DA-драбблы

Если вы спросите Андерса, как долго он может обходиться без сна, он ответит: вечность. Потому что, по его прикидкам, именно столько он уже бодрствует. С самого раннего утра в его клинике толпятся пациенты, и Андерс едва успевает сделать глоток воды. Вечером помощник заставляет его поесть, пока в дверь стучит очередной страждущий. Его мучает мозоль на ноге, но Андерс слишком устал, чтобы возмутиться — такая болячка за день заживет и сама! Вместо этого он лечит мужичка взмахом руки. Потом ручеек пациентов нарастает и иссякает только к полуночи. Андерс улыбается и рушится на постель, сняв только мантию и сапоги. Бесконечность завершилась ровно до завтрашнего утра — он уверен, что его вздернут на ноги ни свет ни заря, и он не сможет отказать в помощи. Но он ошибается: в дверь барабанят еще до рассвета. Андерс кое-как сползает с кровати, трет глаза. Он бредет к двери. Из-за нее доносится рык: — Открывай, маг! Андерс тут же ускоряет шаг — голос он узнал, угрюмый эльф ему сразу въелся в память из-за своей узколобости, но едва ли это он пожаловал за лечением. Нет, за дверью точно не он один… Андерс распахивает створки, и сердце пропускает удар. На плече Фенриса висит Хоук, и выглядит он плачевно. Пока Варрик, прятавшийся за их спинами, зажигает лампы в клинике, Андерс с Фенрисом водружают Хоука на кушетку. Тот не стонет, но морщится: мышцы живота ему порезали знатно, чудом не достали до внутренних органов. — Оставьте нас, — говорит Андерс, мельком глянув на сонные глаза Фенриса и Варрика. Они, для виду поломавшись, все же уходят. За это время Андерс успевает подготовить пару зелий, чтобы все необходимое было под рукой. Хоук все это время молчит, только пытается расстегнуть боковые застежки доспехи. — Я сам, — Андерс ловит его за руку и мягко отстраняет. — Тебе лучше обойтись без лишних движений. — Вот и так же сказал главарю шайки, а он не послушал… — бормочет Хоука. Радужка его глаз ловит желтые блики ламп. Андерс, хмыкнув, осторожно расстегивает одежду Хоука до конца. Пока что ему это не требуется, но он думает, что лучше закончит начатое Гарретом — для чего иначе он так старался и возился с крючками слабеющими пальцами? Андерс держит ладонь над животом Хоука, обращается к Тени. Сон из него выбило, как кувалдой — хочется вечно бодрствовать и стоять вот так, рядом с Хоуком… Андерс невесомо касается его живота в последний раз. Все раны исчезли. Работа закончена. Можно отправлять его домой. — Ты так мастерски это делаешь, — восхищается Хоук, и в его взгляде слишком много признательности — как будто Андерс ему жизнь спас. — У меня было время попрактиковаться, — отвечает Андерс. Хоук садится на кушетку, свесив ноги вниз, и деловито стягивает рубаху с груди. На недоуменный взгляд Андерса он отвечает: — А что, ты не будешь смотреть на результат своей работы? — Конечно, буду, — заверяет Андерс. Про себя он добавляет, что будет смотреть не на свою работу, а на поджарый живот Хоука. На него он всегда с удовольствием посмотрит… Тем более что поводов-то — раз-два и обчелся. В последний раз Андерс имел счастье лицезреть полураздетого Гаррета два месяца назад, когда он проиграл Варрику в карты рубашку и куртку. И даже пижонский шейный платок. Хоук устраивается поудобнее. Одежду он бросает на пол. Мышцы груди у него до неприличия идеальные, как картинка в справочнике по анатомии, и твердые темные соски украшают его тело, как вишенки на торте. Андерс давит тоскливый вздох и, раз уж ему разрешили, проводит ладонью по животу Гаррета со словами: — Кажется, и впрямь неплохо вышло. Шрамов не останется. Хотя… — Андерс склоняется, чтобы получше разглядеть загорелую кожу, но качает головой: за засохшей кровью ничего не видно. Гаррет вздрагивает — то ли от его прикосновения, то ли от дыхания. Андерс приказывает себе немедленно взять себя в руки и не пугать друга. — Надо убрать кровь, — Гаррет будто смущается. — Да, подожди секунду, — отвечает Андерс. Он идет за водой и полотенцем и клянет себя: зачем, зачем он это делает? Да, сейчас у него появится повод дотронуться до Гаррета, но закончится все тем, что тот, окончательно застеснявшись от заботы, сбежит в ужасе, а Андерс останется наедине со своими фантазиями и уж точно не сможет заснуть. Но сдавать назад уже поздно. Андерс возвращается к кушетке, ставит на табурет таз с водой и, намочив полотенце, проводит им по животу Гаррета. Тот неотрывно смотрит на Андерса. По лицу ничего не прочесть — каменное, как лик голема. Алые капли сбегают по бокам Гаррета на кушетку. С каждым касанием кожа его очищается, проступают рельефные формы, и Андерс уже не только полотенцем водит по его телу, но и свободной ладонью. Исследует. Если вы спросите Андерса, зачем он это делает, он ответит, что проверяет, не осталось ли шрамов. Хотя он совершенно точно знает, что исцелил Гаррета без малейших последствий для его тела. А потом Андерс перестает таращиться на его живот и бросает взгляд чуть ниже. Тогда-то он и замечает, что в штанах Гаррета не все мягко. Совсем не мягко. Об этом он тоже мог бы позаботиться… и уже без помощи магии. Но он же обещал взять себя в руки. Пряча глаза, Андерс бросает тряпку в таз и вытирает ладони о бедра. — Все в порядке, — говорит он, отворачиваясь. — Можешь остаться до утра здесь, хотя не думаю, что ты боишься Нижнего Города ночью… Краем глаза он замечает, как Гаррет принимает сидячее положение и свешивает ноги с кушетки. Ну вот и все. Хорошего понемножку. — Андерс, — негромко зовет Гаррет. Андерс оборачивается к нему. Гаррет кивком указывает ему на пах, где тоже все эмоции от лечения налицо. Только его никто не оглаживал в притворной заботе, и Андерсу нечем оправдать эрекцию. Он вспыхивает. — Извини, я ничего такого… — Андерс, — обрывает его Гаррет. — Все ты «такого». Как и я. Иди сюда. Не дождавшись, пока Андерс решится, Гаррет наклоняется, ловит его за руку и притягивает к себе. Андерс оказывается между его коленей. Гаррет кладет ладонь ему на талию и смотрит в глаза. И тогда Андерс отпускает себя. Все, о чем он мечтал каждую ночь… Все сбывается. Он резко наклоняется, целует Гаррета. Тот прогибается, почти свесившись с края кушетки, но Андерс придерживает его голову ладонью, не позволяя упасть, а другой рукой обвивает спину. Гаррет целует его отчаянно, как в последний раз, и это смешение исступленной страсти и новизны — их первый поцелуй, первый — окончательно добивает Андерса. Гаррет, устроив ладони у него на ягодицах, притягивает его еще ближе, трется о пах. Кое-как выпрямившись и усадив Гаррета обратно, Андерс дышит ему в губы. С одеждой они расправляются, едва это заметив — просто штаны оказываются на бедрах и лодыжках, а из нижнего белья, в спешке только приспущенного, торчат головки членов. — Я так давно… — шепчет Андерс и касается головки напротив своей. — А я еще дольше, — Гаррет прикусывает его за губу. Он нетерпеливо обхватывает член Андерса, другой рукой опирается позади себя на кушетку. Его бедра так тесно стискивают бедра Андерса, что хочется навсегда остаться в этих путах. Он облизывает губы Гаррета, сталкивается с ним носами и ловит его выдохи. Его прошивает вспышкой удовольствия — не от размеренных, только пробующих движений Гаррета, а от осознания, что это его рука, его желание. Андерс наклоняется чуть ближе и берет в ладонь оба их члена — упругих, горячих. У Гаррета крупнее, и его хочется в рот. Андерс надеется, что его желание еще исполнится. Гаррет накрывает его руку своей, мозолистой и сухой, как песок. Он задает темп, а ладонь Андерса ласкают две головки, влажные от смазки, два ствола в тонкой скользящей кожице. Он хватает Гаррета за волосы и притягивает к себе для поцелуя. Все становится грубее — Гаррет кусается, его острые зубы впиваются в нижнюю губу, и Андерс в ответ сильнее сжимает в кулаке мягкие пряди. Остановиться уже невозможно — он на грани, все быстрее и быстрее, яйца скоро лопнут, а пальцы на босых ногах поджимаются. Гаррет вытягивается, расправляет плечи и дышит глубже. — Сейчас… — шепчет ему Андерс, разорвав поцелуй, и не понимает своих слов. — Сейчас… И его разрывает на мелкие кусочки. По ладони — движения он продолжает по инерции, потому что чувствует упругую твердость, — стекает сперма, Гаррет сильнее сжимает его бедра своими — и со стоном следует за ним. Он расслабляется, падает на кушетку. Голова свисает вниз. Андерс грудью ложится на него, оглушенный, и лижет горькую от пота шею Гаррета. — Я думаю, — Андерсу наконец удается совладать с языком, — тебе лучше остаться до утра. — Улицы небезопасны… — И вдруг я напортачил, и тебе срочно потребуется помощь… — А помощь мне потребуется скоро, — Гаррет стискивает его ягодицу. Андерс толкается к нему пахом, чувствуя низом живота мягкий член Гаррета: — С удовольствием ее окажу.