Называй меня Сибирь.

Я резко села на кровати, отчего моя голова немного закружилась. Я была липкой от пота, не только потому, что мне приснился ужастик с Беларусью и моим отцом в главных ролях, но и потому, что я была заботливо закутана в плащ отца и теплое одеяло. Освободившись от лишней одежды, в которой уснула на спине папы, я в одном нижнем белье легла на постель. Из окна лился лунный свет. Посмотрев на часы, я поняла, что до утра осталось не больше двух часов, но сон просто исчез. Посчитав в уме, сколько может быть сейчас времени в Китае, решила позвонить Вану. Перевернувшись на живот и взяв с тумбочки телефон, я набрала его номер. Через несколько долгих гудков услышала его голос. - Слушаю, ару! - воскликнул он, перекрывая какую-то громкую музыку своим звонким голосом. - Привет, Ван. Это Сибирь, - сказала я. - Не слышу! Погодите минуту, ару! Корея, сделай потише свою чертову музыку, а то выдерну все провода из розеток и останешься без приставки! - заорал он. Хоть Ван и отстранился от трубки, но получилось очень громко, что я чуть не оглохла. Да, у Яо очень громкий и звонкий голос, особенно когда он был раздражен. Я услышала звук закрывающейся двери и музыка стихла. - Простите за задержку, ару. Что-то случилось? - спросил он. - Это Сибирь и вроде как ничего особенного не случилось, - проговорила я с легкой улыбкой. - Соня! Я рад, что ты позвонила, ару! В это время ты вроде должна еще спать, - задумчиво сказал Ван. - Не спиться как-то, - пожала плечами я. - Да и, меня укутали во все что можно, вот я и спарилась. - Ну да, ты ведь не любишь жару, ару, - подтвердил он и добавил взволнованным голосом, - ты заболела? - Нет, просто вчера мы с папой поздно вечером вернулись с собрания. Было очень прохладно, и он укутал меня в свой плащ. Ну, я и уснула, а потом он меня еще в теплое одеяло завернул, - пробубнила я. - Да уж, ару, - проговорил он, а потом воскликнул, - Собрание, ару? Что за собрание? - Я побывала на собрание Большой восьмерки, - улыбнувшись, ответила я. - Я с некоторыми немного пообщалась. С Мэттью, например. Он мне показался очень милым, правда, невидимка в их компании, что печально. - Мэттью? - переспросил Ван. - Канада, - пояснила я. В трубке стало так тихо, что я было подумала, что пропала связь. - А! Вспомнил, ару! Он еще похож на Америку, - неожиданно воскликнул Китай, что я чуть не уронила трубку. - Да, - подтвердила я. - Еще нас с отцом Америка пригласил посмотреть ужастики. Но думаю, что папа откажется. - Хм, - лишь услышала я в ответ. - А ты как? - Я в порядке. Разбираюсь с братом и его приставкой, ару, - как-то грустно ответил Китай. - Ты точно в порядке? - взволновано спросила я. - Тебя что-то беспокоит? - Нет, не переживай, ару. Прости, но у меня появились дела, которые нужно решить, - проговорил Ван. - Не обижайся, ладно? - Даже и не думаю об этом, - воскликнула я, добавляя в голос веселости. - Дела есть дела. Удачи тебе. - Спасибо, ару. До встречи! - До встречи, - сказала я и повесила трубку. Я поставила телефон обратно на тумбочку и легла на спину, раскинув широко руки. За окном послышалась песня жаворонка. В моей голове вдруг появился образ беловолосого мужчины с алыми глазами, на голове которого сидела маленькая канарейка. Воспоминания нахлынули сами собой... FlashBack - Я отправил его на твою территорию, надеюсь, что ты позаботишься о его ранах. Не хотелось бы, чтобы он умер раньше времени, - услышала Соня ласковый голос отца по телефону. - Хорошо, папа, - ответила девушка и положила трубку. Соня оделась как можно теплее и вышла на улицу. На ее территории не было и намека на весну. Снег совершенно не хотел сходить, а из-за мороза было невозможно выйти на улицу обычным людям. Сибирь, для которой была привычна эта погода, спокойно шла по растоптанной тропе к высокому зданию, окруженному каменной стеной с колючей проволокой. Девушка подошла к воротам, которые охранял пара солдат. Они отдали ей честь, а она благодарно кивнула и вошла в приоткрытые ворота. В тюрьме было огромное количество сосланных немцев, которых пока не расстреляли. Сибирь прошла мимо стены, где были видны маленькие дырочки от пуль. Стена была пропитана кровью врагов и тех, кто был приговорен к смертной казни. Соня старалась не смотреть на нее. Девушка вошла в здание и, встретив охранника, попросила: - Отец мне сказал, что к нам прислали одного из наших главных врагов. Отведите меня к нему. - Прошу за мной, - сказал солдат и пошел прямо по коридору. Сибирь молча последовала за ним. По дороге встретились солдаты, которые вели осужденных на расстрел. Соня не решалась смотреть им в глаза, в которых читалась мольба. Она не любила такой способ наказания, но приказ вышестоящих начальников не обсуждался. Ее провели в одиночную камеру. Девушка поморщилась от ужасного запаха рвоты, смешанной с кровью и обгоревшей плотью. - Его привезли час назад. Он был без сознания, - сказал солдат, пропуская Сибирь внутрь. Девушка поморгала, привыкая к полумраку камеры. Она увидела сидящего в углу мужчину. Его голова была опущена вниз. Соня подошла к нему ближе и присев ужаснулась. Вся его одежда была изрезана и испачкана. На лице почти живого места не осталось, когда-то белые волосы были испачканы в грязи смешанные с кровью. Только Сибирь хотела проверить пульс, как на нее налетела что-то желтое. Девушка поймала это что-то, что оказалось маленькой канарейкой, которая пыталась вырваться из рук удивленной Сони. - Что она здесь делает? - удивилась девушка. - Мы не знаем, - ответил солдат, пораженно смотря на желтую обозленную птичку. Девушка лишь вздохнула и, не отпуская канарейку из рук, проверила пульс парня. Он был еле ощутим. - Отнесите его в дом, - приказала Соня. - Но ведь... - Это приказ России. Вы же знаете, что будет, если ослушаетесь его, - не дав договорить, холодно сказала девушка. - Чего стоишь? Неси носилки! - Есть! - воскликнул солдат и исчез за дверью. Сибирь посмотрела на притихшую канарейку и разжала руку. Птичка села на голову парня и уставилась на девушку своими черненькими глазками бусинками. Соня, не обращая внимания, на птичку, вытащила из кармана небольшой фонарик и, приподняв голову блондина, раскрыла ему один глаз, посветив в него фонариком. Девушку обрадовало, что зрачок реагировал на свет. В камеру вошли двое солдат с носилками. Они аккуратно положили парня на носилки. Сибирь сняла с себя армейский зимний плащ и накинула на раненого, а птичка села ему на грудь. - Вы уверены, что это хорошая идея? - спросил один из солдат. - Не забывайте кто я, а теперь молча несите его в дом, - раздраженно произнесла девушка. Солдаты послушно понесли носилки. Сибирь шла рядом, постоянно проверяя пульс у раненого, молясь, чтобы он не умер по дороге. Выйдя на улицу, Соня поняла, что все-таки не так уж и холодно, как казалось на первый взгляд. Она пошла вперед по тропе, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды солдат, которые стояли у ворот. Сибирь постоянно оборачивалась. Мужчина не подавал никаких признаков жизни. "Что же он с тобой сделал?" - промелькнула в голове девушки мысль. Соня открыла дверь в дом и пропустила солдат с носилками внутрь. - Положите его на стол, - проговорила она, согревая околевшие руки. - И найдите Марью Константиновну, мне нужна ее помощь. - Слушаюсь, - ответил солдат и, когда раненного немца переложили на длинный деревянный стол, выбежал из дома. - На окнах в комнате для гостей нужно поставить железные решетки на окнах и поменять дверь на железную, - добавила Соня и, распустив свои хвосты, заплела волосы в одну косу. - Вы хотите, чтобы он жил вместе с Вами в одном доме? - удивился парень. - Я этого не хочу, но мне приказано его спасти, а для этого нужны подходящие условия, - спокойно проговорила девушка, отыскав большой таз и налив в него воды. - А теперь, пожалуйста, сделайте то, что я прошу. Солдат, помявшись, кивнул и вышел. Соня тем временем, хорошо помыв руки, стала аккуратно, но в тоже время быстро снимать с мужчины пропитавшую кровью одежду. Канарейка все время нарезала круги над столом, при этом щебеча. Когда Софья сняла с раненного рубашку, в дом вошла полная женщина в шерстяной кофте и длинной юбке. - О Господи! Что с людьми делает война! - воскликнула она и, закатав рукава, помыла руки. - Госпожа, Вы обмывайте его, а я сниму остальное. - Сначала, прикати тумбу с медикаментами, - сказала Сибирь и сняла с шеи раненого черный крест и положила к себе в карман, отчего канарейка хотела на нее налететь. - Сейчас, - Марья Константиновна, бросив удивленный взгляд на птичку, вышла из комнаты и через некоторое время появилась с небольшой металлической тумбой на колесиках. Соня достала из тумбы спирт и промочила тряпочку. После стала ею же отмывать тело парня, который даже не реагировал, что не обрадовало девушку. Когда с обмыванием и осмотром было покончено, Соня поняла, что его сильно избили, возможно, плетью или палками, но пулевых и ножевых ранений не было, только очень много переломов, потеков и продольных ран, которые были глубокими, что казалось, были видны кости. Сибирь сделала пару уколов и достала из недр тумбы иглу с нитками, а Марья Константиновна тем временем делала гипс на ноге парня. Девушка аккуратно зашивала глубокие борозды на его теле. Он не реагировал. Его дыхание было неровным и прерывистым, что порой казалось, что он не дышит. Соня думала, что он уже мертв, но, проверив пульс, успокоилась. Быстро закончив с его ранами, Соня и Марья Константиновна одели его в чистое белье. - Его нужно перенести в комнату, - сказала Сибирь. - Щас я Игорьку позову, отнесем, - проговорила она и вышла. Соня вновь проверила пульс мужчины. Обмытым и чистым он показался ей достаточно привлекательным, но, вспомнив, что он враг, девушка откинула все мысли, которые не связаны по его дальнейшему лечению. Но она все же не удержалась и дотронулась до его белых волос. «Мягкие», - подумала Сибирь. Канарейка от этого пискнула, садясь на ее руку. Птичка не клюнула ее, а лишь стала смотреть на Соню. Девушка удивила такая преданность желтой птички, но когда она услышала шаги, убрала руку с головы парня. END FlashBack’a Я встала с кровати и посмотрела на свою руку, пытаясь вспомнить, на сколько его волосы были мягкими. "Интересно, что же ты выбрал тогда?" - промелькнуло в голове. Я вытащила из тумбочки черный крест, который оставил мне Пруссия, перед тем, как уехать в Калининград, как бы в благодарность, что я его вылечила. Мне удивил тогда его подарок. Он с самого начала своего пробуждения вел себя, как самовлюбленный эгоист. Постоянно жаловался и дерзил, никогда не благодарил никого. Даже когда разговаривал с моим отцом не обходился без колкостей. Меня это не удивляло. Он ненавидел моего отца, возможно и меня ненавидел, так как я ему не позволила умереть. Конечно, это было обидно, но весьма объяснимо, поэтому злобы я на него не держала и не поднимала на него голос, не делала больно. Он выглядел как загнанный в угол зверь, который продолжал кусаться и нападать, зная, что его за это могут убить. Когда ему стало лучше, отец заперся с ним в комнате. Они были там больше часа. Я сидела у входа, дожидаясь пока он выйдет. Когда дверь открылась, и папа вышел из комнаты, он взглянул на меня и слегка улыбнулся, проговорив: - Завтра мы поедем в Калининград, подготовь его. - Хорошо, папа, - сказала я и, встав со стула, вошла в комнату. Прусс лежал на кровати с перевязанной рукой, которая полностью не восстановилась, и задумчиво смотрел в потолок. Его канарейка сидела на столе, пригревшись солнечным лучом. Когда я вошла, он искоса взглянул на меня. Я, стараясь не обращать внимания на его взгляд, стала собирать его многочисленные тетради в одну стопку. Канарейка не обратила на меня никакого внимания. - Можешь мне принести тот бульон, который ты приносила вчера? - подал голос прусс. Я обернулась к нему и вопросительно посмотрела на него. Вчера он не очень-то хорошо отзывался о супе. - Я голоден, - раздраженно кинул он, повернув голову к стенке. - Суп закончился, но у нас есть толченка с курицей, - спокойно проговорила я и направилась к выходу. - Сейчас принесу. - Еще лучше было бы, если бы ты принесла пиво, - язвительно добавил Гилберт. - Мечтать не вредно, - без каких либо эмоций проговорила я и вышла из комнаты, заметив легкую улыбку на лице прусса. Когда я вошла в комнату с подносом в руках, то увидела, что парень что-то пишет в тетрадь. Он не обернулся. Его канарейка уже сидела на привычном месте, на его голове. Я решила не мешать ему и, поставив поднос на тумбочку у кровати, решила уйти. Но меня остановил, по моему мнению, странный вопрос Гилберта. - Почему, ты спасла меня? Меня удивил скорее не сам вопрос, а как он был произнесен. Голос был совершенно спокойным, не язвительным как обычно. Мне показалось, что в нем присутствовали нотки нежности, но возможно мне это показалось. - Ну... мне сказал это сделать отец, - проговорила я, растягивая каждое слово. - А если бы он не приказал тебе этого сделать, ты меня спасла? - он посмотрел на меня испытывающим взглядом. - Да, - не раздумывая, ответила я. - Почему? Я ведь твой враг, - он прищурил свои глаза. - Живому врагу можно устроить такую сладкую жизнь, которой и мертвый не позавидует, - улыбнулась я. - Это с точки зрения моего отца. А с моей точки зрения, я просто не могу позволить умереть человеку, насколько бы он плохим не был. Мне кажется, что будет больше шансов исправиться при жизни. - А если я не воспользуюсь этим шансом? Я лишь пожала плечами. - Не мне за тебя решать. Я сделала свое дело - вылечила тебя. А что делать дальше, ты должен выбрать сам, - ответила я, наклонив голову на бок и наблюдая за ним. - Хотя, немного будет обидно. Он задумчиво посмотрел на пол, потом взглянул мне в глаза. Я почувствовала, как мои щеки начали гореть от его странного взгляда. - Спасибо, - сказал он. Мои глаза округлились. Я не могла поверить своим ушам. Прусс встал и подошел ко мне. - Мне нечего тебе оставить в знак благодарности, кроме как этого, - он снял черный крест с шеи и, взяв меня за руку, положил его мне на ладонь. Я вопросительно посмотрела на него. - Чего так уставилась, влюбилась что ли? - в своей обычной манере съязвил Гилберт и, отвернувшись от меня, подошел к столу. - Можешь идти, я сам смогу собраться. Мне бы не хотелось, чтобы какая-то женщина трогала мои вещи. Я, улыбнувшись, покачала головой и вышла из комнаты, сжимая в руках черный крест прусса. Сейчас, дожидаясь рассвета, я смотрела на его памятный подарок. Отец в тот же день сказал мне, что дал Гилберту выбор: либо действительно умереть (он уже тогда считался для всех мертвым) или же жить под новым именем как Калининград. Прусс сказал, что даст ответ ему в Калининграде. Когда папа вернулся один, я не осмелилась спросить, что Гилберт выбрал, и он тоже молчал по этому поводу. В итоге, я так и не узнала, жив ли он и воспользовался ли предложенным им шансом? Я так давно не задавалась этим вопросом. По моему телу пробежались мурашки. Я вспомнила, что стою посреди комнаты в одном нижнем белье. Меня это не смущало, все равно никого нет в моей комнате. Но я почувствовала, что как-то стало прохладно, поэтому я надела ночную сорочку, которая была закинута под подушку и вновь легла на кровать, сжимая в руке крест. Со временем я не заметила, как уснула. Меня разбудил чей-то звонок. Я взяла мобильник, который всегда лежал в тумбочке. Он был мне почти не нужен, на него редко кто мог позвонить. Я, поморгав, посмотрела на определитель. Номер был неизвестен. Я, не задумываясь, нажала на сброс и положила телефон на тумбочку. Но не успела я прижаться к своей подушке и вновь окунуться в мир Морфея, телефон вновь зазвонил. Я взяла его и ответила. - Да, - еле сдерживая раздражение, сказала я. - Hello! - воскликнул кто-то знакомый в трубке. - Это Альфред. Я звоню по поводу сегодняшнего вечера. До твоего отца я не смог дозвониться. - Я не знаю, мы еще не решили, - пробубнила я, пытаясь вспомнить момент, когда мы перешли на "ты". - Когда решите, позвони мне на этот номер. - Хорошо, я позвоню, - сказала я. - О’кей! До встречи, - воскликнул Америка, и отключился. Я удивленно посмотрела на телефон. И тут до меня дошло. -Откуда он знает мой номер?! - воскликнула я, но ответа так и не дождалась. Когда я спустилась на кухню, папа уже сидел за столом и что-то читал, уже допивая чай. Я подошла к кастрюле, где был подогретый вчерашний борщ по рецепту тетушки Украины. - Ты сегодня какая-то измученная, - сказал Брагинский подняв на меня глаза. - Ну, если бы ты меня не завернул в сто одежек, то я бы выглядела получше, - пробубнила я, налив себе суп и сев напротив невинно улыбающегося отца. - Кстати, Америка знает мой номер телефона. Не знаешь, откуда он мог его узнать? Папа удивленно посмотрел на меня, а потом задумчиво посмотрел на потолок, а после снова на меня. - Он тебе звонил? - спросил папа. - Ну, если бы он не звонил, то я бы не спрашивала, - еле сдерживаясь, что бы не наязвить проговорила я. - А Ван знает твой номер? - Да, - кивнула я. - Я у него спрашивала, но он не давал. - Хм... - Брагинский положил книжку на стол. - А почему он тебе звонил? - Спрашивал про кино, пойдем мы или нет, - ответила я, хлебая суп. - Он сказал, что до тебя не дозвонился. - Не удивительно, я только приехал, - проговорил он, делая глоток чая. - Ясно. Ну, так мы идем? - как бы невзначай спросила я с надеждой в голосе. - Я не смогу сегодня поехать, - проговорил он. - Появились кое-какие дела. Я не удивилась этому. По его виду было понятно, что он не особо то и хотел ехать. - Но ты можешь поехать, если хочешь, - сказал Россия, вновь уткнувшись в книгу. Я удивленно посмотрела на отца. - Что...правда отпускаешь? - Да. Думаю, рядом с Японией он будет вести себя сдержанно, - неуверенно проговорил Россия. Я улыбнулась и, встав, обняла его за шею. - Не волнуйся, если что я его побью, - проговорила я и поцеловала отцу в щеку. - Смотри, сильно не бей, он еще живой нужен, - улыбнулся он. - Постараюсь, - хихикнула я. Когда я позвонила Альфреду и сообщила, что приеду одна, он не сильно расстроился. Назначив время и место встречи, мы попрощались. Заняться мне было особо нечем. Отец уехал по делам. Белоруссия, узнав, куда он уехал, последовала за ним, думая, что ему может понадобиться помощь. А Украина, возможно, меня не впустит в дом, боясь, что я буду выпрашивать у нее долги. Вану навязываться не хотелось. Тем более он говорил, что у него дела. И я решила поехать в заповедник и полазить там на столбах. Я приехала в назначенное место чуть раньше, чем нужно было. Сидя на скамейке, я смотрела на вечернее небо и на проплывающее по нему облака, думая как пройдет сегодняшний вечер. - Здравствуйте, Сибирь-сан, - услышала я голос позади себя. Это оказался Япония. Кику слегка поклонился. - А что так официально, мы не на собрании, - улыбнувшись, сказала я и подвинулась, чтобы тот смог сесть рядом. Он молча сел на скамейку. Кику был в обычной футболке и штанах, но выглядел все таким же сдержанным, как и был. Мы молча сидели на скамейке. Чем-то он все-таки напоминал мне Вана, но Кику был куда более спокойным. Даже слишком. Япония изредка смотрел на меня, но тут же отворачивался, не решаясь заговорить первым. - Мне нравится смотреть на облака. Иногда в них можно увидеть каких-нибудь животных. Например, вот это облачко похоже на зайца, - я указала на одно из них. Кику посмотрел на облако и слегка улыбнулся. Я подметила, что у него красивая улыбка. - Действительно, заяц, - проговорил он. - А вот то похоже на воющего волка. Я хмыкнула, вспоминая свое давнее прозвище. Японец вопросительно посмотрел на меня. - Раньше меня называли сибирской волчицей, - проговорила я. - Почему? - Не знаю. Возможно, потому что жила в лесу и была дикой. - Хм... – задумчиво хмыкнул парень. Тут зазвонил мой телефон. Я взяла трубку, поняв, кто звонит. - Ну что, вы уже на месте? - спросил Америка. - Уже как минут десять, - ответила я. - Ну, тогда идите ко мне домой. Кику знает дорогу. Я не смог вас там встретить, потому что у меня тут небольшая авария, - быстро проговорил Джонс. - Короче говоря, жду вас с нетерпением. Попкорн и кола уже готовы. - Хорошо, - сказала я, и парень скинул вызов. - Что-то случилось? - взволновано спросил японец. - Он сказал, что у него какая-то авария и чтобы мы шли к нему домой самостоятельно, - пожав плечами, ответила я. - Ну, тогда нужно идти, вдруг ему нужна наша помощь, - сказал Кику, вставая со скамейки. - Ага, - кивнула я и, встав, пошла за японцем. Альфред нас радостно приветствовал у входа в дом. Он сразу провел нас в гостиную, где стоял большой диван, напротив которого была огромная плазма. На столике перед диваном стояли несколько баночек с колой и большая тарелка с попкорном. Он нам так и не ответил, что у него была за авария, сказав, что все уже в порядке. - Что мы будем смотреть? - спросил Кику, садясь на диван. - Я взял три фильма, но не знаю с какого можно начать, - сказал Америка, доставая три коробочки с DVD. - Выбирайте. Я, закрыв глаза, наугад взяла один из дисков. Фильм назывался "Астрал". - Даже не прочтешь о чем фильм? - с ухмылкой спросил Джонс. - Зачем? Я все узнаю при просмотре, - ответила я и села на диван, поджав под себя ноги. - Кстати, откуда ты узнал мой номер? - Эм...Россия дал, - улыбаясь сказал американец, включая DVD. - Лгун, - нахмурившись, проговорила я. Джонс лишь хмыкнул и, включив фильм, сел на диван. Тут мне стало немного неловко. Я была между двумя странами, а если быть точнее между двумя парнями, которые были весьма неплохи собой. Раньше на внешность противоположного пола я как-то не обращала внимание. Я вытянула из-под себя подушку и, обняв ее, сосредоточенно стала смотреть в экран, стараясь выкинуть всякую ерунду из головы. Начался фильм. Немного психоделичная музыка напрягала и добавляла тревоги и страха. Я стала жевать немного сладковатый попкорн, поставив чашку на подушку, которая лежала на коленях, запивая колой. Альфред обнял свои колени и напряженно смотрел в экран. Это выглядело забавно и мило. Я ему протянула баночку с колой. Он дрожащими руками взял баночку и, открыв ее, стал нервно пить. Единственный кто совершенно не выдавал своих эмоций во время просмотра фильма - был Кику. Он смотрел совершенно спокойно, иногда жуя попкорн, запивая колой. А я в некоторых моментах напрягалась, а в некоторых у меня вырывался нервный смешок, от чего Альфред смотрел на меня как на больную. Что поделаешь яблоко от яблони... На середине фильма у нас кончился попкорн. В основном, потому что ели только мы с Кику, а Джонс сжимал в руке свою банку с колой. Заметив, что попкорн закончился он внезапно соскочил, схватил пустую чашку и, убегая из гостиной, воскликнул: - Сейчас сделаю еще! - Ого, как ветром сдуло, - проговорила я. - Я удивлен, обычно это происходит через десять минут после начала фильма, - заметил Кику, даже не удивившись такой реакцией Джонса. - Фильм вроде не сильно-то и страшный, только музыка напрягает, - проговорила я. - Угу, - сказал японец и открыл новую банку с колой. - Пойду, помогу ему, - пробубнила я, вставая с дивана. Кухню я нашла не сразу. Сперва я забрела в чью-то комнату, скорее всего хозяина дома, потом только нашла кухню. Альфред сидел, положив голову на стол. Я села напротив него и, не удержавшись, потрепала его светлые волосы. Парень поднял голову и удивленно посмотрел на меня. Я как ни в чем не бывало улыбнулась и проговорила: - Не бойся показывать свой страх, это нормально. Я вот, например высоты боюсь. - Высоты? - американец наклонил голову на бок. - Ага. Конечно это распространенная фобия. Но нормальные люди, боящиеся высоты, не лазят на высокие деревья, - проговорила я, добавив, - в отличие от меня. - Ты лазишь на деревья, при этом боясь высоты? - А ты, боясь ужастиков, все же их смотришь? - вопросом на вопрос спросила я. Мы замолчали. Через минуту мы вместе, как сговорившись, проговорили: - Мазохисты... Еще через минуту тишины по кухне раздался наш с ним смех. - Как я понимаю, фильм больше никто смотреть не хочет? - спросил, вошедший на кухню, Кику. - Щас... - едва произнес Джонс, как вдруг раздался какой-то взрыв, и в нас что-то полетело. Не знаю как, но мы все успели спрятать под столом. Особенно удивило, как смог это сделать Кику. Стало очень тихо. Никто не произносил ни звука, даже казалось, не дышал. На полу валялся попкорн, и пахло чем-то горелым. Первым выбрался из под стола Кику. - Кажется, мы не поедим больше попкорна, - проговорил он. Я вылезла следом и с ужасом посмотрела на плиту. Вокруг нее все было в саже, рядом валялись лоскутки от упаковки с попкорном, а сам попкорн разлетелся по всей кухне, сковородка валялась рядом с упавшим стулом, на котором я сидела. Я и Кику направили свои взгляды на Америку, который тоже вылез из под стола. Он виновато улыбался и чесал затылок. - Ну, можно еще сделать, - проговорил он. - Нет, - вместе сказали я и Кику. - Ладно, обойдемся без попкорна, - согласился Джонс. - Сейчас скажу слуге, чтобы он убрал. Я схватила его за шиворот, таким образом, остановив. - Бери метлу и убирай сам, - сказала я и подняла сковородку. - Но... - хотел было возразить парень, но, посмотрев на сковородку в моей руке и на мое беспристрастное лицо, поникнув, пошел за метлой. - Наверное, это было немного жестоко, - проговорил Кику, посмотрев на унылого Америку. - Пусть убирается сам, - сказала я, нахмурившись, и положила сковородку на стол. - Из-за него мы остались без попкорна. Да и к тому же, эта сковородка могла в меня залететь. Я-то мстить не буду, а вот отец его не пожалеет. - Это да, - Кику отвел глаза от меня и сел за стол. Я стала наблюдать за ходом работы Америки. Он быстро подмел весь попкорн с пола, и начал оттирать плиту при этом обмазавшись сажею. Это выглядело очень забавно. Джонс так все сосредоточено делал, что я не удержалась и улыбнулась. Кику непонимающе посмотрел на меня. - Он убирается так, будто это какая-то важная миссия, - проговорила я. - Да, это важная миссия, - обернулся к нам Америка и намазал на щеках сажи по две полоски на каждую. Я лишь покачала головой, усмехнувшись. - Давай убирайся, надо еще фильм досмотреть, - сказала я. Кику, молча с легкой улыбкой, наблюдал за происходящим. Закончив с уборкой, и отмыванием с лица Америки сажи мы все-таки пошли досматривать фильм. Но нам это не удалось. Альфред неудачно раскрыл банку с колой. Так как я сидела рядом, то некая часть ее содержимого пролилось на мою футболку. - Джонс, - прошипела я и посмотрела на растерянного парня. Кику лишь покачал головой. - Эм… прости? - проговорил он, нервно улыбнувшись. - Размечтался! - зло проговорила я и со всей силы ударила его подушкой, отчего он свалился на пол, разлив еще больше колы, но на этот раз на себя. Я поставила одну ногу на подлокотник дивана и посмотрела вниз на валяющегося Альфреда с победной улыбкой, который удивленно смотрел на меня. Потом он усмехнулся и кинул в меня свою подушку. Подушка попала мне прямо в лицо, и я по инерции упала на диван, а точнее на ничего не подозревающего Кику. Парень от неожиданности чуть не уронил свою банку с колой на мою голову. - Можно и поосторожней! - возмутился он. - Разозлился! - хихикнула я и, схватив подушку, вскочила с дивана. - Бой еще не проигран, Альфред Джонс! Так что берегись! - Ха! - лишь воскликнул он, держа наготове свою подушку. В итоге, все закончилось тем, что Джонс остался без диванных подушек и столика, Япония без своих нервов, а я получила пару синяков и гордость за саму себя, ибо победу все-таки одержала. Моя подушка держалась дольше. Мы сидели на диванчике и смотрели на титры. Все тяжело дышали и молчали. Вокруг нас летали перья, пахло разлитой колой. Мне было не по себе, оттого что моя футболка прилипла к телу, которое начало чесаться, да и еще к тому же перья застряли в волосах. Накатывала слабая усталость. - А чем фильм закончился? - спросил Альфред как бы невзначай. Я посмотрела на Кику, который вздохнул и пожал плечами. Он тоже выглядел подуставшим, так как ему пришлось присоединиться к нашей бойне. Выбора у него просто не было. Я заметила белое перышко у него в волосах и убрала его, зажав двумя пальцами. Кику как-то удрученно посмотрел на это перышко. Я не удержалась и рассмеялась. Через некоторое время по всему дому слышался веселый смех троих находящихся в нем людей. P.S.:Все тапки в Бету. У нее были слишком насыщенные выходные, и сил на проверку почти не осталось. P.S.S.: Не верьте ей, все тапки в автора ибо только автор совершал все ошибки и доставлял сложности Бете.