THE FOUR TEMPERAMENTS

Галерея Теней стояла пустой и тихой, ее картины казались необычайно безжизненными, фигуры с накрашенными щеками и обнаженной грудью нисколько его не утешали. Даже музыкальный автомат, с его эстрадными певцами и сиренами, не успокаивал душу. Первое и второе ноября остались позади, и он чувствовал, как все ближе и ближе подкрадывается к нему смерть. Сначала он ощущал тоску, а затем - рассматривал неизбежность смерти менее чем через семьдесят два часа. Впрочем, тоска была неуместным словом. Сознание Вэ устремлялось в бездонную пропасть. Хоть она и обещала, что придет, но не пришла; ее шаг не омрачил (или это было облегчением?) его порога с тех пор, как он держал ее в заточении, наголо выбритую и обнаженную в своей женственности, и он не мог ее в этом винить. Но это был единственный способ, не так ли? Конечно, единственный, сказал он себе. Конечно, единственный. И после всего пережитого она стала другим человеком: несокрушимым. Ох, как он измотал ее, но она держалась, боролась с ним до последнего. И когда все было "кончено", когда он освободил ее, она ушла. Он сжал голову руками; кожаные перчатки скользнули по маске. Конечно, она уйдет, он знал это. Как он мог ожидать, что молодая, красивая женщина останется здесь, в яме, полной мести? Как он мог ожидать, что молодая, красивая женщина полюбит это... существо, прячущееся за маской? Как, в самом деле? Он поднялся с кресла, выставил вперед меч и, запрокинув голову, ударил им доспехи. Он убил противника три раза подряд; он танцевал с мечом и мечтал о мести, стараясь не думать о том, что она не пришла. Шел дождь, хотя он и не слышал этого. Он чувствовал запах влажной земли, кости ломило от сырости, и это тоже напоминало о том, что ее рядом нет. Бог в дожде. Он подошел к углу Галереи, который принадлежал Валери. Она сдержанно улыбнулась ему с плаката, улыбнулась ему всем своим лицом: красивым и нестареющим. Он любил и презирал ее. Он любил ее за красоту, силу, и презирал за то, что и она от него ушла. Он помнил, как она сунула свиток в ячейку, эту крысиную норку, служившую символом крохотного, но вполне явственного неповиновения. Он прочел его с жадностью, изголодавшийся по человеческому обществу. Как получилось, что она помнила свою жизнь, а он - нет? Он завидовал ей, и его зависть напоминала розы, алый Карсонс, чей запах он мог воссоздать в своем разуме искусственным путем, хотя, он был уверен, в реальности они пахли слаще. Когда он уставал от их тестов и иголок так, что не мог пошевелиться, дурманящий аромат роз был единственным спасением. Однажды он поклялся, что эти розы, их сладкие запахи дополнят запах крови и стали, когда он заберет жизнь у тех, кто сделал это с ним. Так он и сделал. Он планировал месть долгие годы, воруя то, что ему было необходимо, доставая то, что хотел. Все, что носило имя прекрасного, он "приобрел" среди неугодных материалов, и теперь они подпирали своды его Галереи. Он жил так, как хотел; только он, книги и музыкальный автомат для компании. А затем появилась она, войдя в его жизнь с газовым баллончиком в руках. "Вы, наверное, душевнобольной?" - спросила она. Ох, если бы она только знала! Но она не узнает. Она не пришла, и он знал, что она не придет. Он был так же одинок, как и в самом начале, но это было не одно и то же.