Проведя рукой по растрёпанным после сна волосам, Адлер потянулся за кофейником. За ночь студия успела остыть, и только недавно разожжённый камин был не в состоянии согреть просторное помещение быстро, поэтому на завтрак пришлось спуститься в тёплом свитере, жалея об оставленном в спальне пледе. Буря, свирепствовавшая несколько дней, казалось, наконец улеглась: по крайней мере, на улице не выл неистово ветер и не швырял в оконные стёкла кусочки льда. И всё же даже сейчас, за полтора часа до матча, за окнами всё ещё царила непроглядная чернота.
На взгляд Адлера, конец февраля был худшим временем в году: суровая зима длилась уже третий месяц, и хотя календарно близилась весна, на деле в Дурмстранге её не увидят как минимум до апреля. Такая погода вгоняла в тоску — как и отсутствие вестей из Великобритании. С тех пор, как они с Максом доставили Каркарова к Тёмному Лорду, его организация не связывалась с Семёркой. Да и вообще неясно было, чем Волан-де-Морт занят: британский «Ежедневный пророк», который Адлер регулярно просматривал, после январского побега десяти Пожирателей Смерти из Азкабана не сообщал ничего интересного.
«Что он задумал? Почему таится, когда уже давно можно было атаковать?..»
Перед мысленным взором вспыхнула картина: Каркаров корчится на полу, а огромная змея бросается и обвивает его тугими кольцами, душит, затем впивается в горло — крови вокруг всё больше, истошные вопли сменяются хрипами и мерзким бульканьем… Адлер содрогнулся.
Он не говорил об этом никому, однако встреча с Тёмным Лордом оставила неизгладимое впечатление. Перед визитом Адлер много раз прокручивал эту сцену у себя в голове, планировал, что ему дóлжно и с каким выражением говорить… Но в тот миг, когда Волан-де-Морт поднял на него жуткие кровавые глаза, что-то дрогнуло в душе Адлера. А ведь он был так уверен в умении держать себя в руках в любой ситуации!.. «Мальчишеская самоуверенность, — понимал он и судорожно сглатывал, вспоминая змеиные черты лица Тёмного Лорда, его лишённые малейшей капли гуманности взгляды и слова. И тут же пытался успокоить себя: — Однако теперь я видел воплощённое зло, более того, выдержал его первое испытание. Пожалуй, это должно было укрепить меня, мой контроль».
Мысли невольно метнулись к прадеду: внушал ли Геллерт Гриндевальд во времена своего расцвета такой ужас, как Волан-де-Морт сейчас одним своим взглядом и видом?..
— «Штайнер против Винтерхальтера: новый виток старого противостояния», — громко прочёл Макс заголовок передовицы немецкого «Политического вестника». — «В этом месяце разгорелись дебаты вокруг инициативы барона фон Винтерхальтера о запрете на приём маглорождённых на службу в Министерства магии. Лидером оппозиции по данному вопросу традиционно выступает второй заместитель министра герр Штайнер, имеющий за собой мощную поддержку от «Ассоциации маглорождённых Германии». Согласно официальному заявлению, в понедельник сотрудники Министерства, имеющие различный статус крови, проведут забастовку в защиту прав маглорождённых.
«Это лишь начало, — говорит герр Баумер, секретарь Верховного суда. — Нами планируется целый ряд акций, которые пройдут здесь, в Министерстве, и на Доннер-плац в магическом квартале Берлина».
Чем ответят их противники, пока неизвестно, однако поступили сведения, что барон фон Винтерхальтер был приглашён на личную встречу с министром Диттнером, и состоится она в этот четверг.
Напомним, в прошлый раз столь крупное противостояние развернулось два года назад вокруг компании барона фон Винтерхальтера о недопущении маглорождённых к целительству. Тогда после нескольких месяцев дебатов итогом стало компромиссное решение, согласно которому в немецких клиниках маглорождённые маги не имеют права занимать должности выше младшего целителя.
Полный текст нынешней инициативы читайте на странице пять».
— Отлично! — воскликнул Яков; глаза его блестели в предвкушении. — Уверен, на этот раз твоему отцу не помешают до конца претворить благой замысел в жизнь!
Макс гордо усмехнулся и повернулся к Владу, старательно глядевшему только в тарелку.
— А как ты считаешь, Влад? Кто на этот раз победит?
— Мне всё равно, — очень ровно проговорил Влад, однако взглядом с Максом так и не встретился. А тот не унимался:
— Как же так? Разве не хочешь в будущем пойти по стопам отца и устроиться на работу в Министерство?..
Не выдержав, Штайнер вскинул голову и сощурился.
— Я полукровка, если ты забыл, — теперь он говорил почти шёпотом, стараясь подавить злость. — Когда твой отец закончит воевать с маглорождёнными, тогда и начну волноваться.
— А разве ты собираешься в политику? — удивился Петар, но Влад покачал головой.
— Нет, разумеется. Эта… грязь меня не привлекает.
— Вот и замечательно, — хмыкнул Яков. — В политику должны идти те, кто в ней разбирается.
— На себя намекаешь? — уточнил Петар с сомнением в голосе.
— Почему бы и нет? — пожал плечами Яков и добавил с видимым удовольствием: — Кстати об этом: вчера я получил письмо от отца. Они с дядей готовят для меня замечательное место в штате нашего министра.
— Хорошая новость, — Деян дружески хлопнул товарища по плечу. — Поздравляю.
— Свои люди в Хорватии нам не помешают, — кивнул Макс.
Яков принял их поздравления и повернулся к Адлеру, но тот нахмурился.
— Ты после школы собираешься на службу в Министерство?
— Ну да, — Яков вскинул брови. — Что тут такого?
— Ничего, — прохладно отозвался Адлер и отвернулся. Поглощённый своим, он порой забывал, что у других членов Семёрки могут быть собственные планы на будущее. Более того, велика вероятность, что после окончания школы они разлетятся, кто куда, пойдут своими путями…
Однако Семёрка задумывалась как проект долгосрочный, и Адлер не собирался так легко от него отказываться.
— Да он просто, как и все мы, не может понять, на какую должность тебя могут взять, — усмехнулся Петар. — Секретаря?
— Младшего помощника министра!
— То есть, всё-таки младшим секретарём?
— Помощником министра!..
— Да хватит вам, — вмешался Деян. — Ссора ни о чём.
— Была бы о чём — была бы дуэль, — Петар насмешливо поглядел на сердитого Якова, который тут же вспылил:
— Так ведь можно и!..
— Никаких дуэлей внутри группы, — жёстко произнёс Адлер и поднялся из-за стола. — Идёмте лучше на матч.
Он первым спустился в зал на первом этаже и, бросив в камин летучий порох, шагнул в пламя.
— Дурмстранг, нижний замок.
Секунду спустя он оказался в просторном помещении с десятью каминами, в которых с минимальными перерывами вспыхивали зелёные огни и появлялись студенты. Адлера всегда забавляла эта деталь: младшеклассникам запрещалось играть в квиддич, но чтобы попасть на поле, старшим ученикам необходимо было пройти через замок, отведённый под начальную школу. Расположенный у подножия горы, он размерами своими совсем немного уступал твердыне на вершине, однако был более светлым и, что уж скрывать, уютным.
Дожидаясь остальных, Адлер отошёл от камина к большому окну и, поддавшись порыву, распахнул его. Лицо тут же обдал холодный воздух, мороз защипал щёки, однако в такой непривычно для их февраля ясный, погожий день Адлеру это даже понравилось. Во дворе, куда выходило окно, играли несколько учеников класса третьего: гонялись друг за другом, бросались снежками, хохотали, валяя друг друга в снегу. Двое мальчишек слишком увлеклись игрой, и один сильно толкнул второго — тот упал и, похоже, сильно ушибся. Виновник тут же подбежал к приятелю, шмыгающему носом, помог ему подняться и отряхнуться — и вот они уже, забыв о случившемся, весело продолжили игру.
— Погляди, Макс, — сказал Адлер подошедшему товарищу. — Кажется, когда-то и мы были такими.
Бросив мимолётный, лишённый интереса взгляд на играющих детей, Макс иронично вскинул бровь.
— Одолела ностальгия?
— Немного, — Адлер решительно захлопнул окно. Пройдёт всего пара лет, и эти мальчишки переберутся из нижнего замка в цитадель на горе — и включатся в игры своих отцов или придумают собственные, а те, кто слаб, станут добычей и источником наживы для сильных.
Оглядевшись по сторонам, Адлер поискал взглядом остальную Семёрку. Яков и Деян ушли вперёд вместе со своими приятелями с русского отделения, а вот Влад и Петар всё же решили дождаться их с Максом. Влившись в общий поток школьников, они вчетвером вышли на улицу и по дороге направились туда, где виднелись трибуны. Те были возведены на берегу небольшого озера, над скованной льдом гладью которого высились в противоположных концах две группы шестов с кольцами — голевые ворота. Квиддич в Дурмстранге, вопреки общепринятым нормам, игрался над водой.
Пропустив вперёд группу младшеклассников, которых седой учитель организованно вёл к трибуне начальной школы, юноши проследовали дальше и стали искать места. Впрочем, много времени это не отняло: пришедшие раньше Деян и Яков заняли добрую часть верхнего ряда. Остальную трибуну занимали практически сплошь русские ребята.
— Кого я вижу! — Илья, сидевший рядом ниже, обернулся. — Что, Адлер, пришёл поддержать любимую команду своего отделения?
— А то как же! — Адлер демонстративно закатил глаза. — Особенно с учётом того, что в составе «Викингов» нет ни одного моего земляка.
— Точно, — усмехнулся Илья, — команда немецкого отделения — и ни одного немца. Забавно выходит.
— Скорее печально, — возразил Адлер. — Наше отделение уже давно нужно разделить на два — не было бы таких вызывающих смех нестыковок.
Илья на это не ответил, только неопределённо пожал плечами. Разговоры о необходимости создания для скандинавов собственного отделения велись уже давно, однако дальше них дело не заходило: в Дурмстранге слишком сильно держались за традиции, и тройка отделений была одной из основополагающих. «Закостенелость и нежелание меняться — с ними я буду бороться особенно яро, когда выступлю открыто», — в очередной раз укрепился в своём решении Адлер.
Зрители тем временем прибывали. Со всех сторон доносился нестройный гул голосов, смех, даже песни — мимолётно прислушавшись, Адлер отметил, что некоторые были не самого приличного содержания. Над трибунами разворачивали флаги и транспаранты, а кто-то запустил волшебный фейерверк, принявший форму огромного искрящегося дракона, который закружил над полем. Впрочем, летать ему не пришлось долго: жёлтый луч заклятия со стороны учительской трибуны — и дракон пропал. Того же, кто его запустил, Адлер подозревал, по возвращении в школу ожидает строгий выговор.
Поднявшись с места, Илья перебрался на ряд Семёрки и сел между ним и Петаром.
— Что-то давно тебя не было видно в Дуэльном зале, — заметил он, наклонившись ближе. — Учишься или замыслил что?
— Просто нет настроения на дуэли при всей школе, — отозвался Адлер. — Так-то мы в общежитии временами тренируемся.
Илья сузил глаза.
— Когда одни из лучших бойцов школы скрываются ото всех — это, пожалуй, повод для остальных начать беспокоиться.
— Уверяю тебя, что нет! — с хорошо сыгранной непринуждённостью засмеялся Адлер. — Однако чтобы полностью развеять твои сомнения, я готов выйти из затворничества. Следующая пятница тебя устроит?
— Вполне, — ответил Илья и задумался. — Хотя, мы с тобой сражались довольно часто; теперь я бы хотел посмотреть, каковы твои ребята в деле. Тот же Винтерхальтер, скажем: мы ведь года два не бились против друг друга.
— Слышал, Макс? — Адлер повернулся к сидевшему по другую сторону от него товарищу. — Звучит как вызов.
— Принимается, — Макс гордо вскинул подбородок. — Хорошая дуэль, пожалуй, скрасит этот скучный месяц.
— Согласен с тобой, — кивнул Илья. — Тогда договорились?
— Договорились.
— Эй, Митя! — Илья громко свистнул и махнул рукой одному из своих. — Следующая пятница, я против Макса, — сказал он куда тише, когда парень пробрался к ним. — Потрудись, чтобы знали все.
— Какая минимальная ставка? — деловито уточнил Митя, перелистав в блокноте страницы со ставками на квиддичные матчи и открыв чистую.
— Меньше пяти сиклей, мне кажется, будет несерьёзно, — заметил Адлер.
— Действительно, — согласился Илья. — Макс?
— Не возражаю.
— Отлично, вас понял, — Митя записал и заторопился на нижние ряды: начать распространять новость о пари до начала игры. В Дурмстранге существовала целая система ставок на дуэли и матчи, сам факт существования которой тщательно оберегали от преподавателей и особенно директора Лихачевича. Пожалуй, это была единственная ценность, равнозначная для представителей всех отделений и соперничающих группировок.
Тем временем из раздевалок показались игроки и по льду направились к маленькому искусственному островку, расположенному на равном удалении от ворот. На этом пятачке земли, служившем центром поля, четырнадцать игроков выстроились в две шеренги напротив друг друга. Между ними встал школьный преподаватель полётов герр Краузе и опустил на землю сундук, в котором хранились мячи.
— Мы начинаем первый полуфинал школьного чемпионата по квиддичу! — разнёсся над озером усиленный волшебным громкоговорителем голос Тима, ставшего в этом году не только бессменным конферансье дуэльных собраний, но и комментатором матчей. — Сегодняшние противники отстаивают честь каждый своего отделения: «Драконы» — болгарского, «Викинги» — немецкого — и сражаются за право выхода в финал, где победителю этой игры предстоит сразиться с одной из русских команд. Какой именно, покажет второй полуфинал, который пройдёт в середине марта… Итак, судья выпускает мячи… Звучит свисток… Игра началась!
Игроки и арбитр одновременно взмыли в воздух. Охотники обеих команд тут же рванули к квоффлу. Взять мяч удалось «Драконам», и те перешли в атаку. Уклонившись от бладжера, болгарин отдал пас направо, однако «Викинги» перехватили его, и трое охотников вместе — один в центре и чуть впереди, двое по бокам — устремились к воротам противника. Путь им преградили двое болгар — произошло столкновение.
— Нарушение! — выкрикнул Тим под рёв трибун. — «Викинги» пробивают пенальти!
Вперёд вылетел Стивенсон, лучший охотник скандинавов — и минуту спустя счёт был открыт. По болгарским трибунам прокатился разочарованный стон, а те, кто поддерживал их противников, ответили свистом и улюлюканьем.
Дальше игра пошла откровенно грязно. Разгорячившись с первых минут, члены обеих команд не чурались никаких приёмов; атакам подвергались и вратари, и даже кружившие пока без дела над полем ловцы.
— Нарушение правил! — в который раз за последние полчаса крикнул Тим после того, как в воздухе в борьбе за квоффл жёстко столкнулись двое охотников. — Начинает складываться ощущение, что команды борются не за выход в финал, а за титул самой грязно играющей…
Окончание его фразы потонуло в возмущённом рёве со стороны болельщиков обеих сборных, а вот Илья, как и многие русские, расхохотался и зааплодировал.
— Счёт семьдесят — сорок в пользу «Викингов», — напомнил Тим, когда буря негодования улеглась. — Но что же ловцы? Кажется… Да, они увидели снитч!
Чернев и Линдберг стремительно неслись из разных концов поля к одной точке в погоне за мелким золотым бликом. Тот вдруг резко сменил направление, метнулся верх и в сторону, и теперь у ловца «Драконов» было преимущество.
— Ну же! — крикнул в порыве вскочивший со своего места Яков.
Илья хмыкнул и указал Адлеру на скандинавских загонщиков. Забыв об атаке болгарских охотников, они погнались за бладжерами, замахнулись битами и с силой направили чёрные мячи в ловца противников. Чернев не видел ничего, кроме заветного снитча перед собой, уже протянул к нему руку — и в следующий миг получил удар сразу двумя бладжерами. Удар был такой силы, что парня сбросило с метлы, и он камнем полетел вниз, пробил лёд и ушёл под воду.
Воздух пронзила тревожная трель судейского свистка. Многие зрители вскочили со своих мест; Адлер тоже встал, чтобы иметь возможность разглядеть поверх голов, что творится внизу. Все «Драконы» уже приземлились и бежали к проруби, а подоспевший первым Богдан Власев, капитан команды, отбросил метлу и нырнул в ледяную воду, не обращая внимания на запрещающие окрики герра Краузе. Минуту спустя Богдан вынырнул, таща за собой на поверхность своего ловца — их обоих тут же подхватили и выволокли на лёд товарищи по команде.
Подбежавшие судья и целители растолкали парней и склонились над Черневым. С минуту висело напряжённое ожидание, а затем Краузе развернулся и сделал знак в сторону преподавательской ложи.
— Матч остановлен по техническим причинам, — прокатился над полем магически усиленный голос директора Лихачевича. — Всем вернуться в школу.
— Кажется, сегодня многие потеряли деньги на ставках, — флегматично заметил Макс, поднимаясь.
***
В общежития студенты возвращались, шумно переговариваясь, обсуждая случившееся. Никто не знал, что с болгарским ловцом, насколько сильны его травмы. Кто-то, кажется, видел, что его с поля унесли на носилках, однако в этом не было уверенности. В любом случае, если бы повреждения не были серьёзными, матч бы не остановили.
Яков, Деян и даже Петар ушли с одноклассниками в общежитие болгарского отделения, а Адлер вместе с Максом и Владом вернулся в помещения Семёрки. Рассеянно потрепав по голове выбежавшего им навстречу Локи, Адлер устроился в кресле перед камином, ожидая новостей. Товарищи присоединились к нему. Влад заметно нервничал и периодически косился на висевшие над камином часы, а вот Макс, спокойно углубившийся в книгу, держался так, словно ничего не произошло. Сам Адлер был скорее заинтересован, чем взволнован или тем более встревожен: чутьё подсказывало, что последствия вполне могут оказаться куда более захватывающими, чем само событие.
Около часа минуло прежде, чем пришло сообщение от Деяна:
«Чернева отправили на Буян. С ним всё очень плохо».
Прочитав это, Макс лишь хмыкнул, Влад помрачнел, а вот Адлер застыл, невидяще глядя на строки.
Это был миг чистейшего вдохновения. Ухватившись за мысль, пока не ускользнула, Адлер стал быстро развивать её, планировать ходы, просчитывать варианты — а затем поднялся и, не сказав Максу и Владу ни слова, вышел из студии.
В общежитии болгарского отделения стоял жуткий гвалт: каждый бушевал и стремился высказать своё возмущение произошедшим на матче. Все были так возбуждены, что Адлера даже не заметили, и он пробрался в центр просторной общей комнаты, где студенты сгрудились вокруг игроков.
— Это ни в какие ворота! — громко говорил Милош, широкоплечий серб-загонщик, под согласные выкрики толпы. — Так грубо атаковать ловца — верх подлости!
— Я бы ещё понял, если бы одним бладжером, сам пару раз пытался сбить Линдберга, — поддержал коллегу Тома. — Но сразу двумя!..
— «Викинги» никогда не отличались манерами, — раздражённо бросил Яков. — Не понимаю, почему им до сих пор позволяют играть!
— Если бы команды дисквалифицировали за грубую игру, в школьном чемпионате ни одной бы не осталось, — пожал плечами Петар. — Хотя, конечно, Николу жалко. Не заслужил он такого.
— Так что с ним, в итоге? — подал голос Адлер.
Многие уставились на него с откровенной неприязнью, кто-то даже потянулся к палочкам.
— Ты что здесь забыл, австрияк?! — прорычал Марко, один из охотников.
Адлер смерил его ледяным взглядом, но не удостоил ответа.
— Множественные переломы и внутренние травмы, подозрение на повреждение мозга, — сообщил Деян. Напоминание о том, как сильно досталось их товарищу, вновь вызвало волну негодования среди собравшихся. В этой толпе была сила — осталось лишь грамотно её направить.
— Богдан, — обратился Адлер к капитану команды, по совместительству главе крупнейшего объединения отделения; тот поднял мрачный взгляд. — У нас бывают разногласия, нет смысла отрицать. Но есть и то, что объединяет Драконов и Семёрку: ненависть к общему врагу.
— У тебя есть, что предложить? — без обиняков спросил Богдан.
Адлер чуть приметно кивнул и обратился ко всем:
— Почему вы всё ещё здесь? Почему сидите и бесконечно ноете о несправедливости и мести вместо того, чтобы предпринять вылазку?
— Не будь идиотом, Гриндевальд, — бросил Тома. — Учителя возьмут нас, стоит выпустить первые заклинания.
— Значит, вот она — причина, по которой вы поджали хвосты? — насмешливо уточнил Адлер. — Учителя? А ведь раньше, кажется, их наличие никого не останавливало.
— Тогда порядок был другой, — возразил Милош. — Каркарову было плевать на разборки, а Лихачевич работает на упреждение.
— Хорошее было время, — сказал Яков, пристально глядя на Адлера: явно чувствовал, что у него есть план.
— Хорошее, точно! — поддержали его одноклассники.
Адлер дождался, когда гомон поутихнет.
— Хотя бы на час, — произнёс он медленно, убедительно, — я могу вернуть его вам. Обеспечить невмешательство учителей.
Комната вновь взорвалась криками.
— Правда что ли?!
— И как же это?!
— Много на себя берёшь!
— Слушайте больше этого австрияка! — воскликнул Марко, с подозрением глядя на Адлера. — Он точно подставить нас решил!
— Чего ради мне подставлять вас? — громко вопросил Адлер. — Ради шайки Эбера, о вражде Семёрки с которой знает весь Дурмстранг?
На это возразить было нечего.
— Ты действительно можешь сделать то, что обещаешь? — серьёзно спросил Богдан, встретившись с ним взглядом.
— Могу, — твёрдо ответил Адлер. — Дайте мне полчаса, и школьный двор будет в вашем распоряжении.
— Школьный двор! — фыркнул Марко. — Почему же тогда сразу не Зал собраний?..
Богдан поднял руку, и парню пришлось замолчать.
— Что ты хочешь за свою помощь, Адлер?
— Лишь возможность наблюдать, как Викинги получат по заслугам.
Собравшиеся зашептались, и на этот раз их голоса звучали воодушевлённо. С минуту Богдан пристально смотрел на Адлера, обдумывая, а затем, наконец, сказал:
— Я принимаю твоё предложение. Через полчаса в школьном дворе.
Молча кивнув, Адлер развернулся и направился к выходу, успев услышать, как Богдан потребовал перо и чернила и послал кого-то за совой.
Он быстро шёл по пустым коридорам, на ходу доставая записную книжку и открывая её.
«Мы тоже будем сражаться», — появились слова, написанные Яковом.
«Как угодно».
Замедлившись, Адлер открыл страницу со знаком Меркурия.
«Макс, на воротную башню. Поторопись», — не став ждать ответа, он убрал блокнот обратно в карман и ускорил шаг.
Добравшись до конца коридора, он распахнул тяжёлую, окованную железом дверь и вышел на стену, прошёл по крытому переходу и остановился перед входом в башню. На тот были наложены довольно замысловатые чары, однако Адлеру не впервой было проникать в это место, и посему взлом защиты не вызвал проблем. Поднявшись по крутой деревянной лестнице, он оказался в комнате на самом верху башни, посреди которой на массивном постаменте покоился небольшой каменный обелиск, покрытый сложными рунами.
В ожидании Макса Адлер подошёл к окну-бойнице и выглянул во внутренний двор. Солнце, так ярко светившее утром, скрылось за облаками, но хотя бы снег не повалил пока вновь. Хорошая погода для боя.
Вскоре на лестнице раздались шаги.
— Что случилось? — спросил Макс, едва переступив порог.
— Скоро сюда, — Адлер указал на площадку внизу, — придут Драконы и Викинги, твёрдо намеренные вцепиться друг другу в глотки. Наша с тобой задача — обеспечить их временем для выяснения отношений.
— Даже так… — протянул Макс, однако вовсе не выглядел удивлённым. — Что ж, какое удачное для нас стечение обстоятельств.
— И не говори, — откликнулся Адлер и кивнул на обелиск. — Ну что, перенаправишь?
Не став отвечать, Макс подошёл к постаменту, на ходу извлекая палочку, и провёл ею над защитным артефактом. Пока он колдовал, Адлер перевёл взгляд на другую башню, в которой располагался второй обелиск; благо, щиты обеих башен были синхронизированы, что исключало необходимость перенастраивать их по отдельности. Адлер вновь отвернулся к окну. Отведённые полчаса истекали, и во дворе появились Драконы: человек пятнадцать старшекурсников, среди которых были и Яков, Петар и Деян, и болгарская команда в полном составе, исключая пострадавшего ловца.
— Я готов, — пару минут спустя сообщил Макс. — По твоему сигналу изолирую двор.
— Хорошо, — отозвался Адлер. — Думаю, уже скоро.
И он не ошибся: практически тут же отворилась парадная дверь замка, и на улицу вышла ещё одна группа студентов. В небольшой толпе Адлер различил Эберта Олларда вместе с ближайшими приспешниками.
— Давай.
В следующий миг магические щиты, обычно прикрывавшие мост, ведущий через ущелье в Дурмстранг, отгородили внутренний двор.
— Уходим.
Адлер кивнул, и они быстро спустились с башни, тихо пробежали по галерее и вернулись в здание школы. Миновав несколько коридоров, юноши выровняли шаг и как ни в чём не бывало присоединились к столпившимся студентам, взволнованно переговаривающимся.
— Что случилось? — громко спросил Адлер.
— Адлер! — к нему подскочил Тим и затараторил: — Сейчас было такое!.. Болгары жутко разозлились из-за инцидента на матче, Богдан вызвал Эбера, и они все собрались во дворе!
— Тогда что же мы стоим? — Адлер задорно улыбнулся. — Одного зрелища нас лишили, но, кажется, будет другое.
Их группа вскоре подошла к выходившим во двор окнам третьего этажа, возле которых уже начали понемногу собираться студенты всех отделений. Ничего интересного они не пропустили: противники пока ещё только обменивались взаимными обвинениями. Зрители тоже переговаривались, заинтригованные. Кто-то предлагал пойти к учителям, но их голоса были тихи и неуверенны, тонули в общем хоре. Большинство жаждало боя.
И вот, наконец, во дворе кто-то из болгар в ответ на насмешку скандинава выхватил палочку — в него тут же полетело сразу три красных луча. Болгарин вовремя выставил щит, а его товарищи ответили контратакой, заставившей врагов броситься в разные стороны. Одного из Викингов задело, и он свалился без сознания на землю; раскидав стоявших ближе болгар мощным Экспульсо, Стивенсон оттащил пострадавшего в сторону под прикрытием серии оглушающих и ударных его товарищей. Драконы укрылись щитами, а Яков бросил Конфринго в самый центр одной из группок противников.
—
Рефлекто! — крикнул Эберт, метнувшись к своим.
Он успел, чары отразились, но Петар тоже выставил блок — сгусток магии, зажатый меж двух щитов, вызвал взрыв, вырвавший и раскидавший в разные стороны камни, которыми был вымощен двор. Недолго думая, Эберт чарами подхватил камни и метнул во врагов, но Богдан замедлил их, преобразил в мелкие шипованные шары и отбросил прочь веером, увеличивая область поражения. Противники вновь укрылись щитами, кто-то спрятался за колодцем в центре двора — большинство снарядов врезалось в барьер, отгородивший двор от замка.
За магической преградой многие вздрогнули, подумав на миг, что шары заденут и их. Ученики помладше вскрикивали и пятились, трясясь, а вот старшие студенты замерли в безмолвии, наблюдая за боем, следя за вспышками заклятий, мечущимися туда-сюда, словно за перепасовкой на квиддичном матче. Адлера же мало занимало суматошное сражение большинства: его внимание надёжно приковала дуэль, разворачивавшаяся между Богданом и Эбертом.
Они одновременно выпустили проклятия — синее и красное, — и те, столкнувшись в воздухе, вызвали фонтан искр. Под его прикрытием Богдан запустил в противника подряд два режущих, и тот, отклонив первое в сторону — судя по вскрику, оно всё-таки кого-то зацепило, — едва увернулся от второго, укрывшись за колодцем. Стремясь достать противника, Богдан выстрелил в колодец Бомбардой, затем ещё одной, и ещё — камни брызнули во все стороны, но Эберт только этого и ждал: перекатившись, он создал серебристую стрелу из чистой энергии, от которой Богдан едва спасся за мощнейшим щитом, бывшим в его арсенале. Пока он не опомнился, Эберт призвал воду из колодца и обрушил на врага, заключив в водную сферу, однако тут его отвлёк Марко. Расправившись со своим противником, он бросился на помощь предводителю, едва не попав под один из беспорядочно летавших по площадке во всех направлениях ярких лучей. Неподалёку Петар напористо теснил к стене Ларсена, с трудом отбивавшегося от его свирепых атак. Деян чуть дальше сражался со всеми тремя охотниками скандинавов сразу. Яков и Тома вместе с ещё двумя Драконами забрасывали оглушающими группу противников.
Отбросив Марко прочь при помощи Флипендо, Эберт заблокировал чары Богдана, воспользовавшегося ситуацией и вырвавшегося из сферы. Тем временем на стену со стороны учебного корпуса выскочил Казаков, пришедший на смену Лаубе на должности преподавателя боевой магии, и, что-то крикнув, бросил вниз, во двор, пару оглушающих — барьер отразил их обратно, и учителю пришлось отклонять свои же чары. Явно предположив, что щит выставили ученики, Казаков обрушил на него искрящийся залп молний — от столкновения содрогнулась стена, молнии разлетелись фейерверком искр, но барьер не поддался. Подоспевшие Фихтнер и Бергман что-то горячо заговорили, отчаянно жестикулируя, а затем рванули с прытью, крайне неожиданной для таких почтенных господ, к воротной башне.
Во дворе прогремел взрыв, разбросавший половину сражающихся, и Драконов, и Викингов, — Адлер не видел, кто его вызвал. Раздались крики, как испуганные среди зрителей, так и полные боли вопли во дворе. Они заставили остановиться тех, кто ещё бился, — всех, кроме Богдана и Эберта. Те, ничего не замечая, продолжали сосредоточенно обмениваться выпадами. Но вот заклятие Эберта, пробив щит, ударило Богдана в грудь — и вспыхнуло ледяное синее пламя, пожравшее энергию парня и оплавившее плоть.
— Конец, — тихо сказал Макс.
Адлер обернулся на него — взгляд Макса был прикован к вершине воротной башни, из бойницы которой выглянул Фихтнер.
«Значит, щиты перенаправили».
Парадные двери распахнулись, и во двор вышли учителя под предводительством сбежавшего уже вниз Казакова. Пока прочие усмиряли остававшихся ещё на ногах студентов, Казаков и школьный целитель Новак бросились к вопящему от страшной боли Богдану и, погасив пламя, склонились над ним.
— Здесь не на что смотреть! — раздался в коридоре, где стояли Адлер и Макс, фальцет историка. — Все по общежитиям!
Его послушали разве что пара малолеток: прочие, затаив дыхание, сгрудились у окон.
Адлер обвёл внимательным взглядом поле боя. На раскуроченной мостовой двора валялись обломки колодца, а вокруг глубокой воронки, где был последний взрыв, виднелись алые кровавые брызги. У дальней стены возле въездных ворот лежал кто-то — из-за расстояния было не разобрать лица — в жуткой, неестественной позе.
В коридор грозовой тучей влетел Фихтнер.
— Разойтись! — рявкнул учитель трансфигурации. — Немедленно!
Адлер отвернулся от окна и подал пример, зашагав прочь.
***
С того дня прошло полмесяца. Всё это время воздух в Дурмстранге был словно раскалён: прежде просто натянутые, отношения между Драконами и Викингами стали хуже некуда. Не дошло до повторных сражений лишь благодаря жёстким дисциплинарным мерам, предпринятым Лихачевичем, и тотальному контролю надо всем, что происходило в школе. В числе прочего теперь посещения общежитий других отделений были под запретом, как и вылазки по выходным на Буян, и тренировки по квиддичу, и собрания в Дуэльном зале. Это создавало неудобства и тем, кто не участвовал в роковой разборке, но прочие группы стоически терпели: не желали вызвать неудовольствие страшного в гневе директора.
Адлер неспешно шёл из библиотеки обратно в общежитие, когда заметил Влада: тот стоял у одного из окон, скрестив на груди руки, хмуро глядя во двор. Тихо приблизившись, Адлер тоже посмотрел вниз — там студенты, участвовавшие в бою, вручную замащивали по новой площадку.
— Гляди, — негромко произнёс Влад. — Как унизительно для аристократов.
— Разве труд — унижение? — притворно удивился Адлер.
Влад повернулся к нему, мрачный, с обвинением во взгляде.
— За что досталось нашим ребятам? Петар, Деян и Яков — за что они неделю провели в карцере, живя на краюхе хлеба и кувшине воды в день, а теперь ползают там на коленях?..
— Они сами решили биться за честь своего отделения, — перебил его Адлер. — Я к этому не причастен.
— В отличие от организации всей этой бойни, — парировал Влад. — Скажи, неужели тебя не заботит то, что товарищи попали под удар? Что столько людей пострадало? Что Милош Тадич — калека? Что Отто Линдберг теперь не сможет больше выступать за молодёжную сборную, потому что не бывает одноглазых ловцов? Что Олларда исключили, а Богдана пришлось хоронить в закрытом гробу?..
— Довольно!
Пламя ближайших факелов на миг вспыхнуло ярче, а стекла в окнах угрожающе зазвенели. Подавив рвущиеся наружу эмоции, Адлер взял себя в руки.
— Довольно, Влад, — повторил он негромко, шагнув к отпрянувшему от него юноше. — Оставь эти проповеди. Наши методы будут жестоки, а невинные будут страдать, если это потребуется нам на пути к достижению целей. Мне казалось, ты понимаешь это.
— Я… — под его взглядом Влад опустил голову. — Да, я понимаю, Адлер. Просто не уверен, что конкретно эта акция была необходима.
Адлер опустил руку на его плечо и крепко сжал.
— Лишь в этот раз, — серьёзно сказал он, — я отвечу: была. Но больше никогда, Влад, не ставь под сомнение целесообразность моих действий.
Осторожно подняв взгляд, Влад слабо кивнул, и Адлер, оставив его, продолжил свой путь.
