(Не)случайные встречи

или Картины изрядно прибавят в цене, когда позовет тебя море*

      Перья феникса, похоже, и вправду обладали какой-то остаточной магией, потому что сон мой был светел и легок впервые за долгое-долгое время. Я поднялась с постели хорошо отдохнувшей и полной сил, а по квартире не ходила и не ползала, как это бывает по утрам, а практически летала. Хотелось широко улыбаться и обнять весь мир.       На волне хорошего настроения и душевного подъема все рабочие вопросы решались на раз-два. Подобрать цветовое решение для банкетного зала? Без проблем! Подобрать замену для ненадежных поставщиков? Запросто, вот информация о трех фирмах, готовых к сотрудничеству, и сводная таблица «цена-качество». Успокоить ворчливого клиента, обрывающего телефон? Легко, возникло всего лишь малюю-ю-юсенькое недопонимание. Нужны сведения из городского архива, расположенного на другом конце города? Будут!.. Денек, конечно, выдался суматошный, и мне пришлось изрядно побегать, чтобы все и везде успеть, но и удовлетворение от проделанной работы сегодня было выше, чем обычно.       Желание навестить родной вуз возникло спонтанно, и я, подумав, не стала ему противиться. Вечно сонный охранник и его бессменная рыжеволосая напарница по старой памяти пустили меня на территорию корпуса, даже не попросив продемонстрировать паспорт. Кафедра оказалась закрыта, но расписание на ее дверях уверяло, что у группы И-121 всего час назад начался экзамен. Проверять знания и умения студентов в вечернее время любил только один преподаватель, и я еще не забыла, где он делал это из года в год. Во внутреннем дворике, о чьем существовании знал практически каждый студент, но куда имели доступ лишь немногие избранные, находился Денис Александрович в окружении будущих художников.       Мастер, несмотря на безобидный вид и тщедушное телосложение, не знал жалости, и мог так раскритиковать любого, что хотелось броситься на него с голыми руками и душить-душить-душить, пока из насмешливых голубых глаз не уйдет жизнь. Впрочем, его замечания всегда были дельными и детальными, а объяснения — подробными, так что жажда расправы очень быстро трансформировалась в неподдельный интерес и желание расти над собой. — Добрый вечер, — тихо поздоровалась я, не желая отвлекать «коллег» от изображения отцветающих яблонь. — А, Дижак, — поприветствовал меня мужчина. — С чем пожаловала? Или соскучилась? — Похоже на то, — пришлось признать мне. В вузе, несмотря на обилие бесполезных предметов, многочисленные проверки и возникающие время от времени склоки в коллективе, было весело. — Ну так не стой столбом! — проворчал Двойнишников. — Вот свободный мольберт, вот чистый холст, красками и кистями с тобой поделится госпожа Никонова… — Задание? — Удиви меня, — попросил профессор, и мне отчетливо вспомнилось, как на практическом экзамене перед самым выпуском он сказал то же самое, изрядно всех этим озадачив.       Первокурсники разглядывали меня исподтишка, очевидно не понимая, почему и зачем я выполняю команды самого «тираничного» из всех преподавателей нашей общей кафедры. Не скажешь же им, что мне внезапно захотелось услышать похвалу или порицание от настоящего профессионала в своем деле?..       Что бы такого нарисовать? Студентов? Но их будут нервировать пристальные взгляды, а им и без того не сладко. Дениса Александровича? Но он тоже заметит пристальное внимание к своей персоне, так что никакого сюрприза не получится. Взять сюжет из головы? Или соединить несоединимое? Хм, а эта идея!.. — Заканчиваем, господа студенты! — распорядился преподаватель, и его голос, громкий и звучный, вырвал меня из лап вдохновения, в объятиях которого я провела без малого полтора часа: телефон утверждал, что уже семь. — Куда нужно занести работы вы знаете и без меня. — А оценки? — робко поинтересовалась та самая девушка, что одолжила мне кисти. — Будут известны в пятницу. — А… На ее рисунок посмотреть можно? — набрался храбрости неформального вида юноша, кивнув в мою сторону. — Как, Дижак, не возражаешь? — задал вопрос Двойнишников. Кажется, он планировал устроить мне показательный разнос… — Не возражаю, — махнула рукой я, продолжая улыбаться.       На холсте цвели знакомые яблони, роняя нежные, беловато-розовые лепестки, что словно бы танцевали на ветру. А в их тени, со всеми удобствами устроившись на молоденькой травке и подложив под голову рюкзак, сладко спал юноша, чьего лица не было видно из-за оранжевого соломенного цилиндра, как бы абсурдно это не звучало. — Сразу видно, что ты не забыла, с какой стороны браться за кисть, — одобрительно протянул мой учитель. — И, похоже, не забросила самосовершенствование… Находишься в поисках собственного стиля, да? Мазки кое-где могли быть и поувереннее, пропорции немного хромают, да и цветовое решение спорное, но здесь я вижу то, чего не доставало твоим картинам во время учебы. — Жизни? — рискнула предположить я, но мастер лишь покачал головой, так ничего и не ответив. — Будете стараться, господа студенты, — и к концу обучения сможете рисовать так же хорошо или даже лучше, чем моя бывшая студентка. Запомните: никто не обратит внимания на ваши огрехи, если вы станете вкладывать душу в каждую картину!..       По пути домой, я все думала об его словах. Поиски стиля? Скорее уж, поиски себя и своего места в мире (мирах)…       Когда до подъезда, как и вчера, оставалось буквально несколько метров, мне на глаза попалось цветное объявление, явно написанное от руки. «Прекрасная незнакомка, едва не угодившая под колеса моего железного коня на этом самом месте! Подай знак, что с тобой все хорошо, ибо тревога и смутная тоска терзают мое сердце! Сжалься же, волшебница, ведь только тебе по силам даровать покой моей мятежной душе…» Правда, ниже этих строк, выбиваясь из возвышенного стиля, был записан вполне тривиальный адрес электронной почты, губящий всю романтику на корню.       Дьявол, я совсем забыла об этом инциденте!.. Телепортацию записали на камеры? Нет, вряд ли: будь у кого-то доказательства моего «волшебного» исчезновения — и подобное видео давным-давно слили бы в Сеть. В следующий раз нужно быть осторожнее: ужасно не хотелось узнавать, что произойдет, если люди узнают о моих способностях. Я была бы не против кучи денег, толпы фанатов и прочих плюшек, которые приходят вместе со всемирной известностью, но…       Есть ведь и обратная сторона подобной популярности, верно? Мне придется все время прятаться, у меня не будет возможности просто погулять с друзьями, а в худшем случае и самих друзей не будет… И не стоит думать, что родное государство не захочет провести парочку экспериментов с моим участием, которые могут перерасти в эксперименты надо мной, чего мне точно не хотелось… Брр! Даже думать о подобном было как-то неуютно.       Начинать переписку с водителем «Мерседеса» я не собиралась, но его креативность заслуживала поощрения. Поэтому, убедившись, что никто из присутствующих во дворе не обращает на меня внимания, я нарисовала на его объявлении улыбающийся смайлик, а рядом безликими печатными буквами подписала: «знак». И на этом, посчитав свой долг выполненным, поспешила покинуть место происшествия.       Как-то так вышло, что реальность и все, что в ней происходит, отошли для меня на второй план, и даже распорядок дня поменялся в угоду тому миру: работа-корабль-дом-сон-работа… Решено, сегодня никаких перемещений! Позвоню родителям, пообщаюсь с подругами, позависаю в социальных сетях, где должны были появиться километровые ленты новостей, посмотрю новые серии старых сериалов — словом, буду вести себя как обычная девушка моих лет.       …Черт, я и забыла, как это скучно!..       В общем, обещание пришлось нарушить, потому что негоже портить такой хороший денек столь скучными вещами: дала всем знать, что жива-здорова, и с чистой совестью телепортировалась к Эйсу, вместо палубы «Моби Дика» угодив в какой-то пустующий тупичок.       Короткая стрелка на башенных часах неуловимо медленно передвинулась на цифру «7», и громкий, как сигнал тревоги, звук мрачно поприветствовал начало нового дня. Звон этот разнесся по улицам, заполнил собой бульвары, переулки, аллеи и прогнал сон у еще не проснувшихся жителей города. Некоторые потягивались, стоя у распахнутых окон и радостно улыбаясь новому дню, другие вздрагивали, не ожидая услышать в тишине предрассветного часа столь внезапный бой, третьи же продолжали спешить по своим делам, словно не слыша старинных часов на главной площади, взирающих на город свысока.       Но была и еще одна группа людей, которую совершенно не коснулось это маленькое событие. Грозные пираты, покорившие тысячу морей, освободившие не один встречный корабль от совершенно ненужных им сокровищ и спасшие не меньшее количество островов, самозабвенно и с огромным энтузиазмом били друг другу морды, мяли бока и колотили другие, не менее важные, части тела. Оранжевая шляпа Эйса мелькала в самой гуще боя. — В честь чего весь сыр-бор? — поинтересовалась я у одного из выбывших белоусовцев, предварительно побрызгав на него водой из питьевого фонтанчика. — Да эти местные ху…художники совсем зазнались! — сплюнул тот. — Никакого уважения! — А остров как называется? — Остров Искусств, — успел ответить мужчина, прежде чем вновь кинуться в драку.       Признаюсь честно, после такого ответа я несколько подзависла. Остров Искусств? Целый остров, где живут художники, певцы, музыканты, актеры, танцоры, скульпторы и бог весть, кто еще? И у каждого, поди, раздутое самомнение, эго величиной с Эверест и разнообразные закидоны на пару с бунтующими тараканами, свойственными всем творческим натурам. Как все эти люди вообще уживаются вместе?.. И если есть остров Искусств, не значит ли это, что где-то по соседству располагается остров Ремесел?       Поймала себя на том, что никак не могу оторваться от созерцания маленькой пушистой собаки, подло кусающей за пятки зазевавшихся прохожих. Перевела взгляд на часы, пытаясь угадать, как долго продлится весь этот марлезонский балет и имеет ли смысл мне и дальше здесь находиться, когда в моем распоряжении целый остров людей, с которыми можно поболтать о творческом процессе. В драке, кстати, в ход шли только кулаки и, в редких случаях, зубы: ни тебе «магии» фруктов, ни огнестрела, ни особо сильных атак. Можно надеяться, что в этот раз масштабных разрушений получится избежать… Не успела я додумать мысль, как с противоположного края рыночной площади послышался грохот и громкая ругань. Ясно, не удалось. — Простите, не могли бы вы подвинуться? — раздался тихий мальчишеский голос где-то за моей спиной. — Мне хотелось бы пройти.       Оглянувшись через плечо, я увидела картину в золоченой раме в половину человеческого роста, которая не имела рук, головы и рта (и как она, в таком случае, говорит?), но почему-то была в ботинках, один из которых был натерт до блеска, а второй являлся тапочком. Я сделала пару шагов влево, думая, стоит ли удивляться наличию говорящий и способной ходить картины. Загадка разрешилась, когда мне удалось увидеть обладателя голоса, который принадлежал светловолосому мальчугану в костюме. Он был такого невысокого роста, что его ноша полностью скрывала его из виду.       Само же полотно изображало сад в солнечный день. Виноградные лозы тянулись к свету, оплетая ограды и статую красивого юноши, склонившегося над розой. Каждый мускул молодого человека, каждый его волосок, каждый листик и лепесток каменного цветка выглядели настолько реалистично, что, казалось, сейчас парень сомкнет тонкие пальцы на хрупком колючем стебле, встряхнет непослушной копной волос, откидывая назад своевольные пряди, и спрыгнет с постамента, чтобы прогуляться по изумрудно-зеленой, налитой солнцем траве, которая даже на холсте казалась невероятно мягкой. Я почти ощущала, как тени от небольших листочков скользят по статуе, потревоженные небольшим ветерком, как качаются тяжелые грозди, грозясь упасть на землю… Звуки уличной драки постепенно смолкли, словно они были далеким, ненужным шумом. Я вдохнула полной грудью, представив, как протягиваю руку и срываю виноградинку, как сладкий сок растекается во рту, даря незабываемое удовольствие.       Открыв глаза, я почти не удивилась, когда обнаружила себя стоящей посреди того самого сада. Растерявшись, решила сделать то, чем занималась в своих фантазиях буквально минуту назад. Эх, виноград как виноград, кисловатый даже, только выглядит красиво…       А вот статуя выглядела еще более живой и, казалось, наблюдала за мной из-под опущенных ресниц. Хотелось побыстрее исчезнуть отсюда, от этих каменных глаз, умоляющих навсегда остаться с их обладателем. На секунду я даже поверила им, поддалась порыву и легонько коснулась чужой руки, но чуда, увы, не случилось: холодный гранит навсегда останется просто камнем, как бы ни был искусен скульптор, создавший этот шедевр. Разочарованная, я резко развернулась и посмотрела в ту сторону, куда был направлен взор юноши. Небольшая кованая арка, увитая все тем же виноградом, терялась на фоне зелени. Несомненно, это — единственный выход из сада, который не должен был быть найденным. Всем гостям сада надлежало оставаться в саду.       Медленно, очень медленно сделала шаг и еще один, ни на секунду не упуская из виду свод арки, как будто он мог исчезнуть, стоило мне посмотреть в другую сторону. Сделав шаг за незримую границу, снова бросила взгляд на каменного юношу. Он больше не умолял остаться, напротив, просил покинуть это место как можно скорее. И я поспешила внять его совету, тихонько шепча слова благодарности.       Прямо, прямо, прямо. Ни одного поворота за десять минут. Или прошло уже пару часов? Все здесь казалось настолько одинаковым, что даже время истончалось, утекая сквозь пальцы незамеченным. Под ногами абсолютно одинаковые камни, идеально подогнанные друг под друга, один и тот же колючий кустарник по обе стороны дороги. И чувство неправильности от пейзажа вокруг. Казалось, что сколько не иди — все равно останешься там же, где и начал. Я уже жалела, что решила покинуть сад, и пару раз задумывалась, не повернуть ли назад, и только чувство врожденной упертости заставляло идти дальше.       А монотонная дорога толкала на нехорошие размышления…       С одной стороны, я могла быть в этом лабиринте совершенно одна, и это означало, что если не смогу выбраться, то до самой смерти останусь в одиночестве. С другой стороны, неизвестно, кто мог поджидать меня где-то в глубине. Обе вероятности, честно говоря, пугали до дрожи в коленях. Правда, я в любой момент могла переместиться если не к брату, то обратно домой, но пока что не хотела этого делать: было слишком любопытно узнать, что ожидает меня в конце пути.       Я настолько погрузилась в себя, что не заметила, как столкнулась лбом с чем-то очень твердым. До сих пор не было ни одного поворота или препятствия, а теперь дорогу преграждал огромный валун. Казалось бы, что в этом такого уж необычного, за исключением того, что камень был абсолютно круглым, как будто отполированным? Обойти его мешал колючий кустарник, перелезть не позволяли круглые гладкие бока. Внезапно в голове появилась идея, и я, не мешкая, решила ее испытать, легонько толкнув валун вперед. Одно долгое-предолгое мгновение мне казалось, что ничего не выйдет, но… Булыжник легко поддался и медленно покатился вперед.       К счастью, далеко идти не пришлось и буквально через пару сотен метров появилась она… долгожданная развилка. Долгожданная хотя бы потому, что какой же лабиринт без единого поворота?! Да и идти прямо просто-напросто осточертело.       Осмотрев, насколько это возможно, оба поворота, я пришла к таким выводам: один из них ведет в тупик, а другой — к огромной яме размером примерно… с камень, который казался мне бесполезным ровно до этой минуты. Картина дальнейших действий быстро сложилась в моей голове.       Кое-как, стараясь минимально касаться кустов, я проскользнула в сторону тупика и начала толкать камень в сторону ямы. Через три минуты гулкий бум, прокатившийся по всему лабиринту, ознаменовал для меня появление дороги. Оканчивалась она маленькой дверцей, которая гораздо лучше смотрелась бы в замке, в комнате милой маленькой принцессы, чем в этом странном месте. Дверь отворилась от легкого прикосновения к резной ручке. Глубоко вздохнув, я шагнула навстречу тому, что приготовил для меня этот странный лабиринт.       Обычно ослепляет свет, но мне, чтобы ничего не увидеть после лабиринта, хватило и относительно темного пространства за дверью. Не заметив неровностей дороги, я благополучно запнулась на ровном месте и упала на вовремя подставленные руки. Дабы привыкнуть к окружающему мраку (и, заодно, избавить глаза от слез, выступивших из-за резкой боли в коленке), я несколько раз моргнула и попыталась подняться. Рука, которая покоилась на земле и служила мне опорой, нащупала маленький круглый предмет, больше всего похожий на отполированную морем гальку.       На небе зажглась первая звездочка, а за ней, одна за другой, стали загораться и другие, большие и маленькие, одновременно близкие и такие далекие. Некоторые создавали созвездия, другие так и оставались сиять в одиночестве, перемигиваясь в тишине о чем-то своем, запредельном, недоступном обычным людям. Они, сотворив в небесной сфере дорогу из разлитого молока для моего двойника из далеких светил-точек, осветили все вокруг так же ярко, как полуденное солнце.       Это определенно была комната маленькой принцессы. Детская кровать с балдахином, несметное количество мягких игрушек, огромная коллекция фарфоровых куколок, взиравших с полок пустыми глазами. Повсюду на полу лежали маленькие мягкие подушечки — причина моего позорного падения. Одну из стен украшал камин, настолько большой, что в него спокойно смог бы пройти даже толстяк-Санта.       Но главной достопримечательностью этих апартаментов являлся, без сомнения, большой игрушечный замок, занимающий половину комнаты. Искусно сделанные бойницы и башенки, маленькие люди в форме солдат, даже подъемный мост и ров с водой (сейчас пустующий) — все как в настоящем замке. Я впервые в жизни поняла Алису, то жгучее желание, что заставляло ее есть и пить всякую гадость, лишь бы попасть в маленькую чудесную дверь, скрывающую за собой волшебную Страну Чудес. И над всем этим великолепием сиял, перемигиваясь звездами, высокий куполообразный потолок, который я вначале приняла за звездное небо.       Еще одна воплощенная в жизнь детская мечта. Жаль только, что не для меня…       Камешек в моей руке оказался маленьким металлическим шариком. Зачем в комнате, где все, исключая кукол, было удивительно мягким, мог понадобится такой нестандартный предмет? Я еще раз присмотрелась к замку, стоящему посередине комнаты, и увидела на одной из башен необычный желоб, по размеру как раз подходящий под шарик в моей руке. Интуиция сработала раньше мозга, и вот шарик уже резво катится вдоль края замковой стены, иногда пропадая для взгляда где-то внутри башенок, или выделывая лихие пируэты и раскручиваясь спиралью на длинных винтовых лестницах.       В очередной раз скрывшись из виду, шарик появился уже на крыше карусели, которая тут же ожила. Зазвучала тихая мелодия, весь замок засиял разноцветными огнями, закружились в вальсе древние рыцари на верных конях и их прекрасные дамы. Но вскоре шарик навсегда скрылся в небольшой воронке, карусель с тихим щелчком распалась на две половинки, а вся магия, подаренная ими, исчезла также внезапно, как и появилась. Я снова в задумчивости оглядела комнату, выискивая малейшие изменения, что-то, что подсказало бы мне, куда идти дальше. Ничего. Ни ветерка, который бы ласковой рукой шевелил искусственные кудри фарфоровых красавиц, ни тиканья часов, разгонявших мертвенную тишину этого места, и даже камин, погасший столетия назад, не разгонял мрак, лаская слух веселым потрескиванием и даря тепло всем, кто желал его получить.       Хотя, стоп…       Камин!       Вооружившись первой попавшейся игрушкой (прости, Тэдди!), я смело шагнула в каминный портал и аккуратно начала стирать верхний слой сажи, под которым все четче проступал рисунок — две маски, веселая и грустная, а между ними высокая башня с замочной скважиной на самой вершине. После недолгих поисков ключ был найден. Им оказался флюгер на крыше замка, больше походивший на длинную узкую кочергу. С громким скрежетом давно не смазанных петель створки медленно расходились в стороны, по сантиметру открывая миру свою тайну.       Впереди вновь оказалась темнота.       «Только в нашем цирке! Воздушные акробаты, смелые канатоходцы и танцы маленьких котят! И самое невероятное: уникальное выступление нашего волшебника-иллюзиониста…»       Чья-то неловкая рука оборвала афишу, которую я с интересом изучала, и мне так и не удалось узнать, какие чудеса ожидали бы меня в этом цирке. Лет так 30 назад. Сейчас здесь царили лишь хаос и запустение, как будто циркачи, прежде оживляющие ныне холодные коридоры своим задорным смехом, в спешке покинули это место, не особо заботясь о сохранности своих вещей.       Я бродила по старому цирку уже несколько часов, и могла сказать только одно: здесь поистине бесконечное число комнат. И еще больше абсолютно одинаковых дверей, часть из которых заперта или заколочена. Толкнув очередную из них, оказалась в просторном зале с ровными рядами сидений, раскрашенными во все цвета радуги, и большой круглой сценой в центре.       Казалось, что это единственное место во всем цирке, которого не коснулось время. На скамьях не было пыли, занавес слабо поблескивал бархатом в свете прожекторов, освещающих неаккуратно сложенную на арене гору коробок. Подтянув к себе ближайшую из них, я с визгом отбросила подальше кудрявую детскую голову. Голова, с деревянным звуком прокатившаяся по арене, замерла и с укоризной посмотрела на меня.       Это просто кукла, маленькая цирковая марионетка, разобранная на части.       С внутренним трепетом я открывала коробки дрожащими руками. Рука, нога, кажется, правая, еще одна рука, колено, часть платья, рука, снова рука. Зачем так много рук? Изящное тело было расфасовано в шесть коробок, пару деталей для ног пришлось искать на сиденьях и под сценой, а сама кукла собиралось исключительно в большом деревянном ящике, который больше походила на гроб, но гроб веселый — с нарисованными радугами на крышке.       Устало вздохнув и в последний раз поправив золотистые локоны, я закрыла коробку. Погуляв еще немного по цирку и сообразив, что вряд ли найду здесь еще что-нибудь интересное, снова ее открыла, потому что что-то не давало мне покоя. Из недр ящика на меня черными провалами глазниц уставился гамлетовский Йорик. Точно гроб...       Скелет смотрел на меня, я смотрела на скелет, и стороннему наблюдателю могло показаться, что мы переглядываемся, как будто знаем одну тайну на двоих. Искра. Буря. Безумие. Снова хлопнула крышка гроба. Что-то щелкнуло, заскрежетало и прошуршало по крышке с другой стороны. Раздался скрип, и из-за приоткрывшейся створки запахло влагой и теплом. Смело шагнула вперед, надеясь, что там я больше не встречу господина королевского шута.       Тёплый морской бриз, пахнущий солью и совсем немного рыбой, своими легкими крыльями едва-едва касался красных соцветий ярко-зеленых клеверов, источающих тонкий медовый запах. Эти легкие, едва уловимые ароматы, перемешавшись, создавали еще один, совершенно новый запах, почему-то напомнивший о доме. Я с удовольствием вдохнула влажный, как после дождя, воздух и представила, что снова стою на палубе, а на камбузе готовят булочки, щедро сдобрив тесто душистым медом. Представила, что никогда больше не смогу вернуться туда. Представила, как брат будет искать меня. Представила…       Хотя, спрашивается, какого черта? Фрукт при мне, и я точно знала, что он вернет меня домой по первому требованию. Порывисто втянув в легкие воздух и отогнав ненужные сейчас эмоции, я оглядела место, в котором оказалась.       Солнечный луг с цветущими клеверами располагался на небольшом скалистом утесе, причем «медовые» цветы росли здесь повсюду: в трещинах скал, на старых раскрошившихся валунах, даже на выкорчеванном с корнем дереве, а особо крупные экземпляры сторожили небольшой ручеек, убегающий куда-то вдаль. А еще именно отсюда начинались (или здесь заканчивались?) семь радуг.       По легенде, там, где начинается радуга, зарыт горшок с золотом, и его охраняет лепрекон, так что этот островок мира и благоденствия — такая себе вариация на тему несбыточной мечты о халявном богатстве. Итак, радуга у нас имеется, и даже не одна. Хитрые малявки в башмаках с пряжками наверняка шифруются, ведь их традиционные костюмы на фоне всей этой зелени работают лучше любой мантии-невидимки, а это значит, что где-то здесь находится клад.       Кстати, одна моя знакомая всегда считала, что в горшочке припрятано не золото вовсе, а любовно собранный солнечный свет. Но даже если это на самом деле так, он все равно является сокровищем. И я буду совсем паршивой пираткой, если не попытаюсь это сокровище найти и присвоить. Но ни золота, ни ласкового жидкого солнца я не нашла. Зато выяснила, что одна из радуг заканчивалась там, где начиналось некое подобие едва различимой тропинки. И указатель без названия, на котором зачем-то висела шуба. Вспомнив слова одной очень старой черепахи о том, что «случайности не случайны», я, поудобнее перехватив шубу, пошла в единственном возможном направлении.       Путешествие, честно говоря, изрядно мне надоело, так что во мне теплилась надежда, что тропинка приведет меня к выходу. Чокнутая погода Гранд Лайна (с которой, правда, мне пока удивительно везло) может свести с ума неподготовленного морехода, чокнутая погода этого места сводила с ума меня. О, это непередаваемое ощущение, когда в тёплый летний день на голую кожу рук начинают падать снежинки, а ступни чувствуют промерзлую землю через тонкую подошву легких туфель. Скалистые утесы, покрытые зеленью, незаметно, но достаточно быстро сменялись мохнатыми елями, а землю припорошило тонким слоем снега. Буквально через пару минут мне пришлось накинуть на себя своевременно обнаруженную шубу.       Начинало темнеть, когда впереди замаячил неяркий огонёк.       Подойдя ближе, и увидев, что источником света был старый уличный фонарь, не смогла сдержать смеха. Похоже, я все-таки свернула не туда и вместо дома (или, на крайний случай, острова Искусств) попала в Нарнию. Где же ты, мой кудрявый фавн под зонтиком?..       Но, судя по всему, суженый меня не дождался: от светильника прямо в лес вела нечеткая цепочка следов, и, поскольку у меня не было особого выбора, последовала за ними. Чем глубже я заходила в чащу, тем темнее и неприветливее она становилась, а вот снега стало на порядок меньше: то ли он не долетал сюда из-за веток, то ли успел растаять, потому что в этой части леса было значительно теплее.       Вскоре следы сменились узкой утоптанной тропкой, по бокам которой постепенно образовывалось болото. Я с интересом следила, как со дна начал подниматься большой шар воздуха: вот он достиг кромки воды, набух ещё больше, пока тонкая плёнка не выдержала, и шар не лопнул, окатив мои голые ноги обжигающе горячими каплями. Больно, между прочим!..       Из дальних, темных уголков протянул свои лапы туман, пугая меня, свою нежеланную гостью, неизвестностью и страшными звуками. Вся ситуация, честно говоря, отдавала абсурдом: болото, густая дымка обнимает меня за плечи, а от тропинки остались редкие кочки, по которым и приходится прыгать, аки лягушке или горной козе. Ради интереса (и чтобы немного развеять мрачность обстановки) во весь голос позвала: «Лоша-а-адка! Ёжи-и-ик!». Названные животные, ко мне, конечно, не явились, но настроение повысилось.       Внезапно лес, туман, зима и кипящее болото кончились, словно кто-то взял ножницы и отрезал ненужную часть картины. Серая хмарь застыла перед невидимой чертой, не решаясь пересечь границу, а передо мной, блестя разноцветными огоньками, предстала большая ярмарочная карусель за невысоким, чисто символическим забором. Калитка, разделяющая обычный мир от детской мечты, была заперта, но рядом находилась небольшая панель с замочной скважиной и мигающей красной кнопкой. Я, пошарив в кармане, достала и осмотрела ключ, который нашла в распавшейся карусели в комнате принцессы: с виду золотой, кольцо выполнено в форме короны, а сам — слишком маленький, чтобы подойти к какой-либо двери, кроме двери в Страну Чудес. Но он, кажется, был как раз нужного размера, чтобы привести в движение сей чудесный деревянный зоопарк.       После того, как ключ оказался на предназначенном ему месте, а красная кнопка была нажата (с огромным трепетом, ведь не зря же вся кинопромышленность советует никогда не нажимать на такие), зазвучал хрустальный перезвон, и калитка отъехала в сторону: путь был открыт.       Я медленно шла, выбирая, на каком животном мне хотелось бы прокатиться. С опаской миновала оскалившегося волка со шрамами на морде, аккуратно почесала за ушком у снежного барса, лениво развалившегося на полу, с восхищением посмотрела на тонконогую лань с серебряными рогами. И остановилась, как вкопанная, дойдя до большого белого медведя в шапке с длинными ушами, запряженного как скаковая лошадь. На седле, аккуратно перевязанная красной ленточкой, лежала каменная роза из виноградного сада.       Похоже, выбор сделан. Не успела я неуклюже вскарабкаться на мишку, как карусель начала кружиться, с каждым кругом набирая скорость. В голову пришла мысль, что я сейчас как Мэри Поппинс, только зонтика не хватает. Аттракцион же крутился настолько быстро, что от одного взгляда на расплывающийся вокруг пейзаж начинала болеть голова и крутило в животе. Мне пришлось зажмуриться и покрепче прижаться к медведю. Я уверена, что, несмотря на свист ветра в ушах, расслышала тихий стук чужого сердца, а мягкая шерсть, совершенно точно не вырезанная из дерева, согрела замерзшие пальцы.       Резкий скачок заставил меня открыть глаза: мой мишка быстро бежал в абсолютной темноте, и лишь под его сильными лапами стелился туман. Ласковые солнечные лучи прорезали мрак, и то тут, то там засияла разными цветами радуга, сплетаясь в тонкую дорогу, указывающую путь к выходу. Марионетка из цирка собирала игрушки, разбросанные в комнате принцессы, и пыталась оттереть измазанного сажей мишку, а гранитный юноша катил камень по самому-странному-в-мире прямому лабиринту.       Внезапно все это рассыпалось искрами, яркими, словно звезды, и мне пришлось зажмуриться от рези в глазах. Проморгавшись и поднявшись с мостовой, на которой я очутилась в результате падения, огляделась по сторонам. Та же солнечная улица, тот же небольшой фонтанчик с питьевой водой, те же маленькие магазинчики вокруг, и даже странная синяя сова с ближайшей вывески находились на своих местах. Изо, изящными движениями отряхивающий свое кимоно, Эйс, потирающий пострадавшую скулу, и городские жители, помогающие торговцам собирать оказавшиеся на земле товары, всем своим видом демонстрировали, что утренняя драка, причин которой мне не удалось дознаться, только что была окончена.       Сколько бы ни оглядывалась, я так и не увидела картину, ставшую виновницей моих приключений. В какой-то момент я даже подумала, что все мне просто приснилось: напекло голову, с кем не бывает! Но маленькая каменная роза, оттягивающая карман сарафана, говорила мне, что все это произошло взаправду. Я оглянулась на часовую башню, которую было видно из абсолютно любого уголка города.       Меня не было всего двадцать минут. — Вы выглядите потерянной в это чудесное утро, милая девушка! — раздалось сзади, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности второй раз за день. — Ох, простите, я не хотел вас напугать! — извинился юноша.       Очень знакомый юноша, надо признать, буквально одно лицо… — Я влюбилась в случайно увиденную картину, но не представляю, откуда начать поиски мастера, нарисовавшего ее. — Нет ничего проще! — улыбнулся молодой человек. — Быть может, вам известно имя? — В том-то все и дело, что нет. Даже не уверена, что он живет на этом острове. — А картину описать сумеете? — озадачился мой собеседник. — Не факт, конечно, что я смогу ее опознать… — Там был сад, увитый диким виноградом, и прекрасная статуя, очень похожая на вас, — чуть улыбнулась я, заметив, как он покраснел. Потом лицо его просветлело, и парень воскликнул: — А, так вам нужен Микеле! Но, предупреждаю: характер у него тот еще… — Проводите? — Тут недалеко, — кивнул мой собеседник, предлагая мне руку.       До нужного дома, который ничем не выделялся среди прочих, мы и правда дошли очень быстро, и мой провожатый, словно боясь передумать, постучал в дверь. — Кого там Морской Дьявол принес? — недовольно раздалось из-за двери, но шаркающие шаги подтвердили, что неизвестный пока мастер, не дождавшись ответа, решил сам все узнать. — Давид, это ты, недоумок палубный? — Доброе утро, — сразу же оробел юноша. — Я привел к вам гостью нашего острова. — Зачем это, якорь вам в глотку? — подозрительно осведомился седой как лунь мужчина, которого язык не поворачивался назвать стариком или дедушкой, потому что его серые, как море в шторм, глаза светились жизнью и энергией. — Ну… это… О! Она вам сама объяснит, а я побежал: дела-дела, — выкрутился Давид и сбежал, бросив мне извиняющийся взгляд. — Ну, чего тебе, зелень подкильная? — Я видела сад. И лабиринт без поворотов. И комнату принцессы. И все остальные чУдные и чуднЫе места, — по наитию призналась я, ожидая насмешек про слишком богатое воображение или совет меньше пить с утра пораньше, но их не последовало. — И что ты хочешь, сирену мне в жены? — чуть более любезно осведомился он. — Однажды в детстве я услышала историю о художниках древности. И о первом, и о втором говорили, что они очень талантливы, но им хотелось выяснить, кто из них мастер из мастеров. Так вот, Зевкис изобразил кисть винограда, и птицы слетались, чтобы склевать его. — А что же написал второй, медузу тебе в печень? — Зевкиса тоже очень интересовал этот вопрос, потому что его соперник, Паррасий, не торопился выставлять свою картину. Дошло до того, что он явился в чужую мастерскую: «Где же твоя картина?» — не утерпел он. «Вон там, за занавеской, — был ответ. Зевкис хотел отдернуть штору, но его рука скользнула по полотну: она оказалась нарисованной. Зевкис честно признал свое поражение: «Мне удалось ввести в заблуждение неразумных птиц, а ты обманул своим искусством человека, да к тому же художника». — Хорошая притча, фок-грот-брамсель мне в левое ухо! Но при чем тут я? — Я хочу узнать, что это было! Ваша картина, она… — слов не хватало. — Эти места, где ты побывала, существуют в реальности. Я просто связал их воедино, увидев в них что-то общее, — это мой талант. — Научите меня! — смогла сформулировать свое подспудное желание я. Наглость, конечно, но… — Нет, — отрезал Микеле. — Но почему? Это моя мечта — научиться творить так, как это делаете вы!       Рука у мастера, несмотря на почтенный возраст, оказалась тяжелой, в чем я убедилась, когда он отвесил мне подзатыльник. — Никогда не ври о своих мечтах, кошку тебе в пятки, — поучительно заметил мужчина.       И я поняла, что он прав. Нет, мне все еще хотелось взять у него пару уроков, а еще лучше — стать полноправной ученицей, но это не было мечтой, скорее уж, сильным желанием. Спасти Эйса, плавать вместе с ним и Луффи, собрать автографы у любимых персонажей… — Вижу, ты поняла, — кивнул он. — Вернешься, когда достигнешь цели. — Спасибо за урок, Мастер! Дождитесь меня! — чуть поклонилась я и, развернувшись, зашагала в сторону рынка, ни разу не оглянувшись: мне было о чем подумать.