Из тени в свет перелетая

О том прискорбном факте, что сегодняшний день хоть и не носит имени одного странноватого монаха, но, тем не менее, является полным аналогом "Дня святого Валентина", мне любезно напомнили оформители, устроившие по такому поводу полный пиздец в самом лучшем ресторане на всем этом респектабельном побережье. В мирное время зал представлял из себя довольно лаконичное пространство с нарочито простыми столами и тяжелыми стульями, а единственным его украшением была огромная стена из очень толстого, но при этом необычайно прозрачного стекла, за которым резвились самые настоящие акулы. Публика обожала наблюдать с безопасного расстояния за мечущимися в подсвеченной воде рыбами, причем женщины громко и кокетливо ахали, а мужчины расправляли хилые плечи и поедали антрекоты с таким гордым видом, точно именно они поймали и заточили в стеклянный аквариум этих грозных и неукротимых хищников. Но сегодня... Сегодня с потолка свисал пошлый сверкающий дождик, выступающие поверхности были увиты белыми розами, на каждом столе горели свечи, вставленные в тошнотворные подсвечники в виде хрустальных алых сердец, и даже акулы словно улыбались всем присутствующим своими зубастыми циркулярными пилами. Чувствуя подступающее раздражение, я плюхнулся на твердый стул и уставился на своего спутника. - Эх, кабы раньше знать, я бы сегодня вечером вообще из номера не выходил! - В смысле "не выходил"? Я думал, ты меня специально сюда привел, все-таки праздник, немного романтики нам бы не помешало, - капризно надул губы Оливер, мой личный тренер по теннису и, по-совместительству, практически бойфренд. Нет, вместе мы, конечно, не жили и даже не собирались. Точнее, может, Олли и собирался, только желание это было отнюдь не взаимным. Хотя мальчик он был довольно симпатичный - загорелый, тренированный и, главное, блондинистый! Причем блондинистый он был везде, и я какое-то время пребывал в идиотском заблуждении относительно натуральности этого превосходного цвета. Впрочем, это было не единственное мое заблуждение на его счет. Столь же идиотской была моя короткая иллюзия относительно так называемой "порядочности", которую с успехом имитировал не только мой любовник, но и вообще все тренеры и тренерши в элитном публичном доме под нейтральной вывеской "Lawn Tennis Club". Впрочем, иметь в любовниках особь из этого питомника длинноногих и загорелых ланей считалось в моем кругу довольно престижным. А Оливер был отличным экземпляром, и хотя его капризы обходились довольно дорого, но, в принципе, меня устраивала его узкая, крепкая задница и связанная с полным отсутствием общих знаний молчаливость. А на пробивающиеся порой темные корни светлых волос вкупе с явными признаками столь же темной корыстной души я старался не обращать особого внимания. И мне это с успехом удавалось. - ... Кристиан, ты меня слушаешь? - Подсиненные линзами большие глаза требовательно смотрели мне в лицо. - Что ты думаешь о моем предложении? - Прости, малыш, я что-то отвлекся. О каком предложении? Он открыл было рот, но в этот момент к столику подошел наш официант, и я отвлекся еще сильнее. Этот официант... Я заметил его еще полторы недели назад, когда мы с Оливером только-только прибыли на остров и совершали пробный забег по наиболее дорогим ресторанам. Он был... даже не знаю, как бы получше выразиться? Может, просто в моем вкусе? И уж само собой - блондин! Причем, если Олли был так называемым пляжным блондином, очень загорелым и с будто бы выгоревшими волосами, то про этого официанта можно было сказать, что он, скорее, лунный блондин. Его волосы были почти белыми, а матовая кожа имела редкий сливочный оттенок, точно он, находясь на тропическом острове, ни единого раза не вышел под прямые солнечные лучи. Хотя я своими глазами видел, как позавчера он гулял по набережной, нежно обнимая за плечи довольно милую длинноволосую девчушку. В общем, мальчик был по-северному утонченный, излишне хрупкий, хотя и довольно высокий. - Господа, вы готовы сделать заказ? - спросил официант и окинул нашу парочку равнодушным взглядом прозрачных серых глаз. - Нет, не готовы! Мы вас позовем! - грубо отшил его Оливер, органически не выносящий парней, выглядящих лучше него. - Крис, я говорил о том, что нам пора уже переходить на новый этап в отношениях. Мы, по-моему, достаточно долго встречаемся и отлично с друг другом ладим, а сегодня самый подходящий день, чтобы открыто поговорить о своих чувствах! Почему ты смеешься? - Знаешь, Оливер, если бы у меня не был такой сейсмоустойчивый мозг, я, наверное, мог бы и зарыдать. Просто от мысли, что такая дешевка, как ты, настолько искренне считает меня полным идиотом, - скривился я, краем глаза замечая, как у отошедшего всего на пару шагов лунного официанта иронически дрогнули губы. - Дешевка?! - почти взвизгнул Олли, прямо на глазах теряя остатки воспитания. - С каких это пор я - дешевка? - Ой, прости, действительно, обходишься ты мне довольно дорого. Но я же действующий член клуба "Носим ношенное, сношаем брошенное", и поэтому выложить пять штук баксов в сутки за номер для меня не проблема, хотя лично я предпочел бы заплатить их за ночь какой-нибудь по-настоящему свежей шлюхе... - Ах, шлюхе?! - уже откровенно завизжал этот придурок, вскакивая с места и с вполне определенным намерением цапая со стола стакан с аперитивом. - Не советую, - процедил я сквозь зубы, перехватывая тонкую кисть и, вот какая штука - снова отчетливо видя, как в наблюдающих за нашей разборкой серых глазах внезапно вспыхнул странный заинтересованный огонек. - Послушай, Кристиан... - начал было давать задний ход на глазах лишающийся отличного содержания Оливер, но я не собирался предоставлять ему никаких шансов. - Хватит, дорогой. И когда я вернусь в отель, чтобы духу твоего там не было, если конечно, тебя интересует остаток денег на твоей кредитной карте, - твердо сказал я. Он выдрал свою кисть и бросился к выходу. А я, весь охваченный желанием выяснить, что означает этот многозначительный огонек, щелкнул пальцами, подзывая белоголового красавчика. - Так вы готовы сделать заказ? - совершенно спокойно повторил он и слегка наклонился. - Пять тысяч долларов, - отчетливо сказал я, близко глядя прямо в прохладные глаза. - Пять тысяч долларов для меня ничего не решают, - прозвучал тихий ответ, и бледные щеки слегка порозовели. - А сколько решают? Он молчал, всем своим видом показывая, что по-прежнему ожидает заказа. Тогда я поднялся и, бросив на стол крупную купюру, произнес: - Буду ждать тебя после работы на улице. Подумай! - после чего направился в сторону выхода, лишая его возможности дать мне скорый и опрометчивый ответ. Вечерняя набережная была заполнена фланирующей толпой, в которой преобладали парочки обеих ориентаций. Влюбленные, а также особи, изображающие таковых, медленно шли, держась за руки и романтично глядя в сторону заката. Зрелище, действительно, было впечатляющим. Багровый диск уже наполовину погрузился в тяжелую маслянистую воду, и от него в сторону пляжа веером расходились трепещущие оранжевые блики. Я тоже не выдержал и повернул голову в сторону банального, но все равно ошеломляющего природного явления. И сразу понял, что сделал это напрасно. Странный тревожный холодок разлился в моей груди, руки дрогнули, а сердце непонятно почему пропустило пару ударов. Что за черт? Неужели я волнуюсь, шевельнулась дурацкая мысль. Но почему? Ведь эта моя новая игрушка... Нет, пока не моя, а просто - новая игрушка! Да, она еще красуется на прилавке, и я даже не знаю, сколько она стоит, хотя беспокоюсь я не из-за гипотетической цены, нет! Больше всего я боюсь, что она вообще не продается! Однако, мимолетный огонек, блеснувший в серых глазах, давал мне надежду. Он был очень яркий, явно заинтересованный, хотя совершенно не алчный и не хищный. А тогда какой? Тьфу, что за дурацкие попытки устроить сеанс психоанализа, прогуливаясь по сияющей в ночи набережной, в окружении праздных и полупьяных людей? В общем, где-то в районе двух часов ночи, сделав очередной контрольный круг мимо добродушного акульего ресторана, я увидел, как ярко освещенные окна стали поочередно гаснуть, а стайка молодых людей, выпорхнув из служебных дверей, устремилась по домам. Я отступил с освещенной дорожки в тень огромного тропического куста и стал ждать интересующий меня объект. Блондинчик вышел на улицу последним, и сразу замер, как дикий зверек, настороженно всматриваясь в темноту южной ночи. Я не шевелился, наблюдая, как на прекрасном лице медленно проступает облегчение, а потом резко шагнул вперед, преграждая ему путь. - Итак, какая же конкретно сумма что-то для тебя решает? - спросил я прямо в бледный лоб, находящийся всего на четыре дюйма ниже моего собственного. - Так вы не шутили? - прошептал он, отчетливо вздрогнув. - Такими вещами? Никогда. - В данный момент очень многое могли бы решить для меня ровно двадцать две тысячи долларов, - он говорил так тихо, что мне все время приходилось сильно напрягать слух. - Двадцать две тысячи - цифра, конечно, хорошая, но за одну ночь это многовато. До конца моего отпуска осталось четыре дня и, если ты проведешь их со мной, то я заплачу тебе эти деньги. Работу официантом на это время придется бросить, - я говорил лениво и небрежно, пытаясь скрыть охватившую меня до неприличия сильную радость. - Вы, действительно, хотите заплатить мне столько денег? Я ведь даже не гей. - Я знаю, видел тебя на набережной с девчонкой. Но, к твоему сведению, у геев никаких золотых анусов не наблюдается, а тестикулы вовсе не выложены бриллиантами. Всё, как у всех, - я засмеялся, пристально глядя в заполненные серебристым лунным светом глаза. - Но... - Если ты согласишься, то одиннадцать тысяч наличными получишь вперед и прямо сейчас, - решил надавить я, чувствуя его неуверенность. - Где же вы возьмете среди ночи столько наличных? - Это не твоя забота. Надеюсь, мы договорились? Иди, увольняйся! Он, опустив светловолосую голову, несколько секунд разглядывал свои видавшие виды кроссовки, а потом внезапно развернулся и направился обратно к дверям заведения.