Север помнит / The North Remembers

«Стены Винтерфелла хорошо выдерживают натиск времени, - подумала королева, оглядывая с галереи внутренний двор, конюшни, кузницу и кухню, - но шрамы все равно не скроешь». Великаны восстановили лежащий в руинах замок, но на каменных глыбах по-прежнему оставались щербины и следы копоти, в щелях виднелась чернота. Утрату Библиотечной башни со всеми ее манускриптами уже никак не восполнить. Прошли долгие месяцы, прежде чем в зимнем саду появилась первая поросль. Студеный ветер с воем задувал сквозь щели, которых раньше не было, и зимой в замке становилось невыносимо холодно. Но сейчас, в прохладный осенний день, вокруг царило умиротворение. В богороще шуршали червонно-золотыми листьями чардрева, ворота и башни были празднично украшены, а в Великом чертоге собрались лорды-знаменосцы, вассалы, рыцари и прочие гости. Приехали представители почти всех северных домов: королева видела черного медведя дома Мормонтов, кольчужный кулак дома Гловеров, водяного дома Мандерли, рыкающего великана дома Амберов и другие гербы. Ободранный человек дома Болтонов ожидаемо отсутствовал; это имя в последние годы редко произносили вслух. Однако, сколько бы времени ни прошло, Север помнит. Санса повернулась и не спеша двинулась по галерее, идущей вдоль крепостного вала. Ветер трепал ее темно-рыжую косу. Пока еще темно-рыжую, подумала она; ей все чаще приходилось замечать в волосах седину. Санса еще не достигла пятидесятилетия, но прошедшие годы нельзя назвать легкими. А теперь, когда она осталась одна, ей стало еще тяжелее, чем прежде. О, Уиллас. Они прожили вместе тридцать лет, родили четверых детей, противостояли интригам, пережили потерю младшего сына, научились любить и беречь друг друга, даже несмотря на то, что жизнь – это не песня. Несколько месяцев назад Уиллас снова сломал больную ногу. Несмотря на все старания мейстеров, нога воспалилась, потом загнила, и через две недели его не стало. Санса отправила тело мужа в Хайгарден для погребения. Гроб сопровождал их старший сын Брандон Тирелл, теперь по праву лорд Простора. А сегодня… Санса села на скамью и устремила взор вдаль. Сразу за Винтерфеллом темной тенью раскинулся Волчий лес. После окончания войны она вместе с Арьей и Риконом наконец вернулась домой. С ней был Уиллас, ее поддерживало войско Тиреллов и армия, собранная леди Мейдж Мормонт и лордом Галбартом Гловером. Рикона объявили лордом Винтерфелла, а Сансу – его регентом. Ей пришлось улаживать внутренние дела и заниматься повседневными хлопотами, пока леди Мейдж и лорд Галбарт сражались, пытаясь восстановить закон и порядок на разоренном и опустошенном Севере. С годами Рикон становился все более диким, – «волчья кровь», шептались крестьяне, именно из-за нее его дядя Брандон навлек на свою голову множество неприятностей, - и в конце концов стало ясно, что он не сможет править самостоятельно. Он с радостью вернулся в горы, к своему волку, к свободному народу, который действительно был его народом. В результате, без лишних церемоний и торжеств, и, в общем, без серьезных изменений в ее жизни, Санса стала Королевой Севера. Да, она была именно королевой, не просто правительницей Винтерфелла. Объединение Великих домов и Семи Королевств против вторжения Иных продлилось недолго; не прошло и нескольких лет после того, как на престол взошла Дейенерис Таргариен, как великие лорды вновь принялись интриговать друг против друга, пытаясь заполучить милость и покровительство королевы. Эта песня не кончается, ее просто поют по-другому. При дворе и в великих чертогах по-прежнему играют в игру престолов. Дейенерис оказалась в незавидном положении: ей все время приходилось отстаивать свой авторитет, понимая, что любое проявление силы приведет к тому, что ее объявят очередной безумной Таргариеншей. Поэтому она была вынуждена постоянно искать взаимоприемлемые решения и заключать договоры, которые лишь ненадолго удовлетворяли рвущихся к власти лордов. Принцесса Мирцелла, которая приняла имя Ланнистер и титул леди Бобрового Утеса, решительно отказывалась преклонять колени. С Тиреллами тоже возникли трудности – Маргери решила, и не без оснований, что она провела достаточно времени в тени, притворяясь покорной женой, и если Вестеросом должна править женщина, то это должна быть она. Санса, не без дурных предчувствий, держала сторону мужа. Впрочем, Уиллас не горел желанием начинать войну с драконами. Напряжение держалось несколько месяцев, правда, до открытой вражды дело не дошло, и в конце концов Хайгарден и Винтерфелл вышли из-под влияния короны. Бобровый Утес также объявил о своей независимости (Мирцелла в некотором отношении оказалась весьма похожей на свою мать). В результате власть Дейенерис распространялась лишь на Королевские земли и, в меньшей степени, на Дорн, где правила принцесса Арианна вместе с Эйегоном, за которого она со временем вышла замуж. Железные острова, которыми владела леди Аша Грейджой, также не подчинялись королеве, а Речные земли во главе с лордом Эдмаром Талли готовы были признать королем любого, кто оставит их в покое. Долина во главе с лордом Гаррольдом Хардингом, как обычно, ни во что ни вмешивалась. Лорд Джендри Баратеон из Штормового Предела также держался особняком. Несколько лет назад он отправил гонца в Винтерфелл, прося у леди Арьи согласия стать его женой. Однако Арья не собиралась вступать в брак. Она по крупицам восстанавливала свои воспоминания, но все равно держалась отчужденно и независимо, - настоящая Безликая, которая служит только себе и иногда Сансе. Между сестрами установились странные, неустойчивые отношения; они заново узнавали друг друга, и Санса провела долгие часы, рассказывая Арье об их детстве. Однако всякий раз, глядя на сестру, она видела дикого зверя, запертого в клетку, мечтающего вырваться на волю и найти среди звезд и снега потерянную часть своей души. Но тем не менее Санса надеялась, что еще не все потеряно. За прошедшие годы не было ни одной крупной войны, ни по сверхъестественным, ни по политическим причинам. Дейенерис постепенно пришла к пониманию, что ее власть имеет определенные границы. Она вышла замуж за Тириона Ланнистера – он долгие годы служил ей при дворе, и она привыкла доверять его советам, - но этот брак был заключен скорее из династических соображений, чем по любви. У них родился сын Рейегар. Мальчику было уже десять лет; он пошел умом в отца, а красотой в мать. В день, когда он появился на свет, драконы погибли. Говорили, что таким образом сбылось давнее пророчество, - Дейенерис может иметь либо детей из плоти, либо из огня, но не и тех и других. Без драконов она стала обыкновенной женщиной, и в результате начались брожения и политические интриги, вылившиеся в несколько небольших восстаний, которые были подавлены. В одном из таких восстаний Санса и Уиллас потеряли младшего сына Эддарда. Ему словно было предначертано повторить судьбу своего деда. Остались Брандон, наследник Хайгардена, и две дочери, Кейтилин и Элинор. Последние потомки дома Старков. У Арьи и Рикона не было ни супругов, ни детей, и единственным продолжением рода был их слепой племянник Робби. Хотя и он исчез. Жиенна, вдова Робба, вышла замуж за сира Аддама Марбранда и уехала с ним в Эшмарк. У них родились дети, и, насколько Сансе было известно, Жиенна и сир Аддам жили вполне счастливо. Однако в один прекрасный день Робби заявил, что должен отправиться на Север и найти там своего дядю Брана, который стал зеленым принцем и живет под холмом. Бран зовет его, говорил Робби, поэтому он должен отправиться к нему и учиться у него, чтобы потом стать наследником странного и зловещего подземного царства. Он уехал, и с тех пор от него не было вестей. Мои девочки – единственные, кто остался. При этой мысли Санса испытывала смешанные чувства – и гордость, и невыразимую печаль. Она встала и продолжила путь. Небо было ослепительно голубым, а воздух – чистым и прозрачным. После того, как Иные были разгромлены, порядок времен года восстановился: весна, лето, осень и зима приходили по очереди в течение одного года. Великий мейстер Сэмвел написал трактат о том, что причиной тому послужило изменение магических основ, на которых стоит мир. Эддард хотел стать мейстером. Надеюсь, там, куда он попал, ему это удастся. Санса мужественно терпела боль утраты, но иногда она не могла встать с постели, даже не могла вспомнить собственное имя от горя. Дойдя до конца стены, Санса немного помедлила, чтобы насладиться последними мгновениями одиночества. Она хотела уже спуститься в замок, чтобы проследить за последними приготовлениями, как вдруг заметила далеко на севере темное пятнышко. Пятно быстро приближалось, обретая четкие очертания. Санса ахнула и принялась размахивать руками: - Сюда! Сюда! Рейегаль сделал еще один круг (он был далеко на севере, и ему удалось избежать участи его братьев, Дрогона и Визериона), приземлился, и с его спины спрыгнул Джон Сноу. Санса засмеялась и подбежала к нему; с их последней встречи прошло пятнадцать лет. В отличие от нее, Джон выглядел точно так же, как в день их расставания. Ему довелось восстать из мертвых, и теперь он обречен жить вечно, наблюдая, как все остальные уходят в небытие. Джон крепко обнял ее; он выглядел как обычный человек, но в нем чувствовалась какая-то иная сила. - Ты думала, я пропущу это? – спросил он, выпуская ее из объятий. – Ни за что на свете. - Честно говоря… я не ожидала. – Санса оглядела Джона с ног до головы, а он - ее. – А где Вель? - Она решила, что не поедет. Не любит пышные празднества. – Джон криво улыбнулся. Он много лет нес свою службу в одиночестве; после того, как ему стало окончательно ясно, что он не стареет, он не хотел, чтобы рядом был человек, который состарится и умрет. Однако упрямство Вель оказалось сильнее его собственного, и он обвенчался с ней перед сердце-древом в Винтерфелле, - это был последний раз, когда Санса его видела. Они жили вместе на самом краю света и жгли костры, охраняя царство людей. Однажды Вель умрет, и Джон ее похоронит. А потом… Санса не знала, что он будет делать дальше, да ей и не хотелось этого знать. Сама мысль о вечной жизни пугала ее. Бессмертие – это, скорее, проклятие, а не благословение. - Ну что ж, - сказала Санса. – Идем. Я уверена, все будут рады тебя видеть. - Не сомневаюсь. – Сам Джон выглядел не очень воодушевленным. Уединенная жизнь в обществе жены и дракона не способствует непринужденному общению. Тем не менее он с бодрым видом взял ее под руку, и они спустились по лестнице, у подножия которой стояла Бриенна, капитан Королевской гвардии и самая преданная подданная Сансы. Воительница держалась с молчаливым достоинством, проявляя исключительную доблесть, когда это требовалось, но за все годы, проведенные в Винтерфелле, она улыбнулась едва ли полдюжины раз. Кейтилин и Элинор в детстве поддразнивали ее, играли с ней и бегали вокруг нее кругами, пытаясь заставить Бриенну улыбнуться, но это редко им удавалось. И теперь, завидев Сансу и Джона, воительница учтиво поклонилась и последовала за ними, оберегая от врагов, которые могут подстерегать их в залитом солнцем дворе, полном бегающих и кричащих детей, чьи родители пируют в Великом Чертоге. - Замок выглядит лучше, чем я ожидал, - заметил Джон, оглядывая стены и башни. Некоторые были немного ниже, чем раньше, но стояли надежно. – Ты здорово здесь все обустроила. Кстати, прими мои соболезнования о кончине твоего мужа. Санса кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Неподалеку открылась дверь, и оттуда появилась Арья, одетая более или менее подобающе. Она с улыбкой подошла к Джону; те воспоминания, которые ей удалось восстановить, были по большей части связаны с ним. Санса потихоньку ушла, дав им возможность побыть наедине. Последние гости уже зашли в чертог; значит, ей тоже нужно идти, но ей хотелось еще немного побыть на солнце. А может… Санса бросила взгляд на Южные ворота и, к своему удивлению, заметила еще одного всадника. У путника не было ни знамени, ни герба, ни богатых одежд, никаких отличительных знаков, - он был похож на бродягу. Всадник проехал под крепостной решеткой, въехал во двор и, спешившись, передал поводья конюху. Потом он повернулся, и Санса узнала его. Он был по-прежнему статен и высок, хотя и сильно поседел. Обожженная сторона лица казалась еще более изрытой шрамами, чем раньше. Одного глаза не было и, скорее всего, это не единственная потеря. Зато было заметно, что для такого случая он постарался помыться и привести себя в порядок. Поверх доспехов на нем был желтый плащ с тремя черными собаками – герб его дома. Хромая и ругаясь сквозь зубы, он медленно подошел к неподвижной Сансе и поклонился, глядя в землю, словно не осмеливаясь смотреть ей в глаза. - Пташка, - проскрежетал Сандор Клиган. – Надеюсь, у тебя здесь найдется место для меня. Санса, потеряв дар речи, лишь кивнула. Они стояли друг против друга, повзрослевшие, постаревшие. С тех пор как она покинула его в Королевской Гавани, приказав, чтобы его вылечили, прошли десятилетия. Она не знала, как он провел эти годы, и вряд ли уже узнает. Но ей было радостно, что он остался жив и не забыл ее. - Идемте, милорд, - тихо произнесла она. – Пора начинать. Сандор проследовал за ней в чертог, неприметно держась позади. Санса гордо шествовала через огромный зал. Многочисленные лорды и леди почтительно вставали, когда она проходила мимо. Солнечный свет, льющийся из окон, освещал ее фигуру, отражался в драгоценных камнях. На центральной стене чертога висело богато расшитое жемчугом и серебром знамя дома Старков – бегущий лютоволк. На фоне знамени, на помосте, ожидала восемнадцатилетняя Кейтилин Тирелл Старк, холодная и преисполненная достоинства. Ей это по плечу. Я хорошо ее выучила. Она готова, а я наконец отдохну. Санса подошла к старшей дочери. У северян не было ни жрецов, ни септонов, ни пышных церемоний, ни выспренных слов, - да этого и не требовалось. Она взяла с пьедестала корону из бронзы и железа, на которой были выгравированы руны. Кейтилин изящно опустилась на колени и склонила голову. Под взглядами сотен гостей Санса высоко подняла корону – казалось, весь мир затаил дыхание, - и возложила ее на голову дочери. Несколько мгновений царила тишина. Наконец Кейтилин медленно встала, и все выдохнули. Тут же раздался шепот, постепенно переходящий в рев. С крепостных стен и со двора донесся оглушительный грохот копий, ударяющих о щиты, от которого все птицы попрятались в застрехи. Солнечный свет отражался от обнаженных кинжалов, тонко и дико взвыли волынки горцев. Кейтилин, воздев руки вверх, горделиво стояла среди шума, складывающегося в слова, вновь и вновь оглашающие древние стены Винтерфелла: - Королева Севера! - Королева Севера! - КОРОЛЕВА СЕВЕРА! - КОРОЛЕВА СЕВЕРА!