THE FOUR TEMPERAMENTS

Вэ услышал, как скрипнула дверь, и его сердце екнуло. Он быстро встал и поправил парик, который так не вовремя сдвинулся с места. Выгляди естественно, думал он, хотя игнорировать то, что выглядеть естественно, когда ты - эксперимент с сожженной кожей, одетый в черное и с маской Гая Фокса на лице, довольно сложно, он не мог. И вот появилась она; волосы по-прежнему коротко острижены, хотя с момента ее заключения прошли месяцы. Это было отличительной чертой новой Иви, женщины, которая вышла из клетки несломленной, более целостной, чем она когда-либо была. Он любил свою маленькую птичку, прежде чем поймал ее и запер в клетке, но теперь, теперь она была восхитительной. Ее влажно-карие глаза по-прежнему обрамляли пышные ресницы, тело, некогда опороченное одеждой блудницы, выглядело гораздо привлекательнее в одежде революционерки. Вэ мягко улыбнулся Иви, хотя маска и насмехалась над ней. - Я не был уверен, что ты вернешься, - начал он. Прием был грубым, оголял его до мозга костей, но это была правда, он не мог ее избежать, неважно, насколько уязвимой она его делала. - Я же обещала, - ответила она, улыбаясь как ни в чем не бывало. - Что ж, ты свое слово сдержала. - Хочешь послушать что-нибудь конкретное? - Музыкальный автомат - восхитительный ларец эмоций, но русские композиторы сейчас больше подойдут, не находишь? - Он повернулся к патефону, пластинка на котором не менялась все то время, что Вэ боролся с отсутствием Иви. Он нажал на стоп и установил иглу на край диска. Из рога полились искаженные медью штаммы, сопровождаемые мягкими, жалобными напевами скрипки. - Это прекрасно, - выдохнула Иви, боясь говорить во время музыки. - Шехеразада, - сказал Вэ. - Она успокаивала меня своими историями в течении бесчисленных ночей. Никогда не устану от нее. - Кто она? - Арабская королева, которая смягчила кровожадного короля историями. Он убивал девственниц в тот день, когда они становились его спутницами, но ее рассказы удержали его руку. - Это жестоко. - Убивать девственниц? - Да. - Возможно, - его сердце забилось быстрее, и вдруг музыка показалась неуместной. Он поднял иглу, не замечая, как Иви вздрагивает от этого звука. - Иви, не могла бы ты потанцевать со мной? - Нет музыки, - сказала она с улыбкой. - Поставь что-нибудь для меня. - Все, что захочу? - Ее голос звучал недоверчиво. - Что угодно, Иви. Она пролистала каталог, и с каждым пропущенным CD Вэ напрягался все больше и больше. Он отчетливо осознавал силу музыки; что она выберет? Что ответит ему? Когда он услышал первые аккорды вступления, горло закрылось и в груди заболело. "Обними меня сильнее, обними меня скорее". - Жизнь в розовом цвете, - сказал он. Иви улыбнулась, очаровательная сверх меры. Он поднял руку для танца и поманил ее к себе. Она шагнула в кольцо его рук, и они сомкнулись вокруг нее. Эдит Пиаф пела: "Когда ты прижимаешь меня к своему сердцу, Я нахожусь в мире, Где цветут розы". - Иви, ты мастер иронии, - пробормотал он, и она наклонилась к нему, пространство между их телами сократилось. - Что ты имеешь в виду? Она не могла его знать, не могла поддержать его, удержать от того безумия, что кипело в нем на медленном огне. Он не мог ответить. - Я не думаю, что это иронично, - сказала она, лбом прислонившись к нему, когда песня закончилась, и они продолжили танцевать, раскачиваясь вместе. - Я должна поблагодарить тебя за это. Ты научил меня видеть вещи в другом свете. Не бояться того, кем я была или кем стану. - Ты когда-нибудь слышала о Стокгольмском синдроме, Иви? - Его голос исказился. - Какое это имеет отношение к делу? - Когда похитители становятся жертвами, жертвы становятся соучастниками, - он на секунду замолчал. - Когда-то ты сказала, что не станешь помогать мне убивать. Что-нибудь изменилось? - Не знаю. Это не тот выбор, который я должна была сделать. Иви чувствовала тепло его тела даже сквозь плотную ткань его одежды. Он был человеком, он был живым, и когда он был так близко, она с трудом могла думать о смерти. - Вэ, - начала она, ладонями скользя по его груди к плечам, - не говори о смерти. Ты совершил много преступлений с тех пор, как я встретила тебя. Теперь вся Англия, затаив дыхание, ждет, когда ты снова убьешь. Они уверены, что ты монстр, как и я прежде, - ее руки поднялись к шее, и он застыл; она была слишком близко к маске, слишком близко, чтобы отбросить ее в сторону и открыть его лицо. - Но ты не монстр, Вэ. Когда я была в тюрьме, я не видела, что ты показывал мне решетку, - она тронула губы на его маске кончиками пальцев, эту вечную ухмылку; почувствовала его горячее дыхание. Она сглотнула и облизнула губы, которые вдруг пересохли. - Разве ты не в тюрьме? Разве эта маска... не тюрьма? - Она коснулась края маски.