***
Ильинский открыл дверь квартиры, обувь Иры стояла под вешалкой, на тумбочке была брошена ее сумка, значит, девушка уже дома. Она выбежала в коридор, на ходу говоря кому-то в трубку: - Все, Миша пришел, я перезвоню. Положила трубку и, обращаясь уже к нему, с раздражением начала: - Ильинский, какого черта?! Ты чего творишь?! Миша посмотрел на нее устало, опустил на пол коробку с вещами и, не говоря ни слова, вышел из квартиры. - Мишка, стой!- крикнула она ему в след. Михей ускорил шаг.***
В баре было полутемно. Он давно здесь не был, предпочитая в последнее время бар рядом с работой, где можно было посидеть с друзьями, но сегодня он не хотел никого из них видеть. Миша молча пил виски, стакан за стаканом. Не забирало. Сказывалось, очевидно, внутреннее напряжение. Вдруг кто-то сел рядом с ним на табурет и положил ему руку на плечо. - Миш, ты прости меня, - сказала его блондинка, - я дура. Очень хреново? - она обняла его за плечи. - Нашла-таки, - невесело усмехнулся Михей. - Мишань, я знаю, что ты сейчас никого не хочешь видеть, но...- она замялась, - если с тобой что-нибудь случится, я себе не прощу этого, - она опустила глаза. - Миш, я просто тихо рядом посижу... Но, может, тебе легче будет, если ты расскажешь... знаешь, иногда очень нужно просто выговориться. В общем, - не весело усмехнулась она, - здесь есть свободные уши. - Как думаешь, - он усмехнулся в ответ, - в качестве жигало я тебе сгожусь? Я же не умею в сущности ничего, кроме как ментом быть... - Мишка, - она снова его приобняла, - хочешь, я со своими поговорю? Тебя к нам пристроим. - Ага, - он едко хмыкнул, - ты себе меня адвокатом представляешь? Я же ничего не умею, - повторил он, - кроме как ногами по земле бегать... - Миш, давай я с Калитниковой поговорю, - начала она. - Не вздумай! - остановил ее он.- Ты что, не понимаешь? Валентина Пална здесь ни при чём! Она меня даже уволить не успела. Я сам... - он замялся, - понимаешь, у меня был выбор: поступить как человек или как полицейский. И я выбрал. Но работать я там теперь не могу. Просто не имею права. Морального. Она крепче прижалась к его спине и ткнулась носом в плечо. - Ох, Мишка, Мишка...- прошептала девушка.***
Они сидели еще долго. В какой-то момент Михея прорвало, и он, запинаясь, рассказал ей все. Пока он говорил, алкоголь взял свое, и язык у Мишки стал заплетаться. Но его действительно отпустило. Он как будто выплеснул из себя что-то, и ему стало легче.***
Как они оказались дома, он толком не помнил, голова с утра трещала, хотелось пить, но не хотелось будить девушку, голова которой лежала у него на плече. Она обнимала его крепко, как будто боялась, что сбежит, хотя раньше за ней такого не замечалось - Ирка предпочитала свободно ворочаться во сне и прижималась к нему редко, выражая нежные чувства или греясь. Пока совесть и умиление боролись в нем с жаждой и другими, прямо-противоположными физиологическими желаниями, она встрепенулась, очевидно почувствовав изменение ритма его дыхания. - Мишань, солнце, ты как? - девушка встревоженно на него посмотрела. Он поморщился. Она перевесилась через него и достала что-то с пола. Сунула ему в руку бутылку с минералкой, газированной, прохладной. Когда он присосался к живительной влаге, она достала из тумбочки пару таблеток, сунула ему в руку. Откинулась на подушку, наблюдая за ним. Напившись и съев таблетки, Михей тоже откинулся на подушки, глянул мельком на часы, было уже почти 11 утра. - Тебе на работу не надо? - удивился он. - А, - легкомысленно отмахнулась она, - я шефа предупредила, что дома денек побуду... Или дольше, как получится. Он, конечно, еврей, но мужик нормальный. Где ты видел еврея, с которым нельзя договориться?! - Ир, я в порядке, - сказал парень, - абсолютно ни к чему сидеть со мной дома, как с маленьким ребенком. - Ой, да при чем тут ты? - притворно возмутилась она. - Просто не очень хорошо себя чувствую, простыла вчера, или перепила, - она весело ему подмигнула. Он ехидно скривился. Ага. Ее с воспалением легких приходилось дома силой держать - все рвалась на работу, а тут "не очень хорошо себя чувствую". - Слушай, я хочу побыть один, - со вздохом сказал он, - малыш, я твою заботу очень ценю, но мне надо многое обдумать... Понимаешь, есть вещи, через которые надо продираться самому... Не поможет никто. Ты не обижайся только, - торопливо добавил он, понимая, что ей может быть неприятно его желание от нее избавиться, пусть и временно. - Я поняла, - сказала девушка. Она встала и начала быстро одеваться. - Тебе кофе сварить? - крикнула из кухни. - Черный, - крикнул он в ответ. Встал, прошел в ванну. Умылся холодной водой. Головная боль отступила, но голова была тяжелой, и в теле чувствовалась противная слабость. Он натянул джинсы и прошлепал босыми ногами на кухню. Девушка нарезала сыр на бутерброды. Поставила перед ним большую кружку черного кофе, крепкого и ароматного, свежесваренного. Он успел накрыть ее руку своей: - Не обижайся, - повторил парень. - Миш, - она устало присела рядом с ним на табурет, накрыла тыльную сторону его руки второй ладонью, - я не обижаюсь. Просто я очень переживаю за тебя. И я очень хочу тебе помочь, но не знаю, как, и боюсь... - она не закончила. - Не бойся, Ирченок, - он погладил длинные тонкие пальцы девушки, - все нормально будет, правда. Она досадливо дернула головой - плохо представляла себе, как именно теперь все может быть нормально. - Ешь, Мишань, тебе сейчас нужно поесть, - сказала она. - А ты? - спросил он. - Ты же знаешь, у меня организм ближе к 12 просыпается, - отшутилась она, - по дороге на работу куплю пончиков. Вот шефу-то внезапная радость привалит - загулявший сотрудник вернется в лоно родной конторы, - она усмехнулась и пошла собирать сумку.***
Когда за ней закрылась дверь, он плюхнулся обратно на кровать. Конечно, по-хорошему надо было бы сделать разминку, отжаться раз двадцать или на пробежку сходить, в общем, помочь организму справится с алкогольным отравлением, но... он же теперь безработный, ему спешить некуда, может пережидать все прелести похмелья, не торопясь... Парень закинул руки за голову и погрузился в свои мысли. Мысли были не веселые. В дверь позвонили. Михей чертыхнулся. Кого там еще принесло? Он поплелся открывать. На пороге стоял Волынский. - Здравствуй, Ильинский, - полковник направился в квартиру, не спрашивая разрешения. Михей закрыл дверь и поплелся за ним. Начальник прошел на кухню. - Кофе-то угостишь? - спросил он. Миша пожал плечами и включил кофеварку. - Женщина твоя купила? - мужчина кивнул на кофеварку. - Правильная девочка. Она мне звонила сегодня, - он замолчал. - Зачем? - спросил парень, скорее чтобы поддержать разговор, наливая кофе. - Переживает за тебя, - неопределенно пожал плечами полковник, - хотела, чтобы я с тобой поговорил. - Ни к чему, - откликнулся Михей, - я Вам благодарен, конечно, Петр Сергеич, но это не Ваше дело. - Ну, не мое, так не мое, - на удивление легко согласился тот, - только вот скажи мне, Ильинский, ты зачем вообще к нам в органы пошел? Миша задумался. Раскрывать перед Волынским душу не тянуло. Но и выставлять в шею полковника, который на прозрачный намек не отреагировал... Михей все-таки слегка робел перед резким, циничным профессионалом. Оба помолчали. - Миш, что там произошло? - неожиданно дружелюбно поинтересовался Волынский. Михей хмыкнул, пожал плечами. Собственно, он уже не в органах, что ему Волына сделает? Ну, если в морду только даст. Так это не самое страшное в жизни. Ильинский скупо обрисовал полковнику ситуацию, ничего не утаивая. Душу, конечно, не изливал, только факты изложил. Волынский слушал молча, не перебивал, не комментировал. После того, как Миша закончил, спросил: - Жалеешь? - Нет, - ответил парень, - но и работать после этого не могу, я свой выбор сделал, остался человеком, там где должен был быть ментом. Полковник хмыкнул. Потом сказал: - Понимаешь, Миш, так иногда бывает, что "по закону" и "как надо" не совпадает. Мои ребята вообще работают больше, - он прищелкнул пальцами, - по понятиям. Ты пойми, вот ты уйдешь, а такие, как Лаврухо, не уходят, их только вперед ногами выносят. Хочешь, чтобы у нас остались только такие..."оборотни"? - Волынский сплюнул. Миша посмотрел на него удивленно. - Но, Петр Сергеич, если мы не будем по закону... Кто тогда вообще будет? - парень не предполагал, что ему придется когда-нибудь вести такой диалог с полковником, который в излишнем уважении к закону замечен никогда не был. - Ты правильно вопрос ставишь, - Волына покровительственно похлопал его по спине, - только ты пойми, не всегда можно все разделить на черное и белое. Миш, я старше тебя, дольше работаю в органах... Ну, в отцы, конечно, не гожусь, но, - тут он неожиданно весело подмигнул Михею, - по девками рано начал бегать, так что кто знает. Ты пойми одну простую вещь, - он вновь посерьезнел, - мы охраняем людей. В нас вдалбливают, что мы должны стоять на страже закона, а на самом деле, мы охраняем людей. А закон - это всего лишь инструмент, с помощью которого мы это делаем. Он почти всегда подходит... почти, но если не подходит, значит, нужно использовать другой. - Но, Петр Сергеич, - перебил полковника Михей, - но так же каждый может начать творить, что вздумается! - Миш, это очень хорошо, что ты это понимаешь. Но ты подумай над тем, что я сказал. Мне пора, - он встал и направился в коридор. - Да, Ильинский, ты с сегодняшнего дня в отпуске на неделю. Возьми свою девицу, слетай на море, развейся. Твое удостоверение и рапорт я у Валентины забрал. Если не передумаешь, приходи через неделю, напишешь новый рапорт, впрочем, - он хитро улыбнулся, - не даю гарантии, что и его я тоже не порву. От нас так просто не уходят, Миш.***
Дверь за полковником закрылась. Михей задумчиво прошел на кухню. Мелькнула мысль, что надо бы отшлепать мелкую пакость, которая ему устроила это свидание, а потом... А потом ему вдруг очень захотелось на море... И может быть, когда он вернется, он действительно решит зайти к Волынскому не для того, чтобы написать новый рапорт, а только чтобы забрать удостоверение... Кто знает... Он достал мобильный и набрал знакомый номер: - Алло, мелочь, отпрашивайся у начальства, мы едем к морю...