DA-драбблы

Туман над водой кажется синим. Значит, ночь уже ближе к рассвету. Шелестят листья под самым небом. Руки до дрожи мерзнут, но костер разводить нельзя — так сказал Гаррет. Андерс трижды за последние годы убедился, что чутье у Гаррета на неприятности — сверхъестественное, и чтобы избежать встречи с недружелюбно настроенными людьми, животными или мертвецами — надо его слушаться… И все же так околеть можно. Где он бродит… В очередной раз Андерс нарочно старается разозлиться, чтобы заглушить тревогу. Она его не покидает с того самого дня, как они сбежали из Киркволла, хоть и прошло несколько лет. Раздается хруст веток под тяжелым сапогом, и Андерс с облегчением оглядывается: Гаррет, умеющий ходить бесшумно, специально извещает о своем приходе. Улыбается, но качает головой: нет, никаких костров. Он присаживается на траву рядом с Андерсом, обнимает его за плечи и утыкается лицом в плечо. Шепчет: — Знатно же рвануло. Если выйти повыше, то видно в небе что-то типа зеленой молнии. Только она не исчезает. Пойдем дальше. Вроде тихо. Гаррет замолкает. Нащупав ладонь Андерса, сжимает его замерзшие пальцы. У него и самого руки ледяные, ночь выдалась холодной. Андерс закрывает глаза. Им бы отдохнуть. Гаррет словно слышит его мысли и потому не торопит. После того, как с неба посыпались демоны, пришлось изрядно потрудиться. Андерс и не ожидал, что до сих пор так ловко бьет огнем и льдом. Что до сих пор машинально набрасывает на Гаррета барьер, даже не видя его, а лишь угадывая его присутствие за спиной. Нечисти все равно слишком много было, пришлось спасаться бегством. И вот седьмой день, как они идут прочь от разрушенной деревни, и всего второй день затишья, когда никакая тварь из Тени не пытается их убить. Деревня была вымирающая, иначе бы они не поселились на ее отшибе, а теперь целиком и полностью мертвая. — Знаешь, — говорит Андерс, — в Башне Бдения, ну, когда Герой Ферелдена еще не пропал, было что-то похожее. Со всех сторон набросились мертвецы. Но мы смогли ее отстоять. Он умалчивает о том, что не все пережили ту битву, дух в его груди — тому подтверждение. Но сейчас все чаще случаются дни, когда он забывает о Справедливости. Словно он остался один, и остался сам собой. — Тогда и в Киркволле было нечто подобное, когда одержимые прыгали со всех сторон, — хмыкает Гаррет. Он убирает тяжелую голову с плеча Андерса и трет глаза. Он осунулся. На щеке едва заметно белеет шрам, хоть Андерс и лечил ожог, оставленный демоном. Просто сил уже не хватило исцелить полностью. Он проводит ладонью по широкой спине Гаррета. Странно, что он заговорил о Киркволле. О той ночи. Они никогда не обсуждали случившееся. Андерс тихо говорит, продолжая гладить Гаррета между лопаток, словно пытаясь отвлечь от боли: — Ты мне так и не рассказал, что думаешь о… - Запнувшись, он подыскивает слова. Гаррет догадывается. Спина его вздымается от глубокого вздоха. — А что, нужно было? Я же с тобой. — Не хочешь говорить — твое дело… Гаррет возится. Опускается на бок, ложится головой Андерсу на колени. Смотрит вперед, на воду, подернутую синеватой дымкой. — Ты сделал то, на что я бы не решился. По многим причинам. До чего бы я попросту не додумался. К определенному результату это привело. Не мне тебя судить. Пусть святоши судят. Еда осталась? Под светлеющим небом они грызут превратившийся в сухари хлеб. Вода в реке чистая, удается напиться. С собой пока что решают не набирать: пойдут недалеко от берега, а потом, когда течение станет медленнее, перейдут вброд. Будто река может защитить их от демонов, падающих на головы. Днем Гаррет идет, взяв Андерса за руку, и разглагольствует: — Пусть с этой зеленой дырой разбираются другие, да? Я уже столько дерьма разгреб, что на две жизни вперед послужного списка хватит. Заляжем с тобой подальше от Ферелдена. Только потеплее местечко выберем. Пусть все катится мимо… Он говорит, а сам хмурится. Значит, вслух произносит одно, а думает о другом. И Андерс его понимает. Когда мир в очередной раз содрогается, разве можно остаться в стороне? Он оглядывается. В вышине зияет изумрудная бездна. Андерс крепче сжимает руку Гаррета. Все идет своим чередом, а они шагают вдоль реки вместе. И ничего важнее этого нет.