Игра. Это была всего лишь игра. На нервах. На жизнь. В конце концов, насмерть.
Они все покинули его. Что близкие люди, что родные. Не осталось никого. И даже если Анна успела бы предотвратить новое разрушение города, то все равно...Все равно уже поздно. Если бы он понял это раньше, если бы только был шанс все исправить, парень никогда бы не уехал из города. Он жил бы в своем захолустье, может даже пошел бы обратно в университет, завел себе девушку. Девушку!.. Или просто подружку на время, если не повезёт. А, скорее всего, вновь встретился бы с той прекрасной дамой, провожавшей его в последний путь. Хотя, кто знает-кто знает.Почему-то очень захотелось выпить какого-нибудь старого дешевого вина. Рассуждать о таких нелепостях - не в его характере. Но... Наверное, в его, в характере парня номер два. Эрик второй не слишком отличался от первого, пусть это и были два совсем чужих человека, которые в настоящей жизни, будь они порознь, никогда бы не сказали друг другу "Привет". Да так ли это важно сейчас?
Каждый вдох дается с трудом. Ощущение, будто в легкие заливают до боли в кончиках пальцев, до оцепенения, жгучую жидкость. Она разъедает внутренние органы медленно, как исповедь за все грехи первого Эрика. Парень пытается сделать второй вдох. Такая вот у него смерть? Так все и закончится? Нелепость какая. Глупо. Такая смерть совсем не для главного героя. Возможно, и сам автор, выдумщик такой судьбы, смеется сейчас, но не о нем речь.
Паренек опускается на колени, сжимает руки в кулаки и гневно лупит землю. За что ты ее так? Она-то не виновата в том, что ты так жил, что ходил по ней. Это больно, не так ли? Осознавать, что причина всех невзгод только ты. Исключительно ты, никто другой. Как ярко описывают тебя строчки из стихотворения Бродского:"...раздроблен изнутри, на ощупь тверд". Ты держишься из последних сил. Но почему тогда так хочешь послать все и вся?Ах, ну конечно, по-другому и быть не могло. Не в силах исправить свою прошлую жизнь, мечешься в настоящем и плачешь о будущем.
Парень падает на землю, и на глазах Анны его окутывает пламя. Он хочет сдаться, проиграть...
Как и говорил Эрик:флешка удачно подошла, и катастрофа предотвращена. Эдинг вместе со всеми приехавшими спасателями вернулась из вышки к месту, где последний раз видела Хафлшая. Спасатели сразу начали тушить оставшийся огонь, а девушка прошла вперед, под ногами что-то хрустело. Остановившись, Анна задрожала.
- К..к..ко... кост..че..- затряслись руки и ноги, показалось, что Землю перевернули, и все эти косточки и черепушки упали горой на нее. Еще шаг. Нос туфли упирается в твердую поверхность. Эдинг кричит. Вот негодная девчонка, не сдерживается.
Тело Хафлшая порядком изуродовано, хотя никто и не издевался. Кожа обгорела и тонкой пленкой сползала с лица и рук, открывая вид на мясо, сочилась кровь. Кто-то вызвал скорую.
Эрик совсем не помнил свои последние действия. Вокруг парня белое пространство, немного поодаль стоит диван серой обивки, начинают появляться портреты. Но комната все такая же: чересчур светлая, чужая. Он медленно идет в сторону дивана, и в голову закрадываются мысли о его смерти в реальном мире. Серенькая мебель стоит к нему спинкой; на ней устроился еще один человек - мужчина, лет двадцати пяти. Эрик не доходит до дивана всего пару-тройку сантиметров.
- Я умер?- с некоторой неуверенностью спрашивает он, топчась на месте.
Мужчина молчит. Нечто знакомое в нем видит герой. Пошла вторая минута молчания, третья, дальше, дальше и дальше. Хафлшай хочет вновь задать вопрос.
- Умер.- твердым голосом отвечает мужчина. Эрик сглатывает накопившуюся слюну в ротовой полости – нервничает. - Сядь.
Как послушная собачонка, он садится рядом с этим человеком.
-Она здесь была, чувствуешь?
Эрик в некотором замешательстве отвечает молчанием.
- Она-то.Ты знаешь, о ком я. Не притворяйся. Сейчас не стоит.- он был довольно массивного телосложения: широкая спина, скрывающаяся за белой рубашкой, а в ладони могла бы уместиться нежная девичья ручка, темные волосы накрывают небольшие уши, челка спадает на лоб, струясь по нему и закрывая глаза, взор которых устремлен на лежавший рядом с ногой Эрика бумажный журавлик. Хафлшай понял, в чем дело.
- Да.Была.- отвечает Эрик, расстегивая верхнюю пуговицу воротника кофты.
- Я рад. А ты думаешь: "Не похоже". Хорошо, что нам повезло увидится еще раз.
Эрик хмыкает. "Он читает мысли? Нет, я в это никогда не верил".Мужчина вздыхает.
- Я нагло пользовался твоим телом. Признаю, ты довольно глуп, пусть и кажешься на вид умным и образованным. Никогда не мог поймать момент моего появления.
- Будешь меня отчитывать? Я взрослый и ...
- И все равно глупый. Когда ты окончательно потерялся?
Эрик задумался.
- Когда приехал в этот город.
- О нет, все началось намного позже. Сначала ты ничего не понимал, не знал, когда я выхожу. Грубо говоря, мы были одним целым.
- Так когда же?
- Все до безобразия просто. После встречи с Ми. Опять.
- Что «опять»? Тебя снова что-то не устраивает?
- Да. Глупость Эрика Хафлшая абсолютна. Ты знал ответ, но ничего не сказал. Чем быстрее ты будешь говорить то, что думаешь, тем быстрее мы разойдемся по своим путям.
- Постой. Эрик Хафлшай- это и ты тоже. Сложно, я не могу понять.
Мужчина вздыхает.
- Что? Что не так? Куда разойдемся? Мы же одно и тоже.
- Если тебя зовут Эрик,совсем не обязательно, чтобы я тоже именовался так.
- Так как же мне тебя звать?
Повисла неловкая тишина. Журавлика подхватил ветер, бившийся ранее в спинку дивана; пошел снег.
- Феликс.
- Феликс?
- Да-да. Давай уже быстрее, ты скоро исчезнешь, - Феликс вздохнул и краем глаза посмотрел на Эрика.
- А...Эм…Что давать-то?
Мужчина цыкнул.
- Я многого не понимаю, но мне уже не вернуться, так?- его собеседник кивает.- И Ми выглядела очень знакомой. В университете была одна девушка, она все молчала, редко говорила, и ее трудно было поймать на переменах. Они похожи. Значит... Выходит, что я… совсем не вернусь?
- Почему ты спрашиваешь это у меня? Я не Бог, я не могу ничего сказать про тебя. Наверняка сейчас твое тело в поликлинике, уже переодетое и готовое к дальнейшему процессу.
Эрик вжался спиной в мягкую поверхность спинки дивана. Все эти новости, из неоткуда появившийся Феликс, утверждающий, что все время сидел у него внутри. Внутри? Хафлшай задумался.
- Внутри души, в твоем мирке. Там ужасно скучно и все вокруг такое же глупое.
Эрик вздрогнул.
- А ты растерял свою уверенность. Не то, что раньше.- Феликс усмехнулся и встал, запустив руки в широкие карманы брюк.
- Читает мысли, - пробурчал альбинос.
- Не читаю. Я и так все о тебе знаю.
-Откуда?- Эрик направил на своего собеседника растерянный взгляд. Он все время думал, что себя на отлично знает только он сам.
- Я сидел в твоей душе.К слову, там всегда шел дождь, я даже заболел. Тебе должно быть стыдно перед Ми за этакую беспечность по отношению к невинному мне.
Кажется, все раскладывалось по полочкам. Хафлшай поднялся вслед за Феликсом.
- Было неплохо иметь с тобой дело. За исключением дождя и постоянных глупостей.
Эрик усмехнулся.
- Мои грехи мне не простят.
- Какие?
- Беспардонное пользование чужим телом, убийства людей. Я ведь убивал ради ее безопасности, правда все равно не смог уберечь. Не ждал удар исподтишка. К тому же я ужасный эгоист, даже в те дни всегда думал о себе.-Феликс пошел вперед.
- Но, Ми сказала, что мы все встретимся.
- Да, там и встретимся.
Эрик потупил взгляд и еще немного задумался.
- Феликс, я...Где он?
Вокруг все та же белая комната. Хафлшай посмотрел по сторонам - никого.
Он плюхнулся на диван и прикрыл глаза.
- Я лишь хотел сказать, что мог бы быть твоим другом и мог бы разделить эту ношу.
Внутри что-то треснуло. Сердце забилось быстрее.
"Спасибо"
Эрик быстро открыл глаза, но ничего не увидел. Он исчез.
***
С того случая прошло два года. Совсем мало для обычного человека, но вполне достаточно для того, чтобы подхватить серьезную болезнь или самому внезапно страшно заболеть. В общем, Анна попрощалась со всеми своими знакомыми. И сама умерла от одолевшего ее недуга. Каждый день Анна навещала могилу Эрика. И не только его. Было еще две пустых- они посвящены Ми и Феликсу. И Кая, и Эли, и Сью. Она приходила к ним всем. Почему? Чувствовала себя виноватой, и еще ей было стыдно. Стыдно за то, что не смогла уберечь свою подругу; покушалась на Феликса в теле Эрика; за то, что затуманила себе разум бесполезными целями; помешалась на защите и, если только не какие-то внутренние сомнения, то уже давно бы попрощалась с Ми. Ей тоже невероятно трудно, однако, в меньшей степени, чем Эрику. Последние свои дни она провела, сидя в инвалидной коляске около своих знакомых. Болезнь забрала у Анны ноги ровно через неделю после сдачи документов о деятельности Франса местному правительству. Так она проводила каждый день. Ее даже признали героем и вручили медаль. Анне снова было стыдно и совестно. Днем позже эту медаль переплавили в маленькие цветочки и разложили по могилам. Анна считала, что это может сгладить ее вину. Неважно, насколько сильно, хотя бы чуть-чуть. В таких муках прошел год.
Начался второй. Зима подходила к концу, и все вокруг таяло, несло доброту и проливало свет, оживляющий засохшие кусты и деревья города. Начиналась новая жизнь Каждый день Эдинг вставала с постели с желанием в один прекрасный день отправиться к ним и попросить прощения; в конце концов, исповедаться, что в реальном мире сделать было намного труднее. Ежедневные дела остались и никуда не пропадали, макулатуры на столе прибавлялось с каждым днем. Работа не оставляла ее, прилипла, словно пиявка. Так прошли два месяца: март и апрель. Май оказался чересчур дождливым, из-за этого Анна впала в депрессию. Хотелось солнца, его нежных и слепящих лучей. Пришло лето. Июнь все еще дождлив, а в июле и августе появилось солнце, которое уже не хотелось и видеть. Когда человек очень чего-то хочет и получает это быстрым способом, то всякое желание отпадает напрочь. Он лишь потешил свое самоудовлетворение. Так и прошло лето. Анна не забывала навещать эти шесть могил, кто знает, может уже и семь, и восемь. Она совсем сбилась с верного пути. Потерялась. Пропала. Совсем не узнавала улицы родного города, а, порой, и собственные стены личной комнаты, личного кабинета. Сентябрь был невыносим - девушка погружалось в сонное состояние вместе с увядающей природой. Блеск в глазах пропал, тело потускнело и отливало серебряным оттенком, синяки под глазами - обыденный макияж.
Октябрь, на странность, принес с собой некую свежесть и дал девушке вздохнуть. На душе стало спокойно. Правда, ненадолго. Вновь проблемы с работой. Оказалось, ее подставили, и квартира теперь куплена. Анне не на что жить. Негде остановиться. Безусловно, новый хозяин разрешил ей остаться на некоторое время. Работать дальше не было сил, и Анна уволилась. Лекарств вполне хватало на последние два месяца. Холодным, морозным утром она просыпается и приподнимается на своей кровати, пока что еще своей. Выдыхает клубок пара.
- Холодно. Здравствуй, ноябрь.
Он настолько же холоден, насколько теплы два месяца лета. Бывший детектив снимает комнату у невысокой полной бабушки. Маленькая, но сойдет. Весь ноябрь ушел на переезд и оформление бумаг. Загадочный и темный декабрь заполонил все снегом. Новый год на носу. Бабушка по просьбе Эдинг довезла ее к друзьям. Посмотрите! Друзья! Она называла их так. Оставив Анну наедине с ними, бабушка сразу же ушла, пообещав, может быть, вернуться и помочь ей.
Анна смотрела на могилы и плакала. Не могла сдержать слезы.
- Мне так тяжело. Так трудно. И... Я совсем не хочу ныть. Я просто уже не вынесу очередные муки.
Она кашляет, а после бросает несколько цветков на сырую землю.
Никто ничего не успел сделать. Даже та женщина не вернулась. Эдинг замерзла, сделала свое дело и болезнь.
Вскоре она встретилась и с ними. Все улыбались. Она просила прощения, просила со слезами дрожала и падала. Не зря.
***
Шли года. Сезон менялся за сезоном. Где-то на стройке стучали строители молотками, и раздавался шум от трактора. Звенел велосипедный колокольчик. Лились благородные речи. Небо то плакало, то роняло на землю белых ангелочков. Эхо завывало на улицах города. Ветер ползал по кирпичам зданий. Тикали часы в доме. В полдень и полночь выскакивала кукушка.
"Эй, кукушка-кукушка, сколько осталось?"
