Перемена мест слагаемых

Николо целенаправленно шел по улице, мечтая отловить хоть одного нормального японца. Все, кто встречался ему по пути, были либо очень нервными и напуганными, либо молчаливыми. Настолько, что просто тихо обходили по широкой дуге уже порядком раздраженного итальянца, а потом спокойно шли по своим делам. И никто, ни один узкоглазый малорослик с невыразительным плоским лицом не хотел помочь ему найти этот чертов дом! Мадонна, ну что за дикая страна! Наверное, правду говорят, что города – это «каменные джунгли», тут явно целые толпы Маугли бегают. Настоящие дикари! Николо не понимал, что сам же и пугал добропорядочных клерков, идущих с работы, и домохозяек, играющих со своими детьми во дворах. Растрепанный, хулиганистого вида парень, кричащий что-то недоброе на порядочно хромающем японском, вызывал закономерные опасения. Для законопослушных граждан он стоял где-то между бездомным и бешеной собакой. Но несмотря ни на что, дом найти хотелось. На японские улицы грех было жаловаться – просторные, прямые, с ухоженными кустиками-газончиками… И абсолютно одинаковые. Как и иероглифы на табличках, сливающиеся в один непонятный набор штрихов, мешающий разобрать – это фамилия жильца написана или название улицы? Наконец, Николо сумел отыскать нужный дом. Он был самый обычный: многоквартирный, не особо старый, виден недавний ремонт – безликая коробка в не самом престижном районе. До школы, в которую его записали, пилить и пилить, ранние подъемы по утрам обеспечены. Но самое лучшее – он живет недалеко от своей цели. Ну, как недалеко, минутах в двадцати ходьбы. С другой стороны, до школы было минут сорок, да еще и автобуса ждать… Но у дурацкого дома было одно неоспоримое достоинство – в съемной квартире он сам себе хозяин. Никто не будет шпынять, доставать и следить за его действиями – полная самостоятельность! Красота! С довольной улыбкой на губах воодушевленный Николо уже подходил к лестнице*, когда внезапно чуть не сбил какую-то девушку. Та неловко дернулась, ударяясь боком о перила, и посмотрела на парня, недовольно кривясь. Рикассо застыл, рассматривая девушку. Невысокая, хрупкая, на вид его ровесница, с огромными серыми глазами и необычной прической – темно-фиолетовые волосы, а сбоку маленькая голубая прядка. А девушка не произнесла ни слова. Постояла чуть-чуть, механически ощупывая бок и расправляя одежду, а потом повернулась и начала спокойно подниматься вверх по лестнице. Николо пожал плечами куда-то в пространство и пошел следом. Ему хотелось поскорее оказаться в своей новой квартире, осмотреться, а уже после можно будет съездить за багажом и за продуктами... Он почти не удивился, увидев, что молчаливая девчонка скрывается за соседней дверью. Николо всегда был везучим парнем. *** Невежливо выгнав Ямамото, Гокудера уселся думать. Дино не стал мешать, решив пока обследовать квартиру – приближалось время обеда, им двоим стоило бы поесть, да и на тему кроватей нужно осмотреться… Или хотя бы самого захудалого дивана. Квартира была двухкомнатной, не слишком большой и какой-то неуютной. Более-менее обжитой являлась та комната с кроватью. Во второй, более просторной, у самой стены находился огромный стол, прямо-таки заваленный книгами и бумажками, и один-единственный стул. Остальная часть комнаты словно была необитаемой – ровные голые стены, ничем не цепляющие взгляд. Только рядом с тем же столом стоял не менее заваленный шкаф и несколько стопок книжек на полу. На кухне оказался прямо-таки идеальный порядок и не менее неуютная пустота. Хоть бы цветочек там или окурки на подоконнике – было бы понятно, что тут человек живет, а не робот. Еды не оказалось. Нормальной, вкусной еды, к которой привык порядком избалованный личным поваром Каваллоне. Да и вообще, его почему-то везде хорошо и вкусно кормили. Один ужин у Савады Наны чего стоил… А холодильник заполнен пакетами с молоком, штук шесть точно, и всякой мелочью вроде майонеза и соусов. Где-то в дальнем углу обнаружились онигири в упаковке с эмблемой «Таке Суши». Морозилка забита полуфабрикатами. В шкафах – кофе и прочая дрянь вроде растворимых супов и пачек магазинных спагетти. Как и каждый коренной итальянец, Дино был уверен, что настоящие макароны должны быть исключительно домашними, у магазинных и вкус не тот, и вредные они, вообще кошмар для желудка. Не найдя больше ничего интересного, Дино пошел обратно в комнату. Оттуда доносилось какое-то шебуршание, и Каваллоне догадался, что шумит Гокудера. Есть все еще хотелось, и вполне логично было бы сходить в какой-нибудь ресторанчик и паренька с собой захватить. Он наверняка тоже голодный. Заглянув туда, Дино сначала опешил, а потом с трудом сдержал смех. Парень ползал где-то под кроватью, смешно дрыгая ногами и невнятно ругаясь. Рядом возвышалась кучка динамитных шашек, еще несколько штук валялось по углам, пара нижних ящиков шкафа была выпотрошена. «Наверняка ведь не рассчитал, динамит раскатился, вот и ползает», – заключил Каваллоне, наблюдая за встопорщенным, красным от злости подростком, наконец показавшимся из-под кровати. Прибавив к уже имеющейся куче штук десять шашек и пару зажигалок, Хаято удовлетворенно кивнул и принялся распихивать по телу бомбы. Дино он пока не замечал, любовно сортируя и пряча по местам оружие. Встал, держа в руке непонятную тряпку, начал озираться… И заметил замершего у косяка Дино. Тут и случилось то, чего с самого начала боялся Каваллоне. Получив небольшую передышку, успокоив скачущие мысли и немного обдумав ситуацию, парень ожидаемо взбесился. Гокудеру буквально загнали в долговое рабство, что, разумеется, не пришлось ему по душе. А теперь у парня в руках было любимое оружие, и враг, на котором можно отыграться, оказался прямо перед носом. Огорчали только две вещи. Первая – к несчастью для Дино врагом был именно он. Но Каваллоне не мог ответить Гокудере тем же, когда ему, наоборот, поручено присмотреть за ним! А вторая – динамит в жилой квартире был немного опасным. А если учесть, что это квартира самого Гокудеры, да еще и в которой Дино жить… А третья вещь не огорчала, она была попросту катастрофой. Успокоить парня Каваллоне не мог, воспользоваться кнутом в настолько ограниченном пространстве – стоя в дверях – тоже, его подчиненных вокруг не наблюдалось… Дино оставалось только надеяться, что Гокудере хватит мозгов не разносить тут все динамитом. В ожидании чуда он судорожно вспоминал, какая на кухне плита – газовая или электрическая?.. - Какого черта ты тут делаешь? – Дино выдохнул. Заговорил – значит, не все так плохо. Каваллоне еще раньше убедился в том, что уж чего-чего, а спокойствия от Хранителя Урагана ожидать глупо. Гокудера был взрывным – и не только с помощью динамита; эмоциональный, шумный, он иногда поспешно делал выводы и обладал попросту ослиным упрямством. И если бы Гокудера решил прямо здесь и сейчас убить Дино, наверняка ему бы это удалось. Но он пошел на контакт – значит, вполне себя контролировал. - Думал позвать тебя в кафе поесть, а то в доме ничего нет… Поверь, я тебе не враг, – Дино старался говорить уверенно, но ему казалось, что выходит как-то не очень. - Все, кто старше меня – мои враги, – отрезал Хаято, упрямо мотнув головой. И, похоже, он говорил на полном серьезе – вкупе с динамитом в руках это выглядело весьма угрожающе. Повисло неуютное молчание. Гокудера так и стоял в центре комнаты с несколькими незажженными шашками и сверлил застывшего в проходе Каваллоне злыми глазами. Молчание длилось и длилось, Дино абсолютно не знал, что делать – нет, он мог начать сопротивляться, но тогда от квартиры останется одно пепелище! Так что лучше будет решить дело миром. Зная сестру Гокудеры не понаслышке, Дино очень не хотел оставаться с таким врагом в одном доме, и уж тем более есть за одним столом. Вдруг яды – это у них семейное? - Давай-ка проясним кое-что, – недовольно начал Гокудера, чуть крепче сжимая динамит. – Я считаю тебя врагом, как и Вонголу. Мне абсолютно наплевать на то, что ты там хочешь и что тебе сказали. Ты должен научить меня языку, я должен неделю с тобой сосуществовать в одной квартире. И я не хочу, чтобы ты лез в мою жизнь, врывался ко мне в комнату или кормил. Ты мне не папочка, не родственник, а глава мафиозной Семьи, и у меня нет ни малейших причин тебе доверять. Нянька мне тоже не нужна, я четы… пятнадцать лет без нее жил. Так что давай разойдемся по разным комнатам и притворимся, что не знаем друг друга, – абсолютно серьезно проговорил Гокудера, лишь чуть сбившись на возрасте. Дино шагнул было вперед, Гокудера предупреждающим жестом показал зажатую в ладони зажигалку, до того спрятанную за динамитом. Подняв ладони в знак мирных намерений, Каваллоне качнулся назад и заговорил: - Знаешь, как ни крути, но голодать не выход. И, по-моему, нам в любом случае придется ходить куда-то вместе – я не уверен, что у тебя есть деньги. И если и есть, как ты себе что-то сможешь заказать в том же кафе или прочитать меню? Нам придется очень тесно общаться. Да и в другой комнате спать негде… И сразу говорю, я на полу спать не собираюсь! – у Дино тоже многовато накопилось возмущений. Ладно еще Кёя – Каваллоне с ним встречался только на тренировках и вполне нормально переносил нападки агрессивного паренька. Вот жить со своим учеником под одной крышей Дино бы не смог, сводить счеты с жизнью он не торопился. А Гокудера стоял вторым по экстремальности характера сразу за Хранителем Облака, и без Фууты ясно было. Немного подумав, Гокудера быстро – Дино даже не заметил, куда – попрятал динамит. Но зажигалку с намеком крутил в руках. - Значит, нам придется все-таки общаться. Не сказать, что меня это так сильно радует, но выбора и правда нет, – в этот момент живот Хаято согласно что-то пробурчал. Парень сильно покраснел, угрожающе, исподлобья зыркая на Дино. Тот показательно смотрел в сторону, демонстрируя, что ничего не слышал, не собирался слышать и вообще глуховат на оба уха разом. - И больше не подкрадывайся ко мне так внезапно, могу и присыпать динамитом. Абсолютно случайно. Дино только вздохнул. Несмотря на явный сарказм в последней реплике, она тянула на вполне серьезное предупреждение. Гокудера жил столько лет буквально на улице не просто так, рефлексы у него были соответствующие. А сейчас Дино предстояло как-то кормить и развлекать этого голодного, усталого и злобного ребенка. А ведь когда-то, в раннем детстве, он мечтал стать учителем… И сейчас бы у него на шее сидело аж тридцать таких спиногрызов… Каваллоне подумал, понял, что все еще не так плохо, и широко улыбнулся Гокудере: - Тогда одевайся, пойдем в кафе. Лично я жутко голоден! Гокудера выразительно скривился, подумав, что вот с этим оптимистичным чудовищем ему придется жить целую неделю. И что-то подсказывало, что легкой эта неделя не будет. *** С покупками Цуна помог. Естественно, это же в порядке вещей – помогать девушкам. Да и продукты не легенькие, как только Хару их в одиночку тащила? Загадочные все-таки существа женщины… Теперь они шли рядом – плечом к плечу – до дома семейства Савада. Цуна изредка неуверенно косился на девушку, тут же отворачиваясь – было неуютно. Хару же, не скрываясь, смотрела на него сияющими глазами, чему-то мягко улыбаясь. Кажется, Цуна даже видел вокруг нее летающие сердечки… - Хару… – неуверенно начал Савада, замедляя шаг. Он хотел было снова посмотреть в ее сторону, но тут же одернул себя, вспомнив про сияющий взгляд. В результате его движение выглядело как какой-то нелепый рывок на месте, и Савада смутился от произведенного впечатления. - Да, Цуна-сан? – воодушевленно спросила Миура, тоже приостанавливаясь. Она не знала, какого вопроса ждала, но сердце ей говорило – сейчас весь мир, и Цуна в том числе, думает только о любви! - Ты не знаешь, кто на тебя напал? Они не говорили, что им нужно? – с явным волнением спросил Цуна, поудобнее перехватывая пакеты и продолжая идти вперед. - Нет… Цуна-сан спас меня раньше… – пробормотала Хару. Ее сердце ошиблось. - Тогда можешь пока не говорить об этом Киоко-чан и всем остальным? Не хочу, чтобы они волновались… Иногда Хару поражалась Цуне. Он не был великим, властным или еще каким-то. На первый взгляд Цуна казался обычным неудачником, с которым вечно приключались неприятности. Он никогда ничего не приказывал и даже просил так, будто его сейчас ударят только за то, что он осмелился открыть рот. Его не хотелось слушаться, он никак не напоминал лидера. Просто… никому не приходило в голову отказывать. Это же… Цуна. Он всегда какой-то особенный – для всех. И абсолютно не хочется ни в чем отказывать, тем более в таких мелочах. Цуна не был лидером. Он просто стоял во главе Семьи – Хару понимала это четко, но такое положение вещей казалось естественным. В смысле, представить на месте Цуны кого-то другого было невозможно, даже смешно как-то. И вот сейчас Хару тоже не задумывалась над тем, чтобы отказать. Цуне достаточно было быть собой, чтобы за ним шли люди – в первую очередь именно потому, что он не стремился к лидерству. Он был простым неудачником, у которого каким-то чудом завелись друзья. - Хару!.. – обеспокоенно позвал Цуна задумавшуюся о чем-то девушку. Та чуть вздрогнула, тряхнула головой и принялась уверять Цунаеши, что ничего никому не скажет, раз это ему нужно. Улыбнувшись, Цуна пошел дальше, по примеру Хару уходя в свои мысли. Подумать было о чем – проблемы наваливались, образуя огромную кучу, наслаиваясь, цепляясь друг за друга и грозя погрести под собой одного небезызвестного неудачника. Например, что делать с Гокудерой? Он, как бы Цуна это не отрицал, является Хранителем. Реборн его точно в покое не оставит. Нет, Цуна был бы рад, если бы Гокудера избавился от своей зависимости, жил нормально, не преклоняясь перед таким никчемным боссом. Может, он даже уехал бы на родину, помирился с семьей…. Со своей родной семьей, в смысле. Наверняка Бьянки была бы очень рада. Но теперь его рядом держит уже не Цуна, его держит долг перед Семьей, кольцо Урагана… Выбраться из этой ямы не получится. Теперь, когда Цуна размышлял об этом, становилось очевидно – от мафии не сбежать. Никуда не денешься, начиная с Конфликта Колец назад дороги уже не было. И, похоже, не только для Гокудеры – для маленького Ламбо, оптимистичного Ямамото, холодного и одинокого Хибари, энергичного Рёхея…. Для них для всех. Цуна молился, чтобы хотя бы Хару и Киоко миновала эта зараза. Поэтому он изо всех сил сопротивлялся тогда в убежище во время войны с Бьякураном – и до сих пор сожалел о том, что все-таки рассказал правду. Конечно, так было честно – девочки стали частью всего этого намного раньше, чем осознали свое положение. Теперь оставалось только надеяться, что глубже они не увязнут, и Реборн про них попросту забудет… Но сейчас на Хару напали. Вряд ли обычные хулиганы – они же не все поголовно были иностранцами?.. Даже на первый взгляд смешно. Намимори слишком маленький город, слишком далеко от всевозможных туристических маршрутов, слишком мало тут иностранцев. Нет, в последнее время их развелось больше, когда к Цуне приехал Реборн и объявил его боссом мафии… Стоп. Мафия. Иностранцы. Нападение. У Цунаеши начинается паранойя, или это очень и очень подозрительно? На Рёхея напали, на Гокудеру тоже – как-то он ведь оказался в больнице? Теперь Хару… Цуна мельком подумал, что так и не удосужился выяснить, как и почему Гокудера оказался в больнице. Тогда его слишком потрясла новость об амнезии, в голове завертелись мысли о том, как себя с ним вести, и об этом он тогда попросту позабыл. Но Савада тут же спохватился, сосредоточившись на нападениях. Три человека – это уже серия. Надо срочно собрать ребят, выяснить, вдруг кто заметил нечто подозрительное, и предупредить – могут на кого-то еще напасть. А если уже кого-то атаковали, просто никто не рассказал ему об этом – все же Хранители не маленькие, о каждом шаге не докладываются, да и с чего бы? В общем, надо все обсудить, и хорошо бы навестить брата Киоко в больнице… Киоко?! - Хару, а ты не знаешь, где Киоко-чан? – нахмурившись, спросил Цуна у девушки. - Мы договорились приготовить гостинцы у вас дома, а потом навестить ее брата в больнице, ведь к нему никто не ходит. Он, скорее всего, скучает там в одиночестве. - Да, наверное… – рассеянно согласился Савада, думая о том, что все складывается как нельзя лучше – Киоко придет к нему домой! И заодно надо предупредить ее, чтобы была осторожней. - А разве вы к нему в больницу не ездили, Цуна-сан? – поинтересовалась Хару, чуть нахмурившись. - Да нет, не успел еще. Хотел сегодня навестить, – отозвался Цуна. - А к кому тогда вы ездили? Хару видела, как вы вчера бежали к больнице. Хару окликнула, но вы проигнорировали меня и пробежали мимо, и у вас было такое бледное лицо… Вам стало плохо? Цуна остановился на полушаге, соображая, что ответить. Говорить правду, вот так, даже никак не подготовив? Страшновато. Да и лучше все же рассказывать сразу всем, а иначе придется по стольку раз повторять неприятную новость… Детское убеждение – пока никому не говоришь о беде, пока никто не знает, ты можешь закрыть глаза и представить, что ее вообще нет. Наивно, глупо, но это работает. Возникает чувство, что все под контролем, ведь ты никому не рассказал, не заставил волноваться и переживать. А если постоянно рассказывать одну и ту же вещь, то это как бы подтверждает информацию, делает ее объемнее и весомее… И в какой-то момент эта информация неизбежно возвращается к носителю, изрядно потяжелевшая, и обрушивается на него могильной плитой, придавливая к земле осознанием собственного существования, своей неизменностью. Может, этот глупый детский страх был тому причиной, может, извечная слабость мужчин перед женскими слезами, или, может, банальная лень… Но Цуна только отрицательно качнул головой, прибавляя шаг. Из-за угла показался его дом. Где-то там внутри уже ждала Киоко, уже точно вернулась мама с детьми, и там же лежала на подставке обычная телефонная трубка. Скрывшись с ней в своей комнате и набирая первый номер, Цунаеши вскользь подумал, что скоро возненавидит телефон. Уж больно много неприятностей начиналось именно со звонков. Если, конечно, все случившееся в последнее время можно назвать настолько поверхностным и ничего не выражающим словом. * В Японии в многоквартирных домах лестницы для подъема на второй и следующие этажи находятся снаружи, для экономии места. Этакий наружный подъезд.