Где-то за радугой

... Somewhere over the rainbow way up high and the dreames that you dreamed of once in a lullaby Someday I'll wish upon a star wake up where clouds are far behind me Where troubles melts like lemon drops high above the chimney tops that's where you'll find me ...

- Ну как же так, Вайолет? Второй раз за неделю! – тяжело вздыхает Юнис. В ноябре темнеет раньше, и приходится напрягать глаза, штопая платье дочери в тусклом свете настольной лампы. Летом было проще. Объем работы – больше, но все-таки проще. Зато в ноябре чаще идет дождь. До снега далеко – повезет еще, если он выпадет к Рождеству. Не хотелось бы отмечать такой праздник, тем более, в компании гостей, когда на улице вместо долгожданных девственно белых сугробов лежит тающий, смешавшийся с грязью сырой снег. Да и Вайолет с Питером с самого начала осени жалуются, как им хочется уже покататься на коньках, поиграть в снежки… им не объяснить, что Джонни нигде не может найти работу, денег на новые коньки нет, а в доме так холодно и приходится растапливать печь, потому что они не в состоянии заплатить за отопление, и едва-едва хватает на электричество. Они еще дети. И имеют право на беззаботное детство, не омраченное ни проблемами родителей, ни войной. - Я не виновата, мы с Эриком поспорили… - начинает оправдываться Вайолет, щуря на свет свои серо-голубые – как у отца – глаза и теребя худенькими ручками подол юбки. С ней всегда было тяжелее, чем с Питером. Быть может, дело было в непоседливом характере или чрезмерном самолюбии, каким-то чудом уживающемся при этом с нежной привязанностью ко всем родным. Или в том, что она была слишком похожа на отца. К тому времени ей шел одиннадцатый год. Иногда, глядя на дочь, Юнис невольно вспоминала себя. Себя, пятнадцатилетнюю, очкастую и неуклюжую, в доме на Итон-плэйс, 165, с шести утра трудящуюся, не покладая рук, на кухне, под строгим руководством мистера Притчарда. В конце концов, служба в доме леди Холланд лучше, нежели дальнейшая жизнь в сиротском приюте. Здесь ты хотя бы чувствуешь, что нужен. Что ты что-то значишь, и на что-то влияешь. Не может быть помощница кухарки просто пустым местом. По крайней мере, не здесь – вниз по лестнице. Со временем даже привыкаешь к непомерно тяжелой работе – с утра до ночи. И, возможно, однажды тебя здесь примут за своего. Да, надо радоваться, что в этом плане твоей дочери досталась более легкая судьба. У Вайолет, по крайней мере, есть родители. И даже брат. У нее по-мальчишески твердый и решительный характер, и она не страдает из-за плохого зрения или постоянных упреков со стороны своего нанимателя. И все-таки, в каждый день рождения дочери Юнис невольно отнимает еще один год от того, сколько ей еще осталось до пятнадцати. До наиболее опасного для ребенка (и, в особенности, для его родителей) возрастного периода, когда будут возможны упреки: «А я в твоем возрасте …». Нет, еще рано. - Ма-а-ам, помоги с задачкой… - нараспев зовет Питер. Он младше сестры всего лишь на год. И тоже похож на отца, только волосы – рыжие, кудрявые, как у матери. - Подожди, заштопаю платье Вайолет, - отзывается, не поднимая головы от шитья, Юнис. Питер садится на диван рядом с сестрой – как раз напротив стола, за которым работает мать. Отсюда хорошо видны ее рано поседевшие у висков рыжие кудри, высокий лоб, руки. Ее ласковые, нежные руки. Разумеется, они любят одинаково сильно и мать, и отца, но отец не может дать им, в отличие от Юнис, одного – уюта. Обыкновенного семейного уюта, как сейчас. Возможно, это еще одна отличительная особенность человеческих особей женского пола, а, возможно, – отличительная особенность самой Юнис. В ноябре темнеет раньше, и, когда Джонни возвращается домой – быстрый поцелуй в коридоре и шепот: «Милая, я нашел работу» – детям кажется, что отец опоздал, они начинают его упрекать в этом, хватают за руки, ведут на кухню – к остывшему ужину. - Вайолет, положи папе овощей, а мне надо закончить… я сейчас приду, - негромко, чтобы не слышал Джонни, просит мать. Пока Вайолет суетится на кухне (она любит кухню, но любит ее только в комплекте с матерью – именно тогда там спокойнее, уютнее всего), Питер рассказывает уставшему, но радостному Джонни о сегодняшнем дне в школе. Не забывает упомянуть и то, что сестра порвала платье, играя с Эриком во дворе после занятий. Вайолет, резко обернувшись к брату, ворчит, будто ему нравится донимать сестру – старшую сестру, старшую! – издевательствами, и тут же, намереваясь отвлечь внимание Джонни от порванного платья, начинает рассказывать, как после этого Эрик позвал их к себе в гости, какие у него замечательные братья, какая заботливая бабушка, и как вкусно она готовит… потом, спохватившись, Вайолет уверяет отца в том, что «мама все равно готовит лучше, гораздо, гораздо лучше», и случайно кладет ему в тарелку больше овощей, чем надо было. Питер показывает ей язык, а Джонни просто сидит и молча улыбается, наслаждаясь тем, что он наконец-то дома. У себя дома. Со своей семьей. Наконец, в дверях появляется Юнис, благодарит Вайолет за помощь и наливает себе немного чая – тоже остывшего, ну да ладно, ей просто хочется пить. Питер с Вайолет еще рассказывают, перебивая и дополняя друг друга, когда родители встают из-за стола и заявляют, что пора ложиться спать. Часы показывают начало десятого. В ноябре темнеет раньше. - Ма-а-ам... спой песенку, - просит Питер, хотя глаза у него и так уже слипаются, а Вайолет почти заснула в своей кровати. - Какую же? - Ту… ту самую. Нашу… У Юнис не тот голос, с которым можно было бы поступать в музыкальную школу или просто петь в школьном хоре. Но детям нравится, как она поет, точно воспроизводя саму мелодию. Несмотря ни на что, она хорошо поет. Джонни стоит в дверях, скрестив руки на груди, улыбаясь детям и вслушиваясь в слова песни. Он помнит ее наизусть – слишком многое связывает его и Юнис с этой песней… и те события он тоже прекрасно помнит, хотя это было давно, когда такие обыкновенные вещи, как спокойная, послевоенная семейная жизнь в Америке казались такими же далекими, как удивительная страна Оз где-то за радугой... - Где-то за радугой, Высоко-высоко, Существует страна, о которой я слышала Однажды в колыбельной. Где-то за радугой Небеса голубые, И мечты, о которых ты дерзнул подумать, Реально осуществляются. Однажды я загадаю желание на звезду И проснусь – там, где облака далеко Подо мной. Где все проблемы растают, как леденцы… Вдали над дымоходами – Там вы найдете меня.