(Не)случайные встречи

или Дрожи, купец, над золотом своим*

— … хорошо, что мы ее не убили! — эмоционально воскликнул Харута. — Оказалось, что она не просто шпионка Большой Мамочки, а ее… — Дочь! — сообразила, наконец, ваша покорная слуга. — А ты откуда знаешь? — подозрительно посмотрел на меня Феникс. Я, вообще-то, до сих пор на него слегка злилась за беспочвенные подозрения, но все-таки решила ответить: — Угадала просто. У нее имя «съедобное», как и у остальных отпрысков Шарлотты Линлин. — Как много ты знаешь об одной из Йонко? И, главное, откуда? — все не унимался Марко. — Сына, перестань ее подозревать! — по-доброму улыбаясь, приказал Белоус, и командир первой дивизии чуть успокоился. — А сейчас помолчите-ка пять минут, — шикнул он, достав из ящика небольшую ден-ден муши. — М? — приподняла бровь я, прося пояснений. — Отец собрался пообщаться с «коллегой» и сообщить ей о том, что Бейлис больше не плавает с нами, — прошептал Харута, наклонившись близко-близко. — А ничего, что вы… мы бросили ее на необитаемом острове без еды, оружия и средств связи? — Но живой ведь, — пожал плечами брат, с самого утра не отходивший от меня ни на шаг. — К тому же, на этом острове вдосталь пресной воды и растут фрукты, так что она не пропадет. — А дикие звери? — уточнила я, не повышая голоса. — Да, они тоже встречаются, — кивнул Марко. — Какая жалость, ведь мы, кажется, не предупредили ее об этом!..       Похоже, Феникс не простил своей девушке (бывшей во всех смыслах), что она продолжительное время водила его за нос, а еще — травила Отца. Улитка на ладони Белоуса, между тем, начала подавать признаки жизни: — Эдвард, дружище, какими судьбами? — Да вот, узнал вчера, что один из моих командиров встречался с твоей дочерью. — Погоди-ка, «встречался»? Неужели этот твой Марко наконец-то догадался сделать моей крошке предложение? — Не совсем… Он оставил ее на необитаемом острове. Хотя, там живет пара десятков опасных зверушек, так что остров не такой уж и необитаемый, верно? — похоже, тут вся семейка такая «добрая» и «всепрощающая», и все, блин, в Отца! — Что-о-о? Да как вы только посмели! Мою дочь, мою девочку… — Она, похоже, даже не помнит, как зовут Бейлис, — подала голос я, наблюдая за беснующейся улиткой.       Кажется, в визгах и истеричных выкриках Биг Мам промелькнуло что-то, отдаленно похожее на объявление войны, но Белоус обратил на это не больше внимания, чем на писк комара. — Гура-ра-ра-ра-ра, — рассмеялся Ньюгейт своим громоподобным смехом, а потом просто бросил трубку.       На мой робкий вопрос Харута беспечно отмахнулся, сказав, что матриарх семьи Шарлотта никогда не рискнет напасть на Белоуса, а может только грозиться. Эх, про Дозорных тоже так говорят, но это не помешает им устроить бойню при Маринфорде…       Отсмеявшись, Белоус поднял свою тазикообразную пиалу с сакэ, и его примеру последовали все его сыновья и дочери, сидящие вокруг него на теплых досках палубы. В моей чашке плескалось только лекарство, весьма отвратное на вкус, но Эйс посмотрел на меня таким взглядом, что пришлось пить и не морщиться слишком уж сильно. Скучаю по медикаментам Дозорных: выпил таблеточку — и никаких проблем!.. — А на моем родном острове сегодня празднуют Казокунохи. Поздней ночью каждая семья запускает в небо по фонарику, и все вместе они показывают, как много семей на острове, и как они дружны, — внезапно произнес кто-то, и это стало началом конца. Концом спокойной жизни и началом подготовки к крупномасштабной пирушке, а так же ритуалу с бумажными фонариками.       Могу их понять: после предательства Бейлис даже мне, почти посторонней, было не по себе, что уж говорить про людей, связанных узами, что крепче самой крови? Им необходимо было сбросить напряжение, и стихийно организованное празднество подходило для этого как нельзя лучше.       Чем хороши спонтанные гуляния? К ним не готовились заранее, и потому дело найдется каждому. Ну, я так думала, пока не предложила свою помощь всем, кому только можно, а мне отказали, сославшись на запрет медсестричек. — Нечего сводить наши усилия по улучшению твоего самочувствия на нет! — грозно заявила Мари, и выгнала меня на палубу — отдыхать и дышать свежим воздухом.       Крыша пристройки, после вчерашних-то похождений, не казалась таким уж непреодолимым препятствием, поэтому я без особых проблем забралась на нее, чтобы никому не мешать. В голове бродили тяжелые, мрачные мысли, которые буквально требовали, чтобы их хорошенько обдумали.       Вчера я чуть не умерла. Снова. И, знаете, этот факт не вызывал во мне ни страха, ни злости, ни запоздалого облегчения — ни-че-го. Зато страх вызывало другое: дьявольские плоды, дарующие своим владельцам силы подчинять окружающих, были по-настоящему жуткими. Противостоять им могли только люди с сильной волей, которая не имела ничего общего с той, которую называли Хаки. Что ж, я всегда знала, что мой самоконтроль оставляет желать лучшего: вопрос «есть или не есть шоколадку» передо мной никогда не стоял. Есть, разумеется, не оставлять же вкусняшку на потом! А если серьезно, то у меня не было и шанса, потому что влиянию Бейлис поддавался даже Марко, которого я полагала человеком весьма волевым (а еще — этакой уменьшенной копией сэра Эдварда, но тс-с-с! — это секрет!).       Эти размышления вновь возвращали меня к вопросу о собственной силе, вернее, ее прискорбном отсутствии. Сколько угодно можно говорить о пацифизме, но если мне и дальше хотелось путешествовать по Гранд Лайну (и не важно, в чьей команде) — следовало заняться тренировками. И начать, пожалуй, стоило со своего собственного фрукта, потому что пользоваться им так, как это делаю я, — это то самое забивание гвоздей микроскопом.       Второй проблемой, если так можно выразиться, был Феникс и его ко мне отношение. Уверена: вчера, появись он раньше, а не проверяй до последнего, кто там из нас злодей, — и «купания» в море удалось бы избежать. Да, возможно, я сама подкидывала поводы подозревать себя, но… обидно же! Белоус, навестивший меня в медотсеке, советовал показать командиру первой дивизии татуировку с усами, да и дело с концом, потому что членам семьи Марко доверял намного больше. Но интуиция, которой я привыкла доверять, шептала, что это плохой вариант. Значит, начну завоевывать его доверие по старинке: для начала просто с ним поговорю, а выяснив, где проходят границы, что лучше не нарушать, постараюсь не наступать на его любимые «мозоли».       Взгляд, блуждающий по палубе, зацепился за оставленную кем-то из пиратов книгу. Заниматься все равно было нечем, поэтому я решила пополнить свой багаж знаний образчиком местной литературой. Молясь всем богам сразу, я осторожно и очень медленно спустилась на палубу. Прогресс, однако! Еще раз сто — и моя боязнь высоты и вовсе скончается в страшных муках…       Книга в немаркой черной обложке не содержала на своих страницах ни единой картинки, в чем я убедилась, пролистав ее. Зато на полях чьей-то уверенной рукой были оставлены комментарии и заметки, и именно они, пожалуй, сподвигли меня начать чтение. С самых первых строк меня захватила история некоего Эрнандо — самого удачливого (и скромного!) в мире торговца. Роман был написан легким языком и не обделен сюжетом, поэтому, когда послышались смешки медсестричек, я была где-то не здесь: настолько меня захватила очередная авантюра Эрнандо и его попытки продать варежки и шарфы жителям жаркого летнего острова. — …Рина! Ты меня вообще слушаешь? — меня легонько потрясли за плечо, потеряв всякую надежду докричаться. — Что-то случилось? — не отрываясь от чтения, пробормотала я. — Ты что-нибудь знаешь про ловцы снов? — одна из медсестричек (кажется, ее звали Кейт) держала в руках что-то круглое и в перьях.       Не отрываясь от книги, я на автомате выдала фразу, сказанную мне в шутку одногруппником еще во времена моего счастливого студенчества, даже не особо вдумываясь в ее смысл: — Говорят, ловец снов из перьев феникса помогает вспомнить даже самые давние и дивные сны, — и, воспользовавшись внезапным молчанием девушек, поспешила уйти от них подальше, чтобы они не мешали моему чтению.       Комментарии на полях были не только смешными, но и очень-очень интересными. В какой-то момент поймала себя на том, что с нетерпением жду их нового появления. И, более того, жажду добавить чего-нибудь от себя, хотя и не особо разбираюсь в традициях и верованиях народов этого мира.       «Мы обменялись одеждой, и с тех самых пор, по закону этого племени, стали братьями навек!» — хвастался Эрнандо.       «Традиция такая и правда существует. Вот только обмениваются те аборигены не одеждой, а скальпами врагов» — писал неизвестный, и маленькие, схематично изображенные человечки под его словами обменивались оторванными головами. И такие шуточные рисунки я добавляла везде, где только можно, причем это занятие не сильно мешало чтению.       От книги я оторвалась только через пару часов, когда желудок начал издавать китовые трели. Намереваясь поужинать в обители Сатча, я выбралась на палубу как раз в самый разгар веселья. Вся женская половина корабля гоняла Марко в образе феникса, а остальные пираты наблюдали за этим делом, смеясь и делая ставки, но вмешиваться не спешили. Да этого и не требовалось, судя по довольному лицу командира первой дивизии.       Я, наконец-то разглядев в толпе главного кока всея «Моби Дика», двинулась к нему и, получив разрешение есть все, что найду в его обители, попыталась побыстрее покинуть шумную палубу. Уже открыв дверь, кинула последний взгляд на гордого птица. Весело-то ему, может, и весело, но, надеюсь, он никогда не узнает, кому обязан сегодняшней игрой в догонялки.       С поварятами на камбузе удалось договориться довольно легко: им — шарж на специально припасенных альбомных листах, мне — макароны по-флотски и большую кружку чая. Пока мой будущий обед разогревался, я как раз успела закончить карикатуру, которую молодые люди решили повесить здесь же, потому что мясницкие тесаки и голодные оскалы по их словам мне очень удались — самое оно пугать вечно голодных пиратов, в число которых входил и Эйс со своим бешеным метаболизмом.       Я планировала после обеда дочитать «Невероятные приключения Эрнандо» (благо, осталось там страниц сто, а читаю я быстро), но стоило мне вернуться на палубу, как погода внезапно испортилась. Солнце скрылось за тяжелыми, низкими тучами, черными, как душа Тича. Подул холодный, пронизывающий до костей ветер, и над головой тревожно захлопали паруса. А потом, не прошло и мгновения, стеной хлынул ливень, промочив меня до нитки за считанные секунды. Более-менее сухой осталась лишь книга, которую я успела прижать к груди.       Несолидно взвизгнув, я кинулась под защиту стен, и мой маневр с громкими криками и смехом повторили все остальные: срочно переодеться в сухое требовалось не мне одной. Нырнув в ближайшую дверь, оказалась в каюте, чью спартанскую обстановку нарушал лишь бумажный хаос на столе и стопки книг, устремленные к потолку подобно Вавилонской башне. Кажется, это каюта кого-то из командиров… Впрочем, извиниться перед хозяином можно будет позже, а пока мне требовалось найти сменную одежду: майка была хоть выжимай и противно липла к телу. Открыв шкаф, вытащила первую попавшуюся рубашку, оказавшуюся ни к чему не обязывающего синего цвета. Она была на три-четыре размера больше нужного, но рыться в чужих вещах и дальше я посчитала плохой идеей.       Стянув футболку, но оставив на месте не сильно пострадавший от дождя бюстгальтер, потянулась за рубашкой, когда дверь предупреждающе скрипнула и в каюту кто-то ввалился. Очевидно, ее хозяин, — Давно ты в команде? И почему я узнаю об этом последним, йои?       Ну да, с моей удачей это мог быть только командир первой дивизии, кто же еще, в самом-то деле?! — Во-первых, недавно. Во-вторых, в курсе только дедуля Белоус и мастер Нидору. А в-третьих… Выйди отсюда, я же не одета!       Черт, только утром думала о том, что не стану показывать ему татуировку, и вот как все вышло! Хочешь рассмешить Богов, да?.. — Вообще-то, это моя каюта. И моя рубашка. И книга тоже моя, — спокойно заметил Феникс, но я буквально спиной почувствовала, что он улыбается. — Не думаю, к тому же, что увижу у тебя что-то новое или шокирующее, чем не могли похвастаться мои прошлые пассии.       Аргументы были вескими, так что я поспешно натянула предмет обсуждения и попыталась выскочить обратно на воздух, но Марко остановил меня, сказав, что там продолжает буйствовать стихия. — И что делать? — озадачилась я. — Можешь оставаться здесь, — любезно разрешил комдив. — Только не выставляй меня из моей собственной каюты и не приставай с вопросами.       И с этими словами этот… эта мокрая курица пошла переодеваться, вытащив из глубин шкафа копию рубашки, что была на мне. Совесть и воспитание шептали, что мне стоит отвернуться, но задетая гордость намекала, что этим можно пренебречь. К тому же, Марко было нечего стесняться, а я уже видела его без рубашки. И вообще, он же на меня смотрел? Смотрел. Так чем я хуже?..       Впрочем, когда мужчина поймал меня за подглядыванием (или любованием?), я, покраснев, поспешила отвернуться, но успела заметить, как он, бросив на меня лукавый взгляд, застегнул последнюю пуговицу и преспокойненько засел за бумаги, так ничего и не сказав.       Он занял последний (и единственный!) стул. Потоптавшись на месте и не обнаружив, куда еще можно присесть, решила оккупировать самый краешек командирской кровати, потому что сидеть на полу мне совершенно не хотелось. Жизнеописание Эрнандо и комментарии Феникса к нему увлекли меня настолько, что, когда мужчина сообщил, что дождь закончился и он собирается уходить, чего и мне желает, я обнаружила себя на середине кровати, где со всеми удобствами обосновалась совершенно незаметно для себя. Смутившись, вылетела из каюты как пуля, слыша за спиной тихий смех.       Стресс требовалось заесть чем-нибудь вкусненьким (и, в идеале, шоколадосодержащим), но у кого бы я ни спрашивала, все только разводили руками и отправляли меня на камбуз, где не нашлось даже завалявшихся конфет. Пока я искала шоколад, ко мне привязался Эйс с какими-то странными вопросами и не менее странными намеками. — У тебя все хорошо, сестренка? — Все болит, ничего не помогает, — ответила я, не к месту вспомнив привязчивый слоган из рекламы. — Тебя кто-то обидел? — Да, гад и подлец… — «слопавший все сладости» так и осталось непроизнесенным, поскольку Портгас, не дослушав, умчался куда-то, пылая в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Оказалось, отправился мстить моему обидчику. Кончилось все тем, что братец улетел охладиться в море, когда пристал к Марко с теми же подозрениями. — А что я еще мог подумать, когда ты вылетела из его каюты в его же рубашке, красная, как помидор, а следом вышел он с широкой улыбкой на лице? — оправдывался Портгас позже, подозрительно шмыгая носом и временами срываясь на хрип. — А спросить прямо ты не додумался? К тому же, мне не пять лет… — закончить фразу я вновь не успела, потому что из вороньего гнезда раздался крик: — Корабль по правому борту!..       Шхуна даже не пыталась удрать, завидев «Моби Дик». По-видимому, они попали в самый эпицентр шторма, а не зацепили его краешком, как мы. Обессиленная команда не стала сопротивляться, когда на их палубе появились пираты и тут же развили бурную деятельность. Всему экипажу было приказано собраться под открытым небом и сдать любое оружие, что они и сделали.       Я была настолько зла на Марко, Эйса, дурацкую бурю и всю ситуацию в целом, что решила нарушить данное брату обещание больше никогда не лезть на чужие корабли. Уже спускаясь по канатам вниз, обратила внимание на то, каким маленьким и неказистым кажется торговое суденышко по сравнению с величественным кораблем Белоуса. Вблизи это впечатление только усиливалось, потому что о чистоте и порядке здесь, похоже, не слышали. Но, возможно, в таком состоянии был виноват шторм, о чем говорили и измученные лица команды. На вопросы Джоза они отвечали быстро, коротко и правдиво, явно мечтая поскорее отделаться от нашего общества. — Что везете? — без особого интереса спросил Третий, который, похоже, рассчитывал на нормальную драку и сейчас был несколько разочарован тем, что враги сдались без боя. — Специи, кофе, чай, шоколад… — начал монотонно перечислять купец, но я уже услышала то, что хотела.       Схватив за руку первого попавшегося пирата (которым оказался знакомый мне Эрик), я, не слушая чужих возражений, потащила его в трюм.       И все-таки на этой лоханке плавали настоящие свиньи: повсюду грязь, запустение, крысы… может, конечно, это такая маскировка, типа: «Посмотрите, какие мы бедные-несчастные, и в каком ужасном состоянии пребывает наш корабль!», вот только во всех сундуках, ящиках и бочках нам попадалось одно только золото. И это богатство совершенно не вязалось с запущенностью, что царила вокруг. С каждым хранилищем, где находились монеты, а не сладости, я мрачнела все сильнее, а Эрик, напротив, улыбался все шире и шире, потому что был, в отличие от меня, настоящим пиратом, ценящим сокровища.       Искомое обнаружилось в самом дальнем и темном углу, в компании плесени и паутины. Будь ситуация обычной, и к подобной гадости я не подошла бы и на пушечный выстрел, но недостаток эндорфинов в крови толкал и не на такие безумства. Однако, схватив вожделенный шоколад, почувствовала не радость, а внезапную слабость, как будто Бейлис вновь заставила меня спрыгнуть в море.       Дикс, заметив, как я медленно оседаю на пол, выбил из моих рук лакомство, заподозрив неладное. Плитка, с глухим звуком ударившись о стену, упала на пол, и обертка, не выдержав такого варварского обращения, лопнула, явив нашим взорам прямоугольную пластину зеленоватого металла. — Кайросеки! — Эрик, в отличие от меня, сразу признал погибель фруктовиков. — В шоколаде? Вернее, вместо него? — не поверила я, хотя видела все своими глазами: разочарование в людях, покусившихся на святое, было слишком велико. — Похоже, контрабанда, — пожал плечами парень. — Прибыльное дельце, хотя и опасное: Дозор и Правительство строго следят за его распространением. Встать можешь? — Конечно, — согласилась я, но от протянутой руки не отказалась.       А из-за ближайшей стены внезапно раздался тихий призыв о помощи. — Ты это тоже слышала? — уточнил Эрик, и, получив в ответ кивок, начал простукивать стены. В одном месте звук явно отличался, выдавая за собой пустоту.       Как намекала Воля Наблюдения, включившаяся, как всегда, неожиданно, за стеной находились пять душ, о чем я и поведала своему спутнику. — Не будем геройствовать и позовем подмогу? — предложила я, и он согласился, первым направившись в сторону выхода.       Как ни странно, до трюмов еще никто не добрался, выгребая, очевидно, все более-менее ценное из кают наверху, так что наши новости о золоте чуть ли не в каждой бочке встретили радостным гомоном. — А еще мы кайросеки обнаружили и тайную комнату с людьми, — скромно добавила я, когда Дикс закончил рассказ о богатствах под нашими ногами. — Вы это слышали, парни? — обратился к пиратам Джоз. — Тогда вперед, ведь чужие денежки сами себя не вынесут, а пленные — не спасутся.       Я же, вспомнив, что ничего сладкого мы так и не нашли, начала трясти купца, который оказался не то контрабандистом, не то работорговцем: — А нормальный-то шоколад у вас есть? — в ответ мужчина закивал, как китайский болванчик, а потом махнул рукой в сторону Висты.       Усатый мечник, ногой задвигая ополовиненный ящик куда подальше, смотрел на меня кристально честными глазами несправедливо обиженного ребенка. — Виста! Так это вы съели все сладости на «Моби Дике»? — поинтересовалась я, уперев руки в бока. — Ага, — сдал собрата-командира Харута. — Наш великан очень любит сладкое, но, думаю, с тобой он поделится. Ведь так? — развернулся он в сторону старшего товарища. — Конечно, — уныло согласился Пятый, которому явно не хотелось отдавать ни кусочка любимого лакомства кому бы то ни было.       В этот момент из трюма начали подниматься девушки, с головы до пят замотанные в покрывала. Пираты им, конечно, обрадовались, но у них хватило такта сообразить, что бывшим пленницам требуется помощь медсестричек, а вовсе не «соленые» шуточки и двусмысленные комплименты. Меня, как самую бесполезную, попросили проводить их до медотсека, на что я с радостью согласилась, предварительно стащив у «Цветущего клинка» несколько желанных плиток. К тому же, выпроваживали меня не просто так, а собираясь разобраться с работорговцами, чего мне явно видеть не стоило.       Уже поднявшись на палубу, я имела возможность наблюдать картину, достойную голливудских блокбастеров. Купание в прохладной морской воде явно не прошло для Эйса даром: он, громко чихнув, вызвал сноп искр, достаточных, чтобы поджечь даже мокрые доски чужого корабля. Причем выглядел он в этот момент как милый маленький дракончик, не справившийся с пламенем, так что я не сумела сдержать улыбки.       Улыбаться расхотелось, когда шхуна вспыхнула от носа и до кормы. Контрабандисты с криками «Там же порох!» кинулись в спасательную шлюпку, которая, не выдержав такого издевательства, полетела в воду. Белоусовцы же, прихватив чужие ценности, поспешили на «Моби Дик», причем брат мой сдерживал пламя, пока последний из пиратов не оказался в безопасности. Убедившись же, что на обреченном судне никого не осталось, он взлетел вверх, а за его спиной прогремел взрыв, не оставивший от маленького суденышка ничего, кроме пары деревяшек, покачивающихся на волнах. — В лазарет, живо! — отвесив Эйсу подзатыльник, скомандовал Джоз и добавил ему в спину: — Молодец, что удержал огонь.       Брат, правда, и без этого не выглядел особо недовольным, чему виной, подозреваю, были недавно спасенные девушки, ранее отправленные туда же, но после этих слов он разулыбался, как солнышко на детских рисунках: чужая похвала была ему очень и очень приятна. Остальным пиратам было приказано разобрать экспроприированное добро как можно быстрее, так как подступающие сумерки означали скорое начало объявленного утром праздника.       Судьба работорговцев никого не волновала: у них была лодка и целое море в распоряжении. Выплывут — хорошо, не выплывут — их проблемы.       Не знаю, где белоусовцы нашли столько бумажных фонариков, но через несколько часов в ночное небо поднялись сотни и сотни мерцающих огоньков. Это смотрелось так, словно все упавшие звезды разом решили вернуться на небосклон. Красиво!..       Мы с Эйсом запустили один фонарик на двоих, и, подожженный с помощью способностей фрукта, он, как мне казалось, пылал ярче всех прочих.       С палубы все расходились далеко за полночь, пьяные от радости и вина, а еще — умиротворенные, потому что с их Семьей, большой и странной, все было хорошо.       Я собиралась возвращаться домой, в пустую квартиру, так и не выманив Шибзика, отказывающегося вылезать из будки Стефана, когда мне в руки спланировала маленькая синяя искорка, внезапно оказавшаяся тускло светящимся перышком, которое могло принадлежать только одной волшебной птице.       Кажется, сегодня ночью мне удастся проверить, подарит ли оно мне самые дивные в мире сны…