Цвет жизни

...Потому что твоя девушка спит с твоим лучшим другом. Конец. Конец не только письма, но и, казалось, самого меня. Я застыл, ослабевшими руками сжимая лист бумаги, не понимая, как такое, вообще, могло произойти. На секунду я подумал: "А вдруг он солгал?" Но зачем ему лгать. Всё тут же встало на свои места. Михаэль каким-то образом узнал о том, что Реа изменяет мне с Гансом и, под предлогом конфиденциальности этой информации, просил её приносить ему наркотики. Получается, что Михаэль променял меня на эту дрянь, Реа - на Ганса, а Ганс, соответственно, на Реа. Меня предали все. Первый рассказал мне обо всём только тогда, когда ему перестали поставлять наркоту. Как же жалок и низок его поступок... Он предал всех троих: и меня, и Реа, и Ганса. Реа же предала лишь меня и собственные принципы. Ведь изначально она собиралась только попробовать, но никого подсаживать на эту гадость девушка не собиралась. Но так получилось, что Реа решила, что лучше уж всё останется в тайне, и загнала Михаэля в могилу, можно сказать. А Ганс... Как же так? Я не понимал, за что он так поступил со мной? Неужели, всё это время он что-то испытывал к Реа? Но как можно за спиной у лучшего друга спать с его же девушкой! Каким словом можно назвать саму Реа, я думаю, все уже догадались. Я, просто от ног до головы политый моральным дерьмом, вернулся в квартиру. Зайдя в комнату, я буквально упал на колени, смотря в одну точку. - Что-то случилось, Йостен? Каспер тебе что-то сделал? - осведомился Мартин, приподнявшись с дивана и на ощупь подходя ко мне. - Тебе тут Ганс звонил, просил передать, что вам с ним нужно поговорить. Что он хочет позвать тебя в кафе, даже за свой счёт согласен, лишь бы ты пошёл. Он, видимо, реально дорожит тобой и хочет тебя вернуть, если так разрывает твой сотовый ежедневно. - Дорожит... мной? Вот как, значит, такое называется... - мои губы еле двигались. - Он мой лучший друг, да, Мартин? - Что за странные вопросы, Йостен? Что-то случилось? – брат наконец нашёл меня и присел рядом со мной. - ...И, значит, лучшие друзья... Должны всем делиться? Абсолютно всем, да?.. - В смысле? Ну... Как сказать... Наверное, да, - Мартин не мог до конца понять, что происходит. Он уже ощущал, что случилось нечто неладное, потому, всё сильнее сжимая пальцами моё плечо, начинал волноваться. - А с тобой? Мы же братья, а это гораздо больше, чем "лучшие друзья", да?.. Мы точно должны всем делиться... Так же? - меня начинало немножко трясти. Я закусил губу, пытаясь как-то скрыть досаду. Но странный ком уже подходил к горлу, и я был не в силах с этим что-либо поделать. - Ну... Да. Ты прав, да, прав. Но, может, ты скажешь... - он не успел договорить, потому что я прервал его. - Значит, ты тоже спишь с Реа, да?! Тоже с ней спишь, как Ганс?! Только потому что мы с тобой братья, так получается?! - мои глаза постепенно становились мокрыми. Я уже не мог сдержать нахлынувших эмоций. Гнев и досада смешались во мне, не оставляя места никаким другим чувствам. Повалив Мартина на пол, я чуть ли не стал избивать его, собственно, ни за что. - Что?! Ты, что, совсем съехал с катушек, Йостен?! - брат даже сначала не совсем понял, о чём я. Его больше волновало моё состояние, нежели мои слова. - Успокойся! - Ты тоже!.. Ты тоже с ней спишь?! Отвечай! - я всё не унимался. Моей злости не было предела. - Что?! С кем мне, чёрт тебя дери, спать?! Ты о чём, вообще?! Отпусти меня! - С Реа! Ты тоже с ней спишь за моей спиной, да?! И ты тоже молчал обо всём этом! - Ты издеваешься?! Единственный, кто спит с Реа - это ты, идиот! О чём ты говоришь?! - Да о!.. - я было начал что-то ему разъяснять, но тут внезапно раздался телефонный звонок. Я сразу узнал о звонившем мне человеке по рингтону. Ганс. Я сейчас же отпустил брата и ринулся поднимать трубку. - Слушаю, - спокойным голосом сказал я, сжимая кулак свободной руки с такой силой, что ногти впивались в кожу до неистовой и, кажется, невыносимой боли. Но мне было не до этого. - Йостен? Йостен, это ты?! - радостным голосом произнёс Ганс. - Я бы подумал, что это снова Мартин, если бы не твоё фирменное "Слушаю". Йостен, давай встретимся, пожалуйста. Ты в школе почти не появляешься, не отвечаешь на звонки, дверь не открываешь... Я понимаю, что произошло нечто очень ужасное, но, пожалуйста, не надо так. Да, Реа поступила не самым лучшим образом... Но, прошу тебя, встреться хотя бы со мной. - Хорошо, - выдавил я, - давай встретимся. Где? - от переизбытка эмоций я даже закрыл глаза. У меня было два желания: вдребезги разбить телефонную трубку и то же самое сделать с Гансом. - Давай в кафе на углу, минут через двадцать. Сможешь? - Да, смогу. - Отлично! Я одеваюсь. Я, нажав "отбой" и бросив мобильник на диван, вновь опустился на колени и запустил пальцы себе в волосы, сжимая свою голову, чуть ли не рыдая. Как же давно мне не было так больно. Слишком сильно. Слишком глубоко. Лишь тогда я понял, что всё это время был абсолютно один. Мы, если так посчитать, все одинокие. Только строим иллюзии, будто бы нужны кому-то, принимая внимание за верность и честность. Принимая слова за правду. Принимая поступки за характер. А на самом деле ни один человек не может на сто процентов чувствовать другого; знать, о чём он думает, что хочет сделать в следующую секунду. Не может понять, что ему нужно больше всего на свете. Душа человека, в любом случае, остаётся лишь его собственностью. И никто, кроме него, никогда не доберётся до неё. Даже если он сам этого захочет. Именно поэтому мы одиноки. И именно поэтому мы не видим масок на людях, к которым привыкли, которых считали родными. Мы эгоисты и лицемеры. И нельзя выжить в этом гнилом мире, не умея врать, притворяться, что-то изображать. Потому что ваша чёртова честность никому и задаром не нужна! Мы все рождаемся идеальными. Нас просто портит мерзкий мир. Внезапно тёплая рука брата дотронулась до моего лица. Он, видимо, искал меня, и только сейчас, вновь же на ощупь, нашёл. - Что случилось? Почему у тебя мокрое лицо? - Мартин лизнул указательный палец руки, которой только что дотронулся до моего лица. - Солёный... Йостен, что происходит? Почему ты плачешь? - Я... Нет, ничего. Я скоро вернусь. Никуда не уходи, ничего не предпринимай, - я резко встал и вытер рукавом своё лицо. Пора было идти на встречу с Гансом. Я, почему-то, всегда думал, что всегда буду вот так учиться в школе с друзьями, гулять с ними, что они единственное, что у меня осталось. Что они никогда не предадут меня, не сделают мне больно. Ведь они не такие, как убийцы моих близких, как Каспер, как безответственные врачи, погубившие мою мать и сестру... А ведь когда-то все они тоже были детьми. Наверняка, такими же, как и мы. И тоже у них были свои мечты: о счастье, о семье, о спокойной жизни, о добром и благородном мире... Кто-то хотел стать лётчиком, кто-то - певцом, кто-то - актёром, кто-то - знаменитым музыкантом и так далее... Но что-то сломало их. Что-то сломало Каспера, который пропил все свои мечты, которые когда-то у него, наверняка, были. Вряд ли он мечтал о такой жизни. Сейчас в тюрьме сидят миллионы преступников: убийц, воров, хулиганов, педофилов и так далее. Сотни тысяч людей числятся на учёте в полиции, тысячи - десятки лет проводят в клиниках по лечению от алкоголизма и наркомании. А ведь когда-то в детстве они, наверняка, все мечтали, как и мы. Строили планы на будущее, старались лучше учиться в школе, налаживать контакты со сверстниками... Они тоже были детьми, у которых горели глаза. Как и мы когда-то. Где же гарантия, что мы не опустимся до того же, когда вырастем? Сколько всего ужасного произошло со мной и Мартином всего за каких-то шестнадцать лет. Так, что же получается, мы обречены?.. Когда я шёл в кафе, я чувствовал себя безмерно одиноким. У меня не было никого, кроме брата, хотя мне всегда казалось, что я окружён людьми, которые будут со мной всегда. Людьми, которых я считал своей жизнью.