И вообще мне тут всё не нравится!

Красивое солнечное утро, поющие птицы за окном, в которое врывается свежий ветер, что нежно ласкает кожу и дарит ей приятную прохладу. Выходной день. Обычно таким утром человек просыпается в отличном настроении, полный сил, готовый к новым свершениям. Но только не я. Точнее, не сегодня. Потому что пить мне противопоказано. Сейчас я в этом убедился. Я вообще напился вчера впервые! Я до этого алкоголь даже не нюхал… Голова трещала, а мышцы болели так, словно вчера я ставил мировой рекорд по бегу. Открыв глаза, я попытался оглядеть помещение, оказалось, не так просто было это сделать. Но стоило мне всё-таки повернуться, как я пожалел о том, что вообще проснулся. Поморгав, я думал, что видение исчезнет, понадеявшись на то, что это просто похмелье. Но нет, человек в кресле напротив был вполне реальным. - Наша принцесса очнулась, - замечаю язвительные нотки в его голосе, но также и улыбку на лице. - Вот то, что ты с мужиками спишь, это, конечно, не очень хорошо, но простительно. А то, что ты начал пить, это вообще ниже некуда, - садится на мою кровать и говорит как можно громче. Вот зараза. - Съебись, - рычу в ответ. Не знаю, как реагировать на его присутствие. С одной стороны хочется наорать, разбить лицо и высказаться о том, какой он мудак. Но с другой – хочется кинуться на него и задушить в объятиях. Хотя, в любом случае мои действия приведут к смерти: либо задушу с радости, либо забью от злости. Поэтому неподвижно лежу от греха подальше. - У-у-у, мы еще и материться начали, - теперь хочется повторить вчерашний подвиг. Заехать куда-нибудь по лицу, да и не один раз. Но продолжаю притворяться бревном. - Тут вода есть? Или ты мне позволишь сдохнуть? – в горле сухо до невозможности. И интересует еще один вопрос: где я? - На даче ты. Куда вчера умотал с Ольгой после того, как нехило врезал нам, - словно прочитав мои мысли, отвечает Женька и, конечно же, протягивает бутылку с водой. – Ах, да, и напился ты вчера знатно. Увезти ты себя не позволил, слава богу, хоть спать уложить вышло. - Меня сейчас больше интересует, что ты вообще делал с Сашей в баре? Твою мать, и где ты был всё это время? – я почти срываюсь на крик после того, как смочил горло. Начинаю понемногу приходить в себя и по крупицам восстанавливать события вчерашнего вечера. - Тихо-тихо, не бушуй, - усмехается он, поднимаясь на ноги. – Поехали, отвечу на все твои вопросы по дороге. - А с чего ты взял, что я вообще с тобой куда-то поеду? – но ответа я не получаю, меня сгребают в охапку и тащат к выходу. Благо я был одетый. - Твою мать, Женя, отпусти! – пытаюсь вырваться, но выходит не очень. Похмелье всё-таки убивает нещадно. - А ты вырос, чёрт возьми, да потяжелел, - смеется он и ставит на пол у самого выхода из дома и быстро бежит к машине. Я же пытаюсь найти в куче обуви свои кеды. - Евгений Геннадьевич, Вы и так передо мной пиздец как виноваты, так еще и позволяете себе чёрт знает что! – бурчу я хуже бабки с лавочки и забираюсь на пассажирское сидение. Я до сих пор борюсь с непонятными чувствами, но глядя на улыбающегося Женьку, внутри все щемить начинает, и злость отходит на второй план. - Калашников, - выдохнул он, разворачиваясь ко мне. Как он это сказал и посмотрел, что захотелось в этот момент растаять. Он всего лишь произнес мою фамилию, а внутри буквально все ухнуло. Я даже задышал тяжелее, появилось желание наброситься на него и задушить в объятиях. – Чёрт, с какой же ты планеты, - очередной вздох, и он отворачивается от меня, заводя мотор. - В смысле? – не понял я. То ли это комплимент, то ли оскорбление. - Милый чересчур. Иногда кажется, что ты не с этой планеты, а с какой-нибудь мимиляндии, - смеется он, не отрывая взгляда от дороги. Молчу в ответ и смотрю на него, не веря, что вот он сидит рядом и разговаривает, улыбается как раньше и шутит. Словно и не расставались, словно не исчезал он. В этот момент все уходит на второй план. Я просто наслаждаюсь этим, внутри продолжает все щемить, а желание приблизиться становится все больше. Оно буквально душит, не давая мне воздуха. Я даже не злюсь на него за его пропажу, за то, что вчера застукал их с Сашкой. - Кстати, - начинаю я, вспомнив о вчерашнем вечере. - Мы просто сидели в баре, - не даёт мне договорить. – Любовниками мы тоже не были, - усмехается он, перехватив мою попытку снова открыть рот. - А… - Я Сашу попросил не говорить, что я тут, поэтому и соврал он тебе, - говорит так, словно ничего серьезного тут нет. А меня обида начинает душить. - Почему мне нельзя было говорить? – наконец-то произношу я, пока меня снова не заткнули. - Так надо, - без эмоций в голосе. - Заебись ответ! – развожу руками и чуть ли не задыхаюсь возмущением. Отворачиваюсь к окну, показывая этим, что обиделся. А Женька и не думает извиняться, что бесит еще больше. Молчит. Ему всё равно? Неужели не скучал? Как он вообще может быть таким равнодушным? - Вы всё это время общались, да? – голос немного дрогнул. Но я не смотрю на Женьку, не хочу, чтобы он прочитал по лицу мои эмоции. - Да, - коротко. Как ножом по сердцу. Как жгут на шею. И я больше ничего не хочу говорить. Тупо смотрю в окно. За какие-то считанные минуты человек, который был всегда моим солнцем, превратился в глыбу льда. Холод так и исходил от его слов. Своим безразличием он неимоверно бесил, хотелось снова врезать ему, чтобы вернуть того Женьку, веселого и доброго, светящегося и заражающего своим оптимизмом всех вокруг. Чувствую, как он изменился. - Приехали, - говорит он, останавливаясь возле Сашкиного дома. Поворачиваюсь и смотрю вопросительно на Женю. – Я обещал, что привезу тебя, как только найду. - Блять, да что с тобой? – не выдерживаю его равнодушия и задаю вопрос в лоб. - А что со мной? – изгибает бровь, словно не понимает, что я имею в виду. - Не прикидывайся. Какого хера ты как бревно? - Не понимаю, - пожимает плечами и выходит из машины. Выбегаю вслед и, подлетев к нему, цепляюсь за его рубашку. - Твою мать, Женя! Ты представляешь, как я переживал? Я тебя убить был готов, я локти чуть ли не кусал! Ночами не спал, думал, куда ты, сука, пропал. Никто ничего не говорил! Я уже думать начал, что ты мой глюк! Что не было тебя вообще. Ты мог хотя бы попрощаться нормально? Почему блять вообще исчез? – я не выдержал и слова из меня полились каким-то нескончаемым потоком. Я орал, тряс Женьку и старался уловить в его взгляде хоть каплю сожаления. Но ему либо действительно было всё равно, либо он так хорошо играл. - Прекрати истерику, - он попытался высвободиться из моих цепких рук и отстраниться, но я не давал. Прижавшись к нему, я наконец-то дал волю своим эмоциям. - Я так хотел тебя возненавидеть, забыть, - я говорил уже тише, готовый вот-вот разрыдаться. Женя приобнял меня, утыкаясь в изгиб шеи, а я вжался в него еще сильнее. – Пытался даже не думать о тебе, не вспоминать твою гребаную счастливую улыбку. Не позволял чувствовать к тебе что-то, запер всё на замок, но теперь не могу, - я поднял на него взгляд, ожидая, наконец-то, увидеть то тепло, которого мне так не хватало. Бывший биолог смотрел ошарашенными глазами на меня, и было видно, как он пытается подобрать слова. А я ждал. Не знаю чего. Да пусть хоть метеорит с неба упадет, только бы не давила эта тишина. - Дурак ты, - выдыхает он и целует меня. Так жадно, словно это последний поцелуй. А я теряю голову, как в тех сопливых фильмах для девочек. Отдаю душу в этом поцелуе. Хватаюсь за него, как за соломинку, боясь, что она сломается. Но ломаюсь я, позволяя себе признать то, что так боялся осознать. Понимаю, что Женя – это тот человек, без которого я не смогу. Я был таким идиотом, когда думал, что смогу убежать и спрятаться от этого чувства. Мы целуемся яростно, покусывая губы друг друга, обнимаемся так, словно пытаясь врасти в тело другого. Я зарываюсь в его волосы, сжимая их больно на затылке, отчего Женька шипит, но не отстраняется, в ответ пробираясь под мою майку и сжимая талию так, что еще чуть-чуть и его пальцы вонзятся в мою кожу. Тяжело дышим, задыхаемся от нехватки воздуха, но продолжаем насиловать рты друг друга. Стараемся сделать больнее: укусить, сжать. Но только для того, чтобы доказать, как сильно и долго мы этого желали. Не можем насытиться, с каждой секундой становиться мало, хочется просто опьянеть и забыться. Кажется, в этот момент я умер и воскрес. Сердце колотится как бешенное, стремясь вырваться. Прошла целая вечность, прежде чем мы смогли оторваться друг от друга. Я продолжаю так же тесно прижиматься к Жене. Он в свою очередь крепко держит меня, за что спасибо ему, иначе от переизбытка эмоций я бы свалился. Меня трясет, словно от холода, даже дышать ровно не выходит. - Тёма, - я даже вздрагиваю, когда он произносит мое имя. Я поднимаю голову и смотрю в его глаза. Стараюсь заглянуть прямо в душу, желая остаться там. – Прости, - шепотом, почти не слышно. - За что? – я улыбаюсь и хочу снова поцеловать его, но он не позволяет. Вопрос застывает в моем взгляде, а Женька просто отцепляет мои руки от него. Я не сопротивляюсь, просто не понимаю, что происходит. - Тебе не место в моей жизни, - снова не понимаю и застываю. Женька отходит, но осознание сказанных только что слов не приходит даже тогда, когда я слышу звук машины, что сорвалась с места. Трясу головой, как будто мне это поможет, смотрю туда, где только что был Женя, а вижу только клубы пыли, что остались от его автомобиля. - Закончили? – кажется, вздрагивать от того, что кто-то прерывает тишину, скоро войдет в привычку. - Да, - отвечаю на автомате и киваю головой. Поворачиваюсь к Саше и смотрю в ожидании. Может, он скажет, что сейчас произошло? Потому что я ни черта не понимаю. Но он молчит, а я не хочу думать. Потому что мысли, которые лезут в мою голову, мне совсем не нравятся. «Тебе не место в моей жизни» - словно молотком по голове. В горле сперло, тело снова начало дрожать, а в районе желудка появилось неприятное ощущение страха. Было страшно, что сказанное на самом деле - правда. Эти слова каким-то невидимым узелком начали связывать все внутренности, отчего начинает тошнить. И хочется выблевать скопившееся внутри. Я не хочу осознавать то, что сейчас произошло, было на самом деле. А такое вообще бывает? Чтобы вот так ощущать всё физически? Слабость дает о себе знать, и ноги подкашиваются, благо Саша, стоящий рядом, подхватывает меня и тащит в сторону дома. Я плетусь, стараюсь перебирать ногами, но они почти меня не слушаются. Еще раз оборачиваюсь туда, где скрылась машина, и понимаю, что там же скрылась и моя душа. Голос внутри меня добивает. Отпихиваю от себя Сашу и начинаю кричать в голос, рухнув на землю. Просто кричать, потому что сейчас все те чувства, что когда-то были похоронены, не успев даже основаться внутри, рванули наружу. Зато теперь он попрощался.