Я с головой под водой, Но все еще нормально дышу, Ты сумасшедший и я не в своем уме.
— Амстел, — сказала Хоуп бармену после перехода через стеклянную входную дверь бара — видимо, нет необходимости в вышибале в субботнее утро. Бармен посмотрел на нее вопросительно, а затем поставил пинту пива перед ней и отвернулся. Хоуп сделала большой глоток. На вкус было безвкусным и водянистым. Она выплюнула его обратно в стакан. — Ты в порядке? — девушка обернулась. Через три стула от неё сидел парень с растрепанными, светлыми волосами и льдисто — голубыми, как у сибирской лайки, глазами. Он пил что-то из небольшого стакана. Хоуп нахмурилась. — Да, я просто плохо спала. — в ответ парень улыбнулся. У него была восхитительная улыбка. Хоуп снова улыбнулась. — Трудная ночка? Понимаю. — Его глаза просияли. Хоуп сложила руки вокруг ее бокала. — Да, — сказала она, улыбаясь. — Такое случается. Знаешь, я не спала, думая о моём путешествии в Европу, которое было несколько лет назад. — В Европе? — он снова улыбнулся. — Где именно? — В Исландии. — И это было правдой. Три года назад она, Кол и Фрея ездили в Исландию, что бы отдохнуть от Нового Орлеана и Клауса, в частности. Тогда его паранойя была снова слишком большой. — Я когда-то провел несколько ночей в Рейкьявике на моем пути в Амстердам. Там были эти огромные, классные вечеринки в гавани. — Ага, — сказала Хоуп, улыбаясь. — У них там устраивают лучшие вечеринки. — Ты видела там северное сияние? — Конечно, — ответила Хоуп. — И полуночное солнце. У нас были потрясающие вечеринки той осенью... с лучшей музыкой. — Она посмотрела в его стакан. — Что ты пьешь? — Скотч, - он говорил, уже сигнализируя бармену. — Хочешь? Она кивнула. Парень переместился на три табурета ближе к ней. У него были приятные руки с длинными пальцами и слегка неровными ногтями. Он носил маленький значок на своей вельветовой куртке, на котором было написано "Умные женщины голосуют". — Итак, ты жила в Исландии? — он снова улыбнулся. — Как год после окончания школы за границей. — Ну, нет, — сказала девушка. Бармен поставил стакан со скотчем перед ней. Она сделала слишком большой глоток, и её горло и грудь обожгло. — Я была в Исландии потому что ... — Она остановила себя. — Да, это был мой, мм, год за границей. — Пусть думает, что хочет. — Здорово. — Он кивнул. — Где ты была перед этим? Она пожала плечами. — Гм... вернулась сюда, в Новый Орлеан. — Она улыбнулась и быстро добавила. — Но там мне нравилось гораздо больше. Он кивнул. — Я действительно был в депрессии, вернувшись в Штаты после Амстердама. — Я плакала весь путь домой, — призналась Хоуп, чувствуя себя уже усовершенствованной, исландской Хоуп — впервые с тех пор, как она вернулась. Мало того, что она говорила с симпатичным, умным парнем о Европе. Но он, может быть, единственный парень в Новом Орлеане, который не знал ее как Хоуп — странную дочь маниакального тысячелетнего гибрида, которого все боялись и который никому не доверял. — Боже,я люблю эту песню. Из приёмника заиграла её любимая песня и Хоуп улыбнулась. — Б26. — С улыбкой сказал парень. Майклсон кивнула в ответ. — Итак, ты здесь ходишь в школу? — спросила она. — Выпустился два года назад. — Он вытер рот салфеткой и закурил Camel. Он предложил ей сигарету, но она покачала головой.— Я преподавал в школе эти два года. Хоуп сделала еще один глоток виски и поняла, что она больше не будет. — Вау. Я хотела бы преподавать, я так думаю. Как только я закончу школу. Или это, или буду писать пьесы. Или же фотографировать. Мне нравиться всё это. — Да? Пьесы? Эта твоя специальность? — Гм, английский язык? — Бармен поставил еще стакан с виски перед нею. — Это то, что я преподавал, — сказал парень. Как только сказал это, он положил свою руку на колено Хоуп. Девушка так удивилась, что вздрогнула и чуть не пролила свой напиток. Он убрал свою руку. Она покраснела. — Извини, — сказал он, немного смущаясь. — Кстати, я Скотт. — Хоуп. — Внезапно ее имя показалось веселым. Она засмеялась, теряя равновесие. — Стой. — парень схватил ее за руку, чтобы удержать. После трех выпитых стаканов скотча, Хоуп и Скотт узнали, что они оба встретили того же самого старого матросского бармена в баре Борг в Рейкьявике, любили купаться в богатой полезными ископаемыми голубой лагуне горячих источников, что заставляло их чувствовать себя сонными, и, на самом деле, любят запах серы, которая пахнет тухлыми яйцами, в горячих источниках. Глаза Скотта становились синее на секунду. Хоуп хотела спросить, есть ли у него девушка. Она чувствовала тепло внутри, и она была уверена, что это было не только из-за скотча. — Мне нужно выйти в уборную, — сказала девушка мечтательно. Скотт улыбнулся. — Можно мне с тобой? — Хорошо, — вот, что ответила девушка. — Я хочу, ну ... — Он потер затылок. — Не слишком ли я спешу? Я хочу узнать больше о тебе. — спросил он, глядя на неё из-под нахмуренных бровей. Её мозг гудел. — Да, я хочу узнать больше о тебе, тоже. Знакомства с незнакомыми людьми на самом деле не ее, по крайней мере, в Америке. Но она не сказала, что она хотела быть Исландской Хоуп? Она встала и взяла его руку. Они пристально смотрели друг в друга все время путь к женскому туалету в баре. Туалетная бумага была везде на полу, и пахло даже хуже, чем остальная часть бара, но Хоуп это не заботило. Поскольку Скотт поднял ее на раковину, и она обхватила его талию своими ногами, все, что она могла чувствовать, был его аромат — комбинация скотча, корицы, и пота — и ничто никогда не пахло более сладко. Как они говорили в Финляндии, или где бы то ни было, йа. Скотт схватил ее лицо и поцеловал. Их рты идеально соответствовали друг другу — они ни разу не столкнулись зубами. Его руки плавали по её миниатюрной спине, животу, ногам. У них уже была связь. И, да, хорошо, кто-то может сказать, что это было просто... касание языками... но Хоуп знала, что это было нечто большее. А после они расстались. Девушка осталась в баре, потому что у неё была встреча с Эллисон, Ханной и Хлоей. Увидев, что девушки уже сидят за столиком и что-то обсуждают, Майклсон поспешила к ним. Они стали говорить о Эмили — девушке, которую Клаус убил.***
Три года назад Хоуп Майклсон надела рюкзак на плечи и уже тихими медленными шагами спускалась по лестнице своего дома. Это было — таки непросто, учитывая тот факт, что почти все из жителей дома имели слишком хороший слух и реакцию. Брюнетка неслышно покинула дом. Девушка сбегала от Майклсонов, потому что ей стало тяжело жить с ними под одной крышей. Она быстро вышла за пределы их владений и ехидно улыбнулась, поняв, что её побег удался. Брюнетка стала, не оглядываясь, идти по вымощенному тротуару. В её пепельно — черных волосах были розовые пряди, черный лак на ногтях, темный макияж, много цепей, браслет с шипами, черная кожаная куртка, черная майка, брюки и грубые ботинки. Она шла, оглядываясь и спотыкаясь. Сейчас Хоуп не знала, куда идти, поэтому просто продолжала двигаться хоть в каком — то направлении. Она сворачивала на Бурбон — Стрит, но кто-то коснулся её плеча. Девушка обернулась и перед ней предстала блондинка с идеальными золотистыми волосами, отличной фигурой и заметным загаром. Она улыбнулась, показывая идеальные ровные белые зубы. На ней был розовый топ, синяя мини — юбка и босоножки. — Постой — ка, я знаю тебя. Ты — та самая Хоуп Майклсон! — удивленно — сладким голосом произнесла она. — Ох, прости меня за мою бестактность. Меня зовут Эмили. Я ведьма. Услышав, что она встретила ведьму, Хоуп спокойно выдохнула. Хотя, девушке было страшно. Она не любила знакомиться с новыми людьми. Брюнетка подозрительно оглянулась и ей стало неловко. Будто — то кто — то наблюдал за ними. Браслет Хоуп зазвенел, когда она попыталась уйти. Но Эмили взяла её руку не сильной, но настойчивой хваткой. — Куда же ты? Могу предположить, что ты сбежала из дома и сейчас тебе нужен приют. Я могу дать тебе это. Только ты должна пойти со мной. — заманчивым и даже приторным голосом сказала блондинка. Её светлые голубые глаза изучающе рассматривали испугавшуюся брюнетку. — Не бойся, милая! Так ты идешь со мной или нет? Майклсон неуверенно кивнула и Эмили спокойной походкой прошла мимо красочных домов и остановилась напротив большого особняка и подошла к почтовому ящику, на котором было написано " Хатсон ". Блондинка забрала несколько писем и поманила Хоуп пальцем. Брюнетка пошла за ней и, в итоге, они оказались в гостиной. Эмили кинула письма на журнальный столик и магией сняла рюкзак с плеч Майклсон. — Не думала я, что Первородные такие молчаливые. Можешь располагаться здесь. Будешь спать на диване. Извини, но ничего получше предложить не могу. — теперь её голос звучал надменно и нагловато. — Да, спасибо. — тихо сказала Хоуп и села на мягкий кожаный диван. — Можешь пока отдохнуть. — произнесла Хатсон и улыбнулась своей фирменной идеальной улыбкой. Майклсон уснула и проспала на диване несколько часов. Девушка проснулась и, пытаясь найти ванну, наткнулась на столовую. Услышав голос Эмили, Хоуп спряталась за углом. Видимо, блондинка с кем-то говорила по телефону и Майклсон могла слышать обрывки фраз. — Если ты когда — нибудь вернешься в Новый Орлеан, я закопаю тебя. Я всё сказала! Голос Эмили был злым и раздраженным. А потом разговор закончился и блондинка ушла в гостиную. Хоуп быстро вернулась на диван, будто не слышала последних фраз. Блондинка метнула пару яростных взглядов и, наконец, взглянув на Майклсон, расплылась в фальшивой улыбке. Сейчас Эмили была в белой майке, куртке цвета металлик, черной короткой юбке, нескольких бусах и босоножках бежевого цвета. — Ладно, идём. Прогуляемся по городу. — почти дружелюбно произнесла блондинка. Хоуп неуверенно согласилась. Ведь не красиво отказываться, когда ты в гостях, верно? Они прошлись по живописным улочкам Нового Орлеана и зашли в кафе с ярко-пестрящей вывеской. Девочки сразу подошли к кассе, чтобы заказать мороженное. — Эмили? — раздался чей-то удивленный голос за их спинами, от чего Хоуп развернулась и увидела блондинку среднего роста с длинными светлыми локонами, голубыми глазами и не загоревшей кожей, что было довольно странно для конца лета. Блондинка непонимающе изучала Майклсон, пока та не отвернулась по направлению очереди. "Купи мне клубничное." — чуть слышно сказала Эмили и подошла к неизвестной блондинке. Хоуп снова бросила несколько взглядов на незнакомку. Девушка была похожа на Хатсон. Длинные блондинистые волосы, голубые глаза, пару жестов, мимика. Но, в отличие от Эмили, незнакомка не была столь изящной и приторной. Она, напротив, была... обычной. Они стали о чем — то говорить и волей — неволей брюнетка услышала их разговор. — Пожалуйста, скажи мне правду. — попросила незнакомка. Эмили лишь покачала головой. — Это ничего не изменит, дорогая. — улыбнувшись накрашенными блеском губами, сказала Эмили своим идеальным голоском. — Как ты можешь так говорить? — запротестовала другая блондинка. — Потому что я знаю. Ты думаешь правда — это большой шар чистоты? Тогда вперед, попробуй. Будь честной и посмотри, куда это приведет. Сказав правду неправильному человеку в неправильное время я оказалась там, где я сейчас. Поверь, хорошая ложь всегда лучше. — резко сказала Эмили и уже собиралась уйти, но девушка взяла её за руку. — Не надо, Ханна. — Объясни мне. — высоким голосом потребовала, как уже успела узнать Хоуп, Ханна. — Ты ведь не просто так её привела сюда, верно? Какую игру ты затеяла на этот раз, Эмили? — Это сложно, Ханна. Правда сложно, хуже чем алгебра. — Потом между ними несколько секунд была тишина. А после Эмили резко посмотрела на Ханну яростным взглядом. — Двое могут хранить секрет лишь в том случае, если один из них мертв... Так что лучше помалкивай в тряпочку или пожалеешь. — почти с тоской произнесла Эмили и аккуратно освободилась от руки Ханны. Эмили вернулась к Хоуп, а Ханна так и осталась там стоять в черной блузе, белой юбке с черными пуговицами и черных туфлях. Они взяли по мороженному и, прогуливаясь по одному из парков Нового Орлеана, сели на деревянную скамейку. Волосы Эмили стал развивать ветер, отчего девушка засмеялась своим почти детским, чистым смехом. Хоуп лишь покачала головой, отправляя в рот очередную ложку мороженого. Но всё же брюнетке было неспокойно из-за услышанного в кафе. — Скажи, а что произошло между тобой и той девушкой, Ханной? — голос Майклсон, почему-то, звучал неуверенно. — Друзья хранят секреты, лучшие друзья помогают хранить секреты. Не беспокойся о ней. Это мелочи. Ханна — друг. — и снова этот слащаво — надменный тон в голосе, который так не нравился Хоуп. — Иногда, правда приносит больше вреда, чем пользы. А после этого Хоуп не спрашивала ничего, касающегося Ханны или того телефонного разговора. Майкслон предпочла всё забыть и оставить всё, как есть.***
Настоящее время Хоуп сидела за столом с девочками и рассказывала историю знакомства с Эмили. Те, в свою очередь, внимательно слушали и иногда кивали головами. Сегодня Хоуп была в разноцветной майке, подпоясанной кожаным коричневым поясом, синих джинсах, кулоне и балетках. — Эта сучка умеет хранить секреты. — выслушав историю, сказала Ханна. Сегодня на блондинке был розовый пиджак, разноцветная блуза, подпоясанная тонким лакированным поясом, босоножки на большом каблуке, браслет и черная юбка. — Умела. — поправила Ханну рыжеволосая. — Что? — переспросила блондинка. — Она умела хранить секреты. Сейчас она мертва. — вздохнув, подчеркнула Хлоя. Сейчас на зеленоглазой была бордовая блуза, несколько бус, черная юбка, черная кожаная сумка и черные туфли. Длинные рыжие волосы блестели на солнце и отражались солнечными лучами в окне. — Я никогда не знала никого, кто мог так врать. Кстати, а что у тебя были с ней за дела? — Я должна была сохранить в тайне пребывание Хоуп в её доме, вот и всё. Она угрожала мне. — пояснила Ханна и залпом выпила стакан воды. — Значит, он играла с тобой... — всмотревшись в окно на солнечный Новый Орлеан, задумчиво произнесла Хлоя. — Ты, что, забыла? Это же было любимое занятие Эмили. — вздохнула Ханна. Эллисон же, всё это время, просто сидела и слушала девочек. На шатенке была белая кофта с изображением ловцов снов, сережки, коричневые шорты и ботинки. Аи потом Эли просто встала из-за стола и, не обращая внимания на оклики девочек, быстрым шагом пошла домой. Проходя мимо столовой, девушки услышала чей-то смех. Шатенка быстро проскользнула в комнату и застала необычную картину. Авелин, Джори, Кристоф, Регина и какая-то незнакомая девушка сидели за одним столом, смеясь. Тётя, в своём нежном черно — белом платье и черных босоножках, с волнистыми волосами, подошла к племяннице и взяла Эли за руку. — У нас тут обед. Эллисон, это — Эшли. Она девушка Кристофа. — указывая на девушку, сидящую рядом с Кристофом, произнесла тётя. Эшли встала из-за стола и подошла к Эллисон. — Привет. Ты, наверное, Эллисон? Кристоф очень много о тебе рассказывал. — вытянув руку вперёд для приветствия, мягким голосом сказала девушка. У неё были голубые глаза, волнистые темные волосы, стройная фигура и светлая — светлая кожа без изъянов. Пожав руку, Эллисон кивнула головой и скромно улыбнулась. На Эшли было бело — сине — зеленое платье и белые нежные босоножки. Её кудри большими локонами спадали до груди. Пожелав всем приятного аппетита, шатенка спустилась в оружейную комнату, которую недавно показал ей Кристоф. Сегодня она хотела опробовать арбалет с оптическим прицелом. Сделав пару выстрелов, Эллисон посмотрела на мишень. Ни одного промаха. Все стрелы попали " в яблочко ". Услышав чьи — то шаги, шатенка зарядила арбалет и повернулась, направив оружие на человека, вошедшего в комнату. Им оказалась Регина. Вздохнув от облегчения, Эллисон опустила оружие. — Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась она у сестры. Та, сделав несколько тяжелых вдохов, приблизилась к шатенке.На Регине было кристально — белое платье и босоножки того же цвета. Её волосы пшеничного цвета были заколоты на верх и при слабом свете комнаты её лицо выглядело бледным и темным. — Что происходит, Эли? Я думала, что после встречи с мамой всё будет по — другому и мы будем одной семьёй. Но ничего не изменилось! — она говорила на повышенных тонах. Эллисон вздохнула и, убрав локон волос за ухо, положила арбалет на полку. — Это не то, я не понимаю, что мы точно не самая нормальная семья на районе. Я имею в виду, не каждая девочка — подросток приходит домой, где в подвале полно Глок и АК-47. Но всё хорошо. Я могу защитить себя. — подержав арбалет в руках и убрав волосы с лица, устало сказала Эли. Регина лишь легко кивнула головой и вышла из комнаты, стуча каблуками.***
Хоуп сидела на диване в гостиной и рассматривала фотографии, сделанные вчера. Куклы. Много кукол. — Хей, красотка. — она сразу узнала этот голос. Её любимый дядя Кол. Она сразу же отложила фотоаппарат и улыбнулась во все 32. Первородный сел возле племянницы. — У меня есть к тебе предложение. Здесь недалеко недавно открылась новая кофейня. Говорят, там очень хороший кофе. Ты со мной? — Я в деле. — улыбнувшись, ответила брюнетка. Кол ухмыльнулся своей фирменной улыбкой и, взяв Хоуп под руку, повел её к выходу из дома. По дороге, брюнетка разговаривала о разных темах, а Первородный просто слушал её, за что девушка была ему очень благодарна. Единственным, что заставляло её чувствовать себя лучше, были воспоминания о Скотте, том парне, с которым она познакомилась в баре. Она чувствовала себя настолько переполненной эмоциями, думая об этом утре, что решила по дороге в кофейню написать хайку о Скотте, чтобы выразить свои чувства — хайку было её любимым видом стихотворения. Тогда, удовлетворенная полученным результатом, она ввела хайку в свой телефон и отправила на тот номер, что Скотт дал ей. Когда они уже вошли в уютное местечко, пахнущее кофем и выпечкой, Хоуп почувствовала вибрацию в сумке и вытащила телефон. Экран сообщал о том, что пришло новое сообщение. В её животе что-то упало, она одновременно почувствовала, и облегчение, и нервное возбуждение. Но когда она кликнула: "Читать", голос прервал её. — Добро пожаловать к нам. — Хоуп рукой закрыла телефон и взглянула вверх. Кол ушел к кассе и она осталась наедине с человеком, которого так и не узнала. Она подняла голову и её дыхание замерло. Перед ней стоит тот самый Скотт из бара. Скотт, получивший её хайку. Он смотрел на нее, а лицо его краснело. Хоуп не могла сосредоточиться. Она не могла перестать смотреть на его волчьи глаза и роскошные розовые губы. Когда он посмотрел на нее краем глаза, ее сердце сделало двойное сальто и упало куда-то в живот. Скотт был парнем для нее, и она была девушкой для него — она просто знала это. И что с того, что он старше неё? Должен же быть способ обойти это. Голубые глаза Скотта расширились, когда он увидел ее. Он выглядел восхитительным в своей рубашке с кнопками, синей куртке, зеленых шнурках, и потрепанных черных мокасинах. Углы его рта свернулись в самую крошечную, самую застенчивую улыбку. — Привет, — сказал он. — Могу я с тобой поговорить? — спросила Хоуп. Ее голос немного стал писклявым. Скотт колебался, убирая прядь волос со своих глаз. Хоуп заметила пластырь вокруг мизинца его левой руки. — Конечно, — тихо сказал он. Они сели за пустой столик, пока Кол стоял в очереди. — Итак, э-э-э, — сказала Хоуп. — Привет. — Снова привет, — усмехаясь, ответил Скотт. Он опустил глаза и сделал глоток из, видимо, своей кофейной кружки, которая стояла на столе. — Послушай, — начал он. — Насчет сегодняшнего утра, — сказала Хоуп в тоже время. Они вдвоем засмеялись. — Дамы вперед, — улыбнулся Скотт. Хоуп почесала затылок, где ее черные прямые волосы были распущены. — Я, хм, хотела бы поговорить о... нас. — Скотт кивнул, но ничего не сказал. Хоуп заерзала на стуле. — Ну, я думаю, это шокирует, что я ... гм ... больше, чем немного младше тебя, после этого, что было в баре. Но если ты не возражаешь, то я тоже. Скотт сложил руки вокруг своей кружки. Хоуп слышала, как часы, которые весели на стене, отсчитывают секунды. — Я ... Я не думаю, что это хорошая идея, — тихо сказал он. — Ты сказала, что ты старше. Хоуп смеялась, не зная, насколько серьезно он. — Я не говорила сколько мне лет. — Она опустила глаза. — Ты сам предположил. — Да, но ты не должна подразумевать, — ответил Скотт. — Все врут о своем возрасте, — тихо сказала Хоуп. Скотт провел рукой по волосам. — Но... ты... — Он встретился с ней глазами и вздохнул. — Послушай, я ... я думаю, ты поразительная, Хоуп. Правда. Я встретил тебя в том баре, и ты мне понравилась... Я думаю, ты поразительная, Хоуп. Вау, это кто? Она так не похожа любую другую девушку, которую я когда-либо встречал. Хоуп опустила взгляд, чувствуя себя одновременно польщенной и смущенной. Скотт обошел стол и положил свою руку на ее — она была теплая, сухая и успокаивающая - но затем быстро убрал ее. — Но это не имеет значение, ты же понимаешь? Ты младше меня. У меня могут возникнуть много проблем. Ты же не хочешь, чтобы у меня были проблемы, не так ли? — Никто не будет знать, — слабо сказала Хоуп, хотя она и не могла не думать о свое семье и их реакции, если они вдруг узнают. Скотт долго ничего не говорил. Хоуп показалось, что он пытается принять решение. Она смотрела на него с надеждой. — Мне очень жаль, Хоуп, - наконец, пробормотал он. — Но я думаю, что ты должна уйти. Хоуп встала, чувствуя, что ее щеки горят. — Конечно, — Хоуп сжала спинку стула. Ощущение было, словно она горит изнутри. — Только заберу свой кофе. Брюнетка подошла к дяде и, забрав кофе, они вместе покинули кофейню. — Кол? — спросила она. — Мне нужен любовный совет. — Любовный совет? — сделав глоток, удивился Кол. — Точно, — сказала Хоуп. — Мне нравится один парень, но он типа... не... досягаемый. Я не имею ни малейшего понятия, как сделать так, чтобы я ему понравилась. — Будь собой! — ответил Кол. Хоуп застонала. — Я пыталась. — Гуляй с досягаемым мальчиком тогда! — Ты поможешь или нет? — забрав кофе у Кола, спросила брюнетка. — Ох, кое-кто такой чувствительный! — подшутил он.***
Эллисон спала в своей кровати. Ей снова снились кошмары. О Клаусе и о том, как он укусил её. Как она упала на землю, а потом чуть не умерла. Она поморщила лоб и перевернулась на другой бок, что бы прогнать кошмар, но ничего не получилось. Кошмары преследовали её. Как в жизни, так и наяву. Образ голубых злых глаз и острых клыков буквально не покидал шатенку. Быстро проснувшись, она наспех приняла душ и переоделась в фиолетовое платье с серой курткой и ботинки. Прихватив серую сумку, она, даже не позавтракав, выбежала из дома. Девушка отправилась в кофейню, которая открылась рядом совсем недавно. Эллисон обожала кофе и всё, что было связано с ним. Печатая по дороге сообщение Хлое, шатенка ускорила шаг и через несколько минут уже сидела за столиком и ожидала подругу. Хлоя пришла через пять минут. На зеленоглазой была черная майка, зеленый кардиган, черно-белая юбка, босоножки на высоком каблуке и длинные золотые бусы. Зеленоглазая села напротив подруги и её губы, накрашенные красной помадой, расплылись в улыбке. — Что случилось, Белоснежка? — сделав акцент на каждом слове, спросила рыжеволосая. — Просто... Не могу находиться дома. Не хочу. — устало произнесла шатенка. Всё это уже начинало её напрягать. — Уже и не знаю, что мне нужно делать... — Хочешь совет? Для омлета придется разбить пару яиц. — вздохнула рыжеволосая и её телефон издал писк, оповещающий о новом сообщении. Хлоя быстро взглянула на экран и, положив его обратно в сумку, слегка улыбнулась. — Мне пора идти. Береги себя, Эллисон. Хлоя, стуча высокими каблуками, вышла из кофейни. Шатенка, тяжело вздохнув, пошла домой.***
Ханна ехала на своей серой машине и, сделав музыку погромче, она свернула на улицу, где находился её дом. Проехав несколько типичных двухэтажных коттеджей, блондинка убавила скорость и взглянула на один из домов по круче. Это здание пустовало уже три года, но Ханна прекрасно знала его бывших обитателей. Внимательно присмотревшись к крыльцу, блондинка сощурила свои голубые глазки так, что возле них появились маленькие морщинки. Девушка, не глуша мотор транспорта, захватила свой телефон и вышла из машины, тихо захлопнув дверь. На блондинке была разноцветная майка, круглые серьги золотого цвета, черные штаны, синие браслеты и босоножки. Она, стараясь не нашуметь в своих босоножках на каблуках, сделала пару шагов в сторону дома и увидела ту, которую уже никогда не ожидала увидеть. На скамейке у входной двери сидела брюнетка с длинными волнистыми волосами и зелёными глазами, которые были спрятаны за черными очками. Девушка не видела, поэтому и носила черные очки. Возле неё лежала палочка, с помощью которой она могла хоть немного распознавать путь, по которому она идет. Сейчас брюнетка играла на флейте. И честно признаться, красиво играла. Ханна стала откровенно пялиться, отслеживая каждый жест слепой девушки. И, возможно, чудесные звуки флейты спасли блондинку от разоблачения. Ведь, говорят, что не зрячие видят куда лучше, чем зрячие. А ещё у них обостренный слух и обоняние. Ну, так, по крайней мере, говорят. А блондинка продолжала наблюдать. Слепая поиграла на инструменте ещё пару минут и, взяв флейту в одну, в палочку — в другую руку, она медленными аккуратными шагами подошла к входной двери. Брюнетка нажала на какую-то кнопку, которую Ханна не увидела, и дверь открылась. А после того, как слепая девушка вошла в дом, блондинка смогла услышать, как закрылись несколько замков. Ханна понаблюдала за домом ещё несколько минут, а потом быстро села в машину. Руки девушки тряслись. Судорожно набирая номер Хлои, блондинка жадно вдыхала воздух. Через несколько гудков рыжеволосая ответила. — Лесли Дикинсон вернулась в Новый Орлеан! — глубоко вздохнув, громко сказала Ханна.***
Когда Хоуп сидела у себя в комнате на кровати, ее телефон зазвонил. Она быстро взяла его в руки и глянула на номер. Скотт. О, боже мой, о, боже мой! — Хм, привет? — она тихо ответила. — Привет. Мм, Хоуп? — Ох. Эй! Как дела? — Она старалась звучать уверенно и спокойно на столько, на сколько это было возможно. — Я дома, пью Скотч, думаю о тебе. — Хоуп замерла, закрыла глаза и тепло прошло сквозь нее. — Серьезно? — Да. Ты дома? — поинтересовался он. — Угу. — со смешком ответила Хоуп. — Ты скучаешь? — Она засмеялась. — Немного. — Хочешь прийти? — Окей. — Скотт начал говорить адрес, но Хоуп уже знала, где это находится. Она искала его адрес на MapQuest и Google Earth, но не могла ему об этом сказать. — Круто, — сказала она. — Увидимся скоро. Хоуп положила телефон в сумочку так спокойно, как она могла, затем стукнула подошвами своих балеток друг об друга. Дааааааа! Большая часть Нового Орлеана была занята поместьями, но ближе к центру были ряды беспорядочно расположенных, мощеных булыжником улиц, застроенных домами в викторианском стиле. Дома в Новом Орлеане были окрашены в сумасшедшие цвета, такие как фиолетовый, розовый, как правило, разделены на квартиры для аренды студентам. Хоуп ехала медленно по улице Скотта, она заметила один дом с греческими буквами, установленными на подъездном пути. Рваная туалетная бумага была на деревьях. Перед другим домом была полу законченная картина на мольберте. Она подъехала к дому Скотта. Припарковавшись, она поднялась по передним каменным ступенькам и позвонила. Дверь распахнулась, и там был он. — Вау, — сказал он. — Привет. — Он улыбнулся. — Привет, — Хоуп ответила, улыбнувшись ему таким же образом. Скотт засмеялся. На Майклсон была футболка с орнаментами, черный короткий сарафан, черные длинные бусы, пару больших колец и балетки. — Я... эм, ты здесь. Вау. — Ты уже говорил вау, — поддразнила Хоуп. Они зашли в коридор. Перед нею скрипучая лестница с различными образцами ковра на каждой ступеньке, рваные по всей лестнице. Справа дверь была приоткрыта. — Эта квартира — моя. — Хоуп вошла и заметила ножки ванны в виде лап по центру гостиной Скотта. Она указала на нее. — Ее очень трудно передвинуть, — застенчиво сказал он. — Поэтому я храню книги в ней. — Здорово. — Хлуп огляделась вокруг, принимая во внимание огромное окно, пыльные встроенные книжные полки и разрушенный желтый бархатный диван. Слабо пахло макаронами и сыром, но была хрустальная люстра, свисающая с потолка, забавная мозаика вокруг камина, и настоящие дрова в камине. Здесь было намного больше стиля Хоуп, чем в миллионном пруде Кана и 27-комнатном особняке. — Я точно хочу жить здесь, — сказала Хоуп. — Я не могу перестать думать о тебе, — сказал Скотт в тот же момент. Хоуп посмотрела через плечо. — Правда? — Скотт подошел к ней сзади и обвил руками ее талию. Хоуп немного прислонилась к нему. Они так стояли мгновения, затем Хоуп повернулась. Она уставилась на его чисто выбритое лицо, на кончик носа, на зеленые блики в его глазах. Она коснулась родинки на мочке его уха, и почувствовала, как он вздрогнул. — Я просто... не могу не замечать тебя, — он прошептал. — Это пытка. Когда ты пришла в кофейню, которой я владею, вчера... — Ты коснулся моей руки вчера, — дразнила Хоуп. Скотт вздохнул и обнял ее. Они встретились губами и возбужденно поцеловались, их руки страстно обнимали друг друга. Они отстранились на секунду, затаив дыхание, смотря друг другу в глаза. — Ни каких разговоров больше о разнице в возрасте, — сказал Скотт. — Договорились. — Он провел ее в маленькую дальнюю спальню, одежда была на протяжении всего пола и открытой сумки Лея на ночном столике. Они сели на кровать. Матрац был чуть больше чем двойной, и даже при том, что одеяло было сделано из жесткого джинса, и у матраца, вероятно, были крошки чипсов в трещинах, Хоуп никогда не чувствовала ничто столь прекрасное в ее жизни. Хоуп все еще была на кровати, уставившись на трещины в потолке. Уличный фонарь за окном бросал длинные тени через все, повернувшись, обнаженная кожа девушки приобрела странный розовый оттенок. Сильный, холодный ветер из открытого окна задул свечу сандалового дерева рядом с кроватью. Она слышала, как Скотт включил кран в ванной комнате. Вау. Вау вау вау! Она чувствовала себя живой. Она и Скотт почти что занялись сексом..., но тогда, в точно то же самое время, они согласились, что должны подождать. Тогда они, прижались друг к другу, обнаженные, и начали говорить. Скотт рассказал ей о времени, когда ему было шесть лет, и он сделал красную белку из глины, как только он закончил, его брат раздавил ее. Как он много курил травку, когда его родители развелись. О том случае, когда он должен был отвести фокстерьера семьи к ветеринару, чтобы усыпить его. Хоуп рассказала ему о том, что у неё было сложное детство и о том, что у неё необычная семья. Она рассказала ему о своей увлеченности вязать и обещала связать ему свитер. Было легко общаться со Скоттом — так легко, что могла заниматься этим вечно. Они могли бы путешествовать вместе в дальние места. Бразилия была бы удивительной... Они могли спать на дереве, и есть только бананы и писать пьесы для остальной части их жизни... Зазвонил ее телефон. Эх. Это, вероятно, была Фрея, интересующаяся, где она. Она обняла одну из подушек Скотта рядом с ней — она пахнула точно так же как он — и ждала, когда он выйдет из ванной, и поцелует ее еще раз. Тогда он опять зазвонил. Снова и снова. — О Боже, — Хоуп застонала, наклонившись обнаженной с кровати, чтобы вытащить телефон из своей сумки. Семь новых сообщений. И продолжал звонить. Открыв ее входящие, Хоуп нахмурилась. Её желудок скрутило, когда она открыла первое сообщение. Это была Ребекка. Хоуп прочитала следующее сообщение, и следующее, и следующее. Все сообщения, говорили одно и то же. Она бросила телефон на пол. Ей пришлось сесть. Нет. Она должна была уйти отсюда. — Скотт? — Она отчаянно выглянула из окна Скотта. Она смотрела прямо в эту секунду? Что она хотела? Это была действительно она? — Скотт, я должна идти. Это — чрезвычайная ситуация. — Что? — Скотт ответил из-за двери ванной. — Ты уходишь? Хоуп совершенно не могла поверить в это. Она натянула свою рубашку через голову. — Я позвоню тебе, хорошо? Я только должна кое-что сделать. — Подожди. Что? — спросил он, открывая дверь ванной. Хоуп схватила свою сумку и выбежала в дверь во дворе. Ей нужно было уйти. Сейчас.***
Эллисон медленно спускалась по лестнице, услышав звонок в дверь. Когда шатенка открыла входную дверь, она замерла на месте. На пороге стояла Кендис. Женщина скромно засунула руки в карманы и, стоя на месте, переступала с ноги на ногу. Эллисон узнала этот жест. Она делала точно так же, когда нервничала. — Так ты впустишь меня? — Её голос был тихим, но уверенным. Эли молча пропустила мать в дом и, закрыв за ней дверь, сразу провела её в свою комнату. Всю дорогу женщина с интересом рассматривала окружающую её обстановку. Когда мать и дочь вошли в комнату, шатенка тихо прикрыла дверь. — Итак, зачем ты здесь? — Скрестив руки на груди, требовательно спросила девушка. На Нельсон была серая майка и черные брюки, поэтому она поежилась от ветра, который доносился из открытого в комнате окна. — Есть кое-что, о чем я не рассказала. Но... Ты должна знать об этом. — Медленно ответила Кендис. Было видно, что женщина сомневалась в правильности своих действий. — Включи компьютер. Эли быстро включила ноутбук и, подождав, пока он загрузиться, посмотрела на мать. Та выглядела нервной и неуверенной. Эенщина сняла свою куртку и осталась в черно-серой футболке, синих джинсах и высоких сапогах. — Напиши вот, что - "Ла бет ду Жевоудан". — Подойдя к дочери, произнесла Кендис с французским акцентом. От матери пахло духами и кофе. — Что это такое? — Боязно спросила шатенка. Кендис глянула на дочь большими серыми глазами. — Это старая французская легенда, которая веришь или нет, связана с твоей настоящей семьей. — Грустно произнесла она.Я воин, У меня в голове застряла мысль о том, Что я слишком долго была в опасности.