Рок на Голодных Играх

      "... Чтобы напомнить, что ни один из вас не скроется от нашей власти, вы все равны перед лицом Капитолия". Эти слова звучали у каждого в ушах с того рокового дня, когда объявили условия следующей Квартальной Бойни. Ты-то уже привыкла к этой мысли. Тебе терять нечего. Сложно тем, кто может отправить на Игры бабушку, маленького сына или любимую маму. Ведь в этом году попасть на Игры может каждый. Ты была довольна, но вместе с тем... Хорошо, когда некого терять, кроме себя. Но все же ты с завистью смотрела на переживания соседей, торговцев, нищих.. Всего Девятого дистрикта. Тебе было не за кого волноваться. И никто не станет волноваться за тебя. Идеально.       Прошло десять лет с тех пор, как ты потеряла обоих родителей. Нет, нет, они живы, но... Они пытались бежать, а ведь каждому известно, что бывает с беглецами, мятежниками, восставшими против воли Капитолия. Скорее всего, и мама, и папа сейчас обречены в роли безгласых прислуживать напыщенным капитолийцам. Если, конечно, такое существование не забрало их жизни. С тех пор маленькая Энни стала в дистрикте прокаженной. Об этом не говорили вслух, никто ни о чем не договаривался, но всё же ни один парень ни разу не посмотрел на тебя, ни одна девушка не захотела стать подругой. И даже торговцы на черном рынке, косо поглядывая на тебя, шептались о нелегкой судьбе и безрадостном будущем дочери мятежников.       День Жатвы. Черный день для всего Панема, за исключением столицы. Бесконечные очереди людей, протянувшиеся к площади. Миротворцы, регистрирующие новоприбывших. И тревога, паника, суета, вскрики. Сегодня никто не защищен. Сегодня каждый под прицелом. Сегодня кто-то лишится члена семьи. Как ни странно, но тебя охватило равнодушие. Понятно, что бояться не за кого, но и себя терять было не страшно. Давно хотелось найти в жизни хоть какую-то цель. Жить ради кого-то. Участие в Играх могло бы наполнить жизнь смыслом... Пусть и недолгую жизнь, так как шансы выиграть у тебя невелики. Единственное, что ты умела, это неплохо плавать да метать деревянные дротики, купленные однажды у ныне покойной торговки.       А вот парню в соседней очереди явно было не по себе. Он как от огня шарахнулся от иголки миротворца, осуществляющего регистрацию. Он был бледен, а его черные спутанные волосы, развевавшиеся на ветру, еще больше это подчеркивали. Парень отступил на шаг, слегка шатаясь. За ним раздался возмущенный ропот, и из очереди выступил высокий худощавый парень с длинной челкой, чертами лица неуловимо напоминающий черноволосого трусишку. Он тронул несчастного за плечо, шепнул на ухо несколько слов и подвел к миротворцу-регистратору. Последний церемониться больше не стал - схватил парня за руку и, быстро ткнув приспособлением в палец, насильно поставил печать. Вдруг в твою руку тоже вонзилась игла - подошла твоя очередь. Ты потеряла парней из виду и прошла на площадь.       Когда народ собрался на площади, на арену вступил высокий мужчина. В этом году его наряд был под цвет шахматной доски. Это был Марк Джин, он же Шланг, как прозвали его в Дистрикте номер Девять. Своим скрипучим голосом он произнес традиционную речь, не преминув указать условия Квартальной Бойни, и направился к стеклянным желобам с именами. На этот раз барабаны с бумажками были полностью заполнены, тебя даже озадачила мысль, как бы эти листки не вывалились. Первыми в этом году оказались девушки. Стоп, какие девушки... Все женское население дистрикта, однако. Несмотря на то, что ты несколько раз прокручивала в сознании этот момент и даже почти мечтала о нем, услышав имя "Энн Хэтчер", ты пропустила вдох. Мир перед глазами как будто ушел куда-то вниз. Ты немного пьяной походкой направилась к арене-постаменту. Тебе в спину неслись приглушенные возгласы женщин - "Слава Богу, она", "Бог отвел", "Её не жаль", "И проводить-то некому". Чем дальше ты шла, тем больше радовалась тому, что покидаешь эту толпу, этих людей. И, конечно, ты была рада наконец-то посмотреть на них свысока. Тем сильнее в воздухе ощущалось напряжение, граница, всегда существовавшая между тобой и жителями родного дистрикта, как будто стала материальной.       Подошла очередь мужской половины. Шланг неторопливо, комкая длинными бледными пальцами бумажку, назвал имя: "Майкл Уэй".       Толпа расступилась. К арене шел тот самый долговязый парень, который уговорил трусишку пройти регистрацию. Ты еще раз повнимательнее пригляделась к бровям, носу, глазам трибута и окончательно убедилась в том, что заметила с самого начала. И снова ты будто знала, что сейчас произойдет. Закрыв глаза, ты начала считать... И вот, когда ты уже дошла до 8, раздался высокий напряженный голос - "Я доброволец". Ну конечно, черноволосый парень нетвердыми шагами направился к арене. Его брат что-то кричал ему вслед, махал руками и даже схватил за плечо, пока миротворцы не усмирили его. Ты видела, как братья встретились взглядами, но, по понятным причинам, не могла и предположить, что они чувствовали в этот момент. И вот черноволосый парень занял место рядом с тобой и поразительно твердым голосом представился: "Джерард Уэй"