ошмётки минувшего завтра.

Ан­дре­ев­ский спуск пус­то­вал, лишь еди­нич­ные сон­ные про­хожие бре­ли к фу­нику­лёру. Оче­вид­но, что де­ло бы­ло в буд­нях. Толь­ко Рус­лан до­бав­лял кон­траста, с эн­ту­зи­аз­мом на­чал вы­ис­ки­вать Дом Тур­би­ных и фо­тог­ра­фиро­вал в Ин­стаг­рам маз­ню мес­тных не­доху­дож­ни­ков, чем не­хило зас­та­вил гре­меть жо­пы про­ходя­щих уми­рот­во­рён­ных обы­вате­лей. Ап­парту­ру рас­кла­дыва­ли на ска­мей­ке с Ми­ха­илом Афа­нась­еви­чем, на ду­ше бы­ло от­кро­вен­но дерь­мо­во в со­вокуп­ности с не­досы­пом из-за ноч­ных кош­ма­ров а-ля Го­вард Лав­крафт. Грё­баный Спун и па­рано­идаль­ные за­маш­ки. Грё­баный Уса­чев и его за­нима­тель­ные, су­ка, прик­лю­чения. — Ми­ша при­уныл, да, Кшиш­мантат­сов­ский?— ка­мера ты­чет­ся пря­мо в ли­цо, объ­ек­тив направлен в крас­ные гла­за под тём­ны­ми сол­нце­защит­ны­ми оч­ка­ми. Кис­лая улыб­ка про­рыва­ет­ся сквозь ли­цевые мыш­цы: — Ску­чаю по от­вязным пес­ням Мой­ши Ван­держу. — Ник­то не ме­ша­ет сде­лать ас­са­синс­кри­динг, — при­ходит­ся бе­жать по уз­ким улоч­кам вниз, зап­ры­гивая на ар­хи­тек­турные выс­ту­пы лю­бого ро­да. Ак­ро­бати­чес­кие нор­ме­ра име­ни Ми­ха­ила Кшиш­тов­ско­го, возь­ми­те мас­тер-класс. Ког­да эн­ту­зи­азм Рус­ла­на уга­са­ет, что бы­ва­ет к обе­ду, мы воз­вра­ща­емся в но­мер от­дохнуть. Скайп по­казы­ва­ет 14 про­пущен­ных, знаю, от ко­го они, да­же не заг­ля­нув в спи­сок. Нас­той­чи­вая трель мо­биль­но­го те­лефо­на вры­ва­ет­ся в ком­на­ту, а Вих­лянцев те­ат­раль­но взды­ха­ет. Он не в кур­се от­но­шений. Воз­можно до­гады­ва­ет­ся. Но о дёр­ганнос­ти Спу­на знал не по­нас­лышке. Во вре­мя “Стэнд-ап тура без ма­та" По­переч­но­му при­ходи­лось хлес­тать ви­но пе­ред выс­тупле­ни­ями, пос­ле и во вре­мя, да­же в до­роге и мотелях. Очень уж за­пари­вал­ся по поводу организационных моментов. Те­лефон раз­ры­ва­ет­ся бод­рым га­раж­ным ро­ком. Этот иди­от ре­шил поз­во­нить из дру­гой стра­ны. Ре­шение под­нять труб­ку — ис­кусная месть, что­бы пот­ра­тил весь кэш на счё­ту и пе­рес­тал упор­но зво­нить. — Ал­ло, да?! — в рёб­ра ко­лотит раз­дра­жение, го­товит­ся к три­ум­фу, шеп­чет нас­той­чи­вое: “Ис­порть нас­тро­ение, унизь, ос­корби”. — На­конец-то. Кшиш­тан, бе­ри труб­ку. Ме­ня из-за стэнд-апа ин­фаркт хва­тит, ещё и твоё дерь­мо, — По­переч­ный ис­пу­ган, тщет­но мас­ки­ру­ет тре­вогу за без­за­бот­ны­ми пред­ло­жени­ями, правда в нер­вных но­тах го­лоса. — Иди на­хер! Се­год­ня ночью вы­ез­жа­ем в сто­рону За­кар­патья. Толь­ко, блядь, поп­ро­буй поз­во­нить. Я сам на­беру те­бя под ут­ро, ис­те­рич­ка, — ски­дываю вы­зов, заш­вырнув те­лефон на кро­вать. Ос­тавший­ся день бре­дим с Уса­чевым ста­рым Ки­евом, дол­го мол­чим или по-де­биль­но­му, но по-зна­комо­му шу­тим. Буд­то нет ни­каких изу­вечен­ных от­но­шений у ме­ня и пиз­де­ца в жиз­ни Уса­чева. Рус­лан ни­ког­да не рас­ска­жет, без слов знаю. Сей­час — ко­фе в хип­стерском ка­фе и стран­ные за­дум­ки для “По­ра ва­лить” во Ль­во­ве. — Зря ты так со Спу­ном, он не хо­чет сде­лать ху­же, — тя­нет Вих­лянцев, флег­ма­тич­но по­едая гол­ланд­ские ваф­ли. Сей­час хо­чет­ся трес­нуть боль­ше обыч­но­го чёр­ную ма­куш­ку. — Я знаю, но Да­ня пе­реги­ба­ет, — слож­но приз­на­вать ошиб­ки. И всё же я не сов­сем ту­пой и уп­ря­мый иди­от. — Он всег­да пе­режи­вал за те­бя боль­ше ос­таль­ных, — Уса­чев смот­рит се­рыми грус­тны­ми гла­зами, оп­ла­чива­ет счёт и мы опять без­мол­вно бре­дём сквозь Вер­хний го­род. Сбо­ры в гос­ти­нице за­нима­ют ма­ло вре­мени, ведь я про­ебал ба­гаж, а питерский хасла — ветеран по сборам шмотья в рекордные сроки. — Миша, твоё?— Руслачев вертит уродской вязаной куклой перед глазами, пуговицы — глаза, у этой только один. — Нет, — беру игрушку в руки, рассматривая редкие волосы на её голове, пожимаю плечами и отдаю обратно. — Тогда что это делает в моём рюкзаке? — Вихлянцев щупает странный хэнд-мэйд, а после безразлично забрасывает в пустой шкаф. По­года пор­ти­тся, пе­леной чер­но­ватых гро­зовых туч зас­ти­ла­ет не­бес­ный прос­тор над ог­ромным го­родом, с его бес­числен­ны­ми от­вет­вле­ни­ями и при­дат­ка­ми. Счас­ти­вого пу­ти. Всё не как у лю­дей. Арен­до­ван­ный ав­то­мобиль про­питан за­пахом ос­ве­жите­ля ”Ёлоч­ка”, точ­но не­кий ве­зун­чик уро­нил бре­лок в са­лоне. На­вига­тор про­тив­ным ме­хани­чес­ким го­лосом ука­зыва­ет нап­равле­ние: ”По­вер­ни­те на­лево. По­вер­ни­те нап­ра­во. Я разъ­ебу ва­шу ма­шину при пер­вой воз­можнос­ти”. Круп­ные кап­ли дож­дя ко­лотят в стек­ло, прев­ра­ща­ют в мут­ное пят­но пей­заж, вклю­чаю двор­ни­ки и наб­лю­даю за су­дорож­ны­ми мель­ка­ни­ями. Так мы едем уже нес­коль­ко ча­сов. Трас­са прак­ти­чес­ки пус­ту­ет, из­редка покрывая светом ас­фальт встреч­ны­ми ог­ня­ми ма­шин. По­хоже, быть по­топу, да­же далеко за пре­дела­ми об­ласти бу­шу­ет сти­хия. Уса­чев гром­ко слу­ша­ет в на­уш­ни­ках ве­селу­ху из раз­ря­да The Kooks, стран­но, но это наг­не­та­ет ат­мосфе­ру си­нис­те­ра. На­чинаю та­раба­нить па­учь­ими паль­ца­ми по ру­лю, пы­та­ясь унять в го­лове па­ничес­кие ре­чи Да­нилы, собс­твен­ные сны и дрожь в те­ле. Ни­каких ука­зате­лей не бы­ло пос­ледние ми­нут со­рок, лишь сос­но­вый лес за стек­лом, по­карёжен­ный чёр­ные си­лу­эты ко­торо­го на­вева­ли тос­ку. На­вига­тор по­гас с про­тяж­ным пис­ком, эк­ран пок­рылся го­ризон­таль­ны­ми бе­лыми по­лоса­ми. Де­ревья кон­чи­лись, за ни­ми на­чал­ся тус­кло ос­ве­щён­ный тун­нель. Я чувс­тво­вал жи­вот­ный страх, оз­ноб и не­воз­можность вы­дох­нуть. Ус­пел толь­ко взгля­нуть на при­тих­ше­го Рус­ла­на, ко­торый су­дорож­но уце­пил­ся за мою клет­ча­тую ру­баш­ку, ши­роко рас­пахнув гла­за. А пос­ле был скре­жет и шум, треск, за­пах кро­ви и кри­ки бо­ли.