Работорговец с большой дороги

Выйдя из комнаты, я обнаружил, что все к обеду было практически готово, кроме стола. Его как раз нёс Даи, один. Сколько лет живу, а до сих пор в новинку, что демоны такие сильные, кстати, не только демоны, но и орки, и даже люди умудрялись меня поразить своей физической силой. Донёс до центра обеденной, мягко опустил его на пол, Франц с Доланом несли массивные стулья. А я ничего не успел сделать, решил помочь в расставлении съестного, вот уже хотел схватиться за кастрюлю с рагу, и в этот процесс снова вмешался Долан: — Тебе нельзя поднимать тяжести, так что сядь и получай удовольствие, — с гаденькой улыбочкой ушёл, забрав еду с собой. Он знал, что я не любил чувствовать себя беспомощным и ненужным, вот поэтому так улыбался. На моём лице не дрогнул ни один мускул, гордо вскинув подбородок, проковылял к столу, сел. Они втроём не заставили себя ждать. Накрыли стол без вычурных излишков, всё по-простому. Тарелки, ложки и стакашки. Ели, говоря о повседневной чуши, занимали себя пустыми разговорами. Когда наелись и надо было убрать со стола, я вызвался первым, моё рвение быстро пресёк на корню Франц, сославшись на Долана. Настало время выпивки, но я решил в этом не участвовать, зря только хороший алкоголь переведу. — Франц, может, я пропущу сей чудесный момент, ты же знаешь, что я… — Я знаю о том, что ты дебоширишь, когда напьёшься, ничего, мы тебе маленько нальём, — я стоял с выпученными глазами, смотрел на Франца, не понимая, что здесь происходило. Дальше — хуже, он уменьшал расстояние между нами, обнял, прижал меня к груди, погладил по голове. Начал шептать, почти не произнося никаких слов, не шевеля губами, так казалось со стороны, на самом же деле я всё слышал отчётливо. — Дурак, Даркаи тебя слышит, у тебя есть такой козырь, нельзя о нём распространяться. Пусть думает, что, когда ты пьяный, неадекватен, смешон, драчлив. Не делай таких грубых ошибок, которые могут стоить жизни тебе или кому-то. И да, Даркаи, очень хороший демон, но вот моё предостережение: чем быстрее ты ему скажешь о вашей связи, тем лучше, — не дав мне ничего сказать, расцепил объятья, встал рядом и положил по-товарищески руку на плечо. — Ну что, Крог, пойдём выпьем, ты сильно не опьянеешь, тем более есть повод выпить сегодня… — более громко сказал Франц. — Я только за, если маленько. — Вино с моей родины, дедовское, — Франц гордо это сказал. — Вы идёте или как? — подал голос Долан, сидевший за столом вместе с Даи, мы, ничего не ответив, тоже сели. Франц как зачинщик этого мероприятия первым говорил речь: — Крог, я хотел тебе сказать очень-очень хорошую вещь, касательно нас в целом и меня в частности, не буду тянуть, я беременен… — ошарашенными глазами смотрел то на Долана, то на Франца, переваривал услышанную информацию. До меня дошло, что это не шутка, не розыгрыш, с тупой физиономией от переполнявшего меня неописуемого счастья подошёл к Францу. — Ты не рад? — с недоумением сказал Франц, его волнение было обоснованно: вот уже минуту-полторы все молчали, а я пялился на Франца, что шея затекла. В голове в эти мгновения пронеслось столько радостной информации. — Конечно рад, очень рад, неописуемо рад за вас двоих, дорогой друг, как же мне не радоваться за тебя. Я очень рад. Это я уже говорил, затискав его в объятиях как можно крепче, показывая этим свою радость, а не попытку убийства, как это выглядело со стороны. Я даже всплакнул от такого обилия эмоций, заполнивших меня. Я обеспокоился, ведь он не достиг второго совершеннолетия, у него не было потомков от женщин их расы, тем более он был не в семье своей жены и это грозило многими последствиями как для него, так и для Долана или ребёнка, владычицы могли забрать ребёнка, не спросив или даже убив отцов, но Франц сказал, что этого не будет, он обо всём позаботился. В момент, когда оба счастливых родителя были мною затисканы и я более-менее успокоился, Даи встал, поклонился, подошёл и пожал руку Францу и Долану. — Понимаю, что я здесь чужой, но рад я за вас не меньше Крога, ведь это такое счастье — иметь детей. И тут началось: мне, как и обещали, налили половину кружки. Вино, тосты, поздравления новоиспеченных родителей и время лилось рекой. Темы разговоров сменяли одна другую. Я смотрел и слушал. Они все пили и пьянели, первым сдался Франц, потом Даи, и Долан как самый трезвый и много пьющий из них, растащил их по комнатам. Вино, которое, как оказалось, было очень крепким, для меня ощущалось как сок, решил, что на сегодня хватит переводить продукт. Убрал со стола, помыл посуду, задвинул стулья. Это всё, на что меня хватило, заклонило в сон. Пошёл к себе, хотел было лечь на кровать, но обнаружил на ней поперёк лежащего Даи, мирно посапывающего, оставил его так, умилился. И не скажешь, что это существо из мифов и легенд, которого все страшились и писались только при одном его упоминании. Похож был на обычного человека, он ничем себя не выдавал, хорошие чары. Конкретно к нему у меня не было неприязни, отвращения или страха на почве моего знания о демонах. Решил лечь на любимый шоколадный диванчик, забрал с кровати подушку, в шкафу взял запасной плед, ножи в прямой досягаемости — вся эта предосторожность делала меня немного параноиком. Устроился калачиком, укутался в одеяле по самые уши. Но вот и пришли мои ненавистные друзья — кошмары, давненько их не было, ведь я всегда спал со Шрархом, которому с завидной регулярностью получалось отгонять их, но когда их случалось видеть, в последующие дни я практически как овощ, полнейшая апатия. И снова я был в заточении, в сырой, моченой, вонючей камере, прикован к потолку руками, ноги не касались пола. Не в первый раз проклиная свой мелкий рост. Весь в собственной крови, она продолжала течь так, как она не останавливалась из-за физического истощения, даже моя хвалёная регенерация мне не помогала. На мне не было никакой одежды. А в камере не курорт, хотя я давно приспособился к этому холоду, но бывали порывы ветра, которые заставляли меня поёжиться. Допрос продолжался уже несколько часов, я не чувствовал правой ноги, руки онемели давно, их тоже не чувствовал. Малейшие движения причиняли мне колоссальную боль. Пока мой индивидуальный палач — женщина, которую я видел каждый день, сегодня где-то прохлаждалась, решил посчитать, сколько я здесь находился. Всего-то дней пять, а такое ощущение, что месяцы. Поскорей бы она пришла и закончила мои страдания. Угораздило меня… Впрочем, как обычно, как был лохозавром, так им и остался. Вот и она, мои глаза давно привыкли ко тьме, она двигалась на меня модельной походкой, красивая женщина, каштановые волосы, серые глаза, высокая, не худая и не толстая, немного грубый голос, поставленная речь, с неизменной плетью с железным наконечником в руках. Освещаемость на нуле, как она меня только видела? Ненавижу людей, ещё на своей родине их ненавидел, ведь в их лапы я и попал? Вот и вернулся личный кошмар, только и делала, что терзала и спрашивала одно и тоже: «Кто ты? Откуда ты? Зачем приехал сюда? Что ты знаешь о нашей стране?», после этих вопросов жизнь чудесным образом превращалась в миниатюрный ад, воздвигнутый только для меня, так как ей снова не понравились мои ответы. На самом животрепещущем моменте кошмар внезапно сменился тьмой, никакой боли, никаких страданий, тёплое спокойствие, почти как с Шрархом, только ещё спокойнее. Большая рука гладила меня по голове, а вторая заботливо обнимала, после этого ничего не происходило, никаких снов, пустота. Проснулся в привычном плохом настроении, помня весь сон, потёрся носом о грудь Шрарха, не почувствовав так знакомых мне кудряшек на груди и его габаритов. Напрягся, тот, кто всё это время меня обнимал, почувствовал это и погладил меня по голове, руки были большие и тёплые, почти горячие, но не как у Шрарха, совсем другие: ласковые, мягкие, заботливые. И так как опасности от него не исходило, решил, что убивать или калечить кого бы то ни было не надо. Открыв глаза, выругался на чистом оркском. — И тебе доброе утро, Крог, — и так настроение препаршивое, так, увидев его светящееся лицо, стало ещё хуже, но с его лица спала эта слащавая улыбка после того, как он увидел моё хмурое, «чёрное» лицо. — Может, уже уберёшь свои грабли? — он высвободил меня, сразу стало холодно, даже неприятно, неправильно, что ли. Поборол желание залезть обратно к нему в объятья, мало ли, что подумает, смерил его взглядом. — Я ничего с тобой не делал, — уверил он меня. — А я и не знал, что вы эльф, господин Крог. — Ты и не должен, — сухо сказал я. — Я хотел сделать как лучше… — Тебя не просили этого делать! — я сорвался на него, ведь он затронул интимную сторону моей жизни, о которой практически никто не знал, как и я в принципе. Я хотел провалиться на том месте, где стоял. — Но вы… — я остановил его оправдания, забрал свои вещи, развернулся и ушёл, не хлопнув дверью. Умылся-освежился, позвал Франца на спарринг, он согласился. Надел футболку, оставшись в юбке, по настоятельной рекомендации Долана, который сидел на лестнице, следя за нашим разогревом, чуть позже к нему присоединился Даи, как ни в чём не бывало. Иногда, немного увлёкшись, наш тренировочный бой перерастал в настоящий. И этот день не стал исключением, не редко нас оттаскивали друг от друга Долан, но в этот раз всё было иначе… После нашего боя мы, как обычно, в царапинах, всклокоченные, как будто мы дрались с обезумевшими лаурами. Несколько прядей выбилось из косы Франца, мои же были похожи на мочалку, у меня не хватало пары прядей. Оба потные, но довольные. — Давненько такого не было, спасибо, Крог. — Я рад, что тебе понравилось, пойдём искупаемся в речке. — Согласен, ополоснуться не помешает, я ушёл за полотенцами и «мыльно-рыльными», ну и нахватался я у тебя, Крог, — вернулся в дом. — Я с вами, — подал голос Даи. — Нет, — резко безапелляционно сказал я, Даи что-то хотел сказать, но его обогнал Долан. — Лучше не спорь, мы потом пойдём, — настоятельно сказал Долан. — Спасибо, что подождал, пойдём. У них были все удобства, такие как ванна и душ, но, когда близко был природный источник нельзя, им не пользоваться. Добраться до реки не составило большого труда, с собой мы взяли лауров, лошадей, волков, чтобы скучно не было, да и двух зайцев убить: и их, и себя помоем. Только завидев воду, первой стартанула в неё Эльза и лошади, Кролл и волки посдержаннее были в этом плане. Вдоволь наплескавшись, накупавшись, вышли из воды, оставили животных резвиться, пока мы обсыхали на траве, болтали о пустяках, к нам присоединились наши зверюги, мокрые и счастливые. Все наше путешествие заняло два-три часа кряду, животинка быстро обсохла с нашей лёгкой руки. Вернулись домой мы только потому, что жрать захотели. Попутно Франц собрал травы с моим именем. — Долан, мы вернулись, я крог принёс. — Ух ты, а зачем? Надо было в лесу привязать и оставить, милосердный какой. — Не ёрнечай, я про листья. — А ягодки не принёс? Вот смеху бы было… Приготовьте к завтраку что-нибудь, а мы пойдём тоже ополоснёмся. — Ладно, удачи, — в этот раз Даи не отсвечивал. — Франц, мы поедим и пойдём, если что, я остановился при отеле «Ржавая Собака». — Хорошо, а Эльза как? — Мы же вчера договорились, Эльза у тебя побудет и её муж Кролл тоже. Давай готовить. Листья Крола похожи на листья щавеля, и не обладали галлюциногенным эффектом, в отличие от ягод. Взяв немного их, пошарившись по многочисленным шкафчикам, я обнаружил муку и подобие сахара и из этого сделал пирожки, пока Франц возился с остальным. Когда он закончил, он подошёл ко мне и начал пялится, что я делал. Его распирало от любопытства, я как раз готовил первую партию. — Крог, что ты делаешь? — не выдержал он. — Пирожки, сейчас попробуешь, — я дал ему ещё горяченький пирожок, он взял его в руки и начал принюхиваться. — Ешь, это не отрава, — он неверяще на меня посмотрел. — Ладно, дай половинку, — отломил половину от пирожка. Я с удовольствием вкусил его нежное тесто и сладковатую начинку, зажмурился от удовольствия. Франц не выдержал и тоже съел его. — Как вкусно, я и не знал, что так можно, а что это такое белое? — Тесто, сделанное из этой муки. — Где ты её взял? — У тебя, ты что, издеваешься, ты не знаешь, что у тебя в доме есть? — Нет, не издеваюсь, просто по дешёвке купил, только потом понял: «А что мне с этим делать?», закинул на полку и благополучно забыл. — М-да… Дела. От Франца поступила идея научить его, и я с удовольствием согласился. Перемазались тестом, мукой. После того, как я сказал какие начинки можно делать, у него загорелись глаза, понял, что так просто он от меня не отстанет. И понеслась, мы сделали пирожков на убой. С разной начинкой, которая нашлась в закромах Франца. Парни как раз застали нас за душераздирающим зрелищем, мы не знали, куда положить эти чёртовы пирожки, пришлось класть в кастрюлю, короче, мы увлеклись. — Что у вас тут происходит и что это за золотистые ромбики, есть что поесть? — Это, — показывая на стол заставленный этими самыми «ромбиками». Скептически оглядев эту гору, он спросил: — С нами армия будет завтракать? — Ты ничего не спрашивай, садись есть, сейчас ещё и чайку налью и вообще зашибись. Расселись и принялись уплетать за обе щеки, после того, как меньше половины было прикончено, нас можно было катить. Нельзя так жрать. — Спасибо, что приютили, мы должны идти, — сказал я. — Крог, подожди, сначала тебя надо перевязать, после этого можешь катить на все четыре стороны. — Ладно, — нехотя согласился я. — Ладно. На этой ноте мы разошлись по своим делам: Даи и Франц убирались, а мы пошли на второй этаж. На этот раз было не так больно, как вчера, следовательно, я так сильно не орал. За отведенное время мы не проронили ни слова, ну, кроме меня, который немного стонал от боли. Забинтовал, выдал кучу юбок разных неприметных цветов: чёрную, серую, коричневую, тёмно-зелёную и тёмно-синюю. Выдал кучу баночек и склянок с мазями. — Втирать два раза в день, тебе этого как раз хватит на неделю, попроси Шрарха помочь тебе, а если ты вдруг его стесняешься, то сходи в свой любимый публичный дом и попроси ту девицу, как её там… Триш, — язвительно сказал Долан. — Ладно, попрошу, — он думал, что пристыдит меня этим, но у него ничего не вышло. Триш была моим другом, и пусть эта дружба началась с неудавшегося секса. Первый поход в это злачное место. В королевстве светлых эльфов мне это не удавалось, так как меня постоянно караулили какие-то знакомые прежнему хозяину тела, но не мне. Все намекали, что не прочь продолжить то, что между ними было когда-то. Но я сразу посылал их вместе с предложениями. Затем была армия, было вообще не до этого, так пролетело двадцать пять лет, и за это время у меня не было сексуального партнёра или хотя бы интрижки с милой и прелестной особой. В свои хер знает сколько, я до сих пор оставался девственником, что в этом мире, что в том. С девушкой в моём мире я так и не успел насладиться плотскими утехами. Говорю, как монах или очень религиозный человек, но это не так. Это всего лишь манера выражаться в щепетильных темах. Вернёмся к основному. Наконец ничем не обременённый, я пошёл в этот вертеп, дабы расслабиться физически и духовно. Подошёл к зданию, ни вывески, ничего, что могло бы указывать на его принадлежность к роду наслаждений, только редкие восклики женских голосов и свет в оконцах. Отворил дверь, яркий свет на мгновение ослепил меня, но вскоре я привык к этой яркости. Выглядевшее с улицы ветхим и ненадёжным трёхэтажное здание, а внутри оказалось роскошным, великолепным. В нём не было ни единой души, но голоса, доносившиеся отовсюду, говорили обратное. Я прошёл дальше, сел на мягкий удобный диван, он был практически так же удобен, как диван у Долана. Приглушенная приятная музыка лилась прямо в уши, не раздражая их. Ждать долго не пришлось. Навстречу мне выплыла величественная женщина. Полупрозрачная одежда струилась при каждом шаге, полностью покрывала её стройное упругое тело, только аккуратная полоска ткани закрывала часть кожи, это было знаменитое белье, небрежно накинутая накидка кокетливо лежала на плечах. Её черные как смоль волосы спускались крутой волной по плечам и спине, достигая лопаток. Чёрные брови, пышные длинные чёрные ресницы, округлые голубые глаза, прямой нос, вычерченные скулы, чуть пухлые розовые губы с ехидной улыбкой на них. От этого великолепия у меня перехватило дух, очухался только тогда, когда она произнесла своим контральто поставившие меня в тупик: — Молодой человек, вы слишком молоды для нашего заведения, прошу вас покинуть его, — на лице до сих пор была ехидная ухмылка, она шутить со мной изволила, мне она уже нравилась вся с потрохами. — Нет, что вы, миледи, мой внешний облик обманул вас, по возрасту я подхожу под ваши критерии, незабвенная, и мне приятно ваше чувство юмора. — Раскусили, так быстро, не зря о вас говорят. Ничего не утаишь. Добро пожаловать в бордель «Сад цветов», мы рады вас приветствовать господин Крог-работорговец, всё, что пожелаете сегодняшним вечером и впредь, самое лучшее из лучшего для вас. Меня зовут Триш, и я владелица этого заведения, — она обвела руками пространство вокруг. — Мне лестно, конечно, но я пришёл отдохнуть, и я уже знаю, что конкретно мне надо. Девушка опытная, которая при любых обстоятельствах сохранит всё в тайне и которая будет не прочь поговорить и поддержать беседу. — Увы, но нынешним девушкам даже я не могу довериться, не думаю, что вам понравится моё предложение, но есть я, как вариант, я не работаю больше с клиентами, но для вас могу сделать исключение, если пожелаете, конфиденциальность гарантирую и опыту хоть ложкой ешь, — подмигнула мне. Я был сражён наповал её ехидством, как можно было не согласиться на такое заманчивое предложение. Мы вторглись в апартаменты на втором этаже. Она повалила меня на кровать, восседая на мне, спешно развязывала рубашку, когда с ней было покончено она принялась меня целовать в шею, от её горячего дыхания у меня побежали мурашки. Удовлетворившись этим, она оторвалась от моей шеи и спустилась ниже, обходя соски и ниже по прессу, всё ниже, остановилась на брюках и многочисленных завязках на них. Она справилась без моей помощи и ловко сняла мои штаны. Села на пол, на колени, подивилась тому, что я не волосат в интимной зоне: — Господин Крог, какой вы гладкий здесь. Она погладила лобок и взяла не эрегированный член, приступила сразу к минету. Её горячий влажный рот окутал мою плоть со всех сторон, и она начала совершать поступательные движения. Это был первый минет в моей жизни, а я ничего не чувствовал, кроме самого рта и её движений по моему члену. Поняв, что из этого ничего не получится, я тут же остановил её. Она сочувственно-разочарованно посмотрела на меня. Она хотела было что-то сказать, но я остановил её движением руки. Я, тоже не сказав ни слова больше, собрал вещи, оделся, только нежно коснулся её щеки ладонью на прощание, раздосадованный побрел домой. Бесцельно ходил по вечернему городу, вернулся глубокой ночью, лёг на холодную постель, пока ещё без Шрарха. Стыдясь, раздумывая, что со мной не так, но меня прервали. В мою комнату постучался Шрарх особым шифром. Без особого рвения открыл дверь, он стал улюлюкать и подначивать о том, что «прощай девственность» и всё в таком духе, но очень тихо, чтобы никто не услышал. Увидав моё лицо, он замолчал, сделал шаг навстречу, пристально посмотрел в глаза: — Что случилось? Не понравилось? Неопытная? Некрасивая? Не томи, говори. — Нет, всё просто отлично, меня обслужила сама хозяйка борделя. — Ух и повезло же тебе, парень, она давно не работает с клиентами. Многие добиваются её расположения, но она всем отказывает, а тут сама предложила. Так, что произошло тогда? Я стыдливо опустил глаза в пол, стоял, молчал, не зная, что и как сказать. К этому моменту мы уже скорешились с ним по самые не балуйся, доверяли друг другу всё. — Что молчишь, что же всё-таки случилось? — У… меня… не встал… — тихо, прожёвывая слова, сказал я, всё так же стоял смотря в пол. Слёзы накатывались от отчаяния и смущения. Безысходность, ущербность, неполноценность слились воедино. Буря эмоций расплескалась и излилась слезами. Шрарх незамедлительно подошёл, крепко обнял и стал утешать: — Тише, маленький мой, успокойся, с каждым бывает, ты просто перенервничал, переволновался, всё хорошо, всё будет хорошо, это не навсегда, — а он всё продолжал говорить. Успокоился, а то вёл себя как инфантильный мудак. С этого момента ввёл в свою жизнь воздержание, хотя я и не страдал от этого так уж сильно. После этого она сама пришла ко мне и предложила попробовать ещё, я в принципе был не против, но опять ничего не вышло. Она так же после провала предложила свою дружбу. Мы встречались с ней, гуляли, она отличный собеседник, подруга, она скрашивала мои вечера, пока я был в городе.