Право

Со времени Восстания Занпакто прошло около двух недель, мечи уже вернулись в привычную для всех форму, да и вся эта шумиха, возведенная вокруг материализации, постепенно улеглась. Теперь уже сами шинигами вспоминали о прошедшем с улыбкой, опуская ладонь на рукоять катаны привычным движением, радуясь тому, что все закончилось. Все-таки, материализованные занпакто принесли немало проблем, и когда были под контролем Мурамасы, и без него. Начались привычные тренировки на полигонах, стопки отчетностей для высокопоставленных офицеров – словом, жизнь Готэя вернулась в привычное русло. Именно тогда, когда все тринадцать отрядов выдохнули спокойно, Шухей и начал испытывать это странное, и, как ему казалось, взаимное чувство тяги к лейтенанту третьего отряда, Кире Изуру. Вообще-то, Изуру не привлекал Шухея никогда. Тот считал его неплохим бойцом, ответственным лейтенантом, и на этом, собственно, все и заканчивалось. Присмотревшись как-то раз ближе к Изуру, Шухей нашел его «никаким», и больше к размышлениям о Кире не возвращался. Хисаги любил мужчин – общение, времяпровождение, да и секс он предпочитал разделять с мужской половиной Готэя, стараясь обходиться с женщинами как можно более нейтрально. Многих девушек-военных он воспринимал исключительно как офицеров, но в целом, находиться рядом с ними заведомо не любил, хоть и не избегал. Тем не менее, отчего-то, Изуру Шухей отправил для себя в категорию рядом с женщинами. Как собеседника и любовника он выбрал бы Абарая Ренджи, но тот был «запатентован» кланом Кучики, причем еще неизвестно, младшей ли или старшим. И хотя в слухи Шухей не верил, но и попыток сблизиться с Ренджи опасливо не предпринимал. И вот, на одном из собраний лейтенантов, когда Хисаги смотрел на Ренджи, громко читающего доклад, его внимание привлек Изуру. Кира, как всегда сидевший опустив голову и сосредоточенно глядя на руки, показывая, что он слушает только редкими, короткими кивками головы, притягивал к себе, словно магнит. Отвлекшись от рапорта Абарая, наверняка написанным старшим Кучики, ввиду витиеватости слов, Шухей украдкой разглядывал Изуру, силясь понять, что же так сильно в нем привлекало. В целом лейтенант третьего отряда выглядел как всегда: идеально отглаженная форма, понурый взгляд, почти не читаемый за сокрытым длинной челкой лицом, чуть ссутуленные плечи. Такой вид вызывал скорее жалость, чем тягу неопределенного характера, но Хисаги все равно продолжал за ним наблюдать. Когда дошла очередь Изуру зачитывать месячный доклад, тот неожиданно глянул на Шухея, будто ища поддержки, но, натолкнувшись на безразличный взгляд, нахмурился еще сильнее обычного, и начал. Его голос также привычно подрагивал, местами Изуру сбивался, но вовсе не от природной стеснительности, а от ярко выраженной в темных кругах под глазами усталости. Также голос его звучал монотонно, разбавленный лишь тихим шелестом перелистываемых страниц. И все время заунывной речи, Хисаги не в силах был отвести от него взгляд. Ранее «никакой» Кира казался ему сейчас едва ли не божественным красавцем, с красивым голосом и идеальной мимикой. Мысли эти рождались в подсознании, напрягая все чувства; Шухей заметил, как на него недоуменно взглянула Рангику, не понимая столь неожиданного интереса к Изуру, а после и тихое присвистывание Ренджи. Сам Кира натолкнулся на его, столь неожиданно ставший жаждущим, взгляд, сразу же краснея, когда рапорт уже заканчивал, и рухнул на стул, отворачиваясь. Усилием воли Хисаги отвел от него взор, стараясь вникнуть в речь лейтенанта Сасакибе. С того дня оба лейтенанта старательно избегали присутствия друг друга. Кира, казалось, все понял, да и как было не понять по чувственным глазам Шухея?.. А сам Хисаги такого внезапного интереса испугался, постоянно повторяя, что это всего лишь Изуру, странноватый паренек, бывший любимчиком Ичимару, и нет в нем ничего, что обычно в парнях Шухея привлекало. Тем не менее, он едва смог унять предательски заходившееся сердце, когда объявили неделю спаррингов, и он узнал, что будет проводить показательный бой для девятого отряда вместе с лейтенантом третьего. Шухею казалось, что он сходит с ума. Изуру заполнил собой все пустующее пространство в жизни Хисаги, даже не догадываясь об этом. Перед сном он вспоминал его лицо, каждую, уже въевшуюся в кору головного мозга, черточку, представлял тело, скрытое просторной формой шинигами. Думал о том, как откинет с лица светлую челку, удерживая ее за затылке собственными пальцами, и будет целовать смущающегося Киру, который несмело будет подаваться навстречу. Предполагал его реакцию, естественно, положительную, на предложение проводить вместе больше времени и делить постель. Дальше воображаемого секса, благо, не заходило, Шухей бы, наверное, отправился в четвертый отряд за помощью, если бы мечтал о том как они с Изуру будут прогуливаться под ручку по Сейретею и любоваться сакурой, обмениваясь романтичными поцелуями в щеку. Сам Хисаги не мог понять характера возникшего интереса, но он точно знал одно – он безумно хотел Киру Изуру, и ничего не мог поделать с нахлынувшим желанием обладать им полностью, и, желательно, как можно скорее. * * * Увидев список партнеров по спаррингу, Изуру тяжело вздохнул. Сама мысль о том, чтобы драться с Шухеем внушала ему странноватое отвращение, будто бы тот был человеком, на которого поднять руку было нельзя ни в коем случае. За последний месяц отношение его к Хисаги круто изменилось – и изменилось оно в лучшую сторону. Кира и ранее относился к Шухею более, чем просто хорошо; он уважал его не только как офицера, но и как человека, с твердой волей и нерушимой верой в собственные идеалы. Помимо уважения была еще толика восхищения, часто Изуру думал, что сойдись они в бою, Хисаги вышел бы победителем, - от того разило мощью и истинной мужественностью. А еще Шухей был невероятно красив. Словом, к лейтенанту девятого отряда Изуру испытывал бесконечную симпатию, а в последнее время – даже что-то наподобие влюбленности. Ввиду скромного характера, никаких попыток сближения он не предпринимал, полагаясь на волю случая. Но теперь, казалось, Хисаги испытывал к Кире интерес, в чем свято убеждал последнего Абарай. - Хей, Изуру! – окликнул его Ренджи после собрания лейтенантов. Быстро приблизившись, лейтенант шестого прямо спросил: - Кого ты предпочитаешь – мужчин или женщин? - В каком смысле? - В постельном, - хмыкнул Абарай. – Не переживай, никому не скажу, - торопливо добавил он, склоняясь ближе к уху Изуру. - Мне как-то все равно, - тихо отозвался Кира. – Почему вы спрашиваете? - Просто я заметил, как Хисаги с тебя глаз не спускал, - широко улыбнулся Ренджи. От него, как всегда, веяло позитивом и безудержным счастьем. – А коль чего, так он у меня спросит… Так что я заранее. Скажу что Кира нет-нет да и да, - Абарай продолжал улыбаться. - Я… - Знаю, знаю, дело ни разу не мое, но все же. Не отрицай, что Хисаги тоже тебе по душе, - сказав это, Ренджи будто бы растворился в воздухе, оставляя Киру одного, наедине с собственным недоумением. Он и сам заметил, как Шухей смотрел на него, поначалу приняв этот взгляд за замечание во внешности. Но, вроде бы, все было в порядке – и форма, и волосы, и лицо. Теперь еще неожиданное желание Ренджи поработать свахой, которое также вгоняло в ступор. Ранее за Абараем Кира такого не припоминал. А может, слухи насчет его связи с кланом Кучики не такие уж и абсурдные, как кажется на первый взгляд, и Ренджи хочет поделиться счастьем. Оставив эти размышления на потом, Изуру заторопился в свой отряд, потому как надо было снова вернуться к делам. Неумолимый бег времени приближал спарринг, и обоим отрядам, которые должны были присутствовать при нем, не терпелось посмотреть на поединок двух лейтенантов. Таковое зрелище было само по себе редкостью, но многие офицеры, добившиеся шикая, хотели поскорее испробовать себя в бою, пусть даже и не настоящем. Еще большее единение с занпакто наделяло их большей силой, которую надо было пустить в ход. Но пока офицеры оставались лишь сторонними наблюдателями, распределяясь вокруг полигона, на котором и должен был состояться спарринг. Они горячо обсуждали грядущее сражение, делая ставки на лейтенантов, и толпа заволновалась еще сильнее, когда увидела подходящего к месту действия Киру. А сам Изуру пытался не выдать охватившего его неясного волнения, глядя вперед равнодушно и спокойно, и даже сумел сдержать порывистый вдох, когда под звуки улюлюкавших офицеров на полигоне появился Хисаги. Каждое его движение было наполнено грацией и показной легкостью, хотя Кира, долго изучавший его стиль боя, сразу понял, что напускное безразличие – простая, но действенная уловка для соперника. Пройдя на середину полигона, Шухей вежливо склонил голову перед стоящим Кирой, и тот в точности повторил его движение. Движение и гомон вокруг них постепенно затихли, каждый присутствующий обратился во внимание. Однако оба лейтенанта не двигались с места. - Нападай, Кира, - тихо произнес Хисаги, не спеша обнажать меч. - Нападайте вы, - возразил Изуру, внимательно глядя на соперника. Было видно, что желания драться у Шухея не было, ровно так же, как и у самого Киры, однако тот молниеносным движением обнажив металл, перешел в наступление. И Изуру легко парировал его выпады – Хисаги даже не старался показать, что сражается в полную силу. Несколько раз Шухей специально открылся, подставляя сначала плечо, потом дважды запястье. Металл мягко бился друг от друга, со стороны происходящее было похоже на игру, но никто из участников не наслаждался процессом. Приблизившись на максимально близкое расстояние, Шухей поинтересовался: - Ты тоже не хочешь биться? - Верно, - сразу же парировал Кира. Он отразил атаку, выводя лезвие вверх, потом резко увернулся от предполагаемого удара в спину, заходя с другой стороны. - Есть идеи, как это быстрее закончить? – спросил Изуру, отражая прямой выпад в плечо. - Устроить контратаку и высвободишь шикай? – предложил Шухей. – Ты коснешься моего меча, и выйдешь победителем. - Я не хочу побеждать сегодня, - отозвался Кира. – Вы могли бы ранить меня, и поединок тогда окончится. - Отказываюсь, - грубовато ответил Шухей. – Люди хотят зрелищ. А сейчас мы даже не на уровне пятого офицера. - Да, - кивнул Изуру, уходя в шунпо вверх. Толпа довольно заурчала. Шухей мгновенно оказался рядом, переходя в контратаку, но удары его по-прежнему оставались несильными. На мгновение Хисаги отвлекся – в голове зазвучали привычные нотки голоса Казешини, предвкушающего хорошую драку. Сегодня его придется сдерживать вдвойне сильнее, подумалось Шухею. Этого мгновения хватило бы настоящему противнику перейти в наступление, но Изуру ожидаемо медлил. Казешини в голове засмеялся, но потом, будто бы испугавшись, затих, и не старался вылезти вперед, как это обычно случалось. - Казешини, - мысленно обратился он внутрь себя. – Готов? - Да, хозяин, - покорно отозвался занкпакто. Хисаги удивленно застыл, услышав такой неожиданно смиренный ответ. - Коси, Казешини, - отрапортовал Шухей, ощущая приятную тяжесть кусаригам. Вопреки собственным желаниям, истинная форма меча была не так противна лейтенанту, как тот хотел показать. Казешини, хоть и обладал сквернейшим характером, в битве никогда не подводил, а косы были удобны как для близкого сражения, так и для битвы на дальнем расстоянии. Еще одно преимущество состояло в том, что лезвия были обоюдосторонними, и самих кусаригам было две. В крайнем случае Хисаги мог использовать цепь в целях защиты. В такт его словам, Кира также отозвался командой высвобождения. - Хозяин, - неожиданно позвал его Казешини. Кажется, он понимал, что бой идет не всерьез, а потому позволил себе отвлечь Хисаги. – Нам обязательно драться? - Мне тоже не нравится все это, - ответил Шухей. – Но придется. Не бей слишком сильно, - приказал Хисаги, переходя в наступление. Он не знал, как бороться против занпакто Киры, ведь боевое кидо не используешь, а просто связать Изуру слишком унизительно для последнего. Кира, казалось, тоже озадачился этим вопросом, но неожиданно посмотрел на Хисаги, едва заметно кивая головой. Шухей снова перешел в наступление, напрягая мышцы, в ожидании удвоенного веса и без того тяжелого оружия. Он замахнулся на оборонявшегося Киру, сведя брови, рассчитывая силу, на случай, если Кира вдруг не сможет атаку отразить. Изуру даже не шелохнулся, полагаясь на особенность своего оружия, сосредоточившись на приближающемся Хисаги. Он выставил клинок вперед, понимая, что либо они перейдут на кидо, либо он все-таки выйдет несправедливым победителем. - Я не могу, - мрачно прозвучало у него в голове, и Изуру, не успевая сообразить, что происходит, выставил простой меч без шикая против кусаригамы Хисаги. Он обхватил эфес двумя руками, унимая в себе панику – никогда ранее Вабиске не покидал форму без приказа. Заметив, что у Изуру возникли проблемы, Шухей резко затормозил, но было уже поздно. Он почувствовал, как Казешини сам уходит от удара, руку неестественно вывернуло вправо, наверняка до растяжения, но все же Изуру, то ли растерявшегося, то ли не успевшего уклониться, несильно полоснуло по груди. Но даже такого слабого удара хватило, чтобы распороть форму и оставить длинный алый след на теле Изуру – почти от самого горла и заканчивающимся на соске. Изуру сильно стиснул зубы, не желая пропускать из горла хотя бы звук, но выставил перед собой меч. - Зачем ты решил поддаться? – раздраженно спросил Шухей, снова делая выпад. Оба не слышали громких возгласов суетившейся внизу толпы. - Я не поддавался, - ответил, как всегда спокойно, Кира. – Вабиске перестал мне подчиняться, - добавил он, отражая еще один удар. - Тогда я тоже, - раздраженно произнес голос в голове Хисаги. Тот как раз собирался совершить еще один ложный выпад, но от резкой перемены оружия в руке оцарапался сам, не сразу чувствуя боль и понимая, что Казешини тоже ушел от контроля. - Что происходит? – грозно поинтересовался возникший рядом Комамура. – Всем же понятно, что вы сражаетесь далеко не в полную силу. - Просим простить, - сразу нашелся Кира. – Наши занпакто… Оба наших занпакто отказались снова подчиняться нам. Пожалуй, поединок стоит закончить, - Комамура недовольно смотрел на лейтенантов с высоты своего роста, но, после секундной заминки, приказал отнести оба клинка в двенадцатый отряд. Но Шухей уже не слушал капитана. Его взгляд приковал порез на груди смиренно стоявшего Изуру. Несколько крошечных капелек крови чертили себе путь вниз от соска, впитываясь в ткань, и зрелище это было столь соблазнительным, что Хисаги прикусил губу, стараясь сдержать стон. Инстинктивно он подался вперед, ощущая, что от Изуру пахнет чем-то свежим – он даже не вспотел во время их так называемого поединка. Возбуждение, очень давно не появляющееся так быстро и неожиданно, дало о себе знать пульсирующей болью в головке поднявшегося члена, и Шухей еле-еле удерживал себя, чтобы не прикоснуться к стоящему напротив и все прекрасно понимающему Изуру. - Прошу простить меня, - выдавил из себя Шухей и унесся в шунпо. * * * Путь до дома казался долгим, хотя Хисаги старался перемещаться как можно быстрее. Не затруднив себя входом через дверь, он толкнул всегда открытые ставни окна, проскальзывая внутрь комнаты, сразу же избавляясь от одежды. Взмокшее тело было сейчас слишком чувствительным к ткани формы, напряженным и чрезмерно возбужденным. Перед глазами расплывались круги, тяжелое дыхание постоянно сбивалось, игнорируя желание хозяина успокоиться. Хотя, он понимал, что успокоиться так просто не сможет. Едва успев раздеться, он ломанулся в душ, включая воду и прикасаясь руками к ноющему члену. Шухей знал о своей молниеносной возбудимости, но так его не накрывало давно, тем более, больше от собственных фантазий, а не от вида растерянного Киры. Он резко задвигал рукой, запрокидывая голову, ловя губами прохладные капли воды; перед глазами стояло изображение Изуру, с его вечно нахмуренными бровями, припухлыми губами и жаждущим выражением глаз. Этот Изуру безумно желал Шухея, напрашивался на соитие, подавался вперед, чтобы снова прикоснуться к влажным губам Хисаги. Шухей застонал, проводя одной рукой по своей груди, сжал член, чтобы потом задвигать рукой с удвоенной силой и скоростью. Опустив взгляд вниз, на покрасневшую головку он провел по ней большим пальцем, представляя, как это делает Изуру, стоя на коленях. А когда воображаемый Кира взял у него в рот, Хисаги кончил, по инерции проводя еще несколько раз по пульсирующему органу. Ощущение оргазма сотрясло все тело – он дышал еще более порывисто, и, сползая по стенке душевой, чувствовал себя вымотанным и опустошенным. Капли воды, казавшиеся сейчас тяжелыми, быстро смыли с тела лейтенанта остатки пережитого оргазма, и теперь неприятно били по уставшему телу. Просидев в душе несколько минут, Хисаги, наконец, выключил воду, и, обмотавшись полотенцем, вышел из комнаты. Воздух в спальне показался ему свежим и чистым, вопреки тяжелому запаху в душевой, в открытое окно просачивался легкий ветерок, колышущий занавески, обдувавший разгоряченное тело Хисаги. Крупные капли воды стекали по его торсу, продолжая путь по обнаженным ногам, образуя крохотные лужицы под ступнями. Шухей тяжело вздохнул. Решив минут пятнадцать полежать, а уже потом отправиться в двенадцатый отряд, относя туда свою нерадивую катану, он услышал негромко зовущий его голос из-за двери. В голосе сразу же узнался Изуру. - Разрешите войти? - Да, - отозвался Хисаги, запоздало понимая, что из одежды на нем только полотенце. – Сейчас… Но было уже поздно – Кира открыл дверь, а Шухей удивился, потому как помнил, что с утра он дверь запирал. - Простите, - смущенно проговорил Изуру, отводя взгляд от полураздетого лейтенанта. - Я сейчас оденусь, - торопливо ответил Шухей, пытаясь ногой задвинуть наспех скинутую форму под стол. - Хисаги, что происходит? – решил не ходить вокруг да около Кира. Обернувшись, Шухей увидел, как тот стоит прислонившись к стене и опустив голову вниз. - По поводу? - По поводу нас… меня… вас… В общем, вы понимаете, - скомканно ответил Изуру. – Я вам нравлюсь? – осмелев, задал он вопрос, резко вскидывая голову. Хисаги замялся. Но решил, что лучше сразу сказать правду, чем потом мучиться от осознания лжи. - Да, - выдохнул он. - Вы мне тоже, Хисаги, - спокойно ответил Кира. На его лице появился румянец, который тот попытался скрыть длинными волосами. Вышло плохо. Изуру казался невероятно милым, с этим своим смущением и откровенным разговором. - Это хорошо, - осторожно ответил Шухей, делая шаг навстречу. В нем опять шевельнулось возбуждение, которое он попытался подавить. Хисаги абсолютно не представлял себе, что следует говорить в подобных ситуациях. В голове копошились тысячи мыслей и образов, ну, не будут же они, в самом деле, гулять по Сейретею за ручку? Означало ли признание, что они начали «встречаться»? Слово-то какое, глупое. И совсем неподходящее для ситуации. А Кира стоял и молчал, пока резковато не дернулся вперед, ложа руки на плечи Шухея и приникая губами к его рту. И тут Хисаги накрыло, сильнее, гораздо сильнее, чем во время поединка. Он видел, что Изуру его хочет, и как он его хочет, и отказываться от него не имел ни малейшего желания. Губы Киры отдавали чем-то мятным и были невероятно теплыми и мягкими, он смотрел на Шухея из-под полуопущенных длинных ресниц, а пальцы рук несмело поглаживали по плечам. Взгляд этот был настолько манящим, что Хисаги с тихим стоном подался вперед, прижимая Изуру к стене и обхватывая его руками за талию, яростно сминая его губы и проникая языком в рот. Кира был настолько мягким и податливым, что Хисаги подумалось, как тот разливается вокруг него сладким потоком неги; нежность его губ и кожи, к которой Шухей прикоснулся, проникая руками в разрез формы, манили и усиливали жажду обладания. Хисаги переместил одну руку на затылок Кире, вплетая пальцы в его мгновенно растрепавшиеся волосы, слегка потянув вниз, целуя глубже, грубее. А сам Изуру против явно не был – подставляя губы под жадный язык Шухея, он уже смелее заскользил руками вниз, исследуя на ощупь еще влажную после душа кожу спины. Он наслаждался поцелуем, млея от такого Хисаги. Шухей на мгновение оторвался от его губ, заглядывая в глаза, затем, быстро мазнув губами по щеке, начал целовать его шею, попутно развязывая оби, стараясь как можно быстрее раздеть Изуру и взглянуть на такое желанное тело. Ткань с тихим шорохом упала на пол, оставляя Киру в одних косодэ. Обнажился порез на груди, чудь задевавший призывно торчащий сосок. - Надо обработать, - пробормотал Шухей, сильнее сжимая обнаженную кожу талии Изуру. Кира промычал что-то в ответ, запрокидывая назад голову, подставляя шею под жадные поцелуи Шухея. Он оперся о стену, продолжая держаться за плечи Хисаги, как внезапно отвлекся. - Барьер, - произнес он, стараясь успокоить дыхание. Произнеся слова заклинания, ограждая комнату от нежеланных визитов и наделяя ее полной звуконепроницаемостью, Кира взглянул на Шухея, показывая взглядом, что можно продолжать. А Хисаги дважды просить не следовало – он наклонился, проводя языком по груди, там, где царапина, оставленная им самим некоторое время назад. Втягивая в рот сосок, он ощутил вкус крови, заводящий его еще сильнее. Член, снова налившийся кровью, терся о полотенце, снова желая разрядки. Кира протяжно застонал, то ли от боли, причиненной растревоженной ранкой, то ли от наслаждения, а может, от того и другого вместе. Его пальцы скользнули выше, вплетаясь в волосы Хисаги и притягивая того ближе, в то время как Шухей торопливо вылизывал грудь сладко стонущего Изуру. Руки Шухея проникли под косодэ, освобождая Киру от остатков одежды; Хисаги поймал себя на желании зацеловать каждую черточку находящегося рядом тела, коснуться везде. От Киры будто бы исходил пар, настолько разгоряченной была его кожа, головка члена налилась, становясь пунцовой, с кончика стекала капелька смазки, которую Шухей опробовал на вкус, покорно открывая рот навстречу резкому движению Изуру. Тот, казалось, не собирался размениваться на такую привычную вежливость и стеснительность, притягивая голову Хисаги теснее, и Шухею определенно нравился такой Изуру – нисколько не смущающийся, и отдающийся страсти на максимуме своих возможностей. Кира толкнулся еще раз, и Шухей сильнее раскрыл губы, беспрепятственно пропуская внутрь Изуру. Блондин убрал челку со своего лица, переводя взгляд вниз, и снова застонал от увиденного – разгоряченный Хисаги, томно смотрящий вверх, и заглатывающий его пульсирующий член, не помогая себе руками. Хисаги ловко прошелся языком по стволу, насколько позволяло незаполненное пространство; Кира закусил губу, пропихивая член глубже, в горло, уходя и вбиваясь в его рот снова. Хисаги схватился за его бедра, окончательно становясь на колени, полотенце с его бедер слетело, не прикрывая степени возбуждения последнего, а еще ему безумно нравилось отсасывать у Изуру, который рывками толкался ему в рот. Хисаги и не знал, что тот может быть настолько страстным и даже развратным. - Хисаги, - выдохнул Изуру, вытаскивая свой член из его рта. От головки к губам лейтенанта тянулась ниточка слюны, поблескивающая в оранжевом свете барьера. - Зови меня по имени, - попросил Шухей, обхватывая ствол рукой. Влажный член мягко скользил в его ладони, - ощущать его теплоту и шелковистость было очень приятно и волнующе. Хисаги поднялся с колен, самостоятельно убирая вновь спавшие на лицо светлые пряди назад, прижался к Изуру, снова целуя припухшие губы. Сплетаясь языками, оба застонали, а Кира опустил руку вниз, проводя ладонью по твердому животу Хисаги. Шухей, потянув на себя второго, сделал несколько шагов назад, буквально падая на кровать и сразу же чувствуя вес навалившегося тела. Волосы Киры растрепались еще сильнее, от аккуратной укладки не осталось и следа, соблазнительные, влажные губы будто бы напрашивались на бесчисленные поцелуи, а глаза сияли вожделением. Не теряя времени, Изуру оперся коленями о постель по обе стороны от раскинувшегося тела Шухея, склоняясь над ним и снова приникая к его губам. Хисаги заскользил руками по спине Киры, опуская их на ягодицы, начиная медленно мять их в своих ладонях, когда Изуру отстранился, аккуратно прикусывая мочку уха. Шухей дернулся, переворачиваясь и подминая Киру под себя, и почти силком заталкивая свои пальцы ему в рот. Изуру послушно раскрыл губы, начиная смачивать пальцы слюной, не разрывая зрительного контакта с партнером; он чувствовал напрягшийся член Хисаги бедром и сам уже жаждал, когда тот приступит к еще более активным действиям. Шухей, решив, что слюны достаточно, опустил руку вниз, уверенно скользя между ягодиц. - Когда? – требовательно спросил он, наклоняясь прямо к уху. - Что? - Последний раз был, - нетерпеливо пояснил Хисаги, проталкивая палец внутрь. - Давно… - выдохнул Кира, выгибаясь. - Тогда так, - подхватив Изуру за поясницу, Шухей заставил его повернуться, становясь на колени, снова облизнул пальцы, проталкивая внутрь уже два. - Больно? – прерывисто спросил он, но Кира только замотал головой, прогибаясь в спине. Шухей мельком оглядел комнату, судорожно вспоминая, что могло бы сойти за смазку. Однако, ничего подходящего как назло не вспоминалось. – Потерпи сейчас, - взмолился Хисаги, обхватывая Изуру поперек живота. Он старался входить как можно медленнее, насколько позволяло сумасшедшее желание, но Изуру все равно напрягся, не сдержав болезненного мычания. Кира был невероятно узким, будто бы секса у него не было никогда, а у Шухея уже плыли круги перед глазами, казалось, все его нутро сейчас взорвется от настолько безумной жажды обладать. Он мог с уверенностью заявить – такого вожделения он не испытывал еще никогда, - сейчас будто бы все его инстинкты и мысли были сосредоточены на человеке под ним. - Прости, - выдохнул он, входя полностью, игнорируя то, как Изуру до белизны в костяшках пальцев сжал простыни. Двинувшись несколько раз, Хисаги почувствовал, как расслабляется Кира под ним – видимо, его желание было тоже велико, раз он так стоически перенести боль проникновения и смог даже получать сейчас наслаждение. - Изуру? – взволнованно спросил Хисаги, прислушиваясь к тяжелому дыханию. - Шухей, - томно выдохнул тот в ответ, сам подаваясь назад, запрокидывая голову. Услышав собственное имя, произнесенное с таким эротичным придыханием, Хисаги потерял остатки разума. Вбиваясь в податливое, мягкое тело под собой, он не мог, да и не хотел сдерживать гортанных стонов, переходящих едва ли не в крик, склоняясь ближе к Изуру, кусая его за открытую, повлажневшую спину. В последние несколько минут он уперся одной рукой в постель, обхватывая второй шею Изуру, сдавливая, и потянув его голову на себя. Кира захрипел, но сопротивляться и не думал, снова самостоятельно подаваясь назад, ощущая столь приятное чувство наполненности, что лучше состояния, казалось, быть не могло. Сжав шею чуточку сильнее, чем следовало бы, Шухей зарычал, срываясь в бешеный оргазм. Он тяжело дышал, выскальзывая из Изуру и наваливаясь сверху, голова кружилась, он то и дело облизывал пересохшие губы. Кира зашевелился под ним, освобождаясь от плена упавшего на него тела, переворачиваясь на спину, и обхватывая собственный член ладонью, начиная грубо дрочить. - Я сам, - проворчал Шухей, резковато убирая руку Киры. Не смотря на то, что он еще толком не пришел в себя после оглушительно оргазма, идея заставлять Изуру помогать себе самому ему не нравилась. Он склонился над ним, глубоко беря в рот, как можно плотнее обхватывая губами ствол, несколько раз снова пройдясь по нему языком. Позже затолкнул головку себе за щеку, поглаживая пальцами основание, позволяя Кире буквально трахать себя в рот. Дыхание Изуру стало еще более частым и неглубоким, он выгнулся всем телом, замерев на несколько секунд и тоже срываясь в оргазм. Слизав с собственных губ остатки спермы Киры, Хисаги неловко завалился рядом, восстанавливая дыхание и устало прикрывая глаза. - Твою мать, - минут через пять произнес Хисаги. – Я и не знал, что ты… такой, - сумбурно закончил он, так и не находя подходящего прилагательного. - И я не знал, - тихо отозвался Изуру. Он все еще не восстановил дыхание, продолжая дышать глубоко и часто. – Раньше такого не было, - сказал он после паузы. «Точнее, никогда раньше такого не было», - мысленно добавил он. Феерия секса с Хисаги еще не прошла; Кира чувствовал себя уставшим и бесконечно счастливым. - И у меня такого пока не было, - задумчиво отозвался Шухей. Он нашел в себе силы натянуть скомканные простыни на оба тела, но прикасаться к Изуру казалось ему теперь, отчего-то, неловким. Оба думали об одном – как бы произнести слова, просящие о продолжении? И оба молчали. - Хисаги… - Да брось ты свой официоз, - раздраженно одернул его Шухей. Как вести себя дальше он не имел ни малейшего понятия, чувствуя себя смущенным, и злясь из-за этого на самого себя. - Шухей, тебе ведь понравилось со мной? – послушно исправился Кира. - Очень, - честно признался брюнет. - Значит ли это, что наша, хм, подобного рода встреча, повторится? – озвучил он, наконец, мучивший его вопрос. «Определенно, Изуру смелее меня», - подумалось Хисаги. Он повернулся набок, подпирая голову рукой. - Именно это и значит, Изуру, - ответил он, улыбаясь. Влажная кожа Киры поблескивала в свете не снятого барьера. И как он не рухнул? Изуру провел ладонью по лицу, приглаживая волосы назад. Хисаги лениво протянул к нему раскрытую ладонь, оглаживая линию подбородка. - Изуру… - хрипло протянул он, снова притягивая его к себе, вовлекая в очередной поцелуй. Кира не сопротивлялся, только отвечал томно и медленно. Он закрыл глаза, тоже поворачиваясь набок, для большего удобства. Губы Изуру стали чуть солоноватыми, Шухей начал ластиться к нему, властно прикасаясь к спине. Не смотря на только что совершившееся соитие, он ни в коем разе не желал отпускать от себя блондина, наоборот же – хотелось, чтобы тот оставался в его постели еще очень, очень долго. Будто бы само подсознание твердило о том, чтобы Изуру никуда не уходил, а оставался тут, совсем рядом, растягивая приятный момент. - Шухей, - вяло позвал Изуру сквозь поцелуй. - Мм? – Хисаги нежно прихватил его нижнюю губу зубами, сразу же отпуская, и проводя языком по укушенному месту. Кира сдавленно застонал, начиная гладить Шухея по шее и плечам. Фигура его была куда более мужественной, чем у самого Киры, более мускулистой и рельефной, чем жилистость Изуру. - Что все-таки произошло на полигоне? - Нашел время, - пробормотал Хисаги. – Не знаю. Казешини самостоятельно отвел удар в последний момент, сказав что-то типа: "тогда я тоже не буду", и оставил меня без шикая, - он оторвался от губ Изуру, отстраняясь на некоторое, достаточное для разговора расстояние. - Странно, - подумав, ответил Кира. – Вабиске тоже отказался мне подчиняться. Но ведь все занпакто вернулись к хозяевам, тем более, мы победили их в честном бою… - Изуру вздохнул. – Что интересно, перед этим Вабиске сказал мне: я не могу, и вот, я уже стою с простой катаной против двух кусаригам, - припомнил он. - Может, подумаем об этом потом? – предложил Хисаги, не желавший жертвовать приятной истомой ради разговоров о работе. - Попробуй высвободить шикай сейчас, - приказным тоном заявил Кира. – Мне надо кое-что проверить. Шухей удивился, но виду не подал, послушно потянувшись за клинком. Схватив первый попавшийся под руку меч, оказавшийся при ближайшим рассмотрении катаной Киры, он шутливо вытащил оружие из ножен. Гарда неприятно тяготила руку, лезвие же было куда менее длинным, чем занпакто самого Шухея. - Подними голову, Вабиске, - насмешливо произнес он, глядя на оранжевые отблески на мече. И сразу же вскочил на постели, под шумный выдох Киры. В его руке красовалась высвобожденная форма занпакто Изуру. – Что это значит? – настороженно поинтересовался он. - Я не понимаю… Как? – Кира выглядел еще более растерянным, чем сам Хисаги, глядя на свой клинок в руке Шухея. Хисаги нахмурился. Истинное наслаждение от пребывания рядом с Изуру сменилось настороженностью и опасливостью. – Попробуй ты, - обратился он к Кире. Тот послушно поднялся, стаскивая простынь с тела Хисаги и заматываясь в нее на манер тоги, и взял в руки катану брюнета. - Коси, Казешини, - неуверенно произнес он, сразу же сгибаясь под тяжестью кусаригам. – Тяжелые, - задумчиво произнес он, поднимая одну из кос вверх. Случайно задев занавески, он отдернул руку, отчего на ткани остался длинный порез. – Простите, - смутился Изуру. - Ничего, - мрачно отозвался Хисаги. – Надо зайти в двенадцатый, определенно, - добавил он, опуская катану в руке на постель. Дерево треснуло, надломившись, и ножки кровати с громким треском сломались, под удвоившимся весом. – Твою мать! – выругался Шухей. – Забери его, Изуру, - мрачно приказал он, протягивая клинок Кире. Тот подался вперед, бросая кусаригамы на пол, и сразу же дернулся от неприятного, хриплого голоса в сторону. - А вот это было больно, - прошипел стоявший в самом темном углу комнаты Казешини. – Йо, ребятки. - Добрый вечер, - вторил ему голос из противоположного угла. Совсем перестав понимать ситуацию, переводя взгляд в сторону голоса, шинигами увидели напряженно стоявшего Вабиске, низко склонившего голову. - Скучали? – поинтересовался Казешини. – Хотя, видится мне, что времени вы даром не теряли, - он самодовольно оглядел фигуру своего хозяина, абсолютно обнаженную, напряженно заставшую на сломанной кровати. Хисаги смутился, вытаскивая еще одну простыню из-под себя и закутываясь в нее. - Почему вы материализовались? – спросил Изуру, поворачиваясь к Вабиске. – Точнее, как? И почему ослушались наших команд? - Просим простить нас, - смиренно ответил Вабиске. Он не шелохнулся, прямо противоположно Казешини, который уже успел сунуть свой нос всюду, и теперь, найдя на одной из полок печенье, с удовольствием им захрустел. - Но это был единственный способ, чтобы поговорить вчетвером. - И зачем тебе это? – недовольно поинтересовался Хисаги. – И как вышло так, что я высвободил твой шикай? - Это тоже было частью плана, - отозвался Вабиске. – Мы с Казешини хотели бы попросить вас об одной услуге, - менее громко добавил он. – Для этого нужно было, чтобы мы материализовались, и объяснили хозяевам нынешнюю ситуацию. В связи с этим, Казешини заставил своего хозяина возжелать моего, чтобы после, когда вы произойдет огромный выплеск реяцу, у нас хватило сил обрести тело, - продолжал говорить Вабиске. Хисаги уставился на него расширившимися глазами, не до конца понимая, что вообще сейчас происходит. – На руку играло то, что мой хозяин давно испытывал симпатию к Хисаги, и мне не составило труда подтолкнуть его к более решительным действиям. Спарринг был очень кстати, он полностью помог нам добиться своих целей, и мы еще раз просим принять наши извинения за содеянное, - мрачно вещал Вабиске. - Умолкни, Вабиске, - проговорил Изуру. Тон его был угрожающе-спокойным, он одарил свой занпакто тяжелым взглядом. - Извините, - еще ниже наклонил голову Вабиске. - Наебали, наебали! – радостно пропел Казешини, запихивая в рот целую горсть печенья. - Заткнись, Казешини! – прикрикнул на него Шухей. – И чего же вы хотите, Вабиске? – не менее тяжело спросил лейтенант. - Совсем немногого. Оставаться материализованными. А в ответ мы будем паиньками. Правда, Вабиске? - Да, - отозвался тот. - Это невозможно, - отчеканил Хисаги. На несколько минут в комнате повисло гнетущее молчание. Шухей почувствовал, как высох на теле пот, и теперь к коже неприятно липла простыня. - Поддержание материализованной формы занпакто не требует громадного высвобождения реяцу. Необходимо немного большее количество, чем то, что вы используете во время борьбы с Пустыми, - заговорил Вабиске. – К примеру, во время боя вы можете высвободить огромное количество реяцу, но она будет контролироваться, а потому занпакто не сможет материализоваться. Во время же бессознательного высвобождения, как, к примеру, во время недавнего оргазма, занпакто, при желании, могут материализоваться сами, так как хозяева не полностью контролируют себя. - Смекаешь, чувачок? – встрял Казешини. – Мы будем материализоваться при малейшей возможности, рваться из-под контроля, хотите вы того или нет. - Я не понимаю причины, - медленно проговорил Кира. – Не слышал, чтобы занпакто других шинигами вели себя так же, как вы. - Так потому что они так себя не ведут, дурень! – хмыкнул занпакто Хисаги. - Во время гипноза Мурамасы кое-что изменилось, - туманно произнес Вабиске. – Я имею в виду отношения между некоторыми занпакто. Поскольку мы обрели помимо собственного разума еще и тело, практически став самостоятельными личностями, у нас появились желания личного характера, не зависящие от предпочтений хозяина, - монотонно говорил он. Неопределенность его фраз сразу рисовала сходство с его владельцем – Изуру тоже частенько увиливал от прямых ответов на смущающие или не нравящиеся ему вопросы. - Ты хочешь сказать, что вы с Казешини… - Кира запнулся, недоговаривая до конца вопрос. Его глаза удивленно распахнулись, когда Вабиске уверенно кивнул. Хисаги, нахмурившись еще сильнее, перевел взгляд на раскачивающегося на стуле Казешини, который всем своим видом выражал безмятежность. - Мне надо это обдумать, - заключил Изуру, поправляя сползающую простыню. - Тут нечего обдумывать, - грубо парировал Шухей. – Вас могут увидеть, неправильно понять, а влетит потом нам, как вашим хозяевам, - он неловко встал с поломанной кровати, направляясь в душ. – Казешини, вернись в ножны. - Ты не можешь повелевать мной сейчас, - ухмыльнувшись, ответил занпакто. – Пока у меня есть необходимый запас реяцу, чтобы поддерживать эту форму. - Казешини… - угрожающе начал его хозяин, но был прерван Изуру. - Успокойтесь, Хисаги, - в привычно-вежливой манере произнес он. – Пусть они пока побудут материализованными, а мы с вами подумаем над сложившейся ситуацией. Все-таки, занпакто – продолжение души шинигами, то есть, нашей души, а значит, надо уважать их желания, - миролюбиво закончил он. – Мы поняли вас, Вабиске, Казешини, - обратился он к мечам. – Идите, пока ваша реяцу позволяет вам оставаться таковыми, - отпустил обоих Изуру, снова поправляя сползшую простыню. - Слушаюсь, дражайший, - весело отозвался Казешини, по привычке подхватывая кусаригами и выскальзывая в окно. Вабиске же учтиво поклонился и тихо выскользнул за дверь, плотно прикрывая ее за собой. И снова повисло молчание. Шухей так и замер, на полпути к душевой, а Кира не знал, как начать разговор после пережитой эйфории и меленького бунта занпакто. Наконец, Хисаги хмыкнул, и все-таки продолжил путь к душевой, оставляя Изуру одного. - Хисаги! – уже в дверях окликнул его Кира. – Я, пожалуй, пойду. В любом случае, вечернее построение мы уже пропустили. «Твою ж мать», - пронеслось в голове Хисаги. - Хорошо. Но нам надо поговорить о наших занпакто, - отозвался Шухей. - Да. - Я зайду к тебе через часа три, - добавил он. - Хорошо, - Кира отвернулся, скидывая простыню, видимо, думая, что Шухей уже в душевой. Однако тот смотрел на его тело – смотрел, и не мог понять, что же такого он находил в нем двадцать минут назад. Второй раз за день подставляясь под теплые струи душа, Шухей проклинал весь белый свет. Он буквально ненавидел Казешини, вмешавшегося в его волю и разум, и заставившего совершить поступок, не задумываясь о последствиях. Откровенно говоря, Хисаги не понимал, отчего в его душе мог зародиться такой занпакто – сам Шухей всегда стремился к абсолютно противоположным, от желаний Казешини, делам. Тем не менее, этот сумасшедший существовал, и по-прежнему не давал ему покоя, не смотря на признание Шухея хозяином. Ко всему прочему, Хисаги не знал теперь как быть с Кирой – сейчас, когда на него не давило собственное подсознание, никакой симпатии к Изуру он не испытывал, хоть и считал их секс очень даже неплохим. Вспомнились слова Вабиске: «На руку играло то, что мой хозяин давно испытывал симпатию к Хисаги», - так он сказал? А кто лучше занпакто знает своего хозяина? Шухей обессилено стукнул кулаком по кафельной стене. Чувство собственной беспомощности тяготило его; наскоро ополоснувшись, он надел чистую форму и вышел к обеспокоенному отряду. Объясняя, у него снова возникли проблемы с занпакто, и по приказу Комамуры он был вынужден сразу же отнести его в двенадцатый отряд, и поэтому пропустил построение. А так как врать Хисаги ненавидел, то был доволен тем, что хотя бы частично сказал правду, пусть, с недоговорками. Тем временем Кира, тоже успевший принять душ и сказать примерно тоже самое своему отряду, отчаянно ронял вещи и с трудом концентрировался. - Не стоит так переживать из-за занпакто, лейтенант Кира, - несмело утешала его пятый офицер, и не подозревая, что о Вабиске Изуру сейчас не думает. Перед глазами до сих пор стоял ошарашенный взгляд Шухея, когда материализовался Казешини, и удивление это было вызвано не сколько появившимся занпакто, сколько трезвой оценкой ситуации. У Киры было хорошо развито чувство интуиции, и он безошибочно читал в глазах Хисаги недоумение и раздражение. Поспешив убраться из его комнаты как можно скорее, Изуру все никак не мог сосредоточиться, возвращаясь мыслями то к феерическому соитию, то к болезненно отдающему в душе разочарованию, когда открылся обман их занпакто. Глубоко вздохнув, Изуру попытался проследить реяцу Вабиске. Наконец, выловив ее в несуразном потоке остальных, Кира почувствовал тесное ее сплетение с другой, в которой с горечью осознал Казешини. «Что ж, пусть так и будет», - решил он, как можно более незаметнее передавая свою реяцу материализовавшемуся мечу.