. Его руки лишь слегка трясутся, а румянец на лице не должен быть особо заметен при естественном освещении кухни. – А теперь давай есть, - переводит тему младший и старательно делает вид, что не замечает довольной ухмылки Джунмёна, когда тот открывает пакет с едой.