Работорговец с большой дороги

Джон отвёл меня в свою кибитку, оставив у входа Нерхума — охранять. Его повозка внутри была похожа больше на кабинет, чем на место отдыха: крепкий стол, стул, стопки бумаг, письменные принадлежности, только одинокий тюк в углу говорил о том, что в этом месте всё же спят. Джон копался в бумагах, что-то тщательно ища. — Не стой на входе, проходи, садись, куда я мог её положить, эх, память ни к чёрту… Нашёл! — он торжественно поднял свиток над головой. Я не понимал, зачем он позвал меня, он что, без меня этот свиток найти не мог, причём тут я? Он так радовался, значит, это что-то важное. Я в недоумении смотрел на Джона. — Вот, возьми, это твоё, — он протянул мне свиток. — А что это? — спросил я, аккуратно разворачивая находку. — Это грамота работорговца, я вознамерился сделать тебя своим приемником, и поэтому тебе нужны соответствующие документы, тебе всего лишь нужно написать своё имя своей рукой и поставить кровавый отпечаток пальца, любого, но это ты будешь делать при старшем купце в гильдии. Как только мы войдём в город, нужно зарегистрировать тебя в гильдию и пошить на тебя новую одежду. — А чем моя не угодила? — стянул я капюшон с головы. — Не то чтобы она не угодила, дело в том, что это не простая одежда, а своего рода форма, по первости я тоже не хотел ничего менять, а уж тем более одежду, но настал мой черед носить эти форменные одеяния. Я внимательно посмотрел на Джона, чтобы примерно знать, во что мне придётся наряжаться: серые шаровары, широкий темно-зелёный пояс с портупеей и висящий на ней меч в чёрных ножнах, заправленная в штаны ситцевая рубаха с мраморными пуговицами, застегнутыми все до последней, песочная жилетка из прочной грубой ткани, украшенная тонкими серебряными нитями с тремя серебристыми застёжками «клеванте». Весь образ выглядел просто и восточно, ничего не имею против. — Ну что, насмотрелся? Нравится, не говори, вижу, что нравится, это я ещё тюрбан не надеваю, я старый, мне уже можно, а уж с приемником я могу снова одеваться как хочу. — То есть вы выбрали меня только из-за одежды? — Я надеюсь, не всегда такой недалёкий. Из-за одежды, скажешь тоже, да если бы у тебя не было бы дара, я и не посмотрел на тебя, а ты вон какой уродился, ты напоминаешь мне меня молодого, с такими же ясными глазами, мечтательный одухотворённый юноша, и такой наивный… — он ненадолго замолчал, предаваясь воспоминаниям. — Ладно, хватит рассиживаться, пора выдвигаться. Он практически выпихнул меня из своей «комнаты». Я только и успел натянуть капюшон, на что Джон только хмыкнул. — Всем собраться! — прокричал Джон. — Шрарх, на тебе готовка, тем более когда приедем в город я в прошлый раз договорился. Ты, ты и ты, — он указал на двух дроу и человека, — в конец, те кто дежурил ночью, спать, все остальные по периметру. Приготовился к охране по полной, взял колчан со стрелами до отвала, мой меч прицепил на пояс, бритва в кармане, стилет в сапоге, небольшой нож за спиной. Никогда не знаешь, что может пригодиться опасной ситуации. Я пристроился в середину, в стороне тёмного непроходимого леса, но не для меня, включил бдительность и инстинкты на максимум. Я сел на Эльзу, без седла и узды или каких-либо приспособлений. Она мой лаур, и мы можем с ней общаться и так, без посторонней помощи, она меня понимает даже без слов. Ехали уже несколько часов. А мне всё больше не нравилась эта чаща, инстинкты говорили, что что-то там есть и оно опасно. Предчувствие не заставило себя ждать: на нас стремительно из лесу надвигались разбойники-грабители. Джон скомандовал: — К оружию! — шествие остановилось, просить второй раз не пришлось, никто не медлил. Они напали резко и чётко, это их не первый раз, но последний. Я был в непосредственной обороне рабов. Наши грабители были рады своему численному преимуществу, пока из своих кибиток не стали подниматься сонные и очень разъярённые вояки, жаждущие крови тех, кто потревожил их покой. И теперь очко было за нами. Я немедля спешился с лаура и отправил её в свободное плавание, сам же ринулся в бой, неустанно следя за кибитками рабов. На меня напали сразу двое, их лица были скрыты за кусками материи, только яростные отважные глаза — это всё, что я заметил, отсекая головы от тела, фонтан крови хлынул на меня. Налётчики, наполненные злобой, ненавистью и желанием отомстить, направились прямо на меня, где их ждала смерть в моём исполнении. Отсечённая рука глухо ударилась о твёрдую землю, тут же последовал режущий удар в живот и вспоротое брюхо, нападавший беспомощно упал на землю и скончался, пропитывая кровью почву под собой. Кровь больше не впитывалась в мою в одежду, кожу, я был поглощён ею, опьянён запахом крови, адреналином, я жаждал больше, чем нападавшие готовы были дать. Моё сознание затуманилось. Следующее воспоминание — я стою рядом с горой трупов и почему-то неистово смеюсь, не могу остановиться, Шрарх судорожно трясёт меня за плечи и с дрожью в голосе произносит моё имя. Звонкая пощёчина вернула меня обратно к реальности. — Меня немного занесло, да? — нелепо отшутился я, убирая чёрный от крови меч в ножны. — Немного, говоришь? Теперь они тебя поголовно бояться, да даже дроу, — шёпотом сказал Шрарх. — Спасибо, господин Крог, вы спасли мне жизнь, — ко мне робко подошёл Фан и неуверенно подал мне дрожащую руку, я, конечно же, пожал её, он поспешно удалился. Я жестом попросил Шрарха наклониться: — Когда всё утрясётся, ты мне расскажешь, что здесь произошло. — Да, мне есть, что тебе сказать, только я вернусь поздно вечером, ты же слышал, он поручил мне готовку в отеле, в котором мы остановимся. — Так, что стоим, кого ждём?! — прокричал Джон. — Убрать тела с дороги и поехали, я не хочу опоздать и вы, я надеюсь, тоже, — Джон удалился в свои покои. Наёмники позволили лаурам поесть ещё не остывшие тела разбойников: — Эльза, ты где? — она тут же оказалась возле меня. — Наелась? — рожа у неё была довольная, она села на свой пушистый зад и начала вылизываться, смывая кровь со своей моськи. Вернулись в строй, как только все поели и тела были убраны, мы возобновили путь. Далее наше путешествие продолжилось без происшествий. А караван тем временем прибыл в город Мргол. Мы двинулись через площадь, там уже для нас, как потом оказалось, было построено деревянное сооружение, площадка для демонстрации товара. Проходившие люди шарахались от нас. Мамаши загоняли детей, молодых девушек и парней в дома, в срочном порядке закрывали окна. И вообще всячески остерегались будь то взора или слова. Мы остановились у отеля «Зелёный Гвоздь». К нам вышел и поприветствовал радушный хозяин, орк. Маленький такой, худощавый, но всё равно выше меня. Он низко поклонился Джону, и они перекинулись парой фраз. Вот, потягиваясь, вышел Шрарх. Как только его увидел хозяин отеля, его губы растянулись в широкой улыбке, и громкий рык прошёлся по округе. На него тут же обернулся Шрарх и пошёл поприветствовать, обнять сородича, в то же время Нерхум просто поклонился своему соотечественнику и вернулся к своим обязанностям. Шрарх и хозяин порычали друг на друга и были таковы. Я помог выгрузиться, сопроводил рабов в приготовленное заранее помещение на втором этаже. Они были напуганы, просили, нет, умоляли их отпустить сулили золотыми горами, что никому не скажут. Один взгляд Джона, вошедшего проверить, как шли дела, сразу всех утихомирил. — Ну, с делами они дальше без нас разберутся, — он оставил Фана, который мне помогал наедине с рабами, одного. Мы вместе спустились вниз, Джон опирался на перила, внимательно смотря под ноги. Завернул в глубь отеля, мимо нас шагали прелестные девушки-горничные в простых платьях, но неотъемлемо в белых передниках. Они мило нас приветствовали, делая лёгкие реверансы. Мы прошли кухню, столовую для слуг, через неё мы попали на задний двор. Там была статная немолодая женщина в длинном чёрном платье по щиколотку с длинными рукавами и белыми перчатками на кистях, воротником, застёгнутым под подбородок. Единственное, что у неё было открыто, — это лицо, холодное и суровое. Волосы её были собраны в тугую шишку так, что ни один волос не выбивался из неё. Она наказывала своим грубым громким голосом двум мальчишкам, как ухаживать за лаурами гостей, то есть нашими. Ведь, кроме нас, в отеле никого не было. — Здравствуйте, Господин, вы, как всегда, вовремя, — она сделала реверанс, повернув голову в сторону, стараясь меньше на нас смотреть. — Добрый день, старшая горничная, — Джон слегка наклонил голову, она незамедлительно удалилась, уводя мальчишек с собой. Он отвёл меня к моей кибитки и Эльзе, которая тут же встала, подошла ко мне и уткнулась своим носом мне в плечо. Я погладил её между ушами, она утробно замурлыкала, как трактор. — Можешь занять тринадцатую комнату, на первом этаже, так как вы с Шрархом нашли общий язык, то селитесь вдвоём, как раз иди заселяйся и срочным делом смой с себя запах смерти, по крайней мере постарайся, да и мне стоит переодеться. У тебя есть полчаса на то, чтобы помыться и одеться, буду ждать тебя у твоей комнаты, не потеряешь, если что. Я собрал свои немногочисленные пожитки и отправился на розыски тринадцатой комнаты. Я пытался расспросить горничных, что попадались мне на пути. Но все, как одна, испуганно смотрели на меня, мотая головой. — Господин, можете не стараться, они вам ничего не скажут, за это их накажет старшая горничная, — сказал мне пожилой повар из кухни. — А как же мне к ним обращаться, если что-то понадобится? — Вы у нас в первый раз остановились, у вас же тринадцатая комната, насколько я слышал, значит, вас обслуживает тринадцатая горничная, всё достаточно просто: какой номер — такая и горничная. — А как я узнаю, что она тринадцатая? А не, скажем, седьмая или пятнадцатая? — не унимался я. — Тут тоже довольно просто, смотрите либо на ошейник, либо на левый рукав, тем более, кроме тринадцатой, к вам никто и не подойдёт. — Как всё сложно… — Отнюдь, господин, всё просто, — повар возобновил свою готовку. В ту же секунду мне перегородила путь горничная. И у неё действительно был ошейник и номер тринадцать. — О, милочка, явилась наконец, почему твой господин должен тебя искать? Проводи его в покои, — сказал повар. Тринадцатая отвесила реверанс, чуть не сложилась пополам. Жестом попросила следовать за ней. Я смотрел ей в спину, в её маленькую худосочную спину, девчонке было лет пятнадцать. Из чепчика сзади выбивалась пшеничная прядь волос и закручивалась в лихую кудряшку. Шли мы в полном молчании. Наконец-то мы пришли, она из кармашка на переднике достала ключик, как в Буратино. Она открыла им дверь, толкнула её и в поклоне протянула ключ мне. — Всё в порядке, если никто не видит, или ты будешь в комнате с нами, можешь забыть о запрете говорить, я уж точно не скажу вашей старшей грымзе, — я хотел было взять её ободряюще за плечо, но она отпрянула как ошпаренная и быстро убежала в комнатушку по соседству. Бросил вещи у порога и с него же начал снимать грязную одежду. Нашёл ванную комнату, каждый раз я не нарадуюсь наличием предметов моей цивилизации: глубокой просторной ванной с душем, раковиной, встроенной прямо в стену, и великолепным фаянсовым другом, он же туалет. В шкафу у стены нашлись различные гели в склянках, бархатные полотенца, пушистые халаты и многое другое, его исследование я оставлю на потом. Набрал горячую ванну, насыпал из склянки соль с запахом лесных трав, вода окрасилась в салатовый цвет. Посмотрев на своё отражение, я решил избавиться от своей тяжёлой длинной косы: волосы не зубы, отрастут. Прошлёпал голяком к оставленным у двери вещам, взял меч, вернулся в ванную. Я перекинул косу вперёд, крепко сжал её в одной руке, просунул под неё меч и одним резким движением лишил себя значительной части шевелюры. Сразу голове стало легко и свободно. Я залез в ванну целиком, погрузился по самую макушку. Вода смыла кровь с моего тела и окрасилась в алый цвет, я слил её и уже в душе домылся. Душа так и просила песен, и я, конечно же, исполнил её запросы. Певец из меня никудышный, и вместо арий получился дикий вой собак динго. Думаю, я проторчал в ванной больше положенного времени, и, следовательно, в ритме вальса мне надо было одеться. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы найти что-то стоящее в своих вещах. Наконец-то примерно нашёл то, что искал, быстро, почти как пожарный, оделся и вышел, не забыв взять грамоту и запереть дверь. У моей двери недовольный стоял Джон, слегка постукивал сапогом по дощатому полу. — Я уж думал, ты утонул, — он достал из кармана трубку и стал её набивать табаком. — Нам придётся поторопиться.