Крушение

Артур проснулся от громкого стука, приподнялся на локте и взглянул на источник звука. Америка сидел над кучей веток и исступлённо стучал камнем о камень, что-то бодро напевая. Лёжа на земле, англичанин отлежал себе всё, что только можно было отлежать, Джонс же выглядел свежим и отдохнувшим. Солнце было уже высоко, очевидно, сейчас часов двенадцать дня – не меньше. - Не мог потише стучать? И вообще, зачем ты это делаешь? – Сонно потёр глаза Кёркленд. - Я костёр одной спичкой зажечь могу. – Немного не в тему ляпнул американец, ударяя камнем о камень. - У тебя есть спички? – Скептически поинтересовался старший брат. - А у тебя? Доброе утро, кстати. - Доброе. - Артур принялся без особой надежды шарить по карманам. И вдруг – вот удача! В кармане штанов лежал коробок спичек. Вероятно, тот положил его туда, когда в последний раз вызывал дьявола, что было очень давно. Ветерок разносил запах, какой появляется при ударе камня о камень, беспомощно тонувший в невыветриваемом запахе английского паба. При свете дня поляна выглядела приветливо и даже жизнерадостно. Пустые банки из под тушёнки весело блестели на тёплом летнем солнце, ловя зайчики от стёкол очков американца, с детской радостью принявшего коробок из рук Кёркленда. Но внутри его ждало разочарование – всего три спички в завале своих использованных собратьев. - А зачем тебе, собственно, костёр? – Поинтересовался Артур. - Надо же на чём-то приготовить еду. – Чиркая спичкой, пояснил Джонс. - Еду? У тебя есть еда? – В зелёных как отравившийся тушёнкой хомячок глазах мелькнула надежда. - Нет. С меня костёр и готовка, с тебя еда. Ау! – Он торопливо потушил добежавший до пальцев огонёк и с удивлением уставился на пришедшую в негодность обугленную палочку. – Вот чёрт! Ладно, давай вместе добывать еду, готовить её буду я, а разжигать костёр тебе. По началу, англичанину не понравилось слово «вместе», но потом он решил, что Джонс найдёт еду, а он просто постоит рядом, оказывая ему моральную поддержку. В конце концов, неужели он так похож на бойскаута? Четвероногое чудовище громко проламывалось через лес, распугивая всю дичь в округе, для добычи которой у него был только нож и криворукий охотник в лице Джонса. Упитанные лесные курочки, истерично перебирая лапками, спешили увести выводок подальше. Лоси, сбившись в стада, начали неплановую миграцию на север, а доведённые до отчаяния зайцы, прятались в норах, за несколько часов превращённых в катакомбы. И всё же сегодня удача явно от них отвернулась. - Эй, вон, смотри! – Американец со скоростью укушенного дикой африканской пчелой гепарда бросился к кривоногому весьма аппетитно выглядящему курёнку, лениво плетущемуся позади выводка, и, не обращая внимания на грозные крики родительницы, вздёрнул животное за лапы вниз головой. В руке Альфред кровожадно сжимал нож, занеся его для решительного удара, и вдруг остановился. – Давай убьёшь его ты? - Я!? – Нервно воскликнул англичанин, пятясь назад. – Почему? - Я его поймал, а ты убивай. - Это не аргумент. – Холодно отрезал он. - Просто я не могу его убить. Он же такой маленький и беззащитный. – Джонс сочувственно погладил курёнка по свесившейся вниз голове. - И что нам теперь, смотреть на него? - Раздражённо воскликнул Кёркленд, беря нож и занося его над тонкой шеей куриного отпрыска. Внезапно в по-птичьи проницательных, жалостливых глазах мелькнула пламенная мольба и раскаяние во всех совершённых за короткую цыплячью жизнь грехах. «Ну я ведь ещё так молод!» - кричали эти глаза, в которых светилось что-то истинно человеческое. – А может его как-нибудь само чтобы? Утопить, например? - А это идея! – Обрадованно проговорил Альфред и, перемотав лапы трепыхающейся пернатой жертвы прочным на вид стеблем, побежал куда-то. – Здесь река совсем рядом. – Пояснил он на бегу. Они выбежали на заросший ивняком пляж, служивший берегом широкой реки, отражавшей чистое голубое небо. Англичанин сбросил обувь, вбежал в реку и принялся, зачёрпывая горстями, пить чистую, немного пахнущую тиной, воду. Ещё со вчерашнего дня его мучила жажда, сменившая невыносимый сушняк. Джонс кинул связанную добычу на песок, снял ботинки, куртку и футболку, и, оставшись в одних штанах, не считая очков, принялся искать камень поувесистее. По расчетам великого стратега курёнка следовало привязать к верёвке, изготовленной из шнурков с двух пар обуви, туда же прицепить камень и, держа за другой конец верёвки, подождать секунд тридцать, пока несчастная курячья душонка покинет бренное, но весьма приятное на вкус курячье тело. Грозный охотник пошарил глазами в поисках будущей жертвы, но как не странно коварная птица, с малолетства ступившая на скользкий путь лжи и обмана, успела куда-то скрыться. Американец принялся шарить по ближайшим кустам, но там никого не было. - Эй, ты чего там возишься? – Раздался со стороны реки требовательный крик Артура. - Он сбежал. – Испытывая внутреннюю радость за спасённую пичугу, ответил Джонс. - Идиот! – Отозвался Кёркленд, заходя глубже. Альфред никак не отреагировал, только снял очки, разбежался и, подняв тучу брызг, рыбкой влетел в прохладную воду. Вынырнув, он узрел мокрого насквозь англичанина, с волос которого ручейками стекала вода. Лицо юноши приобрело странный красноватый оттенок, становившийся всё ярче и ярче. Американец, предчувствуя угрозу, предусмотрительно поплыл в глубину, Артур бросился за ним, устрашающе бурля какие-то угрозы и обзывательства. Вскоре оба устали плыть и встали на дно, чтобы отдышаться. Дно, кстати сказать, было покрыто водорослями и моллюсками, прикосновения которых к коже ног вызывало очень предсказуемую реакцию. - Фу, там же водоросли! – Джонс, нелепо взмахнув руками, запрыгнул на спину англичанина, вцепившись руками в его шею. Кёркленд заметался, желая сбросить с себя наглого американца, и, оступившись, упал в подводную яму. Через несколько секунд, фыркая и кашляя, оба снова выплыли на более мелкое место. -Придурь. – Цепляясь за плечи брата, проговорил Англия. Тот, чувствуя свою неправоту, молча вытащил его на отмель. Артур встал, выжимая на себе одежду, и отправился бродить вдоль берега, Альфред же, заметив мальков, сновавших на мелководье, вырыл яму в песке, заполнив её водой, и принялся ловить рыбок. На это бесполезное занятие он убил больше часа, загоняя мелюзгу в угол и хватая зазевавшихся руками. При этом во все стороны летели брызги песка и грязи, чередуясь с отборнейшей бранью, а ямка в песке неспешно наполнялась уловом. Итог – четырнадцать микроскопических размеров рыбёшек, нечеловеческий голод и покрасневшая на солнце спина. После этого Джонс набрал сухих веток, выложил их шалашиком, чтобы удобнее было развести костёр, и снова ловил мальков. Прервав это бесполезное варварское действо, он заметил на другом берегу стаю цапель, схватил камеру, перевёл её в режим «Фото», зашёл по пояс в реку и начал щёлкать птиц. Вдруг прямо перед ним из воды выпрыгнула большая рыба, американец, было, вспомнил, как Брагинский рассказывал ему о виде, достигавшем невероятных размеров – «Язь здоровенный», но тут камера выпала из рук и скрылась в подвижной мути. Парень судорожно стал шарить руками под водой, но собравшись с мыслями, нырнул и тут же обнаружил тёмный предмет, уносимый течением в яму. В этой яме, несомненно, таился ужасный огромный смертоносный беспощадный здоровенный Язь! Герой бесстрашно протянул руку в бездну и вытащил драгоценный прибор, отказываясь поверить в своё везение – он жив! Внезапно камера щёлкнула, сфотографировав мокрое лицо Альфреда с нелепо раскрытым ртом, заглатывающим воздух. Он протёр ладонью экран и, увидев свою физиономию в подобном виде, попытался удалить снимок, но камера его не послушалась. - Ну, работай же, тупая машина! – Он как следует шибанул по ней ладонью. Снова щелчок и вспышка. Джонс в недоумении уставился на экран и в строке имени фотографии увидел надпись «Прекрати меня бить, придурь!». – Это восстание машин! Уаааа! – Он издал воинственный клич и сунул камеру в воду, надеясь её утопить. Ничего не произошло. Тогда он принялся мотать ей в воздухе, пытаясь просушить, пока ему это не надоело. Утомившийся американец выполз на сухой песок, кинул камеру рядом и задремал, положив под голову собственный локоть. Как говорят французы «Кто спит – обедает». - Вот, это нам на ужин. – Англия вывалил на песок гору чего-то мокрого и склизкого. - На ужин? – Переспросил американец, обнаруживая, что солнце давно уже клонится к закату. Возле него неровной, но довольно большой горкой лежали речные моллюски в коричневато-желтоватых двустворчатых раковинах. - Да на ужин! Ты, как я вижу, проспал весь день, пока я искал еду. – Раздражённо проговорил Кёркленд, опускаясь на песок. В его влажных волосах зелёной лентой запуталась тина, а мокрая одежда потемнела от ила и грязи. - Артур. – Джонс, потягиваясь, сел рядом. – Ты до сих пор злишься на меня за мою независимость? Юноша промолчал, а потом вдруг угрюмо буркнул: - Разводи костёр. Надеюсь, у нас осталась тушёнка? - Нет, мы всё съели вчера вечером. – Признался Альфред, вставая и вынимая спички из кармана куртки, лежавшей на земле. Скаутское умение разжечь костёр одной спичкой было очень кстати. Моллюсков беспощадно вывалили в огонь, заставивший их раскрыться и стать чуть аппетитнее на вкус, а рыбу, нанизанную на тонкую веточку, подвесили над костром. – Эх, мне бы сейчас здоровенный бифштекс, гамбургер и большую картошку. Господи, как я хочу жареной курицы! Нет, лучше мороженного. Много мороженного. – Джонс ныл, наматывая круги вокруг готовящейся пищи. Потом включил камеру и принялся что-то снимать, вскрикнул и поспешно снял свой улов с огня. Стемнело быстро. Ужинали почти молча, если не считать завываний американца по поводу жирной индейки с пудингом и кофейного мороженного. Моллюски оказались не так плохи на вкус, но не очень питательны, а рыбёшки, не требовавшие никакой предварительной чистки, походили на что-то среднее между семечками и попкорном. Так же Альфред поспешил закусить это всё листьями растущего рядом кустарника, по его мнению, вполне съедобного. Одежда Джонса давно высохла, но сгоревшая спина при соприкосновении с тканью причиняла сильные неудобства, потому, он сидел в одних штанах и чувствовал себя вполне комфортно. Англичанин же мёрз в мокрой одежде, выбивая зубами сигнал SOS по азбуке Морзе и пододвигаясь как можно ближе к костру. - Просуши над костром – теплее будет. – Посоветовал Америка. Кёркленд, сам давно думавший об этом, но колебавшийся, стащил с себя рубашку и, повесив её на место рыбы, сел рядом с братом. Тот в свою очередь положил руку на плечё англичанина, поспешившего было отстраниться, но остановленного еле уловимым движением губ. - Прости меня. – Пламя бросало на стёкла очков оранжевые блики, а потому невозможно было разглядеть выражение глаз. – Я не должен был тогда тебя бросать. - Это должно было когда-то случиться. Я сам виноват в том, что… что так к тебе привязался. – Артур отодвинулся и лёг на песок. - Брат. – Американец вздохнул, смотря на яркий огонь. Зловеще стрекотали кузнечики, плескалась в реке рыба, замолкали поздние птахи.