История одного задания

"Жить со мной - не поле перейти, Рядом со мной невозможен один мотив, Но со мной никогда не бывает скучно..." А.Я. Розенбаум Планета Эмбарсон в центре плотного галактического скопления Кома, запутавшегося в Волосах Вероники. Бар космопорта. Месяц до коронации императора. Харт откровенно скучает, коротая ожидание у барной стойки наедине с местной "фирменной" бутылкой полупрозрачного содержимого и плохо читаемой надписью. Взгляд капитана курсирует по периметру изученного вдоль и поперек небольшого помещения и возвращается к часам на руке - Джека, умчавшегося "на пару минут" в таможню за необходимой отметкой в сопроводительных документах на груз, нет уже больше часа. Тоска смертная. Он прикладывается к горлышку и элегантно ополовинивает содержимое затяжным глотком, лениво вытерев каплю на губе указательным пальцем. Бармен, наблюдавший за процессом, рефлекторно сглатывает. Оба поворачиваются на архаичный "голос ветра" открывшейся двери. Вошедшее (втёкшее?) существо переливается немыслимой радугой - от темно-фиолетового гребня на обнажённой спине к нежно-лиловым тонам на рельефной мускулистой груди. Лёгкая струящаяся накидка лазурными переливами скрывает нижние две трети посетителя. Но причудливо уложенная белоснежная грива, оригинальный макияж и профессиональный маникюр на вызывающих уважение коготках, наводят на мысль о том, что и под тканью есть на что посмотреть. Впервые за время ожидания на лице Харта возникает выражение крайней заинтересованности. Он неуловимо меняет позу - ленивая расслабленность наполняется нарочито небрежным изяществом. Посетитель подходит к стойке и изучает ассортимент. Лёгким взмахом руки обозначает бутылку на стеллаже за барменом, аналогичную той, что недавно прикончил Джон. Тонкие узорчатые браслеты серебристой змейкой ползут от кисти к локтю и обратно, следуя движению тела. Харт отрывается от ласкающего взор зрелища и кивает бармену: - Две. За мой счёт. Существо без малейшего удивления поворачивается к Харту, пару секунд беззастенчиво ощупывает его взглядом, кивает с достоинством: - Грацхии. - Харт. За знакомство? Диалог за выпивкой. Приглушённые голоса переплетаются в танце, срываясь порой в короткий спарринг вопросов и ответов. Собеседники довольны, каждый из них по отдельности напоминает кота, играющего с мышью. Только мыши пока не видать. Опустевшие бутылки приводят беседу к логическому завершению. Харт подзывает бармена и, перегнувшись через стойку, шёпотом беседует с ним. Собеседник некоторое время мнётся и отнекивается, поглядывая на живую радугу, однако пара промелькнувших на стойке кредиток убеждают его окончательно, он подробно отвечает на вопросы Харта и лишь лёгкое движение вслед уходящей парочке говорит о неозвученных сомнениях. Но бармен не любит выглядеть идиотом, бесцеремонно лезущим со своими советами и осуждающих вкусы своих клиентов относительно чего бы то ни было. Вскоре возле стойки на месте Харта обнаруживается оживлённый Джек, слегка удивлённый отсутствием напарника. Оглядывает бар, чертыхается и тянется к коммуникатору на браслете. - Вы Джек? - уверенный голос сзади. - Да. - Джон просил передать, что будет максимум через пару часов. Выпьете? - бармен смотрит с чуть заметным сочувствием. - Стакан воды, пожалуйста... - "звонить" бесполезно, Джон наверняка заблокировался, Харкнесс отходит с заказом к ближайшему столику, вальяжно разваливается на узком диванчике - как только поместился? - и закидывает ноги на банкетку. С наслаждением пьёт воду, набегался.... Бармен безуспешно пытается понять - что же общего в этих ребятах. Изучая черты лица, манеры и прочие внешние проявления, он упускает очевидное. Вернувшийся в соответствии с обещанием через час с небольшим Джон, устраивается напротив. -Как срослось? Джек смотрит придирчиво: - Где тебя носило? - Ревнуешь? - Нам не стоит лишний раз светиться. - Никакого света! Ты же меня знаешь. - Джон довольно улыбается и прикладывается к очередной принесённой бутылке - По крайней мере, пойло приличное, думаю у меня есть шанс протянуть месяц в этом отстойнике. Так что с документами? Джек морщится, то ли с недовольством, то ли с лёгкой завистью глядя на невоздержанность напарника, - Мне пришлось задействовать всё имеющееся обаяние не говоря уже о фантазии, чтобы получить это разрешение. Задание наполовину выполнено - мы проносим подарок без досмотра. Осталось наблюдение за гостями и доставка к месту... Джон, хватить лакать! - отточенным движением выхватывает бутылку, принюхивается к содержимому и слегка передёргивается, - я тебе лучше топлива отолью... - Что ты имеешь против местной кухни? - без особого энтузиазма Джон тянется отнять выпивку, но, к собственному удивлению промахнувшись, устало откидывается на спинку дивана, - пойдём на борт... На утро Харт после однократной попытки занять вертикальное положение, закончившейся продолжительным приступом рвоты, категорически отказался вставать. Джек помнил сногсшибательный аромат спиртного, поэтому особо не настаивал, отправившись на дежурство в одиночестве, лишь посоветовав напарнику доползти до медотсека для приведения себя в кондицию. Вечером застал друга в прежней позе эмбриона. - Ты по-прежнему уверен, что будешь это пить весь месяц? - Я уверен, что анализатор из медотсека нужно выкинуть на помойку. Когда он проходил проверку? - Как будто сам не мог посмотреть... -Джек заглядывает в журнал, - ещё два года гарантии... Джон, не открывая глаз, обстоятельно раскрывает последовательность действий с упомянутой гарантией. Суперпохмелье продолжалось ещё несколько дней, в ходе которых Джек отпаивал полутруп водичкой, обкалывал витаминами и прочими оживляющими средствами из полевой аптечки (при упоминании медотсека Харт по-прежнему нещадно матерился, не называя, однако, причину своего гнева, а для принудительной доставки ослабел недостаточно) и неоднократно порывался вернуть Джона на базу. Останавливала лишь мысль о том, что это приключение может поставить крест на карьере последнего - слишком уж богат послужной список... Но в одно прекрасное утро, собравшись на дежурство, обнаружил напарника на камбузе со зверским аппетитом. Полегчало... *** Месяц спустя, перед коронацией. Капитаны облачаются в сшитые на заказ костюмы, соответствующие местному этикету. - Джон, ты потолстел! - Не завидуй, склонность к полноте - твоя прерогатива! - Харт на выдохе застёгивает вычурно расшитый камзол, лелея надежду, что на приёме не придётся слишком много шевелиться, и пуговицы выдержат, одновременно прикидывая как бы незаметно от Джека увеличить нагрузку во время совместных тренировок, поскольку друган определённо прав. Дворец императора подпирает небо лесом разноуровневых витых башенок, соединённых многочисленными переходами-мостиками. Зрители на них чинно стоят рядами - ни дать ни взять, бусы на нитках. Если заглянуть сверху - многочисленные цепочки бус ожерельем сложного плетения окружают стеклянный купол тронного зала. В нём тоже множество гостей - под крышей собрались все сливки общества. Перед воротами дворца сооружен местный аналог КПП, военная функциональность и мрачный цвет которого резко контрастирует с изяществом дворцового ансамбля. Охрана, изучив сопроводиловку, вежливо провожает Джека с объёмистым чемоданчиком в обход места досмотра. Остановленный перед рамкой Харт с крайне недовольным и опечаленным видом разглядывает увеличившуюся стопку реквизированного оружия на столике. - Что нельзя было внести меня в документы? Джек закатывает глаза - Джон, ради бога, выгреби всё и пойдём! Нас не будут ждать. Заберёшь свои игрушки из сейфа через какие-то пару-тройку часов. Рамка в очередной раз звенит. - Сэр, Вы забыли, - охранник протягивает руку к голове Харта, но спотыкается о холодный взгляд в упор. Джон самостоятельно вытаскивает из глубин уже изрядно пострадавшей причёски нечто напоминающее заколку для волос. - Не уколись, служивый, - бросает её в общую кучу и проходит пункт досмотра в полной тишине. - Ну, друг мой, теперь ты доволен? - Подходящий к напарнику Харт на деле и сам не слишком разочарован. Пара игрушек из специального пластика, что прочнее металла, но не фиксируется приборами и кое-какие химические реактивы пронесённые с собой, греют душу. Разновидность клептомании. Кто ворует чужое без особой надобности, про запас, кто утаивает своё. Главное - сам факт нарушения правил... Лицо Джека отражает слишком много эмоций одновременно. Даже для него - слишком много. Харт оглядывается по сторонам, пытаясь понять чем вызвана эта лавина чувств. Не обнаружив ничего достойного, смотрит вопросительно. - Джон, ты беременный.. - Твою мать! Ты раскурочил истории болезней корабельного анализатора и ждал, чтобы поглумиться надо мной сейчас? - Анализатора?.. Капитаны сканируют друг друга напряженным прищуром. Сзади раздается писк рамки, регистрирующей очередную проверку, Харт поворачивается, цепляет взглядом происходящее на экране... проходящего проверку гостя во всех смыслах видно насквозь. Опускает взгляд на собственный туго застёгнутый камзол, непередаваемо меняется в лице. - Что... ты... увидел... во мне? - Джон, нам нужно на Корабль. - Не раньше окончания официальной части церемонии. Я не должен вылететь из Агентства даже если... рожу у подножия трона, - Харт нервно фыркает, представив сказанное. Очередной раунд молчаливой дуэли на взглядах. Джек опускает глаза: - Хрен с тобой... Очередь кажется бесконечной. Церемониймейстер, следуя в представлении гостей ритуалу, понятному далеко не всем присутствующим, выдерживает эффектные паузы между именем и многоэтажным титулом. И это, пожалуй, единственный случай, когда избыток знатности может сыграть злую шутку, заставив ждать дольше прочих, последовательность неизменна: самое вкусное оставляется напоследок. Капитаны, получив свою долю аплодисментов, слушают вполуха, следя лишь, чтобы ни один гость не миновал объективов встроенных в пуговицы камер - Агентству необходим полный список присутствующих. Обоим ожидание поперек горла. Джеку страшно за друга, он вспомнил кое-что из курса космобиологии, и эта мысль весьма чувствительно поджаривает ему пятки. Джон пока больше обеспокоен идиотским положением, в которое он угодил. При появлении очередного гостя Харкнесс довольно прищёлкивает языком: - Эльтц Азаароунс Вельазур Грацхии, назначенный сын - наследный принц Лизарда... Тут Джек скрывает прорвавшийся смешок за лёгким кашлем: - Они ещё используют эту возможность? Впервые вижу живьём назначенного сына... Джон? - Харт, секунду назад стоявший за плечом, словно провалился сквозь землю. Джек, в очередной раз пообещав себе собственноручно удушить излишне независимого напарника, продолжает наблюдение. Поток гостей наконец-то подходит к концу, когда из-за спины доносится до боли родной голос, напоминающий мурлыкание тигра: - Кажется, нам пора. - Осталось несколько человек... Легчайшее прикосновение к груди. - Я отключил камеру, Джек. Нам. Пора. Сваливать. Я совершенно случайно узнал, что интересующая Агентство личность уже попала в объектив. Задание... выполнено, - Харт чересчур довольно смеётся. Показательно для тех, кто неплохо его знает. Не всегда деликатно проталкиваясь сквозь толпу гостей к выходу, Джек заинтересованно бросает через плечо: - И кто же это был? - Скажу на корабле, - капитаны как раз минуют уродливый КПП, когда раздаётся сигнал тревоги. Охранники прислушиваются к звучащим в наушниках инструкциям и поворачиваются в направлении выходящих, а Джон чувствительно пинает Джека в бок. - Бегом! Нет, всё-таки не зря они проторчали целый месяц в этом муравейнике. Иначе не успели бы так быстро найти подходящий тихий закуток, чтобы телепортнуться без свидетелей и соответственно почти без риска определения направления луча... В рубке рухнули друг на друга с довольным хохотом. Но разлёживаться особо некогда. Джек ловит за пояс рванувшего к приборам Харта: - Здесь я сам. Бегом в медотсек, если жить хочешь. Понятия не имею сколько у тебя времени в запасе и проверять не хочу. Прохлада и запах озона, кажется, проникает в душу. Харту реально жутковато, и он непроизвольно оттягивает решающий момент. Складывая аккуратно одежду, неторопливо включая приборы, задавая программу полного сканирования, укладывается на кушетку. Аппарат бесстрастно информирует об исправно функционирующем организме внутри обследуемого. Не в силах удержаться, Джон выводит на экран изображение... тошнотворный сюр. Вот, значит, что так впечатлило Джека. - Удалить! Да, полностью, немедленно, под общим наркозом! - не хватало ещё смотреть на процесс... Он давит кнопку так, словно от силы нажатия повысится эффективность... Освободившийся Джек почти бегом влетает в операционную. Собственно, беспокоиться уже не о чем. Джон спит, приборы бесстрастно регистрируют завершающий этап - послойное заживление послеоперационного шва. В кювете рядом с кушеткой - источник всех проблем. Джек, брезгливо морщась, тащит "образец" в лабораторию. Через пару часов Харт приходит в себя. Нашпигованный лекарствами, он не чувствует пока ничего, кроме блаженной расслабленности. Поворачивает голову. Сидящий у стола за мониторами Джек немедленно встаёт и подходит к нему. Изучает лежащего молча, но на лице явно отражается борьба сочувствия с крайней степенью ехидства. - Где оно? - голос Харта слегка подрагивает. Вряд ли от слабости, скорее от остаточной злости. Ехидство одерживает верх. - Мои соболезнования твоей потере... Харт переводит дыхание. Всё время операции в кошмарах вырезанная из него тварь была живой, очень недовольной, агрессивной и практически неубиваемой. - Погони нет? - Нет. И это приличное везение, учитывая личность гостя, который, цитирую новостной канал, "убит с особой жестокостью и расчленён". Хорошо, что мы работали не под своими именами... - Под своими нас бы и на порог не пустили. Там одна элита, куда нам, солдатам, - Харт чуть шевелится, проверяя реакции тела. Есть контакт. - Даже не знаю, что и спросить у тебя... - Джек отходит обратно к мониторам, садится верхом на кресло, - опуская очевидно-риторические вопросы, скажи, кто был целью Агентства. - Грацхии... полное имя не запомнил. Она... он мог претендовать на трон. Теперь это неважно. Джек присвистнул, инстинктивно глядя в направлении лаборатории. - То есть там препарируется последний потомок рода императоров соседней планетной системы. А ведь Джон, ты мог бы неплохо заработать на суррогатном материнстве... или как там, папстве? - Там лежит ублюдок крашеной ящерицы. Ненадолго переживший мамашу, - Джон не ступает на скользкую дорожку даже косвенного обсуждения своей беременности. Харкнессу только дай повод... - Спорный вопрос. - Хочешь сказать эта сука жива?! - Харт рывком садится и морщится от боли, - как это могло... - Да нет же! Я только о его половой принадлежности. Назначенный сын. - Гениально! - Харт хлопает ладонью по кушетке, - а я никак не мог понять, что у него с репродуктивной системой. Всё просто - он был в процессе смены пола. Джек представил процесс изучения упомянутых органов в роскошной уборной дворца. "И расчленён". Ага, исследовал, значит. Естественнонаучный интерес... - Именно. Поскольку дочь не может предъявлять права на трон, её объявляют сыном, далее в зависимости от фанатизма, необходимости и возможностей биологических особенностей вида, меняют пол или... находят другие варианты. - Надеюсь, в ближайшее время не будет командировок в этот сектор космоса... - И в этот тоже? Что ты недавно говорил про Альфа Центавра? Ничего, Вселенная велика, и ты пока ещё не везде наследил. Со стороны стола доносится попискивание. Джек поворачивается. - Анализ образца закончен. Послушаешь? Джон молчит. - У них крайне любопытный, уникальный способ размножения. После оплодотворения яйцо несколько месяцев развивается внутри матери, затем она находит подходящее теплокровное существо - пол суррогатной матери при этом непринципиален, - Джек ловко увернулся от брошенной в него скомканной простыни, - и откладывает яйцо ему во внутренние органы. Опять же - неважно куда, лишь бы поблизости проходили кровеносные сосуды. Уточняю, яйцеклад этого уникума оснащен покруче иной аптечки, поврежденные ткани, - Харкнесс оценивающе посмотрел на Джона, с абсолютно невинным видом встретившего его взгляд, - что в общем-то случается не всегда, срастаются почти моментально. Яйцо самостоятельно прикрепляется к кровеносной системе носителя, выступая при этом сложнейшей фармацевтической фабрикой - подстраивается под параметры своего инкубатора, чтобы не произошло отторжения, иногда при необходимости частично перенимает свойства выбранного вида. После нескольких дней адаптации развитие его существенно ускоряется. Единого правила нет, но обычно через полтора-два месяца зародыш готов появиться на свет. Роды также любопытны. Первым делом он переходит на независимое кровообращение, затем ломает скорлупу, содержащийся в околоплодной жидкости парализатор действует на носителя, чтобы он не наломал дров от боли. Далее новорожденный буквально выцарапывает себя наружу. Зрелище мягко говоря неэстетичное, ну, собственно, почти как любые роды... - Закончил? - Харт уже на второй фразе отключил своё воображение и абстрагировался, чтобы не блевануть. Швы ещё побаливали. - Не совсем. - Джек ехидно улыбается. - И? - Напоследок он бы тебя сожрал. Новорожденные обычно голодны. На лице Харта появляется выражение задумчивости, сменяющейся сиянием внезапного озарения. Он, морщась, сползает с "разделочного стола" и выходит из медотсека. Возвращается практически сразу с бутылкой в руке, прикладываясь к ней на ходу. - Опять это пойло?? - Я понял. Это было не похмелье. Это был токсикоз. Так что, - он довольно покачивает бутылкой, - буду реабилитироваться. Джек сползает с кресла от хохота. Харт, так и не посчитавший нужным одеться, подходит к Джеку и, прищурившись, смотрит на него. Харкнесс чувствует как мысли поочередно уходят из головы, оставляя лишь желание. - Не сожрал же, - Джон тянется к пряжке форменного ремня друга. Джек останавливает его руку. - Рановато. Ты... не слишком здоров. - Местами я в полном порядке, сам видишь, - Джон выразительно опускает взгляд, - а больным крайне необходимы положительные эмоции. - Шантажист хренов! Где-то на горизонте сознания мелькает неуловимая мысль, неотвязно следующая за Джеком последний год. Не соответствующая имиджу уверенного в себе сотрудника элитной организации и крайне не рекомендуемая для обнаружения расчётливым язвительным Хартом. Та, которую он так никогда и не озвучит. "Я люблю тебя слишком сильно, чтобы это можно было назвать просто счастьем."