Называй меня Сибирь.

Нежный голос разливался по полю грустной песней. Светлый островок, окруженный лесом, был усыпан желтыми, синими и белыми цветами. Обладательница чистого голоса сидела посреди поля. Позади нее стоял старик в древних доспехах. Его разодранный в клочья плащ развивал ветер. Он нежно улыбался, слушая голос девочки. - Никогда не переставай петь, моя Снегурочка, - произнес старик и стал исчезать, превращаясь в опадающий снег, который подхватил ветер и унес в глубь леса. Девочка продолжала петь, как и просили ее, но песня со временем стала стихать, а цветы на поляне засыхать. Она закончила петь вместе с первой упавшей снежинкой. Я проснулась от яркого света солнца. Поморгав немного и потянувшись, я вспомнила, где нахожусь. Вчерашний вечер вновь отразился в моей памяти. После того как мы вдоволь насмеялись, у нас была уборка и только потом мы пошли спать. Америка одолжил мне одну из своих футболок. Она была мне очень большой и чем-то напоминала ночнушку, но с большим американским флагом на груди. Меня не удивило, что он дал мне именно эту футболку. Я встала с кровати и пошла приводить себя в порядок. Мне очень понравилось, что в комнате для гостей есть отдельная ванная. Умывшись и расчесавшись, я вышла из комнаты и пошла на кухню в надежде, что все уже проснулись. Но там я обнаружила только Кику, пьющего чай, и еще какого-то парня, по-видимому, это был слуга Америки. - Доброе утро, - сказала я, улыбнувшись и войдя на кухню. - Доброе утро, Сибирь-сан, - улыбнулся мне Кику. - Здравствуйте, будете чай или кофе? - спросил неизвестный мне парень. - Чай, если можно, - проговорила я и села рядом с Кику. - Джонс еще спит? - Да, но я не буду дожидаться, пока он проснется, - кивнул Япония, допивая свой чай. - Я, наверное, тоже, - сказала я, представив, что будет с отцом, если задержусь. Он ведь меня больше никуда не пустит. - Я могу подвезти, если хочешь, - предложил японец. - Буду благодарна, - я улыбнулась в ответ и принялась за свой чай. Я попросила Кику не довозить меня до самого дома, так как мне хотелось немного прогуляться. Сегодня опять день оказался достаточно солнечным, но на горизонте все-таки показывались темные тучи. Лето заканчивалось и это чувствовалось в воздухе, который начал почти незаметно остывать. Листья на деревьях потихоньку желтеют, а птицы отпевают свои последние песни. От этого становилось грустно. Когда я подходила к калитке дома, то услышала лай собаки. Все бы ничего, если бы еще и чьи-то нервные возгласы. - Чтобы этого Брагинского! Вот тебе и славянское гостеприимство! Пошла вон, шавка! - орал кто-то. Я вошла во двор и с трудом сдержала истерический смешок. На лестнице, прислоненной к стене дома, сидел Гилберт. Я была удивлена его внезапным появлением, даже поморгала, думая, что передо мной призрак. Неужели прусс выбрал жизнь. Тогда почему об этом стало известно только сейчас? Гилберт забрался высоко, так как Чиж, лая, все время подпрыгивал, норовя вцепиться зубами в ногу. Прусс что-то кричал на немецком. Думаю, что не совсем приличные слова. Меня радовало, что Чиж был маленькой собакой, а то он действительно мог его достать. Канарейка Гилберта недовольно пищала и летала вокруг его головы. Я подошла ближе и с усмешкой проговорила: - Не думала, что Великий боится собак. Прусс посмотрел на меня. Сначала на его лице было раздражение, потом удивление, а после вновь раздражение. Но во взгляде все еще оставалось то самое удивление и любопытство. - Отгони от меня эту собаку, пока ее не убил! Я закатила глаза и подошла к Чижу. - Фу, нельзя! – схватила я пса за ошейник, повела его к будке, где прицепила цепью. Чиж перестал лаять, но он весьма был доволен собой, так как вилял хвостом и высунул свой длинный язык. Гилберт тем временем слез с лестницы и встал у входной двери, которая была заперта. Видимо отца не было дома. Я тоже подошла к двери и вытащила ключи из кармана. - Кстати, что ты здесь делаешь? - поинтересовалась я и повернулась к Гилу, {предварительно} открыв дверь. - Жить буду, - ответил тот с наглой усмешкой и вошел первым. - Оу, - лишь смогла выговорить я и прошла следом. Он придирчиво рассматривал помещения дома. Я этому не особо удивилась. - И почему именно сейчас? - спросила я. - Что? - он обернулся ко мне. - Почему именно сейчас ты переедешь к нам? - Ну, чтобы лучше меня контролировать, наверное, - пожал плечами парень и прошел в гостиную. - Спроси, лучше у своего отца. Я встала у входа в гостиную. Гилберт уже лежал на диване и смотрел какой-то боевик. - Кстати, я голоден, принеси мне что-нибудь поесть, - командным голосом произнес прусс. Я шокированная этим направилась на кухню. На холодильнике я нашла записку, прикрепленную магнитиком. "Соня, я вернусь поздно. Сегодня должен приехать Калининград. Он теперь будет жить с нами из-за того, что до него далеко ехать и контролировать сложнее. Его комната будет напротив моей. Покажешь ему дом и расскажешь все. Если будет приставать, ударь сковородкой, я не против. Твой папа". - Весело, он оставил на меня немца, - буркнула я и заглянула в холодильник. В одной из кастрюль я нашла давний борщ, а в другой - толченку с сосисками. Я закрыла холодильник и, взяв яблоко, направилась обратно в гостиную. Гилберт не меняя свою позу наглого буржуя, без всякого интереса переключал каналы. Канарейка сидела на подлокотнике, и чистила свои перья. Я подошла и, скинув с дивана ноги прусса, села на освободившее место, откусив кусочек яблока. Гилберт удивленный моей наглостью возмущено проговорил: - Где еда, женщина? - В холофильнике, на куфне, - пробубнила я, прожевывая кусочек яблока. - Если ты не знал, то у нас самообслуживание, - и стала смотреть в экран телевизора, доедая яблоко. Гилберт тем временем с легким прищуром смотрел на меня. Через минуту, я все же не удержалась. - Что?! - Мне нужна еда. - И? Кухня напротив гостиной. Или ты не умеешь пользоваться газовой плитой? - я с усмешкой посмотрела на него. Он фыркнул и, встав с дивана, вышел из гостиной, что-то бубня себе под нос на немецком. А я уставилась в телевизор. Но ненадолго. На меня стала пялиться канарейка. Я повернула голову и посмотрела на нее. Она посмотрела сначала на меня, потом на яблоко, которое было у меня в руках. Канарейка слетела с подлокотника ближе ко мне и недовольно чирикнула. Я откусила небольшой кусочек яблока и положила рядом с птицей. Она посмотрела на этот кусочек и, придерживая его лапкой, начала отклевывать понемногу. Я стала наблюдать за ее действиями. Выглядело забавно, как она пытается оторвать кусочек от яблока своим желтым клювом, как хищная птица отрывает кусок мяса от своей добычи. Меня оторвало от лицезрения такого забавного момента странный грохот на кухне. Я вздохнула и, встав с дивана, поплелась на звук. Когда я вошла на кухню, то чуть не упала от смеха. Гилберт лежал на полу в лужице из борща, а кастрюля, где он был, валялась под столом. Дверца от холодильника была открыта настежь. - Чего ржешь? - воскликнул прусс и встал с пола. - Да, так, - давясь смехом, проговорила я. - Прости, но это очень смешно. Гил, что-то прошипел на немецком и начал отряхаться от картошки и капусты, которая прилипла к одежде. - Где ванная? - спросил с легким раздражением Гилберт, посмотрев на меня, как на виновницу унижения. - Пойдем, - проговорила и вышла из кухни. Гилберт пошел за мной, снимая по дороге футболку, в которой он был. Я, не оборачиваясь, пошла наверх по лестнице и провела его к ванной в крыле отца. Когда я обернулась и увидела его голый торс, то первой моей мыслью было: "Твою мать, вот это тело!" - Твоя комната там, - проговорила я, указывая на дверь в конце коридора. - А здесь ванная. Вроде все, что нужно показала. Я собралась было уходить, но он преградил мне путь и с усмешкой проговорил: - А где твоя комната? - Зачем тебе? - удивленно проговорила я, посмотрев в глаза прусса. - А вдруг у меня появятся вопросы, к России я обращаться не собираюсь, просто из принципа, - сказал он, наклонив голову ко мне. - Ну, там ты меня найти сможешь только ночью, так как днем я обычно во дворе, - я замолчала, покраснев и поняв, как прозвучала эта фраза. Гилберт хмыкнул, а я, помотав головой, с раздражением сказала, обходя его: - В общем, тебе не стоит знать! В ответ я услышала лишь усмешку и звук закрывающей двери ванной комнаты. Я тупо смотрела в экран телевизора (перед этим убравшись на кухне и подогрев картошку) и думала о Гилберте, а точнее о внешности. Я, конечно, видела его голым, когда лечила, но старалась выкинуть из головы все мысли о теле и думать только о лечении. Но сейчас, увидев его накаченное тело, которое покрыто вековыми шрамами, меня переполняли разные чувства. Восторг, смущение, восхищение и раздражение на саму себя. Я никогда не чувствовала себя так. Птичка Гилберта села мне на плечо, что меня очень удивило. Раньше, когда я ухаживала за ее хозяином, она не раз меня кусала и не давала себя трогать. А сейчас вдруг села на плечо, да и еще прижалась к шее. Я рискнула и почесала по шейке желтой птички. Та не сопротивлялась и тихо заурчала. Меня это тоже удивило. - Ого, не ожидал от него такого! - услышала я голос Гилберта позади себя. Я убрала руку и посмотрела на прусса, который переоделся. Канарейка недовольно пискнула, но не слетела с плеча. - Я тебе подогрела картошку. Иди есть, - проговорила я и вновь уставилась в экран телевизора. Я услышала недовольный вздох Гилберта позади себя. Через некоторое время он вернулся, держа в руках табурет, на котором был поднос с едой. - Вообще-то мы едим на кухне, - пробубнила я, когда он поставил табурет и сел на диван. - Где хочу, там и ем, - буркнул прусс и принялся за еду. Я лишь вздохнула, покачав головой, и вновь уставилась в экран. POV Гилберт А она изменилась. Стала более взрослой и признаю еще более привлекательной. Когда я очнулся от комы и увидел ее, то мне показалось, что передо мной ангел, но как только я узнал, что она дочь Брагинского, то она стала для меня сущим дьяволом в обличии ангела. Даже не смотря на то, что она заботилась обо мне и ухаживала, как могла, я не мог не ненавидеть эту девчонку, как и ее отца. Она никогда не срывалась на меня, что удивляло, также как и тот факт, что она вообще лечит своего врага. К тому же в своем собственном доме. Сейчас я сидел рядом с этой девчонкой доедая, по-видимому, приготовленной ею же, еду. Гилбёрд пригрелся на ее плече, прижимаясь к шее. Признаюсь, я ему завидовал. Правда, я бы прижался не к ее шее, а к немаленькой груди. А интересно, как бы она отреагировала на это? Я вспомнил, как она смотрела на меня возле ванной. В тот момент, мне захотелось влезть к ней в голову и узнать, что она подумала тогда. Я выбросил это из головы и стал смотреть какой-то фильм, пытаясь вникнуть в его суть. Но у меня это не вышло, так как возник еще один вопрос. А сохранила ли она мой крест, который я ей подарил? Я сам не знаю, зачем это сделал. Зачем вообще ее поблагодарил, при этом ненавидя. А может, я все-таки ее и не ненавидел тогда? Столько вопросов, на которые так хочется найти ответы. И они появились именно сейчас, когда я снова с ней встретился. Почему они не возникали раньше? Я ненароком посмотрел на Соню. Она со скучающим видом смотрела в телевизор. Ее волосы были заплетены в хвосты, челка была слегка растрепана. На ее лице виднелись черты, доставшиеся от отца, но в тоже время она не была на него похожа. Хоть и глаза были одного цвета, цвета фиалки, у нее они казались более светлыми, чем у Брагинского. Гилбёрд все так же сидел, а точнее уже спал у нее на плече. Мне хотелось заговорить с Соней, но я не знал с чего начать. Впервые это происходило со мной. Я мог добиться любой девушки одним лишь щелчком пальцев, но с ней я не знаю как себя вести. Было сразу видно, что она не так проста, какой может показаться. Черт, даже с Венгрией было куда проще! Да и еще я выставил себя полным придурком, уронив эту гребаную кастрюлю с супом, поскользнувшись и упав в эту жижу. Я вздохнул, сам не замечая этого. Соня украдкой посмотрела на меня и усмехнулась. - Что? - спросил я, раздраженно. - Да, так вспомнила выражение твоего лица, когда ты валялся на полу, - проговорила она, еле сдерживая смех. - Ха-ха, давай посмеемся вместе! - Прости, просто реально это было смешно. Она продолжала сдерживать смех, покраснев как помидор. Я сам не удержался и рассмеялся в голос. Соня не удержалась и поддержала смех. Конец POV Гилберт Я готовила ужин. Гил сидел у телевизора и что-то смотрел. После того как мы насмеялись вдоволь, я пошла на кухню, решив что-нибудь приготовить, так как еды в доме больше не было. Я решила приготовить суп и макароны с курицей. А может, еще сделаю блинчиков, если хватит сил. От скуки я стала напевать мою любимую песню. Так работа у меня пошла куда веселее и быстрее. Утренний, снег На груди юной сирени уснул Будто во сне Видела я необычную страну Это был Город Лир... Черные ноты на бумажные строки Из Города Лир Звездные краски, на небесных полотнах Из Города Лир Древние книги для новейших открытий Из Города Лир Детских желаний волшебный хранитель Моего Города Лир Только ли я В шуме травы слышу голос Земли В искрах огня Вижу манящие тени зари Чувствую тепло холодной звезды Верю, что любовь спасет от беды Знаю, что, войдя в город мечты, Станешь хоть чуть-чуть счастлив и ты В шорохе листьев дыхание ветра Из Города Лир Зимняя весна и осеннее лето Из Города Лир Тихий крик и громкое молчание Из Города Лир Каждую ночь 'Я вернусь', обещаю Из Города Лир... Тут я заметила, что за мной кто-то наблюдает, и я перестала петь, посмотрела на наблюдателя. Им оказался Гилберт. Он прислонился к косяку двери, скрестив руки на груди, и с любопытством рассматривал на меня. - Что? - спросила я, высыпая в кастрюлю с кипящей водой пачку макарон. - Ты оказывается еще и поешь, - сказал прусс, войдя на кухню. - Ну, да, - проговорила я, стараясь не смотреть на него. Он молча сел за стол и начал наблюдать за мной. Я немного занервничала и решила дать ему задание. Положив разделочную доску с ножом и луком перед ним, я приказным тоном сказала: - Режь, мелко. - Чего? - он насупился и кинул в мою сторону недовольный взгляд. - Чего раскомандовалась? - В данный момент я нахожусь на своей территории и здесь свои правила. Если ты здесь, то помогаешь мне. Если не помогаешь, то вали в гостиную, - с довольной улыбкой проговорила я, протянув ему фартук. - И вот возьми. Прусс, хотел было что-то сказать, но фыркнул и взял фартук. После встал и, одев его, начал резать лук. Я стояла рядом и нарезала картошку для супа. Через некоторое время, мои глаза начали щипать слезиться. Я взглянула на Гилберта, но ему было хоть бы хны. Он посмотрел на меня и улыбнулся. - Что глазки режет? Я громко втянула в себя появившиеся сопли и молча высыпала в кастрюлю картошку. Когда я обернулась, то увидела, что у Гила глаза на мокром месте. Я слабо улыбнулась. - Что глазки режет? - повторила я. Прусс фыркнул и продолжил резать лук. Я хотела было, кое-что сказать, но меня прервал звук открывающей двери и чьи-то голоса. На кухню вошел мой отец, у которого был синяк под глазом, а вслед за ним пришел Германия, у которого тоже был фингал. Гилберт заулыбался, словно чеширский кот, глотая при этом слезы. - Запад! Я тебя так рад видеть! - проговорил он и, подойдя к Германии, обнял. - Я вижу. Ты даже плачешь, - с легкой улыбкой проговорил немец. - Нет, это я просто лук резал, - опроверг догадку Гилберт. Папа с легкой улыбкой подошел ко мне и, обняв, чмокнул в лоб. - Что готовим? - спросил он, посмотрев в кастрюли. - Суп и макароны, - проговорила я и нахмурилась. - А что это у тебя с лицом? Отец замялся и кинул короткий взгляд в сторону Германии. - Да так, ничего серьезного. Я посмотрела на Германию, который сначала нахмурился, а потом отвел взгляд. Гилберт видимо понял в чем дело сразу же, поэтому хмуро посмотрел в сторону России, который беспечно улыбался, но в то же время был напряжен. Я чувствовала, как обстановка начинает накаляться, поэтому громко и строго проговорила: - Так! Сейчас же все успокоились и начали помогать мне с готовкой или вон с кухни! - Эм...мне надо кое-что обговорить с Людвигом, поэтому, увы, я помочь не смогу, - виновато улыбнулся отец. - Да, нам кое-что нужно обсудить, - сказал Германия и вышел из кухни. За ним последовал отец. Я обеспокоено посмотрела им в след, надеясь, что ничего плохого не произойдет. Гилберт тоже проводил их взглядом, а потом обратил внимание на меня. - Ну, что дальше? - спросил он. - Что? - не поняла я. - Что еще резать? - Эм...ты с ними разве не пойдешь? - удивилась я. - Зачем? - он подошел к столу. Я слабо улыбнулась. - Капусту умеешь шинковать? Гилберт пожал плечами. - Научи. Я подошла к столу и стала показывать, как нарезать капусту.