(Не)случайные встречи

      Драгон никогда не хотел быть многодетным отцом. Когда две твои вернейшие подруги откликаются на имена «Революция» и «Смерть» — на создание семьи не остается ни времени, ни сил, ни желания. К тому же, эти дамочки не терпят конкуренцию и слишком падки на кровь, чтобы здравомыслящий человек стал так рисковать. А себя Драгон считает весьма здравомыслящим.       В моменты тайных и крайне редких встреч отец смотрит чересчур понимающе и о том, как скоро у него появятся внуки, что, в отличие от непутевого сына, пойдут по его стопам, даже не спрашивает.       Когда они встречаются в следующий раз, отец растерян, а на руках у него заходится плачем сын Короля пиратов. — Ты не против, если кое-кто будет считать тебя его отцом? — спрашивает Герой Дозора, явно имея ввиду нескольких своих коллег. — Крестным? — криво улыбается Драгон, но согласие все-таки дает. Ему не трудно, а у мальца появится дополнительная защита от всяких подозрительных личностей, если одного имени Гарпа будет им недостаточно, чтобы отстать от ребенка.       Рождение Луффи — сюрприз, крайне приятная неожиданность. И повод в очередной раз встретиться с отцом. Тот выглядит удивленным, и радостным, и замечтавшимся, и озабоченным одновременно, но принять и воспитать внука (на этот раз — родного) не отказывается.       Третьего сына Драгону дарит море. Мальчишка ранен и ничего не помнит о себе, но девушка — кажется, Рина? — вместе с которой он нашел Сабо, утверждает, что пацан — названный брат Луффи и Эйса. Драгон впервые задумывается о том, что у Судьбы весьма странное чувство юмора. Мальчишка остается при штабе Революционной армии — всеобщий любимец, дитя полка, сын Драгона во всем, кроме рождения.       Отец, встретиться с которым удается все реже и реже, первым называет Рину внучкой и сетует, что она сбежала в пираты вслед за Эйсом. Разговор мимолетен, так что Драгон не обращает на это внимания.       Время идет. Сабо получает письма от братьев, много пишет сам и в личных разговорах все чаще зовет Рину сестрой. Появление у себя еще и дочери Драгон воспринимает с философским спокойствием и воистину монашеским смирением.       Он только надеется, что дальнейшее пополнение его странного семейства будет происходить чуть более традиционным способом, благо Коала, кажется, совсем не против робких ухаживаний со стороны второго человека в Революционной армии.